Научные учреждения советского Дальнего Востока в 1920-1930-е годы

Новые формы советской научно-технической политики и организации исследований в 1920–1930-е годы, которые определили последующее развитие науки в СССР, а также региональный аспект их становления рассматривались в ряде работ по истории науки, культуры и образования Дальнего Востока [1, 6, 9, 15]. Однако эти труды лишь фрагментарно отражают различные стороны процесса. Отсюда цель и задача данной статьи: выявить сложившиеся в данный период региональные научные структуры, проследить динамику местной научной сети и дать оценку общего состояния региональной науки в предвоенный период.

Советской власти, восстановившейся на территории Дальнего Востока к концу 1922 г., от предыдущих правительств перешла немногочисленная, но разнообразная по профилю работ группа научных учреждений. Одни из них действовали еще до революции, другие были организованы научной общественностью региона в период Гражданской войны. Из-за бедственного положения этих учреждений, немногочисленности научных кадров и отсутствия открытой политической оппозиции новое советское руководство в лице Дальневосточного революционного комитета (Дальревком) в это время не применяло к ним репрессивных мер (закрытие учреждений, обыски и аресты руководителей). Радикальной реорганизации и кадровой «чистке»

подверглись лишь Политехнический и Педагогический институты Владивостока и Институт народного образования в Чите, объединенные Дальревкомом к осени 1923 г. в единый вуз – Государственный Дальневосточный университет (ГДУ) со штатом в 95 научных сотрудников, оставленных после «ревизии» профессорско-преподавательского состава (до нее было 129)1.

До конца 1920-х годов политика местных органов власти по отношению к научным учреждениям носила лояльно-умеренный характер и даже способствовала их деятельности и развитию. Это можно проследить по содержанию распоряжений Дальревкома за 1922– 1926 гг. Так, уже в декабре 1922 г. распорядительным бюро Дальревкома было принято решение о выдаче 2 000 руб. на поддержку деятельности ЮУРГО – ЮжноУссурийского отделения Русского географического об-щества2. Есть основание предполагать, что такой шаг был предпринят после письма руководителя ЮУРГО А.З. Федорова в научный отдел Наркомата просвещения РСФСР с просьбой помочь обществу финансами и «сориентировать относительно тех мероприятий и реформ, которые должны быть применимы к Отделению и его учреждениям…»3. Обращение непосредственно в Наркомпрос мотивировалось тем, что «местные органы, включительно до Губревкома, не смогли преподать нам никаких указаний и рекомендовали терпели-

во ждать известий из центра...». Положение отделения, существовавшего с 1916 г., А.З. Федоров характеризовал как «печальное». Почти в 2 раза сократился штат служащих (с 40 до 22 чел.). Национализация местного банка оставила общество без средств существования и, как отмечалось в письме, «голод среди служащих уже реальный факт»1. Хотя помощи ЮУРГО не получило, на положительное решение вопроса об укреплении материального положения не только данного отделения, но и ряда других дальневосточных научных учреждений оно, несомненно, повлияло. В 1923–1924 гг. все дальневосточные отделы РГО, четыре музея (Хабаровский, Благовещенский, Читинский и Владивостокский), Владивостокская метеорологическая обсерватория (создана в 1913 г.) по представлению Дальневосточного отдела народного образования были включены в сеть учреждений, субсидируемых Главным управлением научными, музейными и научно-художественными учреждениями (Главнаука) Наркомпроса РСФСР2.

Статус государственного учреждения обрел Дальневосточный геологический комитет (Дальгеолком), созданный в 1920 г. во Владивостоке группой сибирских, уральских и дальневосточных геологов и более двух лет существовавший на положении общественной организации. Легитимизация деятельности Даль-геолкома и придание ему прав филиала единой геологической службы РСФСР состоялась 26 декабря 1922 г. на заседании научного совета Российского геологического комитета в Петрограде, где был заслушан доклад его первого председателя Э.Э. Анерта «О деятельности Геолкома в деле организации и поддержки геологического изучения Дальнего Востока»3.

Для продолжения развития агрономических исследований Дальревкомом в 1924 г. была проведена реорганизация опытно-сельскохозяйственных учреждений: Хабаровского, Амурского, Пиканского, Никольск-Ус-сурийского, Бирского, Петропавловского, Тымовского и других опытных полей. Созданные перед революцией, они существовали совсем недолго и содержались на средства организовавших их ведомств или научных обществ. После реформы центрами опытно-агрономической работы в регионе стали три губернские сельскохозяйственные опытные станции (СХОС): Амурская и Приморская (обе были образованы в 1925 г.) и Забайкальская (1926 г.), переданные в ведение Дальневосточного краевого управления Наркомата земледелия РСФСР (ДалькрайЗУ). Помимо СХОС, в ДалькрайЗУ перешли еще два научных учреждения сельскохозяйственного профиля: областная станция защиты растений (ее задача – борьба с вредителями и болезнями сельскохозяйственных культур), образованная в 1924 г.

в Хабаровске, и Институт экспериментальной ветеринарии (ИЭВ) в Чите – бывшая Читинская противочумная ветеринарная станция (создана в 1899 г.).

Местной власти фактически заново пришлось организовывать работу метеорологической сети, наиболее пострадавшей от разрушений в период Гражданской войны. К октябрю1924 г. ее составляли 75 метеорологических станций: с 1925 г. они работали под руководством Дальневосточной геофизической обсерватории, образованной на базе одного из ведущих метеорологических учреждений дореволюционного периода – Амурского метеорологического бюро (г. Благовещенск). В 1926 г. обсерватория была переведена во Владивосток и стала (наряду с Владивостокской метеорологической обсерваторией, которая являлась филиалом Государственной геофизической обсерватории, расположенной в Ленинграде) новым региональным центром работ в области изучения климата4.

Расширению сети научных учреждений способствовало сохранение дореволюционной практики развития отраслевой науки. Свою дореволюционную ведомственную сеть на Дальнем Востоке, в частности, смогли восстановить Гидрографическое управление СССР (преемник работ Главного гидрографического управления Морского ведомства) и Центральное управление морского транспорта (ЦУМОР) Наркомата путей сообщения, занимавшееся проблемами строительства портов на побережье Тихого океана [12, с. 164, 487]. С созданием в октябре 1925 г. в Хабаровске Дальневосточного санитарно-бактериологического института (Санбактин) было начато формирование региональной сети научно-практических учреждений Наркомата здравоохранения РСФСР5. Организацией собственных исследовательских отделов и опытных учреждений занимались и некоторые краевые хозяйственные управления и ведомства. Среди них – Дальневосточное управление рыболовства и охоты на морского зверя (Дальрыба), инициатор образования (в 1924 и 1925 г. соответственно) научно-рыбопромыслового бюро и Тихоокеанской научно-промысловой станции (с 1929 г. – Тихоокеанский институт рыбного хозяйства, ТИРХ, впоследствии Тихоокеанский институт рыбного хозяйства и океанографии – ТИНРО) [12, с. 473]; Дальневосточное переселенческое управление (имело свою сеть агрометеостанций и две опытные станции); Дальневосточный рисопромышленный трест (создал Сан-тахезское опытное рисовое поле около Спасска) и др. Инициатором формирования новой сети научно-исследовательских учреждений стала и местная научная общественность, благодаря которой появился, например, Исследовательский институт при ГДУ (1923 г.), преобразованный Далькрайисполкомом в 1928 г. в Дальневосточный краевой научно-исследовательский институт (ДВКНИИ), который координировал всю научно-исследовательскую работу на территории ДВК РСФСР [4].

В итоге уже к концу 1920-х годов в регионе сложилась разнообразная по формам и направлениям деятельности сеть научных учреждений. По данным Дальневосточной краевой плановой комиссии, представленным в Бюро по изучению производительных сил Госплана РСФСР (апрель 1930 г.), в 1927/28 гг. ее составляли 38 учреждений, ведущих как основную, так и «подсобную» (так в документе. – Л.М. ) научноисследовательскую работу. В 1928/29 гг. их уже было 47, в 1929/30 гг. – 50. Также динамично росло число штатных научных сотрудников: 371 чел. в 1927/28 гг., 476 – в 1928/29 гг. и 663 чел. к 1929/30 гг.¹.

Почти треть научных сотрудников (156 чел. по состоянию на 1928/29 гг.) трудились в ГДУ, который в этот период был не только центром развития высшего образования в регионе, но и стабильно растущим научным учреждением, игравшем ведущую роль в научной жизни Дальневосточного края. К 1928 г. при университете, помимо Исследовательского института, выделившегося в самостоятельную структуру, действовало четыре студенческих научных общества (сельского хозяйства и лесоводства; научно-педагогическое; научно-техническое; востоковедения), функционировали Майхинское опытное лесничество и опытное хозяйство в долине р. Лянчихе, где велись исследовательские работы в области лесной и агрономической науки. Университет располагал солидной материальной базой (84 учебно-вспомогательных учреждения, библиотека в 224 тыс. томов) и собственной типографией, печатавшей с 1925 г. «Труды ГДУ» (15 серий), где публиковались результаты научных работ преподавателей и студентов университета [5, с. 4, 5]. Помимо ГДУ, региональную научную сеть представляли четыре исследовательских института (ТИРХ, Дальневосточный краевой научно-исследовательский институт, Санитарно-бактериологический институт и Институт экспериментальной ветеринарии), три обсерватории (геофизическая, морская и метеорологическая), три опытных сельскохозяйственных станции (Амурская, Приморская и Забайкальская), Дальневосточный геологический комитет, шесть научно-общественных организаций, четыре региональных музея и ряд других (преимущественно ведомственных) учреждений.

Однако в конце 1920-х годов в связи с общегосударственной кампанией по пересмотру сети исследовательских и опытных учреждений немногим организациям удалось работать стабильно. Реорганизация являлась частью мероприятий ЦК ВКП (б) и СНК СССР, осуществляемых в рамках работы по совершенствованию научно-исследовательского дела в СССР [11, с. 6–8.]. Необходимость ее проведения обосновывалась результатами проверки деятельности научно-исследовательских учреждений различных ведомств, проведенной в 1928–1929 гг. Наркоматом Рабоче-крестьянской инспекции РСФСР и выявившей, с точки зрения проверяющих, ряд существенных организационных недостатков. Часть из них («недостаточная увязка сети и работы научно-исследовательских учреждений с текущими нуждами и перспективами развития промышленности», «параллелизм» в работе однородных институтов, «распыление научных сил и средств») были отмечены в постановлении СНК РСФСР «О состоянии научноисследовательского дела в РСФСР» (21 февр. 1931 г.) [11, с. 47–49]. Преодолеть эти недостатки, по мнению руководства страны, предполагалось за счет строго централизованного планирования научных работ; объединения однородных по профилю деятельности учреждений в более крупные академии и ассоциации; развития отраслевой науки и ее максимального приближения к производству [11, с. 50–52].

Реорганизации научных учреждений Дальнего Востока также предшествовало обследование их деятельности, организованное летом 1929 г. представителями Дальневосточной краевой рабоче-крестьянской инспекции (ДК РКИ). Было проверено 30 учреждений, занятых как ведомственными, так и комплексными исследованиями. Знакомство с выводами комиссии [3, 10] показало, что научно-исследовательская работа в ДВК проверяющими была оценена довольно высоко: «Дальний Восток развертывает громадную научную и обследовательскую работу… и не плетется в хвосте, а решительно и успешно шагает в ногу с последними достижениями науки» [10, с. 8]. Была отмечена широко поставленная работа по изучению климата, позволившая в 1928 г. организовать необходимую для края службу предупреждения о наводнениях. Выделялись работы Амурской опытной сельхозстанции по выведению районированных сортов яровой пшеницы «Амурская голоколоска», овса «Победа» и «Золотой дождь», явившихся, по оценке проверяющих, «ценным вкладом в экономику Амурского сельского хозяйства» [10, с. 4]. Подчеркивалась практическая значимость работ Тихоокеанской научно-промысловой станции по изысканию новых рыбопромысловых объектов; «громадные услуги» животноводству Института экспериментальной ветеринарии, «чрезвычайно интересная, большая и благодарная» работа Дальневосточной станции защиты растений (Дальстазра) в Хабаровске. Но были отмечены и недостатки, или, выражаясь языком документа, «пороки организационного состояния»: «слабая постановка работ в области изучения экономических вопросов развития края», находящаяся, по оценке инспектирующей группы, «в зачаточном состоянии», отсутствие «плановости», порождающее «параллелизм, конкуренцию, распыление сил и средств и снижение эффективности научно-исследовательской работы» [10, с. 5, 8].

Замечания, высказанные в адрес краевых научных учреждений, в принципе, носили справедливый характер. Над их устранением на протяжении всех 1920-х годов работали и сами организаторы дальневосточной науки (руководители ведущих научных учреждений), и их первые кураторы в лице Дальневосточной краевой плановой комиссии и отдела народного образования. Но в условиях общественно-политической атмосферы конца 1920-х, обостренной «Шахтинским делом» (1928 г.)1, т.е. развертывающейся кампанией борьбы «с вредительством» в среде инженерно-технических и научных кадров, эти замечания дали повод краевому партийному аппарату признать постановку научно-исследовательской работы в крае недостаточно эффективной и «поставить вопрос» о необходимости ее организационной перестройки. При этом, в соответствии с директивами ЦК ВКП (б) об усилении внимания партии к вопросам руководства наукой [11, с. 44–46], выработку решений относительно того, как эта реорганизация должна проходить, краевые партийные органы взяли на себя. Поэтому первые установки по реформированию научной сети были выработаны не на научной конференции, а участниками узкого совещания при агитационно-пропагандистском отделе Далькрайкома ВКП (б) 22 октября 1929 г., обсуждавшего результаты обследования работы ведущих научных учреждений. И подчинены они были не столько научно-организационным, сколько политико-идеологическим целям, так как предусматривали проведение «инвентаризации научных сил», сосредоточение в Хабаровске головных научно-исследовательских структур (прежде всего ГДУ и ДВКНИИ), создании там же органа, обладающего функциями контроля над деятельностью научных учреж-дений2. Последующие постановления Далькрайкома ВКП (б) и Далькрайисполкома, принятые в 1930–1931 гг., пополнились указаниями о переходе к централизованному управлению и планированию научной работы; строгом соблюдении отраслевой специализации научных учреждений; развертывании новых научных институтов для обслуживания отраслей, приобретающих приоритетное экономическое значение в связи с задачей превращения Дальнего Востока в «индустриально-экспортный край»; перераспределение научных сил и усиление научной роли Хабаровска – административной столицы ДВК.

Политика «отраслирования» науки существенно изменила облик региональной научной сети и противоречиво отразилась на состоянии научного потенциала Дальнего Востока. Ее следствием стало расформирова- ние в 1930–1931 гг. двух ведущих научных учреждений края: ГДУ и ДВКНИИ, многопрофильная деятельность которых не вписывалась в новую схему отраслевого управления наукой и высшей школой. Пострадали от новой политики все научные общества с дореволюционным стажем работы. По результатам проверки они были отнесены к наиболее консервативным организациям, отстаивавшим (по оценке нового уполномоченного Наркомпроса РСФСР по делам науки на Дальнем Востоке Н.Н. Билибина) «корпоративно-академические традиции», обвинены в «вялости коллективной работы», «организационно замкнутом» составе [3, с. 17]. Это стало поводом для их принудительной реорганизации, проведенной в 1929–1930 гг. под лозунгами «соединения науки с задачами социалистического строительства», преодоления «кастовости», «рутинности» и «групповой обособленности» в научной деятельности. В 1929 г. расформировали Общество врачей Южно-Уссурийского края [12, с. 333]. Четыре отдела Географического общества (Забайкальское, Владивостокское, Хабаровское, Амурское) были преобразованы в массовые краеведческие организации (филиалы Дальневосточного общества краеведения). Южно-Уссурийский отдел, который Далькрайисполком предполагал расформировать, по ходатайству академика В.Л. Комарова, длительно сотрудничавшего с отделом, был включен в состав ДВКНИИ как его филиал [12, с. 566].

Вместе с тем в рамках провозглашенного государством курса на «сближение науки с производством» на Дальнем Востоке, как и по всей стране, ускорилось формирование специализированных научно-исследовательских институтов, становившихся ведущей формой организации научной работы. Так, в Хабаровске, который в соответствии с планами краевой власти должен был стать новым «центром научно-исследовательской мысли и работы в крае» [7], в 1930 г. началось развертывание сразу четырех научных институтов: Лесного хозяйства и лесной промышленности (ДВНИЛИ), Института социалистической реконструкции сельского хозяйства с сетью из 19 зональных специализированных опытных станций; Краевого ветеринарного исследовательского института (рассматривался преемником работ читинского Института экспериментальной ветеринарии, который в соответствии с новым районированием Сибири по территориальности переподчинялся руководству Восточно-Сибирского края) и Института экономических исследований при Далькрайплане3. Во Владивостоке в это же время приступили к работе Угольный исследовательский институт – филиал московского НИИ треста «Востокуголь»4 и Геофизический институт (объединил региональные учреждения, ведущие работу в области метеорологии и гидрологии)5.

Всесоюзная академия сельскохозяйственных наук им Ленина (ВАСХНИЛ) с 1929 по 1932 гг. открыла в крае ряд филиалов (отделения всесоюзных институтов растениеводства; защиты растений; почвоведения и агрохимии; механизации и электрификации сельского хозяйства). По решению первой дальневосточной сессии ВАСХНИЛ, проходившей в Хабаровске с 26 октября по 1 ноября 1932 г., все сельскохозяйственные научноисследовательские учреждения региона, подчиненные академии (исследовательские институты, зональные станции, опытные поля), были объединены в Дальневосточный филиал ВАСХНИЛ (Хабаровск), начавший работу с 25 ноября того же года1.

Большим событием в научной жизни региона стала организация в 1932 г. во Владивостоке Дальневосточного филиала АН СССР под председательством академика В.Л. Комарова. Первые два года (1932–1933 гг.) основу филиала составляли два исследовательских института (Биологический и Химический), две лаборатории (пресноводная биологическая и морская биологическая), горнотаежная и телесейсмическая станции, кабинет по изучению народов ДВК. При филиале состояли Бюро по изучению производительных сил, комитет пропаганды научных и технических знаний, научная библиотека, редакционно-издательский отдел, готовивший «Вестник Дальневосточного филиала АН СССР» и научные труды работников филиала [13].

Но так как принимая решения об открытии новых научных учреждений органы власти всех уровней (от центральных до краевых) реализовывали свои собственные планы, не всегда учитывавшие мнения специалистов, большая часть этих организаций с самого начала столкнулась с рядом проблем, затруднивших формирование стабильных научных коллективов. Для развертывания хабаровских исследовательских институтов в городе отсутствовала инфраструктура. Создать ее в запланированные сроки (1–2 года), т.е. построить научные корпуса, жилье для сотрудников, Дома науки для размещения краевых научных учреждений (филиалов АН СССР и ВАСХНИЛ, Далькомвуза, краевой научной библиотеки), как это предусматривалось решениями Далькрайисполкома, не получилось2. Из-за недостатка финансирования, малой мощности строительных организаций, нехватки стройматериалов Хабаровской горсовет просто не справился с такой нагрузкой, из-за чего часть принятых решений оказалась нереализованной.

Не менее сложным, как подтверждают последние исследования [9, 15], было положение научных учреждений и вузов во Владивостоке, особенно тех, где новое строительства не было запланировано в связи с предполагаемым переводом в Хабаровск. Из-за этого длительное время не имел своего помещения ДВГУ. Дальневосточный филиал АН СССР из-за нерешен- ности вопроса о его местонахождении вынужден был арендовать помещения для работы у различных местных учреждений Владивостока.

Проблема нехватки помещений дополнялась проблемой кадрового дефицита. Его причины – не только изначальное несоответствие между темпами роста научных учреждений и возможностью их кадрового обеспечения, но и усиливающийся отток из Дальнего Востока научных кадров из-за культурно-бытовых и материальных условий жизни, которые в центре были намного лучше. Об этих проблемах можно судить по содержанию секретной докладной записки (1933 г.), направленной директором ДВГУ А.В. Пономаревым в культурно-просветительные отделы ЦК ВКП (б) и Далькрайкома ВКП (б), где отмечалось, что «получение иностранной литературы чрезвычайно ограничено. Промтоварное снабжение и питание на данном отрезке времени поставлено скверно… Во Владивостоке – большом вузовском и научно-исследовательском центре нет столовой для научных работников и они вынуждены питаться с рынка, на который не хватает даже сравнительно хорошего заработка от 800 до 1000 руб…»3.

Кадровый голод и отток кадров были усилен репрессиями 1930-х годов: по подсчетам, приведенным в [2, с. 111; 14], органы НКВД арестовали около сотни научных работников – они были приговорены к расстрелу, разным срокам заключения или высланы из края. Масштабы этой трагедии, нарушившей научно-производственный ритм многих коллективов, еще предстоит уточнить.

Кроме того, из-за дискуссий между представителями Наркомзема и учеными-аграрниками ВАСХНИЛ о принципах организации сельскохозяйственной науки в СССР долго не могли создать новую стабильную сеть региональных опытно-сельскохозяйственных учреждений: они неоднократно меняли свою специализацию и название, упразднялись и воссоздавались, передавались в систему ВАСХНИЛ, а затем изымались оттуда с возвращением в систему местных земельных органов. Разность взглядов на задачи лесной науки ученых-лесоводов и руководителей Дальневосточного лесопромышленного треста стала одной из причин частой реорганизации соответствующих научных учреждений, в том числе закрытия в 1934 г. хабаровского ДВНИЛИ. В итоге уже во второй половине 1930-х годов сеть научных учреждений региона по сравнению с начальным периодом «отраслирования» уменьшилась. В 1936 г., по данным Далькрайплана4, ее составляли только 8 учреждений: Дальневосточный филиал АН СССР во Владивостоке (48 научных сотрудников на 1 января 1937 г.) [8, с. 4]); краевая лесная опытная станция (бывший ДВНИЛИ, была ликвидирована в конце 1936 г.); государственный Сихотэ-Алиньский заповедник, входящий в систему Комитета по заповедникам СССР; Дальневосточный геологический трест Наркомтяж-прома (бывший Дальгеолком) и 4 из 11 исследовательских институтов, созданных в начале 1930-х годов. Институтское звено представляли Дальневосточный НИИ земледелия и животноводства в Хабаровске (начал свою деятельность в 1934 г. в связи с ликвидацией филиала ВАСХНИЛ; объединил 14 опытных станций, 7 опытных полей, и 2 опорных пункта); Тихоокеанский институт рыбного хозяйства и океанографии (бывший ТИРХ, Владивосток); Институт эпидемиологии и микробиологии в Хабаровске (до 1932 г. – Санитарно-бактериологический институт) и Дальневосточный краевой ветеринарный институт, переведенный в 1934 г. из-за отсутствия материальной базы из Хабаровска в Благовещенск. В 1939 г. благодаря настойчивым усилиям научной общественности был организован пятый НИИ – Дальневосточный институт лесного хозяйства и эксплуатации (Хабаровск), преемник работ ранее ликвидированного ДВНИЛИ1.

Из 6 вузов, функционировавших в 1930-е годы, «более или менее заметная» научно-исследовательская работа проводилась только в трех: ДВПИ, ДВГУ и Хабаровском медицинском институте, который начал работу в 1930 г.2. Закрытие в 1939 г. ДВГУ и ДВФАН еще более ослабило научные возможности региона, и следующий подъем науки произошел лишь в начале 1950-х годов.

Несмотря на то что достичь мощного «научного рывка» за счет «отраслирования» науки не удалось и «ведомственный» подход к организации научной работы скорее дестабилизировал, нежели укрепил ее, многие научные учреждения смогли внести свой вклад в решение проблем хозяйственного развития региона в предвоенный период. Однако, как оценивал итоги деятельности своих подведомственных учреждений директор Института земледелия и животноводства П.Г. Власов (1936 г.), все они получены «в условиях большой материальной недонасыщенности и необеспеченности: как оборудованием, машинами, производственно-экспериментальными сооружениями, так и кадрами. Эти результаты работ могли быть значительно выше в иных условиях научно-экспериментальной работы, в условиях, отвечающих современному уровню… исследования»3. Слова, под которыми могли бы, наверное, подписаться многие руководители вышеупомянутых научных учреждений, можно рассматривать и как рекомендацию современным организаторам российской науки: не забывать, что, ставя перед учеными большие задачи, необходимо создавать им соответствующие условия для работы. Попытка «подчинить» науку и навязать ей какие-либо преобразования могут существенно затормозить ее развитие, снизить качест- во, заставить научную интеллигенцию искать альтернативные способы самореализации, что в конечном итоге ведет к ослаблению экономических и социокультурных возможностей страны как на региональном, так и на федеральном уровнях.