Мифологический портрет луны в русской концептосфере

В языке отражаются различные модели «вúдения мира» (выражение В. фон Гумбольдта) носителей языка. Это различие закрепляется в виде разнообразных возможностей формирования и развития языковых значений и форм. Слово в таком контексте выступает как символ, семиотическая формула того или иного образа, который возможно восстановить через исследование соответствующих концептов. Мир представляется человеку через призму его культуры и языка. Язык является неотъемлемой частью этой культуры: «человек думает, чувствует и живет только в языке» [2, c. 378]. В ходе теоретической и практической деятельности человек чаще имеет дело не с непосредственным миром, а с репрезентацией мира, с когнитивными моделями и языковыми схемами.

Язык – составная часть культуры, ее орудие. Язык народа есть не только инструмент общения и воздействия, но и средство усвоения культуры, получения, хранения и передачи культурно значимой информации. «Индивид неповторим как биологическая и психологическая особь, но он рождается в уже готовый мир. Таким образом, дитя уже принадлежит своему социуму, своей эпохе и культуре. Развивающейся личности предстоит жить в соответствии с явными и неявными моделями и образцами, принятыми в данной культуре» [14, c. 86]. Язык – это особый способ существования культуры, фактор формирования картины мира: «отбор образов и их оязыковление – это результат культурной интерпретации самих фрагментов действительности с целью выразить отношение к ним – ценностное или эмоционально значимое» [12, c. 82].

Когнитивный подход к исследованию семантики слова заключается в изучении самого значения слова, в котором фиксируются не только признаки, необходимые и достаточные для идентификации обозначаемого, но и наивные (обыденные) знания об обозначаемом. Такой комплексный подход к изучению концептуальной структуры позволяет реконструировать концепт через его языковое выражение.

Все концепты имеют закрепленные и свободные формы выражения в языке, у которых отмечены ограничения в сочетаемости; «один из важнейших тезисов, осмысленных в рамках когнитивной лингвистики, состоит в том, что именно концепт определяет семантику языковых средств, использованных для его выражения» [9, c. 36]. По словам Е.В. Рахилиной, «все те свойства, которые определяют сочетаемость, не являются собственными свойствами объектов как таковых, потому что они не описывают ре- альный мир. Они соотносятся лишь с отражением реального мира в языке, то есть с тем, что принято называть языковой картиной мира» [10, c. 338].

Концептуальная система – это основа языковой картины мира [6, c. 40]. Концепты – составные части концептуальной системы – объективируются в виде слов или сочетаний слов, в которых «прочитываются» признаки фрагментов языковой картины мира. Как отмечает И.А. Стернин, «слова выражают в общении коммуникативно релевантные признаки концептов, поэтому ни одно слово ни в одном акте речи не может выразить все содержание концепта», которое «никогда не востребовано в общении в полном объеме в силу своего глобального объема» [11, c. 45].

Признаки концептов, представляющие национальную картину мира, консервативны. И в то же время картина мира народов меняется, структура признаков концептов расширяется за счет продолжающего познания мира. Развитие науки, культурные процессы дополняют сведения о мире. В языке отражены знания о человеке: он описывается как сложное образование, что лишь отчасти можно объяснить существующими и существовавшими ранее мифологическими и религиозными представлениями. Анализ концептов приводит к выявлению архаичных знаний о мире. Эти знания не относятся к разряду научных, это народные, обыденные представления, на них накладывают отпечаток меняющиеся религиозные и научные воззрения социума. «Структура... концепта... изменчива во времени, что обусловлено в целом многочисленными лингвокультуральными факторами (социально-экономическими трансформациями общества, сменой моральных ценностей, выбором ценностных приоритетов и т. п.; языковыми изменениями – заимствования, деривационные процессы, метафори-зация, метонимия и т. п.)» [3, c. 68]. Бытовавшие ранее представления о мире ныне могут быть частично или полностью утрачены, однако язык хранит их в своей основе – концептуальной системе – в виде архаичных признаков. «Под архаичными понятийными понимаются признаки концептов, зафиксированные в исторических и историко-этимологических словарях конкретных языков, но не отмеченные в словарях современных языков, а также признаки, диктуемые языковым материалом, но не зафиксированные в словарях соответствующих периодов. Архаичные признаки выражают наивные, обыденные взгляды народа на мир, которые не утрачены языком, но уже не осознаются носителями современного языка. Архаичные признаки возможны только у тех концептов, история репрезентантов которых достаточно древняя» [6, c. 36].

Луна относится к разряду мифологических концептов, ее архаичные признаки воссоздаются на основе фольклорных и литературных источников. «Культурная память слова настолько консервативна, что донесла до нас реликты древнего знания, показывающие этапы освоения мира, как внешнего, так и внутреннего» [там же, c. 46]. Архаичные составляющие концепта луна представлены в виде религиозных и символических признаков. «В структуры древних концептов входят религиозные и символические признаки. Под религиозными понимаются признаки , которые выражают те или иные особенности мировоззрения, соответствующее поведение и специфические действия, основанные на вере в существование бога или богов. Символическими называются такие признаки , которые восходят к существующему или утраченному мифу и могут восприниматься в виде метафоры, аллегории или культурного знака» [8, c. 252].

В русской языковой картине мира сохранились первичные, дохристианские представления о луне , на которые наслоились символические признаки иных культур. В разных культурах луна почиталась как особая богиня. В античной Греции луна воспринималась по-разному: как дневная Артемида (ее неизменный атрибут – рога на голове), богиня лунного света Селена (прекрасная девушка в длинном одеянии цвета шафрана с лунным серпом на белом лбу); как покровительница колдовства, способная вызывать любовные чары. В русской концептосфере отражено влияние греческой культуры, однако для нее свойственно не разделение разных ипостасей луны, а их совмещение. Например:

Среди прозрачной пены / Летучих облаков / Мелькает рог Селены (Жуковский. К Батюшкову).

Считалось, что колдовские манипуляции особенно действенны при полном сиянии Селены (то есть в полнолуние), и Геката почиталась как богиня мрака, ночных видений и чародейств. Например:

Над ними лик склоняется Гекаты , / Им лунной Греции цветут сады... (Цветаева. Невестам мудрецов).

В римской мифологии Диана считалась олицетворением луны и богиней тройной власти (владычицей трех миров: Неба, Земли и подземного царства). К примеру:

Бледная Диана / Глядела долго девушке в окно (Пушкин. Домик в Коломне).

В западно-семитской (финикийско-сирийской) мифологии олицетворением планеты Венеры была Астарта – богиня любви и плодородия:

Ах, когда б из нитей ясных / Мог соткать я крылья, крылья! / О, Астрата ! Я прославлю / Власть твою без лицемерья, / Дай мне крылья! (Гиппиус. Богиня).

В Финикии луна связывалась с Астартой, в Вавилоне – с Иштар. Причем в Халдее и Вавилоне Луна, как остывшее Солнце, считалась старше последнего.

Если в ряде древних традиций луна представляла женские божества, то в египетских мифах она олицетворяла мужское начало. У многих древних народов лунные боги были богами мудрости. Например, в Египте Тот – бог луны, мудрости, его часто изображали в виде человека с головой ибиса. Тот разделил время на годы, месяцы, дни и вел им счет. Хонсу в египетской мифологии также бог луны, на дошедших до нас изображениях Хонсу чаще всего мы видим юношу с серпом и диском луны на голове. В Индии Луной-богом был сын Сомы-Луны Будха, в Халдее Нэбо выступал лунным богом сокровенной Мудрости. Луна в русской концептос-фере символизирует женское начало, месяц – мужское (в русском языке это подтверждается грамматически – родом имени: исследуемый концепт в русском языке вербализуется двумя основными способами – при помощи лексем луна и месяц ).

В авторских картинах мира возможны собственные истолкования символов луны: с луной, ночной порой А.С. Пушкин ассоциирует Эрота [8, c. 297], а не указанных богов и богинь:

Итак, с вечернею луною , / В саду нельзя ли дерн одеть / Узорной белой пеленою? / На темный берег сонных вод, / Где мы вели беседы наши, / Нельзя ль, устроя длинный ход, / Нести наполненные чаши? / Зовите на последний пир / Спесивой Семелеи сына, / Эрота, друга наших лир, / Богов и смертных властелина... (Пушкин. Мое завещание друзьям).

М. Волошин именует луну Афеей:

Из-за скал кривится лунный рог , / Спускаясь вниз, алея, багровея... / Двурогая! Трехликая! Афея! (Волошин. Lunaria);

И. Северянин – Скандой:

Плывет златоликая Сканда / В лазурной галере ко мне (Северянин. Балтийское море).

Теоморфные (божественные) признаки луны выражаются через эстетические признаки внешности – луна красивая:

Только тогда вы истинно живете, только тогда вы в самом деле видите, как солнце светит, как луна красива и таинственна, как хороши летние теплые ночи (Арцыбашев. У последней черты);

прекрасная:

О, скоро ль, мрак ночной, / С прекрасною луной / Ты небом овладеешь? (Пушкин. Фавн и пастушка);

роскошная:

В темном небе роскошная светит луна (Блок. Ночь на землю сошла);

дивная:

Дивною твоей луною / Был я по морю ведом; / Тьма сверкала подо мною, / Зыбь горела за веслом! (Кюхельбекер. Ницца);

прелестная:

Но, больше нашею любовию полны, / Чем тихим вечером и прелестью луны , / Влюбленные глаза друг к другу обращали / И в долгий поцелуй уста свои сливали... (Некрасов. Говорун).

Перечень религиозных признаков луны весьма разнообразен: ‘величественность’:

Когда на своде голубом / Выходит месяц величавый , / И вечер пасмурным крылом / Оденет дерптские дубравы, / Один, под кровом тишины, / Я здесь беседую с минувшими веками (Языков. В.М. Княжевичу);

‘воскресение’. Смертность – это свойство смертных, луна – бессмертна:

И если предо мною, / Над лоном сонных вод, / Бессмертною Луною / Блистает небосвод... (Бальмонт. Смешались дни и ночи).

Луна входит в сонм богов посредством признаков родства с ними: луна – дочь неба:

Луна – небосклона вечерняя дочь – / Чело облаками затмила... (Муравьев. Хоры Перуну);

небесная невеста:

Между тем буря стихла, небо выяснело, луна , будто невеста под дымчатым покровом, свежа, как из купели, возникла на краю небосклона (Бестужев-Марлинский. Вадимов);

она же мать призрачных теней:

Не ты ли мать Фантомов , Луна , волшебств богиня! (Востоков. Царство очарований).

Лицо богини-Луны чаще всего описывается через стилистически окрашенную лексему лик , которая относится к высокому (поэтическому) стилю:

Полной Луны переменчивый лик (Бальмонт. Песня без слов).

Луне приписывалась магическая сила: «в большинстве первобытных традиций рог знаменует силу и власть. С образом луны соотносится корова» [7, c. 298]. Египетская Исида, покровительница растительных сил природы, изображается с коровьими рогами. Рогатость луны – общеизвестный ее признак в русской концептосфере [ср.: двурогая луна; Вот из-за скал кривится лунный рог (Волошин. Lunaria)]. В Библии рога – символ силы, его истоки прослеживаются в иудейской религии, где рога представляют

«всеобъемлющую власть Бога Иеговы» [13, c. 306–307].

Лингвокультурологи акцентируют внимание на отражении в концепте культурной, исторической памяти народа, поэтому для представителей данного направления весьма важно введенное Д.С. Лихачевым понятие концептосферы национального языка, соотносимой «со всем историческим опытом нации и религией особенно» [4, c. 5]. Можно говорить об универсальных и национальных компонентах структур концептов в концептос-фере той или иной этнической общности. Универсальными в структуре исследуемого концепта будут выступать понятийные признаки (‘небесное тело’, ‘спутник земли’, ‘светило’ и т. д.). Особенностью концепта луна является наличие культурологического компонента, изучив который, можно составить представление об этнической специфике этого небесного явления. Усвоенные культурные концепты влияют на человека и определяют его жизнь в обществе. Как заметил еще Н.А. Бердяев, в душе русского человека слиты воедино христианство и язычески-мифологическое представление о мире: «в типе русского человека всегда сталкиваются два элемента – первобытное, природное язычество и православный, из Византии полученный, аскетизм, устремленность к потустороннему миру» [1, c. 8].

Мир внутренний – прерогатива религии. Представления о внешнем облике Бога связаны с христианскими традициями: Бог появляется среди людей в виде голубя, символа чистоты. В русской языковой картине мира наблюдается амбивалентность в представлениях о луне ; ср.: ‘луна-творение’ и ‘луна-творец’. Народное представление о Боге связано с небом, место луны – тоже. Исследование показывает, что изменения в системе верований повлекли за собой появление образов, зафиксированных в тексте Библии.