«Контрреволюционный центр» в Монголии в 1930-х гг.

DVFU:

E-LIBRARY:

В 1930-х гг. в МНР были ликвидированы восстания и заговоры против власти Монгольской народно-революционной партии (МНРП). Они были вызваны недовольством населения политикой коллективизации и подавления религии, прово дившейся по рекомендациям Коминтерна и руководства ВКП(б). В 1930-х гг, в связи с усилением угрозы нападения Японии и осложнением советско-японских отношений, внимание советского руководства к МНР усилилось. С декабря 1933 г.

по 5 сентября 1952 г. в Москве состоялась 21 официальная и неофициальная встреча И.В. Сталина с монгольским руководством [2, с. 142]. Еще в 1933 г. Сталин расспрашивал руководителей МНР о «ламстве» и рекомендовал вести с последним борьбу, позже, в 1935 г, он указывал на то, что главным для МНР является вопрос об обороне (Российский государственный архив социальной и политической истории, далее РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 352. Л. 11-12). Исходя из того, что «национальное усиление несовместимо с одновременным усилением «ламства»», Сталин и его окружение предложили монгольскому руководству ряд мер по ликвидации духовенства в МНР (РГАСПИ. Ф. 558. Оп. И. Д. 352. Л. 13-15, 22-24, 42). Эти «предложения» соответствовали аналогичному курсу, проводившемуся в то время в СССР.

Одним из ключевых положений в борьбе с религией были поиски «шпионов и диверсантов - агентов японской и прочих разведок» (см., наир.: [5, с. 99-130]). 13 сентября 1937 г. заместитель наркома внутренних дел СССР М.П. Фри-новский телеграфировал из Улан-Батора наркому внутренних дел Н.И. Ежову об аресте, с согласия монгольских лидеров X. Чойбалсана и А. Амара, «Энзона - английского резидента, перевербованного японцами», и о планах разгрома «дамской тибетской колонии» в Монголии и проникновении «в сеть английской связи на Тибет и японской на Хайлар» (Российский государственный архив новейшей истории, далее РГАНИ. Ф. 89. Оп. 29. Д. 1. Л. 3. Цит. по: [1, с. 19]). Имелся в виду Ёнзон-хам-бо Ц. Лувсанхаймчиг - один из высших лам Монголии, - обвинения которого легли в основу дела «контрреволюционного центра» (монг: хувьсга-лын эсэргуу тев), крупнейшей организацией в МНР, которая, по мнению монгольского руководства, стояла за всеми предыдущими заговорами и восстаниями. В литературе до недавнего времени были известны лишь самые общие сведения об этом деле (см., наир.: [6, с. 292-293]). В последние годы в Монголии появились важные публикации, основанные на документах [4, 8]. Однако ряд других документов из архивов Монголии и России пока не был проанализирован. Данная статья посвящена анализу таких материалов.

10 сентября 1937 г. ночью в МНР были арестованы около ста лам. В большом секретном документе МВД в ЦК МНРП от 25 мая 1937 г. содержатся подробные сведения по этому делу. Согласно им, главной целью «центра» было поставить во главе страны следующего теократического монарха - Богдо-гэгэна IX. Во главе заговора стоял

Ёнзон-хамбо Лувсанхаймчиг - тибетец и учитель Богдо-гэгэна VIII, имевший связи с Далай-ламой XIII и Панчен-ламой IX. С последним, а также с реакционными феодалами имел связи и другой высший лама - Манджушри-хутухта Цэрэндорж, который в 1930 г. якобы принимал активное участие в «деле 38», или «заговоре Эрэгдэндагвы». Другой крупный фигурант - Дамдин - дэд-хамбо1 Хурэ - был близок к Богдо-гэгэну VIII. Он пользовался большим влиянием среди контрреволюционных лам, имел связи с феодалами в МНР, Тибете и Внутренней Монголии. Все трое были идейными вождями и руководителями этой группы.

Вначале группа проводила работы по выявлению Богдо-гэгэна IX, а в 1929 г. создала отделения в монастырях нескольких аймаков страны. Затем были изменения, и в 1929-1930 гг. в «центр» входили также дворянин Эрэгдэндагва, высшие ламы Егузэр-хутухта, Дилова-хутухта в составе тех «38». Первые двое были казнены, последний вместе с Манджушри-хутухтой получил испытательные сроки, Дилова-хутухта бежал за границу. После 1930 г. руководство «центра» перешло к цоржам Чойнзону Янжину, габджу2 Павану и Джамьяндиву.

В Южно-Гобийском аймаке средоточием контрреволюции был монастырь Улгий-хийд3. Там контрреволюционеров возглавляли габджу Цэ-вэндорж, хамбо Санжмятав и Цогжав. Последний был связан с монастырем Гандан и с заграницей. С Улгий-хийдом поддерживал связь Дилова-хутухта, когда бежал за границу в 1931 г. Арестованный лама Вандан показал, что организации

Улгий-хийда и «центра» имели связь, а осенью 1936 г. в Улан-Батор приехал связной - лама Шан-жмятав, контрреволюционной деятельностью в Улгий-хийде руководили Шанжмятав и Наван. «Центр» и Улгий-хийд ставили целью пригласить в МНР Богдо-гэгэна IX и Панчен-ламу. В 1936 г. по делу Улгий-хийда был арестовано 21 человек. У заговорщиков конфисковали 41 винтовку, 4433 патрона, 3 кавалерийские шашки, 1 легкую горную пушку и желтое знамя. Верховный суд в том же году рассмотрел это дело, и шесть человек были расстреляны4.

По показаниям цоржа5 Чойнжина, в 1930 г. «центром» руководили Ёнзон-хамбо, джасын-хам-бо6 Дамдин и Манжушри-хутухта, а сам он должен был распоряжаться выявлением Богдо-гэгэна IX и поддерживать связь с Панчен-ламой. Примерно о том же говорил в своих показаниях Дамдинсурэн. Он показывал также, что должен был помогать японским солдатам и Панчен-ламе, организовывал тайные собрания, поддерживал связь с учителем Паваном, а когда тот умер, с цоржем Джан-цаном. По его показаниям, Наван перед смертью говорил ему, что на приглашение Панчен-ламы Ёнзон-хамбо выделяет 500 тыс. тугриков, тибетский унзат-лама7 - 500 тыс., сам Нанзад - 10 тыс. тугриков уже отдал их под проценты.

Допрашиваемые давали показания о том, что восстание 1932 г. было также связано с «центром». Так, габджу Хаша показал, что в 1932 г. из Бандана отправили на запад ламу Вандансамбу чтобы тот подготовил контрреволюционное восстание. Он руководил восставшими, был арестован и наказан и дал показание, что раньше был учеником дэд-хамбо Дамдина, получал от него поручения, Дамдин говорил ему, что организует восстание в 1932 г.

По словам габджу Хаса, контрреволюционная организация в Бандане ставила целью выявление Богдо-гэгэна IX, главой ее был дэд-хамбо и т.д. По показаниям цоржа Чойнзона, он в 1933 г. слышал, что через Цогжава отправят письмо Панчен-ламе, но сам не участвовал в этом. Отправляли письмо и через цоржа Б. Седова из монастыря Тамсаг. Он выехал через границу, но его арестовали ки- тайские пограничники. Боворили, что у него есть письмо от Ёнзон-хамбо, где было сказано, что религия в Халхе приходит в упадок, необходимо ее охранять. Халха попала в руки красной России, пришло время гибели религии. Боворили также, что этот Седов быт убит при переходе границы в 1933 г. Цогжав быт расстрелян в 1936 г. по приговору Верховного суда.

Чойнзон показал также, сколько средств собирали с разных аймаков и дацанов Бандана для приглашения Панчен-ламы. Например, джасса дацана Бунгачойлин должна была выделить 25 ямбов серебра, несколько серебряных тугриков, 2000 лай и 8-9 лай золота.

О контрреволюционной деятельности Ёнзон хамбо говорил также Лувсанданзан, сообщивший о тайных встречах в его юрте. В совещаниях участвовал хубилган8 Бунгасамбу. Лувсанданзан показал, что лично отправлял Панчен-ламе письма, в которых говорилось о числе монгольских солдат и оружия. Якобы пришел ответ, что в 1935-1936 гг. японские солдаты обязательно придут в Монголию, надо объединить силы, будет организована помощь восстанию. Эти показания подтвердил цорж Чойнжин. Бо же сообщал и лама Джамьян-див (расстрелян в апреле 1936 г. за связь с бежавшим из МНР Бончигдо и японским шпионом Ина-гучи). Бончигдо получил в 1931 г. от Панчен-ламы титул Хамбо-Номун-хан и латунную печать, потом жил в монастыре Намгур в Барге, вел активную агитацию против власти с помощью Японии. Джамьяндив передавал ему информацию.

Хубилган Бэндэнпунцаг показал, в числе прочего, что по заданию своего учителя Хаса выучил монгольское письмо, русское письмо, читал книги, собирался изучать внутреннее положение России.

В приложении к письму МВД есть перевод книги, написанной цоржем Джанцаном. Ее основная идея состоит в том, что в МНР дела обстоят плохо, религия уничтожается, молодых лам удаляют из монастырей, народные хуралы выступают против религии ... Халхи индийские, Панчен-лама и Дилова-хутухта стали хубилганами; необходимо собираться, чтобы выступить против власти, приближается время, когда будет восстановлена традиция, но монголы должны быть осторожны. Даны также некоторые пророчества о Халхе.

На основании допросов МВД сделало вывод о том, что заговорщики хотели держать связь с Панчен-ламой через Дилова-хутухту бежавшего за границу. Во главе «центра» стоял Ёнзон-хам- бо, активными членами были цоржи Джанцан, Чойнзон; анги Цогжав из Улгий-хийда отправлял письма Панчен-ламе, через Дилова-хутухту хотели просить Панчен-ламу выявить Богдо-гэгэна IX и уничтожить народную власть. В 1935 г. решили собрать с аймаков Гандана 9 млн тугриков, распределяли, кто сколько должен выделить. Кроме того, следовало выделить 7 больших юрт и палатку, каждый аймак и дацан должен был отдать 1 тыс. голов скота, лошадей и т.д. Дацаны Зун-хурэ хранили 4 скорострельных винтовки, 79 единиц разного оружия старых образцов и 99 шашек. Основные слухи, которые распространяли контрреволюционеры, были о том, что с японскими солдатами придет Панчен-лама и уничтожит народную власть в Монголии. Отделения «центра» располагались в монастырях Хан-Ундурийн-хурэ (Архангайский аймак), Ван-хурэ и Булган-хурэ (Селенгинский аймак) (Монгол Улсын Ундэсний тев архив [Монгольский гос. национальный центральный архив], далее МУУТА, МАН-ын ба-римтын тев. Ф. 4. Д. 6. X. и. 82. Тал 1-68).

Ключевой фигурой «контрреволюционного центра» был назван Ёнзон-хамбо Лувсанхайм-чиг. Согласно протоколам допросов, Лувсанхай-мчиг приехал из Тибета в Монголию по поручению Панчен-ламы в 5-м (1915) г. с поручением распространять буддизм, быть близким другом Джебцзундамбы, поддерживать дружбу и с монгольской аристократией. Он сразу стал одним из семи цоржей Джебцзундамбы, имел 8 тыс. учеников (шавь нар), изучил монгольский язык. Он был тибетским учителем Богдо-гэгэна VIII в высокой должности Жавтуй-хамбо (МУУТА, МАН-ын ба-римтынтев. Ф. 4. Д. 6. Х.н. 80. Тал 1-112). По указу Богдо-гэгэна VIII от 20 июня 1915 г. он получил звания номч-билигт и цоржи. 10 августа 1916 г. его сделали Ёнзон-багш (учитель высокого ламы), все его должны были почитать. Об этом Богдо-гэ-гэн издал указ [8, с. 174-275].

В мае 1922 г. Лувсанхаймчиг в заявлении в МВД Монголии просил разрешить ему поехать на двадцать месяцев на родину в Тибет для встречи с родственниками. Просьбу удовлетворили в июне 1922 г. На время отсутствия исполнять его обязанности стал дэд-хамбо Гоошдэндэв. Ёнзон-хамбо уехал, чтобы встретиться с Далай-ламой, Панчен-ламой, Саж-Богдо9 и своими родственниками [8, с. 277-279]. От имени Богдо-гэгэна он поднес подарки и письма Далай-ламе (по случаю праздника его интронизации как монарха Тибета) и

Панчен-ламе (МУУТА, МАН-ын баримтын тев. Ф. 4. Д. 6. Х.н. 80. Тал 1-112).

Ёнзон-хамбо не успел вернуться из Тибета до кончины Богдо-гэгэна VIII, поэтому все необходимые молитвенные собрания организовывал Гоошдэндэв, у которого была печать Ёнзон-хамбо, чьи религиозные обязанности он исполнял. В его отсутствие цоржи Их-хурэ Чойнзон и Рин-чиндорж проводили ритуалы, распространяли по Монголии книги о выявлении нового воплощения Богдо-гэгэна [8, с. 280-285].

Пока Ёнзон-хамбо жил в Монголии, под его руководством находились столичные монастыри Гандан и Дзун-хурэ. Так как было много пожеланий выявить Богдо-гэгэна IX, на 3-м собрании религиозной комиссии 24 июня 1926 г. решили создать комиссию по выявлению Богдо-гэгэна IX под руководством Лувсанхаймчига, дэд-хамбо Дамдина, аграмбы Цогжава, габджу Чойжила, Жамрснжава, Мишига и Мангала, гэскуя Очира, габджу Дамдина и аграмбы Гочо (МУУТА. Ф. 179. Д. 1. Х.н. 384. Тал 8). На б-м собрании 20 февраля 1927 г. хамбо сказали, что гадали перед бурханом Цэдэрлхам и получили не очень хорошие результаты. Поэтому решили просить хамбо провести ритуал аврал (очищение), выяснить подходящий день и определить, что надо делать [8, с. 280-290].

21 мая 1930 г. Ёнзон-хамбо сделал заявление в администрацию по делам религии, что он уже много лет отправляет эту должность, сейчас здоровье уже не позволяет это делать, и он просит освободить его от должности Ёнзон-хамбо. 26 мая 1930 г. собрание обсуждало заявление и приняло решение его освободить. Но через десять дней они отошли от своего решения, и 10 июня 1930 г. состоялось собрание высших лам, которое постановило отменить решение об освобождении Ёнзон-хамбо от занимаемой должности (МУУТА. Ф. 179. Д. 1. X. и. 499. Тал 1; X. и. 480. Тал 55. Цит. по: [8, с. 292-293]).

После ареста Лувсанхаймчига его первый допрос 6 сентября 1937 г. вел Хаймчиг - старший следователь секретного политотдела МВД. Согласно допросам, Ёнзон-хамбо сказал, что находился в Монголии по поручению Панчен-ламы восемь лет, потом ездил к нему, т. к. от Богдо-гэгэна было письмо [8, с. 323-324]. Ёнзон-хамбо поддерживал связь с Панчен-ламой через караваны (Центральный архив ФСБ России, далее ЦАФСБ. Ф. 2. Оп. 10. Д. 531. Л. 21).

Следствие особо подчеркивало работу Ёнзон-хамбо Лувсанхаймчига на иностранные государства посредством контактов с Панчен-ламой IX. Согласно протоколам допросов Лувсанхайм- чига, он сообщил Далай-ламе и Панчен-ламе о положении в Монголии, о том, как пришли гамины и солдаты барона Унгерна, а также красные солдаты и установили народную власть, которая поддерживает дружбу с красными русскими, но не смог документально рассказать о новом режиме. В Лхасе он говорил аристократу Чисрин Гэлэгу, что в Монголии установилась народная власть, руководит которой Сухэ-Батор, по его словам, Монголия ушла от Китая и опирается на Россию, а Россия забрала Монголию и прислала солдат. Там же он встречался с калоном Царонгом10 (монг: Цэрэн гэлэн) и рассказал о ситуации в Монголии. Он хотел остаться в Тибете, но Панчен-лама сказал ему: «Богдо Джебцзундамба в письме просил тебя отправить обратно, поэтому ты должен вернуться». По дороге врач Панчен-ламы, посланный к нему, передал его просьбу сообщать о ситуации в Монголии.

На другом допросе Лувсанхаймчига спросили: «Каких людей вы принимали у себя для разведдеятельности в пользу Англии»? Он ответил: «Когда я приехал в Тибет, встречался с Далай-ламой и калоном Царонгом, которые держали сторону Англии». Цэрэн поручил ему узнать, что происходит в Монголии, настроения лам и народа, политику партии и правительства, просил посылать разведсообщения. По показаниям Лувсанхаймчига, эти сведения были нужны не столько Далай-ламе, сколько Англии, которая хотела знать, как влияние красных распространяется в Тибете.

В Монголию Лувсанхаймчиг, по его словам, вернулся в 1923 г. После того как Панчен-лама уехал в Китай, в 1927 г. он прислал к нему сойбона Лага. С последним он отправил хадак и сообщение о политической ситуации в стране, о числе солдат и оружия, подавлении хутухт, хубилганов и нойонов. Он сказал, что имеет поручение Пан-чен-Богдо и «одного государства» о проведении тайной разведработы в Монголии для уничтожения народной власти и восстановления староя. В своих показаниях говорил, что получил поручение Панчен-Богдо, «держащего английскую сторону Цэрэна» (=Царонг) и аристократа Гэлэга, разведать, каково число солдат и оружия монгольского правительства, положение народа, проводимые русскими в Халхе работы, как обстоит дело с буддийской религией, с иностранными подданными. Он получил 1 000 лай серебра, вино и шелк в награду. Лувсанхаймчиг сказал также, что его ученику Самбу-Дувчину передано от него через

Вандансамбу разрешение на организацию контрреволюционного движения в 1932 г.

В 1933 г. дэд-хамбо Дамдин, Манджушри-ху-тухта через анги Цогжава передали сообщение Панчен-ламе. Потом Цогжав во главе ряда лам Улгий-хийда организовал контрреволюционную группу, опиравшуюся на Пачен-ламу и Японию. Ёнзон-хамбо якобы в свое время создал и контрреволюционную организацию при Амарбуянт-хийде в Дзабханском аймаке, давал там указания ловону Санжиду. Более того, якобы Агван Лхарамба (Агван Доржиев), Цыбен Жамцарано, Эринчинов (Э. Ринчино) тоже имели отношение к его организации, т. к. делали подарки, когда приезжали сами и когда приезжал официальный представитель Панчен-ламы.

Лувсанхаймчиг, по его словам, держал связь с Панчен-ламой, чтобы вести разведработу. В 1931 г. от Панчен-ламы приехал цорж Седов. Когда он возвращался, «я говорил устно о ситуации в Монголии, положении властей и солдат, количестве оружия, о религии». Таких контактов было три. В 1937 г. он стал учеником габджу Павана аймака Гандан-Бизъя. Они очень дружили и совместно с дэд-хамбо Дамдином и Манджушри-ху-тухтой Цэрэндоржем вели разведработу, через Агван-Джамьяндива и Гончигдо передавали Панчен-ламе и Японии сведения о положении в Монголии. В числе руководителей «Центра» были Дамдин, Джамьяндив, Гончигдо, цорж Чойнзон, Чодогцэндэг, а также габджу, аграмбы и простые служащие, которых допрашиваемый хорошо не знал, а давал им только общие руководящие указания. Кроме того, был составлен список 26 тибетцев из Амдо, которые участвовали в деятельности «центра». Они ежегодно утром на Цаган-сар приходили в юрту к Лувсанхаймчигу выражали почтение и желание уничтожить народную власть, пригласить Панчен-ламу, молились за это.

В 1934 г, по словам Лувсанхаймчига, он отправил сообщение к Панчен-ламе. Он показал, что получил в общей сложности пять писем с печатью Панчен-ламы с указаниями о разведработе. Ведя религиозную деятельность, он якобы заработал авторитет среди монголов и благодаря этому проводил разведработу. В том же году он устно передал сведения о Монголии Царонгу через Зундуй-чоймбола и Ванжила, возвращавшихся в Тибет с Самба Ринпоче. Других контактов с Царонгом не было. Но, по словам Лувсанхаймчига, связь с Англией имеют тибетский финансовый представитель Далай-ламы в МНР Самба, тибетские торговцы Минжур, Цэдэн и Жадон, работник фонда Далай-ламы Равсал, с которыми он встречался на

Цаган-сар (МУУТА, МАН-ын баримтын тев. Ф. 4. Д. 6. X. н. 80. Тал 1-112).

Однако важная и детальная «шпионская информация» от Ёнзон-хамбо в Маньчжурию не могла переправляться устно, если ее действительно просто запоминали, - она не могла быть сколько-нибудь детальной и существенной. Сведения о том, что Ёнзон-хамбо через калона Царонга стал английским агентом, снабжая Англию данными для проникновения в Монголию, явно навеяны советскими чекистами: МНР в то время мало интересовала Англию, да и у последней были куда более простые каналы получения информации через Китай, а не через Тибет.

Кроме того, есть основания полагать, что допросы Лувсанхаймчига фальсифицированы: на бумаге одного из них не указаны вопросы следователя, в пометках сказано, что он встречался с Царонгом и давал сообщение о монгольской армии и государственной власти, но эти пометки противоречат друг другу. Хронология японской экспансии в Китае и деятельности Панчен-ламы с хронологией признаний Лувсанхаймчига в шпионаже содержит ряд несогласованностей [8, с. 323-324, 341-342].

Вскоре после ареста членов «центра» политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение П53/106 от 19 сентября 1937 г., в котором говорилось: «Принять предложение т. Фриновского об организации специальной тройки в составе Чойбалсана, министра юстиции и секретаря ЦК МНРП для рассмотрения дел на монгольских лам» [7]. Показательный судебный процесс над «центром» был проведен Верховным судом МНР 4-8 октября 1937 г, суду предали 23 человека. Помимо перечисленных выше обвинений им инкриминировали попытку свергнуть народную власть, восстановить старые порядки, связи с Панчен-ламой и японцами, а также контакты с «группой Ёэндэ-на - Дэмида».

Судебный процесс проходил в центральном театре Улан-Батора при полном зале. Вокруг театра поставили пулеметы. По воспоминаниям политика Нямбу тибетец Ёнзон-хамбо плохо говорил по-монгольски, и его речь на суде было трудно понять11. Заседания транслировали по громкоговорителям толпе, собравшейся вокруг театра. Большинство слушателей были араты и ламы. «Признания» обвиняемых на процессе затем опубликовала газета «Унэн», например сообщение Ёнзон-хамбо о том, что он приехал в Монголию в 1914 г. как шпион Панчен-ламы [10, р. 326-327].

На суде Ёнзон-хамбо говорил также о том, что в 1931 г. кружок продолжал работать, в него входили Дилова-хутухту дэд-хамбо Дамдина и Ман-джушри-хутухту. Были созданы отделения в монастырях Сан-бэйсэ и Улгий-хийд; что он возглавлял контрреволюционную группу Эрэгдэндагвы, а потом вместе с Манджушри-хутухтой и Дамдином возобновил работу подпольного кружка. Они держали связь с заграницей для уничтожения власти, т.к. она плохо относится к буддизму. Интересно, что этих сведений нет в предыдущих показаниях, однако суд не обратил внимания и на это и ничего не уточнял. Были и другие противоречия в показаниях Лувсанхаймчига на суде. Ёнзон-хамбо признался также, что вел контрреволюционную работу вместе с Ёэндэном [8, с. 35—359]. Однако суд, не рассмотрев противоречий, продолжал заседания. Предполагается, что судебный протокол мог быть фальсифицирован.

Из 23 обвиняемых монахов 19 были приговорены к расстрелу: Ёнзон-хамбо Ц. Лувсанхаймчига, дэд-хамбо Б. Дамдина, Манджушри-хутухту С. Цэрэндоржа, Б. Чойнзона, Б. Джанцана, Б. Цог-твандана, Д. Алтангэрэла. Д. Дамдинсурэна, Б. Хасбазара, Ч. Сандана, Б. Намжила, Д. Дашда-на Ш, Чултэма, А. Цэрэнбадму, Ё. Ёунгасамбу, Ц. Гэмсурэна. Д. Лувсанбадму Ж. Ёэгдэнпунцага и Б. Лувсанданзана. Двое были приговорены к 5 и 8 годам, один - к 3 годам условно, в отношении 1 дело было прекращено в связи со смертью. Имущество приговоренных конфисковали. Приговор был окончательный и обжалованию не подлежал (РЁАСПИ. Ф. 495. Он. 152. Д. 156. Л. 103-109; Хурэлбаатар, 2008, с. 65-73). Ёлава «центра» - Ёнзон-хамбо Лувсанхаймчиг был расстрелян 9 октября 1937 г. в 00 час 42 мин в Далан-давхар (кладбище в Улан-Баторе) [3, с. 541].

Сфальсифицированные обвинения выдвигались не только в адрес участников «контрреволюционного центра». В отношении ряда лам к делу «центра» «пристегнули» обвинения в заговорах начала 1930-х гг. Это касалось Манджушри-хутух-ты и ряда других фигурантов, которых приговорили к расстрелу. Например, хубилган А. Ёончиг-жанцан из монастыря Эрдэнэ-Дзу был арестован в 1931 г. «за распространение слухов среди народа» и получил 7 лет, но был освобожден в 1932 г. по амнистии. В 1937 г. его снова арестовали и обвинили в критике власти за нарушение традиций, следование тому, что ей (власти) скажут из-за границы; кроме того, было сказано, что он - хубилган, «сосет подаяние из народа»; в 1931 г. А. Ёон-чигжанцан якобы распространял слухи о том, что придет Панчен-лама. В декабре 1937 г. особая комиссия на 5-м заседании инкриминировала ему связь с «центром» Ёнзон-хамбо и приговорила к расстрелу [9, с. 65-73].

В январе 1938 г. советник министра внутренних дел МНР М.И. Голубчик направил заместителю наркома внутренних дел СССР М.П. Фринов-скому и полпреду СССР в МНР С.Н. Миронову совершенно секретный доклад «О предварительных итогах оперативной работы МВД по ламству и вновь намечаемых мероприятиях». В нем на «Всемонгольский контрреволюционный дамский центр, созданный японской разведкой» он списал все восстания в МНР. По его донесению, с 1925 г. реакционная верхушка ламства в блоке с феодалами стала формировать кадры для борьбы с правительством за возвращение светской власти в лице Богдо-гэгэна и к 1929 г. «локальные дамские контрреволюционные формирования объединились и создали названный центр. Окончательное формирование произошло при реализации решений VII съезда МНРП»12.

М.И. Голубчик писал далее, что «в виде компенсации за оказание военной помощи контрреволюционный центр гарантировал признание господствующей власти Китая в Монголии». После раскрытия «заговора Эрэгдэндагвы» в 1930 г. «периферические филиалы контрреволюционного центра следствием не были вскрыты и остались нетронутыми». В 1931 г. руководители «центра» связались с Панчен-ламой. Заговорщик Жамьян-тиб руководил филиалами контрреволюционной организации в группе восточных аймаков, связался с японской разведкой. От Панчен-ламы регулярно приезжал эмиссар «Содбо» (=Содов). «Центр» широко практиковал нелегальную переброску через границу своих агентов с письменными материалами. Из Улан-Батора регулярно посылали в разные монастыри для создания там филиалов.

«В 1932 г. в западных аймаках МНР (Хубсу-гульском, Архангайском, Увэрхангайском, Дзаб-ханском) дамский контрреволюционный центр подготовил и поднял вооруженное восстание», одновременно центр готовил восстания в центральных и восточных аймаках. В 1932-1933 гг. дамский центр сблокировался с Гэндэно-Дэми-довским заговором и заручился их поддержкой в борьбе с революционной властью. По заданию Гэндэна и Дэмида контрреволюционный центр стал вести активную диверсионную работу. <...> Целый ряд диверсионных актов «Центру» удалось осуществить, ряд попыток к совершению диверсий был предотвращен». Готовилось новое воору- женное восстание. Всего было создано 48 филиалов «центра».

Согласно донесению М.И. Голубчика, «ЦК МНРП по линии агитационно-массовой и МВД -по линии специальной был проведен ряд мероприятий для обеспечения правильного реагирования населения на процесс» над «центром»: широкие собрания до и во время процесса, более чем тысячная аудитория в зале суда - в Улан-Баторе и аймачных центрах. В глубинке, однако, об этом суде знали хуже, «а во многих еще пунктах араты знают о процессе по заведомо ложным рассказам лам. Этот процесс и последовавший за ним процесс по делу Гэндэн-Дэмида, которые обнаружили перед массами угрозу со стороны Японии монгольской независимости, значительно повысили революционную активность аратских масс, вызвали рост патриотического самосознания и движение за укрепление обороны страны. <...> Совершенно естественно: заявления высших лам на процессе, что ламаистские институты по свой сущности контрреволюционны, активный рост враждебных отношений арат к высшему ламству, массовая работа МВД по разоблачению контрреволюционных намерений высшего ламства и его феодальная эксплуатация аратства и низшего ламства, не могли не вызвать процесса отчуждения низших лам от высших. Совокупность изложенных фактов совершенно ясно определила наступивший кризис в ламаизме в Монголии и разрушение его устоев. Перед МВД встает задача своими мероприятиями обеспечить дальнейшее углубление этого процесса. В ноябре 1937 г. МВД приступило к ликвидации филиалов дамского контрреволюционного центра и массовому изъятию его участников» (Российский государственный военный архив, далее РГВА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 1083. Л. 52-65).

Если были «регулярные приезды», «широкая практика переброски», «регулярная посылка» материалов, то где все это? Еще раз подчеркнем, что обвинения были построены лишь на показаниях арестованных, а затем массовая агитация превращала их в глазах населения в истину.

Агитация велась особенно активно в первой половине октября 1937 г. в газетах, на митингах и собраниях аратов и духовенства, которые проводили члены партии и ревсомола. Их участники - как и участники подобных собраний в СССР -требовали самого сурового наказания «заговорщикам» и воздавали хвалу своему вождю - министру внутренних дел маршалу Чойбалсану. Сам Чойбалсан корреспондентам «Унэн» и «Ардын эрх» объявил в тех же выражениях, какими отчитывались советские чекисты в МНР: раскры- тие организации идет с 1930 г, Лувсанхаймчига в 1923 г. завербовал Панчен-лама и подослал для шпионажа в Монголию. В частности, в интервью газете «Унэн» 3 октября 1937 г. помощник прокурора МНР Пунцагдорж сказал, что с целью уничтожения партии и правительства, восстановления монархии, возвращения потерянных прав и привилегий контрреволюционная организация, опираясь на Японию, занималась активной подрывной вредительской работой. Через Панчен-Богдо, делегацию Гомбо-Идшина в Тибете она получила благословение на приглашение Богдо-гэгэна IX, послала к Панчен-ламе своего члена Эрэгдэндаг-ву для переговоров. В работе «центра» приняли участие Гэндэн и Дэмид (РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 16. Д. 63. Л. 3-8).

Даже после суда над «центром» и после закрытия всех монастырей и фактической ликвидации духовенства преследования в МНР продолжались. Полпред СССР Миронов в докладной от 11 февраля 1938 г. (вх. № ОС37) писал: «Как и следовало ожидать, разгром очагов японской разведки и высшего ламства обострил процессы борьбы, местами ламство пытается перейти в контрнаступление <.. > Ламы, разбежавшись из монастырей, ушли в худоны. В худонах они повели активную агитацию в следующих направлениях (помещая по смыслу, а не текстуально): 1. Правительство по требованию русских уничтожает всех лам и религию, мы колония России, а не независимое государство. 2. Возвращается политика «левого загиба»: нужно резать скот и готовиться к восстанию, это помогло изменить курс в 1932 г, поможет и сейчас. 3. Япония разгромила красных в Китае, разгромит нашу и советскую армии и весной займет нашу страну. Панчен-лама идет с ними на защиту нашей религии. Кто не хочет быть весной уничтожен, тот должен идти против русских». В западных аймаках, где было восстание и «верхушка ламства наименее репрессирована, - там и настроения более густые». В Убсунурском аймаке на почве активной дамской агитации в аймачном руководстве началась паника, «они вооружаются, просят прислать войсковую часть». Миронов «посоветовал Чойбалсану крепче ударить там по контрреволюционному ламству»» (РГВА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 1083. Л. 29-40).

Дело «центра» было одним из самых крупных показательных процессов в МНР, призванных дискредитировать духовенство в глазах народа и устрашить недовольных. Процесс был проведен по сталинским лекалам - главные обвинения не были подтверждены документами. Как доказательства использовались признания допрашиваемых. От носиться к ним надо с большой осторожностью, т.к. общеизвестно, что чекисты силой выбивали из обвиняемых необходимые им показания. Попытка объединить в единый заговор поиски Богдо-гэгэна IX и все восстания до 1937 г, добавив туда «группу Гэндэна - Дэмида», несостоятельна: это были разные (хотя и взаимосвязанные) события, не имевшие единого организационного центра.

Главными обвинениями подсудимых по делу «центра» были разведывательная деятельность в пользу иностранных государств и организация свержения власти МНРП. Ключевыми уликами послужили пять писем Панчен-ламы IX, которые нашли у Ёнзон-хамбо. Недавно были опубликованы новые архивные материалы: набранные кириллицей старомонгольские переводы этих писем, кратких выписок, использованных судом в 1937 г, перевод тибетских оригиналов писем в I960 г, факсимиле этих оригиналов и их переводов для суда на старомонгольском языке с тибетскими выписками. В этих письмах не сказано о шпионаже или работе на иностранцев. Перевод I960 г. не соответствует переводу, сделанному для суда в 1937 г, он сфальсифицирован с тем, чтобы доказать обвинение (архивные материалы см.: [4, с. 110-113, 193-199]). Следовательно, «признания» Лувсанхаймчига и прочих фигурантов дела в 1937 г. были выбиты силой. Не подтверждается фактами и обвинение в том, что Ёнзон-хамбо и другие были связаны с иностранными агентами, Панчен-Богдо, Гэндэном, Дэмидом [3, с. 297-298]. Ёнзон-хамбо Лувсан-хаймчиг и другие члены «контрреволюционного центра» были реабилитированы 25 июля 1990 г. [4, с. 174-176; 8, с. 354-359].