Марфо-Мариинская обитель милосердия в Москве в контексте охраны памятников архитектуры (1917-1991)

Переслегин Николай Владимирович — аспирант кафедры истории архитектуры, Московский архитектурный институт (государственная академия)

Pereslegin Nikolaj vladimirovich — doctoral student of Department of history of architecture, Moscow Institute of architecture

N. V. Pereslegin

Moscow Institute of architecture, The Ministry of Education and Science of the Russian Federation, Rozhdestvenka str., 11, Moscow, Russian Federation, 107031

MARTHA AND MARY CONvENT OF MERCY

IN MOSCOW IN THE CONTExT OF THE

PROTECTION OF MONUMENTS (1917—1991)

В последние годы в прессе и научных изданиях появилось большое число публикаций, посвящённых Марфо-Мариинской обители милосердия в Москве в связи с её возрождением в постсоветский период и столетним юбилеем (2008) [5; 11, с. 130—152]. Этот интерес также вызван и трагической судьбой её основательницы — великой княгини Елизаветы Фёдоровны, и не менее драматической историей архитектурного комплекса самой обители, и в связи с масштабными реставрационными работами, производившимися под руководством Комитета по культурному наследию г. Москвы (Мосгорнаследие) в 2007—2008 годах. Однако как объект охраны культурного наследия Марфо-Мари-инская обитель до сих пор не рассматривалась исследователями. Тем не менее, история зданий обители в качестве состоящих (или не состоящих) под охраной памятников архитектуры сыграла основополагающую роль в деле возрождения и последующей реставрации архитектурного комплекса. Статья написана с позиций культурологического анализа. Исследование микроистории одного объекта культурного наследия включается в общий социально-культурный контекст, позволяет перейти от частного к общему, зафиксировать индивидуальное в коллективном.

В первые дни революции, в декабре 1917 года, большевики учредили Комиссию Моссовета по охране памятников искусства и старины, которая оперативно приступила к учёту, описанию, обеспечению хранения и охране памятников материальной культуры прошлой эпохи. Быстрая организация службы отражала задачу физической охраны материальных ценностей от разрушения, грабежей, «пьяных погромов» и «растаскивания мародёрами» [4, с. 52—53]. Комиссия, а затем её правопреемники, государственные органы охраны памятников искусства и старины Главмузей и Мосгубмузей1, с которыми сотрудничали архитекторы-реставраторы, археологи, знатоки церковных древностей, проделали огромную работу по составлению списков архитектурных памятников Москвы. В 1918 году на учёте органов охраны состояло 628 произведений культового зодчества. В их число вошла и Марфо-Мариинская обитель, построенная в 1908—1912 годах по проекту А. В. Щусева на участке по Большой Ордынке по заказу настоятельницы обители великой княгини Елизаветы Фёдоровны [14].

В течение 1919—1920 годов здания архитектурного комплекса несколько раз становились предметом исследования комиссии Мосгубмузея. Комиссия постановила принять под охрану главный Покровский храм обители как «воплощающий глубокую идею и воспроизводящий формы псковско-новгородского зодчества». Охране подлежало и внутреннее убранство храма, включая богослужебные предметы, мозаики, иконы и росписи работы М. В. Нестерова. Остальные сооружения обители были признаны малоценными и не подлежащими учёту [13]. Покровский храм оставался действующим до 1928 года. Сёстрам удалось задержаться в обители до 1926 года. Они образовали жилищное товарищество, а часть зданий была передана клинике [5]. Впоследствии в этих зданиях размещались различные государственные учреждения и производства.

Такая политика полностью соответствовала государственной концепции в области охраны памятников искусства и старины. В довоенное время органы охраны памятников архитектуры сосредоточивались на отдельных зданиях, не принимая во внимание рядовую историческую застройку. В рамках этой концепции действовали, к примеру, А. В. Щусев, и П. Д. Барановский. Не были исключением и эксперты Мосгубмузея [7]. что касается использования памятников церковной архитектуры, в первое послевоенное десятилетие органы охраны памятников без особых препятствий позволяли использовать культовые здания по их прямому назначению [6, с. 14—21]. Н. И. Троцкая, руководитель Главмузея, решительно возражала против передачи церковных зданий даже под культурные цели, как-то: школы и клубы, назвав эти усилия «Тришкиным кафтаном» [10, с. 40]. Поэтому Покровский собор Марфо-Мариинской обители был переведён в разряд приходских церквей и оста- вался действующим до 1928 года.

Ситуация в государстве резко изменилась к концу 1920-х годов, когда к власти пришёл И. В. Сталин. Его курс на индустриализацию и коллективизацию сопровождался масштабной кампанией, получившей в историографии название «культурной революции», проявлениями которой стали массовое закрытие и уничтожение церквей и сокращение списков охраняемых памятников архитектуры [15, с. 309]. Московский список, разработанный в 1932 году, сократился до 125 памятников архитектуры [2, л. 1—2] Покровский храм также был исключён из списка охраняемых объектов. В апреле 1928 года по решению Мосгубмузея его передали под клуб. Не помогло даже вмешательство его создателей — маститых академиков А. В. Щусева и М. В. Нестерова, которые просили «сохранить его в неприкосновенности, как единственное достойное произведение современной живописи и архитектуры» [13, л. 7, 9].

В начале 1940-х годов Покровский собор оказался под угрозой сноса, так как выходил за красную линию улицы. В его защиту выступили Академия архитектуры СССР в союзе с крупнейшими деятелями культуры, академиками, лауреатами Сталинской премии, в числе которых были Е. Е. Лансере, В. А. Веснин, И. Э. Грабарь, М. В. Нестеров, В. И. Мухина, А. В. Щусев, А. М. Герасимов [8, л. 2—4]. Храм был передан Государственной Третьяковской галерее. В 1945 году, в сильно запущенном состоянии, здание перешло к ГЦХРМ (Государственные центральные художественно-реставрационные мастерские), в чьём ведении находилось вплоть до начала 1990-х годов. В связи с переходом к ГЦХРМ в 1940-х годах в здании был сделан капитальный ремонт, проведена частичная реставрация росписей работы М. В. Нестерова [5, с. 304—312]. В этот же период храм был восстановлен в списке памятников архитектуры Москвы [3]. Несмотря на ненадлежащее использование, здание было выведено из-под угрозы сно- са и поддерживалось в удовлетворительном состоянии. Это изменение в судьбе собора стало отражением пересмотра сталинской идеологии, произошедшего в конце 1930-х годов. В то время началось усиленное внедрение историзма во все области истории и культуры. Доказательством легитимности сталинского режима стала служить демонстрация преемственности советской власти от имперской России. Одним из проявлений новой идеологии стала пропаганда охраны культурного наследия, которая усилилась в послевоенное десятилетие в связи с большими потерями культурных ценностей.

Судьба памятника оставалась неизменной в течение последующих десятилетий. Однако в конце 1980-х годов новое руководство страны, компенсируя гонения, которым советский режим подвергал Русскую православную церковь (РПЦ), начало активную передачу молитвенных зданий верующим. шёл процесс реабилитации императорской семьи Романовых. Великая княгиня Елизавета Фёдоровна была причислена к лику святых. В этом историческом контексте восстановление Покровского собора и Марфо-Мариинской обители в целом приобрело политическое значение и стало одним из приоритетов московских властей. Существенные сдвиги произошли и в советской концепции охраны памятников архитектуры — от охраны отдельных выдающихся архитектурных произведений до сохранения исторических зданий в градостроительном контексте; до разработки сложной системы охранных зон и режимов использования [7].

В 1989 году комиссия УГК ОИП (Управление государственного контроля охраны и использования памятников истории и культуры г. Москвы) провела детальные обследования построек Марфо-Мариинской обители. Было решено отреставрировать здание Покровского собора и возвратить его РПЦ, а остальные здания — поставить на государственную охрану с проведением научной реставрации с целью последующе- го полного восстановления архитектурного комплекса [1].

Судьба каждого исторического памятника уникальна. Вместе с тем историю Марфо-Мариинской обители как памятника культуры можно считать типичной. Она явилась отражением изменений, происходивших как в социально-политической жизни государства, так и в области теории и практики охраны памятников архитектуры. В первое десятилетие советской власти, в соответствии с общей тенденцией в отношении культурного наследия, ядро обители — Покровский собор — был поставлен на государственную охрану и оставлен верующим. По принятой концепции охраны памятников остальные здания комплекса не считались ценными и были отданы различным организациям. Период конца 1920-х — 1930-х годов считается в историографии самым разрушительным для памятников архитектуры. Решения об их сносе принимались сотнями и приводились в исполнение без отлагательства. В это время большой угрозе подвергался и Покровский собор. Гибель памятника предотвратили протесты выдающихся деятелей советской культуры, в первую очередь самих авторов здания — А. В. Щусева и М. В. Нестерова. С ослаблением репрессий и поворотом идеологического курса режима в сторону историзма Покровскому собору более не угрожал снос. Однако физическое состояние зданий ансамбля, как охраняемого памятника архитектуры Покровского собора, так и не состоявших на охране построек, продолжало ухудшаться ввиду ненадлежащего использования. На волне нового политического курса конца 1980-х годов необходимость восстановления Марфо-Мариин-ской обители и возвращения ей функции общины милосердия приобрела политическую окраску. В соответствии с новой концепцией охраны культурного наследия было принято решение о постановке на охрану единого архитектурного ансамбля обители. Это сделало возможным его полную научную реставрацию, которая завершилась в 2009 году.