Монголоязычная топонимия на территории Евразии

О былых миграциях монгольских племен можно судить не только по установленным историческим фактам, но и по многочисленным топонимам монгольского происхождения, распространенным на обширных территориях Азии и Европы. Так, например, казахский топонимист Г.К. Конкашпаев приводит большой список географических названий монгольского происхождения на территории Казахстана [1, с. 85-98]. Монгольские топонимы на территории Узбекистана в свое время были рассмотрены Ц-Д. Но-минхановым [2, с. 257-275]. Монголизмы в топонимии Среднего Поволжья описаны В.Ф. Барашковым [3, с. 250-254]. Ряд монголоязычных элементов в топонимии Северной Осетии выявлен Т А. Гуриевым [4, с. 40-50], а также рассмотрен А.Дз. Цагаевой в ее книге «Топонимия Северной Осетии» [5, с. 145-147]. Монголоязычный компонент присутствует и в топонимии Татарстана. В этом регионе известным татарским топонимистом Г.Ф. Саттаровым отмечено 20 монголоязычных названий географических объектов [6, с. 111-120].

В топонимическом массиве Башкортостана также имеют место монголоязычные географические названия [7, с. 127, 136]. По данным башкирского топонимиста Р.З. Шакурова, «наибольшей концентрацией монгольского топонимического пласта отличается башкирский северо-восток и Демский бассейн - это территории монгольской миграции в Башкортостане в XIIIXIV вв.». Р.З. Шакуров пишет: «Бассейн реки Демы был ареной активного этнического взаимодействия башкирских и монгольских племен, что и нашло отражение в топонимии данного региона» [8, с. 123-124].

Монголоязычные топонимы (гидронимы) обнаруживаются и в сопредельных с Башкортостаном регионах. Так, например, в гидронимии

Оренбуржья исследователь Р.Я. Халитов выделяет монгольский языковой пласт, представленный названиями Кутулук (< монг. хвтвл “холм, седловина, перевал”), Бурган (< монг. бурхан “идол, кумир”) и др. [7, с. 14].

Множество топонимов с монголоязычным компонентом обнаруживается на территории Республики Саха (Якутия). Якутский топонимист Н.М. Иванов провел специальное исследование, по результатам которого опубликовал книгу «Монголизмы в топонимии Якутии» [9]. В книге М.А. Булгаровой «Ногайская топонимия» отмечено немало географических названий, которые имеют калмыцкую и шире - монголоязычную основу: Маштак куны ‘Низкий колодец’, Маштак яр ‘Низкий берег’, Калмык куны ‘Колодец калмыка’ и др. [10, с. 170].

Монголоязычные вкрапления наблюдаются и в топонимии Чечни и Ингушетии. Судя по перечню названий, содержащихся в книге АС. Сулейманова «Топонимия Чечено-Ингушетии» [11], монголоязычные основы просматриваются в названиях Наур (< др.-монг. nayur ‘озеро’), Брагуны (< др.-монг. barayun ‘правый, правая сторона’), Гудермес (< калм. этноним будермес), Бера (боьра) < калм. беерг ‘лощина, низина’, Улус-Керт (Калмыцкая крепость), Элистанжи (< калм. элиста «песчаный»). Наличие калмыцких лексических элементов в топонимии Чечни и Ингушетии объяснимо пребыванием в этих местах так называемых терских калмыков. По сведениям историка И.В. Борисенко, в 1850 г. группы терских калмыков «в полицейском отношении были подчинены одному из офицеров Моздокского полка с наименованием его „начальником всех крещённых калмыков”, место пребывания которого находилось в станице Наурской - главном торговом и культурном центре терских калмыков, куда они на ярмарку приго- няли скот, посылали обучаться грамоте детей, хранили там архивные бумаги»[12, с. 121].

В ходе военных походов калмыки проникали и в горные пределы Северо-Кавказского региона, но удерживались там недолго. В конце XVII в. они покинули бассейн правого притока Терека - Сунжи, где имели свои станы: Кулар (Рынок рабов) и Улус Керт (Калмыцкая крепость). Генерал-лейтенант И.Д. Попко писал, что калмыки свои горные поселения оставили из-за необычной географической среды, во многом отличавшейся от степного климата [13, с. 88].

О широте и глубине межэтнических связей чеченцев (ингушей) с калмыками свидетельствуют героико-эпические песни «Илли», в которых часто упоминаются калмыки [14]. О былых контактах калмыков с чеченцами свидетельствуют также общие для двух народов антропонимы: Музаев, Басаев, Басхаев, Дудаев (Додаев), Тутаев, Сатуев, Дикаев (< чеч. дика «хороший») и др. Интересно, что впервые этноним “чечене^ был введен в российскую историографию в связи с заключением договора между калмыцким ханом Аюкой и астраханским губернатором Апраксиным в 1708 г. Этот факт утверждается в известном словаре Ф. Брокгауза и И. Ефрона.

Вообще ареальное распространение монголоязычной топонимии за пределами исконных территорий требует специального изучения, ибо такое изучение позволит в какой-то мере представить картину расселения и движения монгольских племен в прошлом. При этом следует иметь в виду, что «сыны Онона и Керулена гибли на полях Руси, у вод великой русской реки Волги, в горах Кавказа, в степях Средней Азии, в знойной Персии, на необъятных просторах Китая...» [15, с. 6].

Говоря о контактах монгольских племен с другими народами, в первую очередь следует подчеркнуть их тесную связь с тюркскими племенами. Эта связь находит свое выражение и в сфере языка, в том числе топонимии. Так, например, следы тюркской топонимии в Прибайкалье и Забайкалье обнаруживаются по характерным компонентам: бай ‘богатый, знаменитый, великий, большой’, таш (тас) ‘камень’ и т.д. В свою очередь, монголоязычные топонимы с характерными элементами -та, -тай, -тей, -туй, -дай, -дей обнаруживаются на тюркоязычных территориях. Более того, в результате тесных контактов возникли смешанные монголотюркские географические названия: Дабсунтуз (монг. дабсун ‘соль’ + тюрк, туз ‘соль’) в Казахстане, Чулендаш (монг. чулуун ‘камень’ + тюрк. даш ‘камень’) в Республике Алтай. Причем оба этих названия осознаются как единое целое.

Непосредственный контакт и длительное общение тюркских и монгольских племен академик Б.Я. Владимирцов «относил к эпохе, предшествующей образованию Монгольской империи, поскольку в дальнейшем (после XIIIXIV вв.) основная масса монгольского населения уже не соприкасалась с тюркскими народами и непосредственный контакт между носителями монгольской и тюркской речи прекратился» [16, с. 21]. Однако Г.Д. Санжеев, который приводит это мнение, вполне справедливо считал, что и после XIII-XIV вв. «отдельные монгольские племена продолжали общаться с тюркскими племенами и народами: дархаты с тувинцами, буряты с якутами, ойраты с тюрками Южной Сибири, Средней Азии, Поволжья и т.д.» [16, с. 21].

Топонимический материал во многом подтверждает и конкретизирует факты взаимовлияния языков и народов на протяжении длительного периода истории. В связи с этим небезынтересно рассмотреть, как складывалась, например, топонимическая ситуация в Горном Алтае с начала XIII до середины XVIII в. - во времена похода Джучи-хана, господства западных монголов или ойратов, власти джунгарских ханов вплоть до 1755 г. «Монгольские племена, пришедшие на Алтай, - пишет О Т. Молчанова, -встретили здесь вполне сложившуюся тюркскую систему географических имен, которая не была совершенно чуждой монгольскому уху, тем не менее всю эту систему нужно было адаптировать фонетически, семантически, морфологически, синтаксически. В значительном количестве случаев монголоязычные племена должны были заново назвать географические объекты на новом месте поселения. В результате в Горном Алтае сложилась довольно сложная топонимическая картина, определенную часть которой составляют монголоязычные названия. Количество таких топонимов для Горного Алтая значительно: из общего числа 5500 имен 423 географических названия Алтая, включая одноименные, объясняются из монгольских языков» [17, с. 50]. Такая цифра не может вызвать удивления, если привести данные соседних республик: монгольские заимствования в тувинской лексике составляют не менее 30%, та же доля - в лексике якутского языка [18, с. ПО], значительна она также в киргизском языке [11, с. 125-128]. В тюркских языках Южной Сибири, по данным В.И. Рассадина, больше всего монголизмов в тувинском языке, за ним идет алтайский язык (особенно южные его диалекты), далее - тофа- ларский язык и меньше всего монголизмов в хакасском и шорском языках [19, с. 49].

Монголоязычные географические названия, помимо Центральной Азии и Южной Сибири, легко вскрываются в Казахстане или Средней Азии. Как сообщает С.К. Кенесбаев, «после XIII-XIV вв. народы Средней Азии и Казахстана тесно общались с калмыцкой народностью. Надо полагать, их языковая связь в этот исторический отрезок времени проявилась В основном В лексической сфере, включая топонимические наименования» [20, с. 323].

Г.К. Конкашпаев обнаружил на территории Казахстана 148 монголоязычных топонимов. Надо полагать, что действительное количество таких топонимов гораздо больше. Весьма примечательно, что в топонимообразовании Казахстана, кроме собственно этнонима калмык (кал-мак), участвуют наименования субэтнических подразделений калмыцкого народа - торгутов и дербетов. В качестве примера можно указать на следующие названия географических объектов: гора Калмак, бугор Калмакжаткан “место, где были калмыки”, холм Торгауыт, перевал Дор-бетдаба [21, с. 18]. Помимо Казахстана субэтнические компоненты калмыцкого и шире -монголо-ойратского этноса обнаруживаются в топонимии Горного Алтая: Дербет-та/Дербетты - река, правый приток Катуни, Кошут - река, лог, левый приток Улу-Кема, Чарыш/Чарас-Суу, Чорос - река, лог, левый приток Оби, Элотт-у Улету Улюту - река, ручей, гора, урочище, населенный пункт Онгудай-ского района Республики Алтай [22, с. 18]. В перечисленных названиях географических объектов явно просматриваются ойратско-калмыцкие этнонимы: дербет, хошут, цорос, влет. В ареале горно-алтайской топонимии отмечена и гора Калмыцкая [22, с. 18] .

Некоторые населенные пункты, названия которых образованы от калмыцких этнонимов, находятся в Астраханской области (пос. Хоше-утово <  калм. хошут), Волгоградской области (пос. Абганерово <  калм. авинр), Ставропольском крае (пос. Дербетовка < калм. doped). Название хутора Зотовский Калмыковского сельсовета (бывший Зётовский сельсовет) Волгоградской области происходит от калмыцкого этнонима зет. Как известно, в этих местах располагались кочевья Малодербетовского улуса, в состав которого входила субэтническая группа зет.

В административных границах Ростовской области имеют место физико-географические объекты: Калмыцкая балка, Калмыцкое озеро. В местах расселения ногайцев в Дагестане отмечены топонимы с составным компонентом калмык; Калмык кыслау “Зимовье калмыка”, Калмык ольген кыслау “Зимовье, где умер калмык”, Калмык куйы “Колодец калмыка”, Калмык авыл «Аул калмыков» [10, с. 170]. В ареале адыгской (черкесской) топонимии Дж.Н. Коков зафиксировал кабардинское название Къалмыкъ псынэ букв, “калмык + родник” [23, с. 118]. В топонимии Чечни и Ингушетии также присутствует компонент калмык (чеч. кхалмыкх); курган Калмыцкий (на западе от станицы Гребенекой) [11, с. 188]. На территории нынешней Астраханской области известны этнотопонимы Калмыцкий Базар (ныне с. Приволжье), Калмыцкий остров, речка Калмычка.

Известно, что ойратско-калмыцкие элементы отмечены и В этническом составе киргизского народа. По свидетельству С.М. Абрамзона, в киргизской этнической среде «в ряде случаев зарегистрированы поколения ойратского (калмыцкого) происхождения: группы жээренбай, чюрюм, кызыл сакал среди бугинцев, калмакы среди сарыбагышцев, суумурунцев... сарт-калмаки,_калмак-кыргызы и др.» [24, с. 28, 34, 74]. Это обстоятельство позволяет с большей уверенностью судить о характере монголоязычных элементов в топонимии Кыргызстана.

Монгольский «след» заметен и в этнотопонимии Крыма, где наличие монголизмов исторически обусловлено. Из истории известно, что крымский хан избирался из рода Гиреев, ведущего начало от прямого потомка Чингис-хана. Одним из ханов Крыма был Менгли-Гирей (1475 г.), имя которого дошло до наших дней и встречается в составе калмыцких фамилий: Менглинов, Гаряев. Имя другого крымского хана Бахты-Гирея встречается в калмыцких народных сказках в виде Бахтын-Эрятен . В калмыцком героическом эпосе «Джангар» есть песня «О поражении Кюрмен-хана», где фигурирует крымский хан (Кюрмен-хан).

Этнотопонимы монгольского (ойратского) происхождения обнаруживаются в камеральном описании Крыма 1784 г.: Казы Ойрат, Чубар Ойрат, Отар Ойрат, Баш Ойрат, Джалаир, Керей, Хыят, Чонгар и др. Среди других топонимов монгольского происхождения на территории Крыма весьма показательны следующие: хребет Харачин, река Алакчут, река Эльтиген, правый приток реки Бельбек - речка Ная, речка Булганак, населенный пункт Чурюм, колодец Чингис-хана на горе Агармыш, ороним Толга [25, с. 45-46].

Исследования географов и топонимистов по- следних лет показали наличие монгольских топонимических элементов за пределами указанных ранее регионов. Совершенно очевидно, что значительное количество монголоязычных топонимов сосредоточено в Прикаспийской низменности и Нижнем Поволжье - местах, населенных калмыками. Здесь уместно упомянуть интересный факт топонимического распространения самого этнонима калмык. Превратившись в топоним, он нашел довольно широкое распространение на территории России и сопредельных с ней государств. Приведем наиболее характерные примеры: населенные пункты Калмык в Волгоградской и Тамбовской областях, Калмыковка - два одноименных населенных пункта в Луганской области Украины, Калмычек в Воронежской области, Большие калмыки в Тульской области, Калмыкове в Уральской области Казахстана, Калмыковский в Волгоградской области, Калмыцкая в Кировской области, Калмыцкие мысы в Алтайском крае, Калмыцкий пруд в Липецкой области, Калмак-кырчин в Ошской области Кыргызстана, Калмакское в Тюменской области.

Этнотопоним калмык фигурирует в макро- и микротопонимии Башкортостана: населенные пункты Калмаково, Калмыкове, Калмакулово, Калмакларово, гора Калмак караулы (Калмыцкий караул), улица Калмак урамы (улица Калмыцкая) [26, с. 84; 34, с. 24].

В топонимии Казахстана, кроме указанного выше Калмыкове, отмечены Калмакасу доел, “перевал калмыков”, Калмакбайлау доел, “запруда калмыков”, Калмактас доел, “калмыков камень” (на нем изображены тамги и силуэты животных, приписываемые казахам и калмыкам), Калмактоган доел, “калмыков канал” (старый заброшенный канал в Кегенском районе Алма-Атинской области), Калмак эмелъ доел. “Калмыкова седловина” (перевал в Семипалатинской области), Аяккалмак доел, “нижний калмык” (название урочища) в противоположность урочищу Баскалмак в значении “верхний калмык” [27, с. 44, 58, 115, 116]. В Мангистау-ской области Казахстана отмечен топоним Кал-мак-Ата доел, «отец калмыков».

Этноним калмык, впрочем, занял свое место и в сфере личных имен тюркских народов, о чем свидетельствуют данные «Ономастикона тюрок» Рашони (по Имре Баски), включающего около 60 тысяч имен (с вариантами) тюркоязычных народов. В нем зафиксированы следующие антропонимы: Qalmaq, Qalmaqay, Qalmaqan, Qalmaq-sura, Qalmaqi, Qalmaq-qul, Qalmiq, Qalmiq-murza [27, c. 86].

Географические названия монгольского происхождения отмечены в Афганистане. Исторически их наличие вполне объяснимо. До сих пор В этой стране проживают хазара (или хазарейцы) - потомки монгольских завоевателей XIII в. Из географических терминов большое распространение в оронимии Афганистана получил монг. давай «перевал» [28, с. 263].

Немало монгольских элементов и в топонимии Ирана. Известный ориенталист В. Минор-ский провел специальный анализ монгольской топонимии в районе озера Урмия в Иранском Азербайджане. «Иллюстрации всех исторических событий от ассирийцев до наших дней, -пишет В. Минорский, - можно увидеть в местных названиях. Из всех следов, оставленных в этой области разными народами, я выбрал для изучения забытые и еще не обсуждавшиеся монгольские элементы. Они поражают воображение, когда представишь себе, что родина монголов находится за 3 тысячи миль к востоку от озера Урмия и их не очень долгое господство в этом краю окончилось 600 лет назад» [28, с. 264]. Монголы появились здесь в XIII в. и уже застали хорошо разработанную топонимию, своими корнями уходящую в глубокую древность. Однако монгольские топонимы, в ряде случаев заменив старые, сохранились и доныне. Так, например, самая большая река, питающая озеро Урмия, - Джагатучай, впадает в него с юга. По мнению известного монголиста В. Кот-вича, это топоним монгольского происхождения и связан со словом джака ‘край, берег, сторона’ (халха-монг. зах), оформлен типичным монгольским суффиксом -ту. Конечный элемент чай - тюркский термин ‘река’. В списке монгольских топонимов, приведенных В. Минор-ским, некоторые обладают весьма прозрачной этимологией на монгольской почве, и достоверность их как топонимических элементов подтверждается их продуктивностью в топонимии Бурятии и Монголии.

На монгольский «след» в топонимии Ирана указывает и публикация В.И. Савиной «О типах словообразования топонимов Ирана», в которой сообщается, что «определяемым в сложных названиях могут быть также различные слова, обозначающие могилы мусульманских святых, места паломничества и поклонения, монастыри мусульманских монахов, приюты дервишей». В качестве одного из таких определяемых в составе сложных топонимов Ирана выступает слово соумеэ <  монг. сум «храм, кумирня, капище» [15, с. 163].

Довольно широко представлена монгольская топонимия в Синьцзяне. Как известно, Синьцзян издавна соприкасался с монгольскими народами. В самом Синьцзяне обитают западномонгольские племена, более всего приуроченные к горным районам Тянь-Шаня, Джунгарского Алатау и горам Пограничной Джунгарии. Как отмечает Э.М. Мурзаев, В прошлом монгольские племена на территории Синьцзяна расселялись гораздо шире; об этом свидетельствуют данные топонимии, а также монголизмы В современном уйгурском языке, в котором широко, хотя и не повсеместно, бытуют слова: гол ‘река’, дабан ‘перевал’ [28, с. 272]. Монгольские топонимические компоненты обычны, а местами и формируют топонимию в Цинхае и Ганьсу, частично в Сычуани, а в Тибете читаются на картах района Лхасы и в Каракоруме.

Упоминая о картах, следует сделать небольшое отступление и кратко остановиться на характере старых географических карт. Дело в том, что не все из них выполнены на должном уровне. Известный русский художник и исследователь Центральной Азии ПК. Рерих отмечает в своем дневнике: «Со всех сторон слышите одно замечание о неточности существующих карт. Где пропущены важные места и подробности. Где внесены несуществующие названия. Необходимо просмотреть и транскрипцию наименований. Где она взята с тюркского, где с китайского, а где с какого-то местного жаргона, который нигде более не признается. Даже в картах штабов внесена масса неточностей, сулящих много хлопот при исследовании» [29, с. 175]. И, действительно, если взять, например, географический указатель Г.Е. Грумм-Гржимайло, то в нем встречается неправильное написание названия горного пика Хара-цзарга, вместо правильного Хара-адзарга “Черный жеребец” [30, с. 564]. Аналогичное явление наблюдается на старых картах Калмыцкой степи, в которых зачастую отражены наименования, весьма далекие от оригинала, а отдельные названия настолько искажены, что требуют дешифровки. Например, на карте Калмыцкой степи, составленной в 1909 г. С.М. Чирковым, обозначены названия урочищ Хара Шарал, Джин, Бесрюлъта. На первый взгляд, здесь фигурирует три самостоятельных топонима, семантика которых затемнена. Однако при ближайшем рассмотрении здесь имеют место лишь два топонима: Хара Шаралъджин (Хар шарлзк;н) “Черный бурьян” и Бюслюрта (Буслуртэ) “Опоясанная (например, водой) местность”.

Немало «темных мест» содержит и «Водная карта Калмыцких земель Астраханской губер нии», составленная в 1909 г. гидротехником Управления государственных имуществ М. Гавриловым. На этой карте обозначены явно искаженные названия: Турлулу, Чандон, Кани, Не-чюсте, Ялата, Дженчельсын, Коршман, Ород-нин и др. Причина таких искажений банальна: русские картографы того времени, не искушенные в калмыцком языке, воспринимали местные географические названия исключительно на слух и соответствующим образом фиксировали их на картах. Впрочем, и современные карты Республики Калмыкия «грешат» неточностями, которые «перекочевывают» из одного издания карты в другое. В связи с этим давно настала пора упорядочить правописание всех географических названий республики, согласно нормам и правилам калмыцкой грамматики.

Картина расселения и движения монгольских племен в прошлом наглядно представляется при рассмотрении конкретных географических терминов на ареальной плоскости. Ценную работу в этом направлении проделала О Т. Молчанова, которая очертила ареалы распространения отдельных географических терминов в составе топонимов [17, с. 29-77]. К сожалению, автор не учитывает калмыцкий топонимический массив Прикаспийской низменности, хотя ею небезуспешно вскрыты монголо-калмыцкие элементы в топонимии Горно-Алтайской автономной области, ныне Республики Алтай. Дополнив данные О Т. Молчановой материалами топонимии Калмыкии, рассмотрим ареалы распространения некоторых географических терминов.

Апеллятив гол ‘река’ в составе топонимов входит в общий обширный ареал, охватывающий всю северную и северо-западную части Монголии, пограничную область Китая в провинции Синьцзян до реки Яркенд, затем топонимы на - гол цепочкой тянутся вдоль китайско-монгольской границы, усиливаясь в районе озера Далай-Нур и реки Шара-Мурен, а также реки Керулена. На территории Российской Федерации они равномерно распределяются по всей Бурятии, Читинской и Иркутской областей, усилены на восточной тувинско-монгольской границе и так продолжают тянуться в пограничной полосе вплоть до Алтая. В европейской части России топонимы с составным компонентом гол сосредоточены главным образом в Республике Калмыкия, если не брать во внимание сопредельные территории Ставропольского края, Ростовской, Волгоградской, Астраханской областей, а также Ульяновскую и Пензенскую области, где протекает речка Баянгул ( < монг. Баян гол).

Географический термин нуур ‘озеро’ состав- ляет два обширных ареала В западноцентральной и восточной частях Монголии с выходами на пограничную территорию Китая и России. Топонимы с компонентом нуур ( в картографии нур~нор) тянутся вдоль всей российско-монгольской границы, усиливаясь в районе Тывы, и отступают далеко от пограничной полосы в Бурятию, далее в Читинскую и Иркутскую области. Республика Алтай замыкает этот ареал на северо-западе. Третий ареал термина нуур четко очерчен в границах Республики Калмыкия. Отдельные топонимы с нуур, но в более древней форме naur отмечаются также на Северном Кавказе, в частности Чечне и Ингушетии. Сохранение старой формы naur ‘озеро’ в топонимии Северного Кавказа исторически оправдано. Как известно, нашествие татаро-монголов в начале XIII в. было обращено и на Северный Кавказ.

Топонимы монголоязычного происхождения легко угадываются по грамматическим показателям: -т, -та, -тай, -тей, -туй, -дай, -дей. Аффикс -тай (и его фонетические варианты) справедливо следовало бы считать формантом, характерным для всей монголоязычной топонимии и ономастики в целом. Показатель -тай (с вариантами) в названии по существу является индикатором (по терминологии Б.А. Серебренникова). Он определенно указывает на усеченный характер наименования. В таких топонимах, как правило, номенклатурный термин отсутствует, но он легко восстанавливается при необходимости конкретизации объекта: калм. Бургуста < Бургуста назр ‘Местность, поросшая ивняком’.

Географическое распространение элемента -тай весьма обширно. Судя по современным картам, ареал топонимов с -тай охватывает северную часть Монголии, сгущаясь на всей территории Бурятии, захватывает Читинскую и Иркутскую области (ныне Забайкальский край), затем цепочкой тянется на запад вдоль всей российско-монгольской границы, с выходами в республики Тыва и Алтай. Далее широкой полосой топонимы с элементом -тай выходят на территорию Казахстана, Узбекистана, Кыргызстана, узкой полосой вклиниваются на северо-запад Китая. На западе ареал топонимии на -тай замыкается на юге Российской Федерации, включая Ставропольский край, Калмыкию, Ростовскую, Волгоградскую и Астраханскую области.

Монголоязычная топонимия, несмотря на столь обширный ареал распространения, охватывающий различные этнические и языковые регионы, во многом сохраняет свои характерные черты. Монгольские племена во время своих миграций на обширных территориях Евразии усваивали местные и создавали свою топонимию по привычным моделям, сложившимся еще на этнической родине. Как справедливо отметил В.А. Никонов, «иноземцы сравнивают местность не с ближайшими окрестностями ее, а со своей далекой родиной» [31, с. 114]. Поэтому не случайно до сих пор существуют идентичные названия как в Монголии, так и в других регионах. Взять хотя бы пример с одноименными горами Богдо-уула в Монголии и России.

Ф. Энгельс в работе «Франкский диалект» цитирует В. Арнольда, который по поводу такого совпадения местных названий писал: «Оно (совпадение. - В.О-Г?) было бы настоящим чудом, если бы оно оказалось случайным, но оно представляется, напротив, совершенно естественным явлением, если только предположим, что переселенцы давали принесенные с родины названия и своим новым поселениям, как это еще и теперь делают в Америке». Завершая цитату, Энгельс замечает: «Против этого положения мало что приходится возразить» [32, с. 539].

Точно так же обстоит дело с ареалом монголоязычной топонимии: если представить его в целом, то можно сделать вывод о том, что его границы протянутся от Маньчжурии до Черного моря, от Гималаев до Средней Сибири.