Лексикон псковской сказки в лингвокультурологической словарной интерпретации

Фольклорная лексикография сравнительно недавно оформилась как самостоятельное направление теории и практики составления лингвистических словарей. Диссертационное исследование М.А. Бобуновой [1] стало основополагающей работой, в которой обобщен опыт репрезентации фольклорной лексики в словарях разных типов, обоснована целесообразность разработки специализированного словаря языка фольклора, определены основные принципы лексикографического описания фольклорного материала, разработана соответствующая параметрическая модель словарной статьи. Руководствуясь идеей о том, что фольклорная традиционная культура в своем конкретном наполнении всегда региональна и локальна [1], сотрудники курской лаборатории «Фольклорная лексикография» создали первый в отечественной лексикографии «Словарь языка русского фольклора» [2], базой которого стали тексты онежских былин.

Псковский фольклорный материал пока системно не разработан в лексикографическом аспекте, однако широко представлен в сборниках народных песен [8], частушек [4], сказок [7; 10]. Таким образом, Псковский край является одним из регионов, обладающих мощным потенциалом для развития фольклорной лексикографии.

На материале псковской сказки мы продемонстрируем возможности создания фольклорного словаря нового типа – лингвокультурологического, который актуализирует новые аспекты лексикографического описания фольклорного лексикона, пополнит разработанную М.А. Бобуновой типологию словарей языка фольклора [1] и предложенную Е.И. Зиновьевой классификацию словарей лингвокультурологического типа [5].

Тексты необработанных народных сказок, записанных в ходе фольклорных экспедиций на Псковщине и представляющих собой единство фольклорного произведения и устной народной речи, являются ценным источником этнолингвистической информации [3, с. 155]. Эта информация фрагментарно эксплицируется в толкованиях и пометах «Псковского областного словаря» [9], где лексикон псковского фольклора разрабатывается по модели, используемой и для описания других разрядов диалектной лексики:

ÁЛЕНЬКИЙ : а́ленький цвето́к. 1. Растение с мелкими красными цветами (иван-чай?) . Aленькии цвятки, есть γде на пожыни, на ветачки нескалька их, как ша́пачкай. Остр. Троицкие, 1960 .2. перен. флк. Милый, любимый . Ты, цветок аленький, не напивайся пьяненький. Копаневич, Частушки, 39 [Там же, с. 58].

ВОЗГОЛОВЬЕ , я, с. Что кладут под голову на постель. Постель нову стлала,возголовье клала. Ко-паневич, Нар. песни 1, 53. ср. сголовье [Там же].

В этнолингвистическом словаре «Традиционный быт псковских крестьян» [11] полноценный лингвоэнциклопедический комментарий получают региональные и общерусские этнографизмы, функционирующие в псковских говорах, в том числе употребляемые информантами – рассказчиками сказок:

Свитка. Верхняя, преимущественно мужская, одежда из грубого сукна домашнего изготовления. Имела вид короткого широкого кафтана с маленьким воротником. Рабочая одежда крестьян, пастухов, которую часто носили в плохую погоду (в дождь, снег) [Там же, с. 181].

Подвал. Земляная яма с постоянной температурой под жилой частью, дома, специально оборудованная для хранения сельскохозяйственных продуктов, иногда имеет вход и внутри дома, и с улицы [Там же, с. 62].

Специальный словарь лексикона псковской сказки, куда вошли 450 единиц, разработан в Лаборатории региональных филологических исследований Псковского государственного университета в формате базы данных с целью «истолкования диалектных слов, назы- вающих нередко уже забытые реалии и понятия» [3, с. 156]. Словарная статья здесь складывается из следующих параметрических зон: заголовочное слово, указание места записи (района Псковской обрасти), номер текста сказки в фольклорно-этнографическом архиве Псковского университета, морфологическая характеристика, толкование и указание источника:

Вторнуть {Стр. № 99} (в форме повелительного наклонения ед. числа вторни ) – ‘воткнуть, вонзить’ (ПОС 5: 92).

Кудель {Нев. № 57 (36)} – ‘льняное волокно, приготовленное для прядения’ (ПОС 16: 325–326) [Там же, с. 158].

На наш взгляд, в системе словарей языка сказки должен появиться словарь, который с полным основанием можно было бы назвать лингвокультурологическим. Теорию и практику создания лингвокультурологических словарей Е.И. Зиновьева определяет как лингво-культурографию, а среди лингвокультурографических источников выделяет культурологические словари, толковые словари с историческими данными, функционально-когнитивные словари, лингвострановедческие словари и лингвокультурологические словари. Лингвистические сведения сочетаются в таких словарях с информацией об обозначаемых языковыми единицами культурных реалиях, образах и представлениях, существующих в сознании носителей языка. Если лингвострановедческие словари ориентированы на раскрытие культурно-исторического фона языковых единиц, то лингвокультурологические словари помимо этого отражают особенности функционирования этнокультурно маркированной лексики в дискурсе современного языкового сообщества [5, с. 117–119, 160–161].

При отборе и систематизации материала для разрабатываемого в данный момент лингвокультурологического словаря псковской сказки представляется возможным обратиться к апробированной нами классификации линг-вокультурем [6] и наполнить ее рубрики материалом, отобранным в сборниках «Сказки Псковской области» [10], «Народные сказки Псковского края» [7]:

– этнографизмы (наименования жилища, одежды, пищи – амбар, гумно, изба, ленуха, рига, хата, чулан; армяк, валенки, зипун, лапти, оборы, онучи, портки, портянки, рубаха, сарафан, ситцевик, тюни; блины, калач, кисель, колотуха, комы, медовуха, щи и др.);

– мифологическая лексика и сказочные формулы (черт, леший, жар-птица, баба-яга, ведьма, гуси-лебеди, Мороз, Снегурочка, из- бушка на курьих ножках, жили-были; долго ли, коротко ли; не по дням, а по часам);

– ономастика (антропонимы – Иван, Демьян, Захар, Кузьма, Назар, Мартин Сирота, Василий Бессчастный, Марко Богатый, Додон, Салтан, Аксинья, Василиса Прекрасная, Дарья, Маланья и др., топонимы – Алоль, Баки-но, Мякишево, Опочка, Паново, Хрытово и др.).

Исходя из представленного материала, можно сделать вывод, что в текстах псковских сказок преобладают общерусские этнографиз-мы ( рубаха , сарафан , загнет , кутья , кисель и т. п.), но встречаются и псковские диалектизмы ( колотуха – ‘мучная каша (чаще из гороховой муки)’ [9, с. 94]; ленуха – ‘кирпичная пристройка к русской печи для лежания; лежанка’ [Там же, с. 590]; пастырелочка – ‘пастушья свирель’ [7, с. 503]; ситцевик – ‘сарафан из ситца (ситец – хлопчатобумажная покупная, не домотканая, материя)’ [Там же, с. 509] и др.).

В целом для лингвокультурологического словаря псковской сказки отобрано 650 единиц. Предполагается, что это будет словарь полного типа, куда войдут не только псковские диалектизмы, но и общерусская этнокультурно маркированная лексика. Словарь будет учебным лексикографическим источником, ориентированным в том числе на иноязычного пользователя. С учетом фактора адресата строится текст словарной статьи, представляющий собой комплексный лингвокультурологический комментарий заголовочной единицы и включающий описание обозначаемой реалии, экспликацию культурного фона, в том числе указание на функционирование слова в фольклорных текстах. Цитатный материал, согласно нашей концепции, не располагается в специальной зоне иллюстраций, а по ходу комментария иллюстрирует отдельные его положения:

БЛИНЫ, -ов, мн. Традиционное мучное блюдо русской кухни, появившееся еще в языческие времена. Для приготовления блинов жидкое тесто наливают на раскаленную сковороду, смазанную маслом или салом, и обжаривают с обеих сторон. На Руси блины готовили в основном из пшеничной, гречневой, овсяной муки, а подавали их с маслом, сметаной, творогом, вареньем. До XIX века блины были поминальным блюдом на похоронах, тризнах и в церковные дни поминовения усопших. Сегодня они являются основным угощением и символом праздника Масленицы. Как на Масленой неделе захотели мы блинов (Как на Масленой неделе) [Там же, с. 264]; Угощали кашей да блинами, рыбой да кренделям (Два брата) [7, с. 305]. Блины упоминаются в русских сказках, былинах, быличках, по- словицах и поговорках. Многочисленные упоминания в текстах псковских сказок характеризуют блины как широко распространенное в регионе, известное и любимое традиционное блюдо. Да, я останусь с вами, буду грибы, ягоды собирать, блины печь! (Сказка для внучки Иринки) [7, с. 13]; А мой волшебник говорит, что у тебя в печке все на свете: и блины, и мясо, а ты, говорит, прокислый суп хлебаешь (Два брата) [Там же, с. 204].

ПЕЧЬ, -и, ж. Сооружение из кирпича для отопления помещения, расположенное в центре избы. Размер русской печи довольно внушительный, она может занимать четвертую или пятую часть избы. В печи готовят пищу, пекут хлеб, ее используют как источник тепла и света, на ней или возле нее спят, сушат одежду. Пришел, лег на печи, в дудочку играет и поет песню (Сивка-бурка) [Там же, с. 98]; Зимой ей воду таскал, дрова рубил и коровёнку кормил, поил, а старуха за это его кормила и на печь спать укладала: на полу-то холодно, нет одеяла, чтоб укрыться (Мартин-сирота) [Там же, с. 246]; Уйдут, а она им тут и печку стопит, пирогов напе-кёт, самовар поставит, чаю согреет! (Хромоногая уточка) [Там же, с. 71]. В некоторых регионах России печь использовали также в качестве бани, в ней мылись. В русских сказаниях печь иногда наделяли человеческими чертами, способностью разговаривать: например, в сказке «Про падчерицу и мачехину дочку» печка просит девочку вынуть пироги, на что получает отрицательный ответ. В дальнейшем ее наказывают за нежелание выполнять просьбы [Там же, с. 89–91]. С печью также связан один из известных в мировом фольклоре и зафиксированный также на Псковщине мифологический сюжет чудесного появления ребенка на свет. Жили дед с бабой, и не было у них детей. Взял дед полешечко, отесал, завернул и положил на печку. Услышали дед с бабой, что ребенок на печке плачет. Подошли, смотрят: мальчик! Назвали они его Терёшечка-с-по-лешечка (Терёшечка-с-полешечка) [Там же, с. 55].

КОМЫ, - ов, мн. Пск. Кушанье, приготовленное разными способами (вареное, жареное) из муки, крупы, сырого тертого картофеля, творога и др. в виде округлых комочков, которые иногда начиняют салом. В количестве 40 штук готовили 9 марта (по строму стилю), в Сóроки – на День памяти Сорока мучеников. В один из таких шариков клали копеечку: согласно народному поверью, кому она попадется – тому счастье на целый год. Это блюдо известно также в Беларуси, там его готовят традиционно из вареного, а затем растертого картофеля. Сучка на лычках амбар стережет, курочка на улице комы толчет [Там же, с. 312].

Модель лингвокультурологического словарного описания лексикона сказки, реализованная на псковском материале, может использоваться применительно к материалу других регионов и других фольклорных жанров.

Такие словарные разработки будут востребованы на филологических факультативах и в научных кружках общеобразовательной школы, в практике вузовского преподавания дисциплин литературоведческого и лингвистического циклов, лингвокультурологии, этнографии. Иностранным студентам-филологам они помогут в освоении курса устного народного творчества и русской диалектологии.

Таким образом, создание лингвокультурологических словарей фольклорных жанров представляется перспективным направлением в развитии фольклорной лексикографии.