Миссионерская деятельность Русской Православной Церкви на Чукотке (XVII - начало ХХ в.)

DOI:

Одним из значимых этапов российской истории представляется «приращение» восточных земель к Русскому государству и включение народов, проживающих на этих территориях, в сферу влияния христианской цивилизации. Благодаря гибкой, поливариант-ной «аборигенной» политике центрального правительства, вырабатываемой во многих случаях практикой и сочетающей как сотрудничество с военно-потестарными элитами, так и администрирование и прямое насилие, большинство населения обширного сибирского региона достаточно быстро стали подданными «белого царя». Процесс присоединения Чукотского полуострова к России проходил сложно и долговременно. Выйдя в середине XVII в. на северо-восточную оконечность Сибири, представители русского государства столкнулись с серьезным сопротивлением чукчей и азиатских эскимосов, вооруженная борьба с которыми растянулась более чем на столетие, принимая в отдельные годы характер широкомасштабных (по сибирским меркам) военных действий [11, с. 3].

Взаимоотношения русских с жителями Чукотки стали объектом научного исследования участников Второй Камчатской экспедиции (середина XVIII в.) Г.Ф. Миллер изучал причины конфликтов и указывал, что самыми непокорными в Сибири являются самоеды, юраки, коряки и чукчи, то есть северные народы [12; 27]. Участники различных арктических экспедиций, сибирские краеведы и священники-миссионеры в XIX в. также обращались в своих трудах к вопросу присоединения Чукотского полуострова [16; 21; 23]. Политссыльный, участник экспедиций, исследователь истории Чукотки В.Г. Богораз-Тан описывал русско-чукотские взаимоотношения XVII–XVIII вв. как затяжную войну. Вторая часть 4-томного труда Богораза посвящена вопросам религиозного мировоззрения чукч: в ней рассматриваются традиционные верования жителей Чукотки и дается негативная оценка деятельности православных миссионеров [2].

В советский и постсоветский период объектом внимания исследователей истории Чукотки стали вопросы характеристики процесса приведения народов Чукотки под русскую корону, изучение истории географических открытий, военного дела и объясачивания чукчей, культурных контактов и этнография [3; 4; 8; 10; 14; 17]. Представители зарубежной историографии рассматривали историю Чукотки в контексте концепции «русской восточной экспансии» [5; 19; 28; 29]. Проблемам русско-чукотских отношений посвящены статьи и монографии А.С. Зуева, характеризующего их как военный способ решения политического вопроса о власти [11].

Труды А.И. Ткалича, содержащие объективный анализ истории православия на Чукотке, в том числе ее миссионерской составляющей, посвящены региональным особенностям становления и развития просветительской деятельности Русской православной церкви среди коренных народов Крайнего Северо-Востока в ХVIII – начале XX века [24; 25].

В церковно-административном отношении Чукотский полуостров входил в сферу деятельности архиереев, управляющих территорией Якутии (Тобольской митрополии, Иркутской, Камчатской и Якутской епархий Русской православной церкви), и исторические источники о миссионерстве на Чукотке отложились в архивах Якутии.

Одним из интеграционных рычагов воздействия на коренное население присоединенных территорий являлась христианизация. Православная церковь приходила на новые территории вместе с первопроходцами и промышленными людьми, в отрядах которых присутствовали священники. Православие проникало вглубь новых российских земель, распространяясь среди коренных обитателей Чукотки, Камчатки, Колымы и Охотского побережья.

Специфической чертой функционирования православной церкви на востоке страны стала ее миссионерская работа по христианизации коренных народов, возведенная в ранг государственной задачи и представляющая интерес не только с точки распространения православия среди коренного населения, но и с точки зрения цивилизационного влияния христианства в контексте целостного культурно-исторического развития обширного региона. Государственная политика по обращению в православие народов северо-востока прошла несколько этапов и окончательно оформилась к началу ХХ века. Значительные территориальные пространства, низкая плотность населения, говорящего на своих языках, отсутствие упорядоченного транспортного сообщения определили особенности христианизации региона. Хронологические рамки данного процесса охватывают конец XVII – первую половину XIX в., хотя прецеденты крещения язычников, в том числе чукчей, известны и в начале ХХ века. Исследователи подчеркивали: «...в XVII столетии не могло быть речи о широкой систематической организации дела просвещения христианством инородцев, различавшихся между собой племенным происхождением, религиозными верованиями, языком и бытом… Что могли сделать при подобных обстоятельствах люди, пришедшие, может быть, случайно, не знающие ни языка, ни обычаев и т. д.?» [18, c. 56].

Первые встречи русских отрядов, занимавшихся поиском новых земель, богатых пушным промыслом и «рыбьим зубом» (моржовой костью), с чукчами относятся к середине XVII в., когда российская власть уже имела опыт присоединения земель с нерусским населением, в том числе и сибирскими народами. В 1644 г. был основан Нижне-Колымский острог, в 1648 г. (1649 г.) – Анадырский, и сооружены деревянные церкви. Однако установить мирные отношения с жителями Чукотки не удавалось на протяжении почти двух веков и к началу XIХ в. присоединенной к Российской империи можно было считать только территорию расселения колым-ско-алазейских чукчей в связи с тем, что ее обитатели исчезли, оставив свои владения в распоряжение русских.

После ликвидации Анадырского острога, содержание которого превышало его эффективность, церковная утварь Спасского храма была передана в церкви Гижигинской крепости и Нижне-Колымска. В 1764 г. на основании указа Сената в Иркутской епархии были учреждены две должности веропроповедни-ков (с жалованием по 150 р./г.), один из которых должен был обслуживать территорию Якутии. В поездках миссионера «для охранения и прочей надобности» сопровождали казаки, что свидетельствует о заинтересованности светской власти в результатах крещения [18, c. 58].

После ряда военных неудач государственная власть изменяет политику и в 1778 г. был заключен мирный договор с чукчами. В 1808–1810 гг. на острове реки Малый Анюй было выбрано место для ярмарки. В центре Анюйской крепости по инициативе протоиерея Г. Слепцова, которому согласно особому указу Синода было разрешено иметь походную церковную утварь, была сооружена часовня Св. Николая Чудотворца, покровителя всех торгующих и путешествующих, относящаяся к Якутской духовной миссии. В 1839 г. в пос. Крепость была построена часовня, священник которой выезжал на устье Анадыря, где кочевали чукотские роды, но до середины XIX в. распространение православия среди чукчей проходило в основном через Анюйс-кую часовню во время ярмарки.

Необходимо учитывать, что деятельность священников-миссионеров проходила в тяжелых условиях: суровый климат, рассредоточенность населения. Путешествия в отдаленные стойбища растягивались на несколько месяцев, из которых только несколько дней иерей выполнял свои непосредственные обязанности. Служение сопровождалось трудностями и материального характера: задержки в получении жалования и средств на путевые расходы исчислялись годами и часто миссионеры и их семьи голодали. Государственная и церковная власть по мере распространения и укрепления православия, учитывая многочисленные трудности служения на окраинах империи, разработала систему льгот и поощрений для миссионеров: выдача подвод и подорожных сумм, повышенный оклад жалования, пайковые выплаты, пенсионное обеспечение и др., но миссионерское (походное) служение оставалось трудным, а иногда и опасным.

Первоначально функции миссионеров возлагались на приходское духовенство епархий, имевших язычников. В середине XVII – первой половине XVIII в. в Якутии не было миссионеров в полном значении этого понятия, не было миссионерских учреждений и «не были выяснены практикой жизни самые миссионерские приемы и методы», а самой «разумной мерой для успеха миссионерства (было. – И. Ю.) строительство православных храмов и монастырей» [18, с. 56].

Указом Синода в 1844 г. были созданы две походные церкви – Николаевская и Благовещенская с резиденцией в г. Якутске. Обязанностью походных причтов было приобщение к православию жителей отдаленных наслегов. Заключительным этапом в организации миссионерской деятельности в крае явилось создание миссий с четко разработанной внутренней структурой, когда «государственная заинтересованность в христианизации аборигенного населения российских окраин придала миссионерской деятельности православной церкви новый импульс активности» [26, с. 25–34].

В 1843 г. миссионером на Колыму был назначен священник Андрей Иванович Аргентов 1, с именем которого связаны наиболее значительные успехи в христианизации чукчей. В первый же год пребывания в Нижне-Колымске он совершил несколько длительных поездок на собачьих упряжках по чукотским кочевьям. Результатом поездок стало письмо Аргентова Иркутскому епископу, в подчинении которого находилась Якутская область, о возможности образования отдельного причта и строительства церкви на землях чукчей. Миссионер нашел и купца-мецената, на средства которого в 1848 г. на устье Большой реки на берегу Ледовитого океана из выбрасываемого на берег плавникового леса был возведен деревянный храм. В 1849 г. определением Синода было разрешено образовать новый Чауно-Чукотский приход Иркутской епархии, на иерея которого были возложены миссионерские функции. Впоследствии, во время служения в Чауне Аргентов пришел к убеждению, что место, выбранное им для церкви, неудачно, так как чукчи сменили места своих кочевий. Сменивший Аргентова священник П. Суворов счел удобным оставаться в Нижне-Колымске.

Усилиями знатного чукчи А. Амвраури-на на Эломбале была построена вторая чукотская церковь (часовня), ставшая в 1874 г. Эломбальским миссионерским станом Чукотской миссии. Опустевший Чаунский храм приходил в запустение и в начале ХХ в. его церковная утварь была перевезена в Нижне-Колымск.

В 1850–1852 гг. отцом Андреем были составлены переписные листы на прихожан-чукчей, куда ежегодно заносилось от 200 до 300 имен новокрещенных. Заметим, что среди прихожан церкви Нижне-Колымской крепости середины XIX в. прихожан чукчей не отмечено, тогда как в записях о прихожанах Чауно-Чукотского храма за 1851 г. имеется упоминание о 735 крещенных чукчах: «бродят на пространстве в 400 верст, образ жизни чукчей, их рассеяность и удаленность затрудняют сообщение», а также об обращении в православие 108 чукчей [13, ф. 226-и. оп. 5а. д. 30. л. 27–30].

В миссионерских отчетах Аргентов указывал, что под влиянием христианства исчезают некоторые чукотские обычаи, например, самоубийство стариков, многоженство, кровная месть: «...сами чукчи смотрят на эти обычаи как на остаток язычества, достойный порицания» [22, с. 48]. В то же время Суворов отмечал, что чукчи перед крещением «всю ночь шаманили, призывая своих духов, чтобы те показали им русского Бога» [1, с. 56]. Отчеты свидетельствуют, что Аргентов и Суворов посещали берега Ледовитого океана с проповедью Слова Божьего, тогда как последующие миссионеры ограничивали свои поездки Ше-лагинским мысом, видя «одних и тех же сидящих там чукоч» [13, ф. 228-и. оп. 1. д. 537].

В 1862 г. в селе Марково был возведен и освящен деревянный Николаевский храм к которому был переведен причт из пос. Крепость, и этому селу на протяжении длительного времени принадлежала важная роль в жизни огром- ного края: в 1883 г. в Марково открылась первая на Чукотке церковно-приходская школа, а храм стал миссионерским центром по просвещению чуванцев, эвенов, коряков и чукчей.

В отчете архиерея Камчатской епархии за 1868 г., в состав которой с 1856 г. входил Якутский край, указана Чаунская миссия и отмечено, что «новокрещенные охотно содействуют миссионерским поездкам миссионера-иеромонаха Петра Суворова» [21, с. 169]. Влияние миссии распространялось на северовосточную часть Якутской области, в пределах Колымского и части Верхоянского округов. В 1889 г. миссия как структура уже самостоятельной Якутской епархии была разделена на три миссионерских стана: Чаунс-кий, Сен-Кельский и Эломбальский; штат состоял из шести духовных лиц (3 священников-миссионеров и 3 псаломщиков) [6, с. 244].

Миссионерские станы обслуживали значительные территории: Чаунский стан – от устья р. Колыма до устья р. Чаун, затем Ше-лагский мыс, Колпачинская губа и урочище Яхонт (конечный пункт достигнутый миссионерами), что составляло более 2 000 верст 2; Эломбальский стан – от урочища Пантелеи-ха (на правом берегу р. Колымы) к рекам Больщой Чаун, Малый и Большой Анюй, Большой и Малый Омоллон – более 3 000 верст; Сень-Кельский (Алазейский) стан от урочища Каретов Походск (на левом берегу Колымы до р. Индигирки) и далее (приблизительно 5 000 верст). Расстояние от ближайшего храма, Нижне-Колымского Спасского собора, до Чаунского стана составляло 170 верст, Эламбальского – 60 верст, Сень-Кельского – 40 верст [13, ф. 228-и. оп. 1. д. 541. л. 1–2]..

Миссионеры Чаунского стана со второй половины XIX в. постоянно проживали в Ниж-не-Колымске в связи с тем, что, во-первых, жители «Большой реки» юкагиры, частью умерли, частью переселились на Колыму и местность «обезлюдела», во-вторых, в связи в ветхостью строений на территории стана и невозможностью проживать в них в зимнее время: «...для своего назначения здания эти удобны с 1 мая по 1 октября, когда в значительном количестве в окрестностях Большой реки кочуют чукчи Эломбальского стана, в другое же время года местность становится …неудобной для жительствования миссии» [13, ф. 228-и.

оп. 1. д. 541. л. 1–2].. В Эломбальском стане часовня и дома для причта, построенные в 1873 г., были расположены в местности, где не было оседлого населения и проходили кочевья чукотских родов (с конца октября до первых чисел мая) и поэтому миссионеры на территории стана находились только в этот период. В Сень-Кельском стане зданий, принадлежащих миссии, не было, и миссионер проживал в селении Ожогино на р. Индигирке Верхоянского округа. Помимо чукчей на территории станов проходили кочевья ламутов, тунгусов и югаги-ров Алазейского рода.

Поездки миссионеры совершали преимущественно с ноября до апреля, по зимнему пути на оленях и собаках, по тундре, бездорожью. Очевидно, что на большие расстояния было сложно запастись кормом для собак и провизией, рассчитывая путь (при удобных промысловых условиях) в 25 или 30 дней.

Наиболее успешно миссионерская деятельность проходила в Эломбальском стане, в районе урочища Пантелеиха, где постоянно кочевали чукчи и куда ежегодно приезжал миссионер. Миссионеры-священники предпринимали длительные поездки по своему району. Так, священник Михаил Петелин в 1893 г. совершил путешествие «по берегу Ледовитого океана пешком с проводником из чукчей», священник Шилов более месяца находился в поездке к кочующим тунгусам, проделав свыше тысячи верст пути и проведя 14 ночей под открытым небом в снегу при сильном морозе [6, с. 365].

Представляет интерес рапорт настоятеля Чукотской миссии иеромонаха Виктора епископу Якутскому и Ленскому Мелетию 3. В рапорте иеромонах, уроженец Вологодской епархии, более двадцати лет служивший на северных окраинах империи и награжденный орденом за крещение язычников, рассуждает о распространении религиозно-нравственного влияния на чукчей к концу XIX в. (1896 год). Он отмечает, что многолетние усилия миссионеров не приносят ожидаемых результатов, а эпизодичность посещений отдаленных стойбищ чукч не может удовлетворить самых необходимых потребностей по распространению веры: «...пробыв среди чукч кое-как три-четыре, а много пять дней, дав отдохнуть кошту, миссионер возвращается, опасаясь на пути остаться совершенно в безлюдном месте на весну и на лето». В рапорте анализируются причины незначительного влияния миссии, заключающиеся, по мнению иеромонаха, как в территориально-климатических условиях, так и в субъективных факторах. К последним он относит отсутствие переводчиков (толмачей), проводников и ямщиков, согласных отправляться вместе с миссионерами в далекое опасное путешествие к «немирным» чукчам, так как «неизбежная голодовка, а главное, сильное вымирание лишили эти места оседлых и незаменимо-необходимых в этих краях для миссии людей, и самая местность на пути к носовым чукчам сделалась совершенно безлюдной с ранней осени до поздней весны; летом же на всем протяжении кочует незначительное количество оленных чукчей со своими табунами… последний из этих юкагиров, Лакчин, умер в минувшем году, сопровождавший миссионера Суворова, служивший переводчиком экспедиции барона Майделя, затем переводчиком при переговорах исправника с чукчами в Анюйской крепости… рушилась последняя надежда, по крайней мере, для меня посетить отдаленных носовых чукч».. Даже установив место кочевья чукчей пребывание у них представляло опасность: «...были же случаи на Шелагском мысу с миссионером иеромонахом Дионисием 4, которого покушалась зарезать старуха-чукчанка и исключительно за то, что он, давая чукчам черкасского табаку, не заметив ее, и оставил без подарка» [13, ф. 228-и. оп. 1. д. 537]. Миссионеры, кроме прочего, были ограничены в средствах, так как финансирование миссии и получение жалования были нерегулярными.

В 1868 г. было создано Православное миссионерское общество, взявшее на себя обязанности организации и контроля миссионерской деятельности Русской православной церкви. Заметим, что правительство, проявляя заинтересованность в функционировании Общества как распространителя верноподданических настроений и грамотности среди населения окраин империи, тем не менее, не предоставляло гарантий его материальной поддержки. Вопросы обеспеченности Общества и его региональных филиалов являлись обязанностью православных иерархов и решались во многом за счет членских взносов и добровольных жертвователей.

Организационное оформление Общества связано в том числе с замещением кафедры Митрополита Московского и Коломенского Иннокентия (Вениаминова) 5, известного миссионера Сибири и Русской Америки, более четверти века посвятившего обращению в православие алеутов, креолов и представителей других северных народностей. Благодаря его ходатайствам и рекомендациям в 1840 г. была образована Камчатская, а в 1870 г. Якутская епархии. Архиепископ неоднократно указывал, что первым необходимым условием и самой важной задачей миссионера «является изучение местных языков и наречий для того, чтобы сделать православие более понятным и доступным для северных народов». В 1870 г. под председательством епархиального архиерея был создан Якутский комитет православного миссионерского общества, обеспечивающий финансовое содержание миссионерского двухклассного училища и станов.

Указом Синода в 1906 г. на основании предварительного соглашения между архиепископом Тихоном (Белавиным) 6, епископом Аляскинским Иннокентием (Пустынским) 7 и епископом Якутским Макарием (Павловым) 8 Чукотская миссия была присоединена в состав Аляскинской и Североамериканской епархии Русской православной церкви, так как на Чукотку миссионерам легче было добраться морем со стороны Аляски. Чукотская миссия была приписана к Куикпакской (Юконской) миссии Свято-Михай-ло-Редутского благочиннического округа.

Но, как свидетельствуют источники, и после официальной передачи Чукотской миссии в ведение Аляскинского архиерея настоятели станов продолжали присылать отчетную документацию в Якутскую духовную консисторию. Более того, в клировых ведомостях Эломбалького Николаевского миссионерского стана за 1909 г. отмечено, что стан состоял в ведении Чаунской миссионерской церкви и рукоположения на служение во стане совершал епископ Якутский и Вилюйской, что противоречит указу Синода [13, ф. 226-и. оп. 9. д. 51. л. 10]. Сень-Кельский Иннокентьевский миссионерский стан по-прежнему относился к приходу Средне-Колымского Покровского собора; документация стана находилась в Нижне-Колымском храме, что также указывает на то, что Чаунская миссия была оставлена в соста- ве Якутской епархии. Списки приходов Якутской и Вилюйской епархии начала ХХ в. также содержат Чукотскую миссию [13, ф. 226-и. оп. 1. д. 27; оп. 2. д. 2; оп.9. д. 1, 11, 19, 26, 30].

К началу ХХ в. большинство жителей Чукотки были крещены в православную веру. В документах Чауно-Чукотской церкви за 1902 г. указывается 1 320 прихожан-чукчей [13, ф. 226-и. оп. 9. д. 51. л. 10]. Исследователи отмечают, что обязательной принадлежностью традиционных жилищ стали иконы, хранящиеся при перекочевках в специальных кожаных мешочках-футлярах, большинство из коренных жителей полуострова помнили имена, данные при крещении, крестили детей и венчали браки, присутствовала традиция ежедневной семейной молитвы [25, с. 84–85].

Можно выделить несколько этапов миссионерской деятельности Русской православной церкви на Чукотке.

Первый – с середины XVII в. до 1778 г., когда в связи с военным противостоянием чукчей и неопределенностью русско-чукотских отношений миссионерская работа была эпизодична.

После заключения в 1778 г. мирного договора начинается деятельность часовни на ярмарке в Анюе, походное служение вероп-роповедников, строительство Чаунского храма и, как следствие, выделение отдельного прихода на Чукотке. Данный этап связан со служением «истинных миссионеров» А. Ар-гентова и П. Суворова, оставивших добрую память в поколениях чукчей.

Третий этап характеризуется созданием на Чукотке православной миссии со станами, установленной структурой, территориальными границами и штатом миссионеров, открытием первой на Чукотке церковно-приходской школы.

Очевидно, что распространение православия на Чукотке в XVII – начале ХХ в., в отличии от Сибири, где утвердилась общерусская христианская цивилизация, от Якутской области, где Русская Православная церковь в условиях незначительной численности и влияния крестьянства и чиновничества стала одним из интеграторов региона в общероссийское пространство, не стало значимым фактором в системе имперской политики по включению полуострова в состав Российского государства, что связано как с объективными (суровый климат, кочевой образ жизни населения, отсут- ствие путей сообщения), так и с субъективными (длительное вооруженное сопротивление, малочисленность миссионеров и их недостаточное материальное обеспечение, отсутствие постоянно контроля деятельности миссий) причинами. Несмотря на наличие на полуострове российских пограничных знаков, чукчи до конца XIX в., оставались вне сферы русской системы управления и власть не имела значительного влияния на чукотское общество.

Для достижения значимых результатов в условиях Чукотки было необходимо постоянное (регулярное) миссионерское служение, требующее как материальных вложений (оплата проезда миссионеров, продовольствия, труда переводчиков, создание условий проживания миссионеров), так и самопожертвования, на которое способен не каждый из миссионеров.

Вместе с тем созданная Русской Православной церковью система по распространению образования, просвещения и русской культуры стала причиной появления культурных явлений на Крайнем Северо-Востоке: письменности, школьного образования, семейного календаря и др. Учитывая независимый нрав чукчей и их особое положение в государстве, церковная обрядность признавалась ими как неизбежный элемент.

В настоящее время на Чукотке с 2000 г. действует Анадырская и Чукотская епархия русской православной церкви с центром в г. Анадыре, объединяющая 17 приходов на территории Чукотского автономного округа. Можно назвать пророческими слова первого епископа Анадырского и Чукотского Диомида (Дзю-бана), сказанные на хиротонии: «…люди, живущие на просторах Дальнего Востока, как и во времена Святителя Иннокентия (Вениаминова), просты в общении и открыты для проповеди Евангелия Царства Божия. Они легко усваивают начатки добра и с радостью внимают словам духовного просвещения. Широкое поле здесь открыто каждому миссионеру…» [9].