Либертарианство и современная Россия

В поле активного читательского доступа появилась одна из самых духовно значимых книг в США – роман философа и писателя Айн Рэнд (Алисы Розенбаум) «Атлант расправил плечи» (Москва, 2011). Книга вызвала общественный интерес у отечественного читателя. С одной стороны, роман «Атлант расправил плечи» – это увлекательная сага о любви, об отношениях людей в условиях частного предпринимательства и конкуренции, но, с другой стороны, на его страницах разворачивается метафорическое изложение философии нового мировоззрения и менталитета, в основе которых лежит идея абсолютной свободы субъекта капиталистического хозяйствования, а также свободы избранных относительно общества и «массы».

По оценке литературных критиков США, Айн Рэнд – «самый влиятельный атеистический мыслитель ХХ века», а её литературные герои заменили собой ницшеанского «сверхчеловека». Между тем проповедуемая ею философия основана на принципах индивидуализма и эгоизма, являющихся интеллектуальным обоснованием консервативных капиталистических ценностей, хотя сама она свою философскую систему назвала «объективизмом». Заметим, что объективизм есть мировоззренческая позиция, в основе которой «… лежит ориентация познания на социально-поли- тическую нейтральность, на воздержание от социально-критических оценок о ценностях и целях, от мировоззренческих и нравственных проблем…» [14], что само по себе тенденциозно приводит к абсолютизации несущественного, случайного. Данное явление, как правило, оборачивается нигилизмом по отношению к действительности, культурно-историческому процессу, миру человека, «не подменённому отношением вещей» [14]. Это, в свою очередь, постепенно переводит человека в позицию ограниченного позитивизма, что является маскировкой классического субъективизма, который, заметим, отрывает субъекта от его деятельности и от характера взаимоотношений с другими. В гносеологическом плане такой «объективизм» не только становится «субъективизмом», но и сопрягается с «разумным эгоизмом», связанным, как известно, с эвдемонизмом и гедонизмом, противоположными альтруизму; с сосредоточенностью на своём Я. Это касается и концепта «рационального индивидуализма» – как «человека организации», как объединения исключительных Я, что и «прорисовано» в романе Айн Рэнд.

В немногочисленных исследовательских работах по либертарианству отмечаются три его принципиальных недостатка, обнаруживающих социальную ущербность этого течения: 1) слабость связи между соци- альным действием и личностью; 2) отсутствие возможности «поступить иначе» и «онтологических реальных альтернатив»; 3) аксиоматичность не «свободы воли», а «свободного действия» (индетерминизм) [9]. Это касается, по существу, обоих современных направлений в либертарианстве: событийно-причинного (event-causal) и «агентного» (agent-causal) [5]. Айн Рэнд стала одним из пропагандистов идей, которые в последующем сложились в цельную философию либертарианства, связанную с именами К. Гесса, Д. Нолана, Дж. Хосперса и других [1]. Данные идеи питали экономическую политику белого дома 1970-х и 1980-х годов. Её книгами зачитывался знаменитый «охотник за красными» сенатор Барри Голдуотер. Учеником и соратником Айн Рэнд стал Алан Гринспен, на протяжении многих лет исполнявший обязанности председателя Совета управляющих Федеральной резервной системы США. Восторженно относился к ней Рональд Рейган. А нынешний президент США Дональд Трамп сразу после избрания окружил себя, как пишут, коллегами-«объективи-стами», то есть последователями философии и идеологии Айн Рэнд. Бывший государственный секретарь Трампа Рекс Тил-лерсон сообщал, что роман «Атлант расправил плечи» его любимая книга. Майк Помпео, нынешний госсекретарь США, назвал писательницу главным источником, все годы вдохновлявшим его в личной жизни и профессиональной деятельности. Республиканский лидер Палаты представителей Конгресса США Пол Райан признался, что дарит её книги всем знакомым в качестве рождественских подарков и даже заставляет своих стажёров читать их [8].

Отметим, что понятие «либертарианство» до настоящего времени отсутствует в «Философском энциклопедическом сло- варе» (Москва, 1983). Нет этого понятия в «Большом энциклопедическом словаре» (Москва, 2002), в «Социологическом энциклопедическом словаре» (Москва, 1998). Нет и в «Словаре иностранных слов» (Москва, 2008), хотя известно, что «либерти» (Liberty) означает «свобода». Отсюда во всех словарях имеется пояснение к понятию «либерализм», которое связывается со «свободой»: гражданской, политической, экономической; с «гражданским обществом», с правовым государством, с демократическими институтами, с частным предпринимательством. В «Краткой российской энциклопедии» (Москва, 2004) приведены характеристики неолиберализма с его акцентированием идеи свободного рынка и необходимости участия государства в регуляции конкуренции. Отмечается также, что с конца ХХ века происходит сближение идей либерализма, консерватизма и социал-демократии.

Можно резюмировать, что неолиберализм трансформировался к сегодняшнему времени, сохраняя свои основные социальные признаки, но придавая особое значение вопросам интереса: личного, социального, корпоративного и т.п. Таким образом, это позиция жёсткого рационализма и эгоцентризма. Именно данный аспект и выделяет Интернет, характеризуя уже непосредственно «либертарианство», отмечая в его теории такие принципы: человек принадлежит только себе, он абсолютно свободен; человек не обязан жить во имя какой-либо внешней цели, а только ради субъективного интереса; нельзя применять общественное насилие по отношению к тем, кто не применял насилия; отказ от государства в пользу индивидуального суверенитета; отказ от общественного перераспределения государственного валового дохода [1]. Сразу следует отметить в этих принципах связь с уже известными в политической идеоло- гии и философии явлениями. Во-первых, помимо крайнего эгоцентризма (солипсизма), в данном случае явно обозначен фактор анархизма и черты экзистенциализма, а также позиции субъективно направленного буржуазного консерватизма. Все отмеченные позиции давно признаны как ценностно-мировоззренческие крайности, и отсюда они насыщены не только агностическим субъективизмом, но и оценочной ограниченностью, а поэтому определяются на гранях субъективного эпатирования и личностного прагматизма. Именно по этим лекалам строится и философия, и сюжет романа Айн Рэнд. В силу всего этого либертарианство по природе своей более всего связано с западноевропейством (или с евро-атлантизмом), а не с российской цивилизационностью.

Данное суждение важно в связи с тем, что, как показывают порталы Интернета, в стране возник интерес к либертарианству, особенно среди молодёжи. В сети выставлены лекции, книги и материалы коучин-гов, семинаров, практикумов по либертарианству. Словом, обозначился некий молодёжный познавательный тренд в сторону либертарианства как якобы новой политической и экономической идеи развития современного общественного устройства. В материалах подчёркивается актуальность либертарианства и для России.

В этом отношении интересно исследование В. П. и О. Н. Римских [11], сопрягающих эпистемологически формационно-эволюционную, культурно-цивилизационную и культурно-антропологическую цивилизации в динамике социокультурных систем России. В данном анализе в качестве универсальной они выявляют именно тенденцию к духовному диалогу, этнокультурному взаимодействию, к преданности русскому православию. То есть – к форме коллективности в рамках цивилизованной системы народностей, этносов, национальностей, проживающих совместно. Не случайно поэтому возникновение и развитие в русском сознании таких теорий, как «философия всеединства», «всечеловечности». Именно эту данность утверждали и Ф. Достоевский, и В. Соловьёв, когда мыслили будущую «всечеловеческую» миссию России с её православием, с её историко-культурным «империумом». И никакие глобальные экономические, политические и иные связи не смогут очистить сущность России до «голой доски» рационально-эгоистического самосознания. Данный вывод доказательно подчёркивается в исследовании В. Тихоновой «Культура в контексте противоречий глобализационного процесса» [13]. Она от- мечает «тупиковость» проекта вестернизации, а следовательно, есть полное основание утверждать и ограниченность пресловутого либертарианства с его государственным эгоизмом. «Диктат единственного субъекта объединения народов, – пишет она, – должен сменить диалог, а его реализация начинается с мира культуры» [13]. Таким образом, глобализация должна рождаться из диалога и взаимодействия духовных ценностей, дополняющих друг друга в своей неповторимости на пути «нового гуманистического» (а не эгоистического. – В. Р., В. С.) миропорядка [13].

В связи с этим будет уместно также вспомнить и ряд функционально-позиционных моментов. Первый относит нас к замечанию немецкого философа 1920-х годов Эрнста Трельча, отмечавшего «нарцисси-ческий комплекс» западных культур (а-ля либертарианство), то, что они понимают и утверждают только «самих себя и как завоевателей». Второй момент отсылает нас к О. Шпенглеру и А. Тойнби, которые связывали исторический ход с конкуренцией ци- вилизаций в русле проблемы «вызов-ответ». Та цивилизация является определяющей время, которая на его «вызов» конструирует смыслоадекватный «ответ». Думается, что вопрос «а что потом?» беспокоит и сторонников либертарианства. Третий момент связан с позицией Н. Данилевского. Он, отмечая контрирующие характеристики Запада и России, указывал на «самостоятельность» российской цивилизации, но при этом шёл дальше, подчёркивая, что есть ещё и коллективная идентичность, а отсюда возникает вопрос о коллективном выживании. Эту же мысль мы находим во взглядах В. Вернадского – о том, что «человечество» живёт, несмотря на раздоры, ещё и некой «общей жизнью». Таким образом, вырисовывается противоречивая картина: нарциссизм Запада – «Вызов» времени – необходимость адекватного «Ответа» и «коллективное выживание». Они в силу всеобщности не могут обретать согласованность с нарцисси-ческими идеями либертарианства. К этому, к слову говоря, примешивается ещё тренд, с одной стороны, «вестернизации» в рамках «культурного глобализма», а с другой стороны, действие факторов культурной глокали-зации. Скажем, русский поворот к Востоку, что делает Россию, как ещё отмечал Ф. Достоевский, азиатской. Однако тот же Достоевский подчёркивал, что при этом русский ещё и непременно европеец. Человек русской цивилизации способен к «перевоплощению» (Н. Хренов), он находится вместе со своей цивилизационной системой в постоянном «становлении». Это касается и современной России. Не видеть этого – значит не понимать не только себя как часть цивилизации единой Земли, но и других, в частности Россию. Всё отмеченное выдвигает на первый план вопрос об общем представлении культурно-исторического (цивилизационного) развития.

Безусловно, ценностное представление о культурно-цивилизационном процессе на нашей планете требует объективной, глубокой и всесторонней эрудиции, а не односторонности, как, например, в трактовке религиозного фактора С. Хантингтоном, или «автономной» цивилизационной разобщённости А. Тойнби, или либертарианского «эгоизма». Не случайно один из известных публицистов-эрудитов А. Вассерман по данному поводу сделал следующие заслуживающие внимания заявления. Первое, что «… западные … методики» направлены на разрушение «целостной картины мира». Второе, что обязательным для создания такой картины является основательное изучение таких источников: 1) Фридрих Фридрихович Энгельс – «Анти-Дюринг»; 2) Станислав Самуилович Лем – «Сумма технологии»; 3) Ричард Клинтон-Джонович Докинз – «Слепой часовщик»; 4) Дэвид Элиэзер Оскарович Дойч – «Структура реальности». Конечно, приведённый список можно бы было и уточнить, и дополнить, но для этого нужно, по меньшей мере, помнить о самой необходимости формирования упомянутой «картины» [2]. Целостная картина мира прежде всего связана с тем, что в ней обобщается и индивидуальный материальный интерес, и «общественное благо». Как известно, истина лежит посередине. В переводе на социокультурную модель это означает, что истина связана и с частнопредпринимательской конкурентной системой хозяйствования, имеющей целью индивидуальную доходность и целесообразность, и с системой обобществления элементов материального производства, предусматривающей дифференциацию форм собственности, принципов регуляции доходов и расходов производства во имя общественного блага. Именно этим путём, преодолевая сложности и трудности становления, движется нынеш- няя Россия, черпая из исторического цивилизационного опыта данные для формирования объективного «ответа» на «вызовы» времени.

Между тем философию писательницы – эмигранта из СССР Айн Рэнд – маркирует следующая позиция: «Моё чувство по отношению к России – это безграничная ненависть. Ненависть ко всей стране … это самая омерзительная и самая мракобесная страна на земле» [8]. Конечно, сказано это не сегодня, сказано явно в некоем запале. Но ментальная позиция философии Айн Рэнд обозначена ясно. Совершенно очевидно, что здесь отражаются две обозначившиеся в современном общественном сознании модели социально-экономического и духовно-культурного историко-цивилизационного развития. Одна модель – капитализм (в том числе и либертарианство), другая модель – социоориентаризм в его научно-теоретическом понимании. Во всяком случае, сегодня можно совершенно уверенно говорить о том, что обозначился устойчивый тренд многих государств, ориентирующихся на вторую модель в своём развитии. Повторимся, современная Россия, вступившая на путь реформ, обозначила на уровне Конституции (Основного закона) Российской Федерации и на уровне реальной политики (в том числе и на уровне культурной политики) свою государственную сущность как «социально ориентированное» общество.

Духовно-ценностная атмосфера современного российского общества с точки зрения идейных концепций, разделяемых сегодня большинством россиян в качестве основных ориентиров организации социальной жизнедеятельности, характеризуется следующими моментами.

Во-первых, в основе живого социального опыта для большинства представителей современного российского общества лежит общий для всех поколений предшествующий исторический период [6]. Это своего рода фундамент, который даёт им основной запас понятий, представлений и непосредственных жизненных впечатлений. Этот опыт, в общественном его понимании, в обозримой перспективе выступает в качестве меры «должного» и «ложного», по которым всё ещё оцениваются основные события, текущая политика, ведущие политические фигуры и вся социальная действительность в целом. Безусловно, данная «база», как социальный опыт россиян, связана с триадой: православие; равноправный союз народов, сплочённых общими идеалами, ценностями-целями; общность побед и поражений, утрат и потерь. Эти исторические ступени являются национальной памятью, но сегодня они, переживая социокультурные трансформации, обретают в своём содержании новые смыслы и ориентации [3].

Во-вторых, созерцание Россией мира окрашивается обращённостью к Востоку с его «романтизмом», а не западным постмодернизмом и либертарианством.

В-третьих, через эту первую тенденцию прорываются новые идеи – «романтический проект» (Л. Шестов). Нарастает приоритет не идей прагматизма, а идей братства, а через него идей русского мессианства; не противопоставления, а единения и «русского мира», и единения как «всеединства», ибо, как утверждал В. Шубарт, русские способны радоваться счастью другого и жить жизнью другого [15]. Не даром к 2000-м годам в сознании россиян возросло желание «стать свободными», жить в состоянии всеобщей самореализации [4].

Вместе с тем всё это не так однозначно. Это проявляется в факте, с одной стороны, контрирования с государственными ограничительными функциями, а с другой сто- роны, в постулировании надежды на гражданское и социальное обеспечение: увеличение прожиточного минимума, гарантированность трудоустройства. Такие позиции занимают 74% населения страны [6]. Это сейчас проявилось в конкретной форме, когда идёт работа по дополнению и уточнению положений Конституции России.

Противоречивость ценностного и политического процессов в современной России проявляется и на уровне реальной дихотомии отечественных «левых» и «новых правых» (с вычленением и «центра»), разделённых, однако, более всего по социокультурным основаниям и «способности адаптации» к условиям рынка. Всё это на практике выражается в противостоянии «социо-ориентационного и либерального» путей развития страны [4]. Так что конституционное положение о социоориентированности государственного устройства является, в известной мере, результирущим законодательным актом, которым фиксируется тренд интересов общества к интересам личности, не отвергая свободы слова, печати, вероисповедания, образования, совести и права на самовыражение в искусстве. Данная позиция исторически выстрадана Россией и ничего общего не имеет с либертарианством, которое подпитано и протестантизмом, и извечным стремлением англосаксов к персонализму – или в рамках хутора, или в сфере предпринимательства.

Этим в значительной мере обусловлена и идентификация россиян в социокультурных, исторических и групповых рамках1. В данных рамках устойчиво проявляются и даже возрастают показатели «поколенческой» оси идентификации – дети – родители. Существенно укрепляются «локальные»

⇒ Теория и история культуры оси идентификации: свой город, район, регион, республика.

Вместе с тем, как отмечают исследователи, идентификация россиян сегодня претерпевает насыщение: а) рациональным отношением; б) материальным наполнением. Однако эти две тенденции не определяют содержание идентификационности. Ведущими здесь выступают обычаи, чувства, о которых писал ещё Н. Бердяев в книге «Судьба России»: сострадательность, общинность, терпимость к иному во взглядах и верованиях, стремление к справедливости; русский традиционализм, интуитивность и приверженность идеалам добра [10]. Государство и гражданское общество активно поддерживают развитие данной системы, удерживая её содержание через массмедиа, объединения, общественные и политические движения, через государственные институты, через церковь, учреждения культуры и искусства [12]. Другими словами, в современной России проявляются и некоторые черты мировых социокультурных трендов, при этом налицо специфические, только ей присущие черты, характеризующие её цивилизацию, её культурную сущность.

В наиболее обобщённом плане надо отметить, что состоянию ценностно-мировоззренческой атмосферы современного российского общества присуща некоторая особая тональность, выражающаяся в чувстве самодостаточности, стремлении обрести себя в обновлённой российской реальности. Эта позиция контрирована либертарианству тем, что она лишена крайнего индивидуализма и государственного эгоизма. Она привержена системе открытого диалога и сотрудничества во благо общества и в пользу международного диалога культур и цивилизаций.

Таким образом, мировоззренческие идеи эмигрантки из СССР Айн Рэнд заво- дят в тупиковую ситуацию. Социокультурная картина современного мира требует ухода от государственного индивидуализма, от диктата эгоистического предпринимательства в любых его проявлениях, включая и либертарианство. Россия – живая, энергично развивающаяся, с глубокими истори- ко-культурными корнями страна, стремящаяся к состоятельному будущему, настойчиво ищущая только ей присущий путь и самостояние в мировой картине мира. Относиться по-своему к ней волен «иной», или

«другой», но если не любить, то понимать её необходимо в сообществе современных людей, провозглашающих свободу, духовность, демократизм, образованность. А любовь к своему Отечеству, государству, малой и большой Родине, своим согражданам присуща россиянам, трудно, противоречиво, но каждодневно упорно строящим свою новую Родину и верящим в её будущее. А пока, как говорил когда-то А. Горчаков, Россия «сосредоточивается» и, пользуясь метафорой Айн Рэнд, как атлант, расправляет плечи.