Неузуальное словообразование в поэтическом дискурсе рубежа XX-XXI веков

DOI:

Изучение процессов индивидуально-авторского словотворчества, результатом которого является создание окказиональных образований, стало важным направлением в современном языкознании. К числу задач, которые решают лингвисты при анализе функционирования новых лексем, относится определение их существенных признаков, позволяющих разграничивать окказионализмы, потен-циализмы и неологизмы. Неузуальная лексика рассматривается учеными с точки зрения различных подходов, принятых в дериватоло-гии и отвечающих современной парадигме научного знания, предполагающей совмещение функционально-стилистического, семасиологического и ономасиологического подходов.

С середины прошлого века неузуальные лексемы изучаются в разных аспектах. Особое внимание уделяется словообразовательным характеристикам таких лексем (см., например: [Земская, 2005; 2011; Николина, 2017; Радбиль, 2022; Рацибурская, Самыличева, Шумилова, 2022; Ревзина, 1996; Фатеева, 2021; и др.]).

В наше время, в период политических и экономических изменений, быстрого технологического прогресса и трансформации социокультурной среды, повышается эмоциональная насыщенность речи за счет использования разнообразных языковых средств, в том числе и индивидуально-авторских образований, которые получают широкое распространение как в языке медиа, так и в художественной речи. Особое внимание ученые уделяют новообразованиям в средствах массовой информации, поскольку они играют важную роль в формировании языковых тенденций и соци- окультурных трендов. Согласно Е.И. Коряков-цевой, медийные средства оказывают значительное влияние на языковое сознание, так как они вносят изменения в «престижность» отдельных слов и типов словообразования, способствуют созданию новых лексем, появлению неозаимствований, интернациональных слов и гибридных единиц, а также формированию новых формантов и моделей словообразования [Коряковцева, 2013, с. 10]. Исследователи отмечают, что «особым средством создания экспрессии при восприятии текста являются собственно окказиональные способы словопроизводства, которые сами являются нарушителями языкового стандарта» [Петрова, Рацибурская, 2022].

Потенциальные возможности словообразования активно используются и современными писателями для реализации в тексте их произведений творческих интенций авторов, когда форма выражения становится действенным механизмом самовыражения и прагматического воздействия на читателя. При образовании окказиональных слов автор становится независимым от давления языка, от привычных языковых механизмов и обнаруживает свободу в использовании языковых ресурсов [Ревзина, 1996, с. 305–306]. При этом для слов, образованных окказиональным путем, характерна тесная связь с контекстом, в котором они употребляются. Вне контекста понять их бывает сложно или даже невозможно.

Неузуальные способы словообразования активно изучаются и в рамках установления креативного потенциала языка современной русской поэзии. Так, Н.А. Фатеева выделяет языковые структуры и ресурсы, которые способствуют расширению творческого начала в языке. Когда поэты выходят за границы традиционных норм и устоявшихся, общепринятых форм выражения, происходит активизация креативной функции языка наряду с поэтической и эстетической. Исследователь пишет, что современные авторы часто используют окказиональные образования с нарушениями в словообразовательной структуре, вызванными контаминацией, различными видами сращений, использованием нетипичных аффиксов [Фатеева, 2021, с. 23].

В образовании неузуальных лексем находит яркое отражение феномен «повышенной глагольности». Т.Б. Радбиль, описывая особенности русского языка последних лет, отмечает, что русская языковая картина мира отличается от других и ориентирована на динамичное понимание окружающей действительности, что проявляется в активном использовании отглагольных единиц [Радбиль, 2022, с. 10].

Словообразовательные эксперименты привносят свежесть и новизну в русский язык, служат способом экспрессивизации текста. Обращают на себя внимание лексемы, возникающие благодаря междусловному наложению и тмезису, а также заменительной деривации [Раци-бурская, Самыличева, Шумилова, 2022, с. 134].

Изучение индивидуально-авторского словообразования в творчестве писателей и поэтов осуществляется в современной лингвистике с учетом структурно-семантических и функционально-прагматических особенностей (см., например: [Николина, 2019; Чупрякова, 2018; Спиридонов, 2014; и др.]). Однако неузуальное поэтическое словообразование в творчестве Александра Левина и Владимира Строчкова еще не становилось предметом специального изучения. Цель нашего исследования – охарактеризовать ненормативные способы словопроизводства в языке поэзии Александра Левина и Владимира Строчкова.

Материал и методы

Исследование новых тенденций в языке художественной литературы было осуществлено на материале произведений двух современных поэтов – Александра Левина и Владимира Строчкова, которые в своем творчестве активно экспериментируют с различными способами словообразования.

Мы не ставили перед собой задачу дать репрезентативную картину в отношении всей современной поэзии, были проанализированы тексты только двух поэтов с целью обнаружения наиболее активных неузуальных способов деривации и определения своеобразия их словообразовательной организации. С помощью описательно-аналитического метода охарактеризованы структурные и функционально-семантические особенности контаминированных и субститутивных дериватов в поэтических текстах рубежа XX–XXI веков. Использование сопоставительного метода позволило разграничить способы неузуального словопроизводства, а также выявить случаи переходного характера. Для раскрытия места окказионализмов в организации смыслового пространства поэтических текстов был применен контекстуальный анализ. С целью установления роли неодериватов в формировании оригинального авторского слога Александра Левина и Владимира Строчкова проведена стилистическая оценка употребления окказионализмов в их произведениях.

Результаты и обсуждения

В словообразовании, как важнейшем механизме номинативной деятельности человека, отражаются процессы освоения внеязыко-вой действительности [Ерофеева, 2016, с. 53], поэтому характер производных слов может свидетельствовать об определенной социокультурной ситуации в обществе. За последние десятилетия наблюдается увеличение количества новых слов, образованных нестандартными способами. Ранее такие явления встречались лишь случайно в идиолектах некоторых писателей, но сейчас они стали распространенными и всеобщими. В 1960–1970-х гг. основным способом создания новых слов была аффиксация, однако с 1980–1990-х гг. широкое распространение получает такой способ словообразования, как контаминация.

Александр Левин и Владимир Строчков – известные представители современной поэзии, чье творчество отличается особым экспериментаторством в создании новых слов. Сбор материала для анализа путем сплошной выборки и детальное изучение поэтических текстов позволили установить наиболее частотные способы неузуального словообразования в творчестве исследуемых поэтов. Так, среди нетрадиционных способов деривации в их произведениях особо выделяются контаминация и субституция. Рассмотрим подробно группы новодериватов, образованных посредством этих способов словообразования.

В соответствии с исследованиями Е.А. Земской, контаминация – это своеобразное соединение двух узуальных слов, при котором часть слова удаляется, но при этом она все еще присутствует в контексте, что способствует двойному осмыслению окказионализма [Земская, 2005, с. 191]. Мы придерживаемся данной точки зрения, согласно которой контаминация не ограничивается только вытеснением первой части одного слова начальным элементом другой единицы, хотя этот подход в лингвистике также распространен (см., например: [Намитокова, 1986; За-мальдинов, 2020; и др.]). Такой механизм словообразования позволяет создавать нестандартные словоформы, которые органично вписываются в контекст произведения и придают ему экспрессивность, ассоциативность и оригинальность.

Путем сочетания различных слов и формирования новых комбинаций А. Левин и В. Строчков создают своеобразный словарь, который расширяет возможности языка и открывает новые способы выражения мыслей.

Дериваты, образованные путем контаминации, имеют нетиповую структуру, отличаются от регулярных моделей словообразования. Зачастую эти единицы не вписываются в существующие деривационные типы вследствие произвольного характера внутрисловных межморфемных границ.

Особый тип контаминации представляет собой междусловное наложение, которое находит широкое отражение в поэтическом творчестве А. Левина и В. Строчкова (табл. 1). При междусловном наложении омонимичное начало второго слова накладывается на конец основы первого слова. Объединенные слова образуют новое сложное слово, включающее в себя «диффузные» основы [Коршунова, 1999].

Главная цель создания неодериватов данной группы заключается в расширении границ языковых форм путем уникального сочетания компонентов слов и заключенных в них смыслов в целях языковой игры. В поэтических текстах рубежа XX–XXI вв. неузуальные контаминированные слова имеют установку на экспрессивность и обладают эффектом новизны и неожиданности, создают оригинальный ассоциативный ряд, влияющий на восприятие всего текста.

Поэты часто прибегают к использованию и собственно контаминации (см. табл. 2). Согласно В.П. Изотову, собственно контаминация представляет собой «объединение нескольких звуковых оболочек на основе их частичного

Таблица 1. Междусловное наложение в творчестве А. Левина и В. Строчкова

Table 1. Interword overlap in the works by A. Levin and V. Strochkov

Единицы, полученные в результате междусловного наложения	Примеры употребления
паукабель ← паук + кабель	Грозный черный паукабель / шевелится на столбе... (А. Левин. Инсектарий (песни неба и земли))
небосклонности ← небосклон + склонности	озирая гордым оком / небосклонности богов... (В. Строчков. Психодраматическое)
лампочкильича ← лампочки + ильича	Потом стал свет. Хоть лампочкильича / никто не тер, свет не горел, напротив… (В. Строчков. Рукопись, найденная в Сырогонске)
сапогири ← сапоги + гири	отрывает сапогири / от паркетного ковра... (А. Левин. 23 февраля)
виолончелюсть ← виолончель + челюсть мычаянья ← мычать + чаянья	Басовая его виолончелюстъ размерно ходит – раз и два, и три... <…> Тпрудится тпрудень, тпрудоденя брат, / мычаянья я его просты, как все на свете... (А. Левин. Сосущеествление мечтаний)
умнынешние ← умны + нынешние	слишком мы у- / умны / умнынешние лю- / удивительно не ум- / мышленные… (А. Левин. Пассаж 3)
колбасыра ← колбаса + сыр	...виднелась темнота, / заставленная ящиками склада / спущёнки, колбасыра и монада…! (А. Левин. Модель космического корабля «Восторг-1»)
заплутарх ← заплутать + плутарх	сбивая с уш лапшу и парх, / и в этих дебрях заплутарх (В. Строчков. Читая Vitae parallelae…)

звукового сходства» [Изотов, 1998, с. 219]. Н.А. Николина не называет такие единицы собственно контаминантами, а рассматривает их как амальгированные морфосочетания с наложением морфов, характеризующиеся трудностям в определении морфемного шва [Николина, 2017, с. 289]. Контаминанты – это компактные и содержательные слова, обладающие большим семантическим объемом. Данные дериваты требуют внимательного читателя-соавтора, способного расшифровать и понять их уникальное идиоматическое значение.

Такие гибридные новообразования возникают в результате умелой языковой игры с целью достижения определенного стилистического эффекта, как, например, в стихотворении В. Строчкова «Заметки для памяти»:

• (1)    Да нигде, кроме

как у нас, где дышать нечем. Там, где узкий народ дышит, там танцузу дышать негде, а какому обмороканцу , облегчанину и тикайцу и фигуративному ненцу ни вдохнуть, ни выдохнуть нету.

В данном стихотворении отмечается ряд новообразований с личным значением. Такие формы чрезвычайно распространены в языке современной поэзии и имеют специфику и в об- ласти словообразования, и в области семантики [Сабирова, 2022, с. 89]. В приведенном контексте контаминированные образования танцуз (танец + француз), обмороканец (обморок + мороканец), облегчанин (облегчение + англичанин), тикайец (тик + китаец) имеют сниженный, разговорно-фамильярный характер. Эти гибридные слова привносят в поэтический текст игровой элемент и создают эффект эпатажа. Они служат средством выражения иронии и авторской оценки, но в большинстве случаев не несут отрицательной нагрузки.

Отдельную группу окказионализмов в поэтических текстах рубежа XX–XXI вв. составляют слова, образованные путем субституции, или заменительной деривации. Выделение данного способа словообразования вызывает дискуссии среди ученых. А.Ф. Журавлев под субституцией понимает замену одной морфемы (или произвольного сегмента) другой в готовом слове, при этом авторский неологизм образуется не по определенной словообразовательной модели, а по образцу, которым является конкретное слово [Журавлев, 1982, с. 74]. Часть исследователей не признает субституцию как самостоятельный способ словообразования и рассматривает единицы, образованные таким способом, в рамках деривации по конкретному образцу [Янко-Триницкая, 2001; Нефляшева, 2017]. Однако есть лингви-

Таблица 2. Собственно контаминация в творчестве А. Левина и В. Строчкова

Table 2. Contamination proper in the works by A. Levin and V. Strochkov

Единицы, полученные в результате собственно контаминации	Примеры употребления
Майорищ ← майор + товарищ	а Гражданин Майорищ говорит... (В. Строчков. Просодия)
катафорточки ← катафалк + форточки	Из катафорточки улыбкой и рукой мерцая и высовываясь, манит... (В. Строчков. Из катафорточки улыбкой и рукой…)
любабочка ← любить + бабочка летётенька ← лететь + тётенька	Когда же любабочка в небе летает, / летётeнька с ленточкой в белой руке… (А. Левин. Инсектарий (песни неба и земли))
муравоин ← муравей + воин	Муравоин кропотливый. (А. Левин. Все куда-то подевались, всякие звурюшки…)
смеящик ← смеяться + ящик молчацкий ← Молчалин + Чацкий шкафиози ← шкаф + мафиози	Смеящик здоровянный, стоятственно молчацкий , / гудносый шкафиози , лялярий труляляцкий (А. Левин. Сосущеествление мечтаний)
стрекузина ← стрекоза + кузина	Говорит кузенчик мере: / – Стрекузина , супрости... (В. Строчков. Мэри вывела овечек…)
тараклопы ← таракан + клоп	из-за халатных действий сандружины / чрезмерно расплодились тараклопы (В. Строчков. Удаленное будущее. Бункер)
слюнтябрь ← слюнтяй + сентябрь пыхтябрь ← пыхтеть + октябрь	Вышел отпуск месяц. Слюнтябрь - пыхтябрь ... (В. Строчков. Непутевые заметки)
интеллигушка ← интеллигенция + лягушка	Эх, царевна- интеллигушка , / не стать тебе Василисой Премудрой… (В. Строчков. Эх, царевна-интеллигушка…)

сты, которые считают, что важно разграничивать словообразование по конкретному образцу и заменительную деривацию. В первом случае в неолексеме воспроизводится формант слова-образца, а при субституции заменяется какая-либо морфема или ее часть в составе слова (см., например: [Михайлов, 1989; Рацибурская, 2003; и др.]).

Мы же в своей работе придерживаемся более широкого подхода, который был предложен В.П. Изотовым. Интерпретируя заме-нительную деривацию, ученый отмечает, что новое слово при данном способе создается путем замены морфемы или неморфемного сегмента в исходном слове на другие морфемы или неморфемные сегменты, находящиеся в определенных отношениях с исходным вариантом [Изотов, 1998, с. 206].

Субституция в поэтическом тексте – это процесс модификации узуальной единицы в другую нетрадиционную лексему с целью создания определенного эффекта или выражения дополнительного смысла. В поэзии рубежа XX– XXI вв. обнаруживается активизация данного способа неузуального словообразования.

Например, в стихотворении «В холодильнике хранится…» В. Левин использует слово сыркофаг , образцом для которого явилось слово бактериофаг. Заменяя первую корневую часть, поэт актуализирует второй корень в сложном слове ( фаг < гpеч. phagos ‘пожирающий’), а неодериват сыркофаг приобретает значение ‘пожиратель сыра’. Определить, что в качестве образца выступило именно слово бактериофаг (хотя в фонетическом отношении оно ближе лексеме саркофаг ), позволяет его контекстуальное окружение:

• (2)    В холодильнике хранится плавный дружеский сырок.

И упорно в холодильник лезет синий сыркофаг.

При помощи заменительной деривации А. Левин создает такую лексическую единицу, которая, встраиваясь в контекст, создает необходимый художественный образ. Окказионализм в данном стихотворении реализует как собственно номинативную функцию, так и авторскую установку на экспрессивность.

В тексте стихотворения лексема сырко-фаг становится производящей базой для об- разования притяжательного прилагательного сыркофаговы:

• (3)    Вот сырок его боится, вот желает убежать.

А в дыру уже пролезли сыркофаговы усы.

Заменительная деривация, которая представлена в этом стихотворении, обусловлена языковой игрой, в которой таинственное существо сыркофаг наделяется свойствами живого организма.

Среди современных поэтов именно А. Левин и В. Строчков особенно часто в своем творчестве прибегают к использованию субститу-ционных дериватов (см. табл. 3). Поэты обращаются к данному способу модификации узуальных единиц для создания более ярких образов с целью привлечения внимания читателей и порождения у них определенных ассоциаций и эмоций. Зачастую это происходит за счет изменения одной фонемы на другую или группы фонем на другую группу (сегментно-сегментная субституция, по В.А. Изотову).

Образование многих субституционных окказионализмов в поэтических текстах можно одновременно объяснить аффиксацией, контаминацией и субституцией: улётка ← улететь + -к- , улётка ← улететь + улитка ; спу-щёнка ← спустить + -ёнк- , спущёнка ← спустить + сгущёнка ; аффиксацией и субституцией: бубнивый ← бубнить + -ив- ; субституцией и эпентезой: мышли ← мыши + л. В таком случае следует говорить о разной соотнесенности и членимости неодериватов. Мысли о генетической взаимосвязи контаминации и аффиксации были высказаны Л.Р. Хасановой (см., например: [Хасанова, 2007, с. 232]).

Кроме того, анализ данных поэтических дериватов позволяет говорить о процессе реэтимологизации, где преобразования основаны не только на фонетическом взаимодействии двух слов, но и на семантической соотнесенности. Как отмечает Э.А. Балалыкина, реэтимологизация связана с восстановлением образности, мотивированности слова, появлением у слова новой внутренней формы [Балалыкина, 2012, с. 43]. Семантическая двуплановость возникает в результате наложения значений двух единиц. В сознании читателя рождается два образа: один создается лексемой, подвергшейся

Таблица 3. Субституция в творчестве А. Левина и В. Строчкова

Table 3. Substitution in the works by A. Levin and V. Strochkov

Субституционные дериваты Примеры употребления охрангел ← архангел Мухаил ← Михаил ...горящую песню, небесную песню / охрангел поет Мухаил... (А. Левин. Инсектарий (песни неба и земли)) мышли ← мысли мерзайцы ← мерзавцы ...серых мышлей раз за разом / вылезало из норы / и мерзайцев нехороших / пробегало кто куда...(А. Левин. Мехий Лисиц) шуршавая ← шершавая бубнитофон ← магнитофон пирожук ← пирожок пустонавт ← космонавт целлофаст ← целлофан шафт ← шар Шумелка-мышь шуршавая в полу. / Бубнитофон немножечко в углу. <…> В окно вжужжался пирожук, / горящий и хрустящий, как сухарь... <…> Как некий небывалый пустонавт, / одетый в целлофаст и хрипдашип, / взираю с неба на земельный шафт (А. Левин. Модель мыслителя у окна) из-нод ← из-под пузов ← кузов А печальные вагоны, / безголовые бараны, /а еще точнее, овцы, / щиплют траву по газонам, дуют воду из-нод крана, / теплым пузовом дымятся... (А. Левин. Послание из города Федосеи по вопросу о некоторых экологических системах) замухоренное ← засахаренное хрумтит ← хрустит крысавица ← красавица котовасий ← катавасия замухоренное варенье / в литровой банке копошится… <…> Хрумтит крысавица подполья – / лихой эсеровской закваски – / с таким азартом костемольным, / что котовасий зрит с опаской / в дырявый угол и за плинтус (А. Левин. Дачная ночь) комарджоба ← гамарджоба (транслитерация c грузинского) легатый ← легавый улётка ← улитка ...тучный комарджоба, / мошка с бантиком ленивым, стрекотун легатый / и мечтательная с детства тетенька улётка (А. Левин. Все куда-то подевались, всякие звурюшки…) спущёнка ← сгущёнка ...виднелась темнота, / заставленная ящиками склада / спущёнки, колба-сыра и монада…! (А. Левин. Модель космического корабля «Восторг-1») вортушка ← ватрушка и ел вортушку (ею он питался) (А. Левин. Модель шизого под облакы) тискотечки ← дискотечки хардриль ← кадриль чесательский ← писательский членум ← пленум полиартрил ← полиартрит сепси-пойло ← пепси-кола …и в тискотечках все та же хардриль, / и в Сандунах все чесательский членум, / в моде по-прежнему полиартрил, / бронежилетки и строгие шлемы. / В булочной ругань: нет свежих газет; / с двух до семи – сепси-пойло и фанта (В. Строчков. Мысли рванули, свернули за дом…) бубнивый ← бубновый Бубнивый король (В. Строчков. Как последний Пиндар) безуминка ← изюминка Калорийная булка с безуминками (В. Строчков. Просто вместо) трансформации, а другой – производным словом, полученным в результате словообразования. В таком случае наблюдается как оживление внутренней формы слова, так и наделение созданного слова новой внутренней формой, что тоже относится к элементам языковой игры, характерной для поэтического текста.

В связи с тем, что при составлении таблицы 3 нами был использован широкий подход к отбору субститутивных новодериватов, представленные модифицированные производные можно рассмотреть и с позиции контаминационного процесса. В таком случае словообразовательная контаминация выражается по-разному в зависимости от того, какие части мотивирующих слов сохраняются либо выпадают:

– выпадает начало второго слова ( Му-хаил ← муха + Михаил ; пузов ← пузо + кузов ; хрумтит ← хрум ( ономатоп ) + хрустит ; крысавицы ← крыса + красавица ; ко-марджоба ← комар + гамарджоба ; чеса-тельский ← чесать + писательский ; чле-нум ← член + пленум );

• –    выпадает конец первого и начало второго слова ( овчизна ← овчина + отчизна ; тискотечки ← тискать + дискотечки ; от-точество ← отточить + отечество ; хард-риль ← хардкор + кадриль );

• –    выпадает конец первого слова ( мерзай-цы ← мерзавец + зайцы ; пирожук ← пирожок + жук );

• –    представлены оба слова (междуслов-ное наложение) ( охрангел ← охрана + ангел ).

Помимо этого, в таблице 3 есть новодери-ваты, которые можно объединить по другому основанию. Так, дериваты бубнитофон , пус-тонавт можно рассмотреть как единицы, образованные путем субституции, при которой происходит трансрадиксация одного из корней в сложном слове [Изотов, 1998, с. 207], а можно проанализировать с позиций аффиксоидного словообразования по аналогии со словами магнитофон , телефон , металлофон и т. п. и космонавт , акванавт , аргонавт , аэронавт , гидронавт , астронавт соответственно. Сотрудники Института лингвистических исследований РАН под руководством Е.А. Левашова в словаре-справочнике «Аффиксоиды русского языка» выделяют -фон и -навт как продуктивные суффиксоиды [Козулина, Левашов, Шагалова, 2009].

Неодериват вортушка в стихотворении А. Левина «Модель шизого под облакы» можно рассмотреть как сращение предлога с падежной формой существительного, осложненное диминутивным суффиксом - ушк -. Подобное окказиональное сращение есть и в произведении В. Строчкова «Просто вместо»: безу-минка ← без ума + -инк-. Кроме того, данный окказионализм можно воспринимать и как результат суффиксации, если в качестве мотивирующей основы рассматривать слово безумие: безуминка ← безумие +-инк- (ср. пыль – пылинка , изюм – изюминка ). Однако безу-минка не воспринимается как необычное в сравнении с другими неодериватами, что объясняется существованием продуктивных и регулярных префиксальных и конфиксальных моделей с элементом без - в русском языке ( безумный , безумство , безумие , безумец ).

Восстановить мотивировку окказионализма в поэтических текстах, как правило, возможно только в пределах самого произведения, за его рамками такое слово остается непонятным. Например, контекст стихотворения А. Левина «Дачная ночь» позволяет понять производящие для образования котова-сий слова кот и Вася (одна из самых популярных кличек домашних котов), на базе которых образуется трансфиксальный субстан-тив котовасий ( о…ий ): Хрумтит крысави-ца подполья – / лихой эсеровской закваски – / с таким азартом костемольным, / что котовасий зрит с опаской / в дырявый угол и за плинтус.

Звуковая схожесть производной в поэтическом тексте единицы котовасий и непроизводного в русском языке слова катавасия (др.-греч. κατά-β O σις, καταβ O σία) очевидна. С помощью иронии поэт подтверждает правомерность народной этимологии и восстанавливает связь между данными лексемами. Такая игра слов не только заставляет обратить внимание на внутреннюю форму слова, но и аккумулирует новые смыслы, оставляя место для индивидуальночитательского ассоциативного и контекстуального восприятия.

Все рассмотренные в статье окказиональные слова являются средством реализации художественного замысла поэтов. Для проанализированных неолексем присуща полифункционнность. Индивидуально-авторские единицы всегда функционируют в пределах конкретного контекста, в связи с чем употребление тех или иных окказионализмов обусловлено не только и не столько необходимостью номинации новых реалий, сколько стремлением выразить авторское отношение к ним, а также установкой на создание лирического образа. Такие слова представляют собой загадками, в процессе разгадывания которых читатели должны уловить нить повествования и авторскую идею.

Как показали результаты анализа неолексем в творчестве В. Строчкова и А. Левина, при субституции соприкасаются реальное новообразование и исходное ассоциативное слово / слова (при пересечении способов), в результате чего рождается новая языковая единица, одновременно сохраняющая, передающая исходную семантику и придающая новое значение окказионализму в соответствии с контекстом.

Выводы

Современная поэзия активно использует новые способы словообразования, отклоняясь от привычных языковых стандартов. В своем противостоянии традиционным языковым структурам она стремится к свободе языковых экспериментов и отказывается от общепринятых словообразовательных моделей. В творчестве двух особенно склонных к словесному экспериментаторству современных поэтов Александра Левина и Владимира Строчкова наблюдается активизация кон- таминированного и субститутивного словопроизводства.

Активное обращение к контаминации и ее типам (междуcловному наложению и собственно контаминации) в творчестве данных поэтов свидетельствует об их стремлении к языковой игре, ироничности, зашифровке смыслов, поиску новых выразительных средств и формулировок. В созданных новых лексемах проявляется тенденция к морфологическому и семантическому слиянию разных слов и словоформ.

Не менее часто поэты обращаются к субституции, или заменительной деривации. Авторы прибегают к данному способу модификации узуальных единиц по разным причинам: главная из них – придание тексту оригинальности. Кроме того, заменительная деривация помогает мастерам слова передать сложные идеи, используя ассоциативный ряд, связанный со словом-прототипом.

Лингвистическая игра в таком случае достигается путем замены фонем, изменения состава морфем, объединения различных лексических единиц, графического изменения облика слов и создания новых лексем по нетрадиционным деривационным моделям.

Многие субститутивные новодериваты, приведенные в статье, могут быть интерпретированы по-разному в зависимости от примененного подхода. Так, одни и те же единицы можно характеризовать как образованные путем субституции или контаминации ( Мухаил , мерзай-цы ); субституции или аффиксации ( улётка , спу-щёнка , бубнивый ); субституции или эпентезы ( мышли ). В некоторых случаях можно говорить о сращении предлога с падежной формой существительного ( вортушка , безуминка ).

Дериваты при субституции могут выполнять как собственно номинативную, так и эмоционально-экспрессивную функции. Языковая игра при этом часто используется как средство выражения иронии и создания эффекта эпатажа.

Применение нетрадиционных моделей словообразования и нарушение общепринятых законов создания новых слов способствуют росту личностного компонента в современной поэзии. Поэтические дериваты, образованные по неузуальным моделям, отражают взгляд мастеров слова на современные явления дей- ствительности. Новые феномены реального мира активизируют определенные звенья словообразовательной системы языка, а эксперименты со словом могут стимулировать развитие самой системы, поскольку они требуют новых условий и правил.