Новое прочтение русской классической литературы (рецензия на монографию: Неженец Н. И., Неженец И. Н. Очерки русской литературы XIX-XX вв., Москва: Издательский центр МГИК, 2023. 578 с.)

NEW READING OF RUSSIAN CLASSICAL LITERATURE (REVIEW OF

THE MONOGRAPH: NEZHENETS N. I., NEZHENETS I. N. ESSAYS ON RUSSIAN LITERATURE OF THE 19TH-20TH CENTURIES, MOSCOW: MSIC PUBLISHING CENTER, 2023. 578 PP.)

ВОЛОБУЕВ ВИКТОР АЛЕКСЕЕВИЧ – доктор философских наук, профессор кафедры истории и философии, Московский государственный институт культуры

VOLOBUEV VIKTOR ALEKSEEVICH – DSc in Philosophy, Professor at the Department of History and Philosophy, Moscow State Institute of Culture

Viktor A. Volobuev

Moscow State Institute of Culture,

Издание монографии авторов Н. И. Не-женца и И. Н. Неженца стало интеллектуальным событием в жизни Московского государственного института культуры. Обучение хореографов, музыкантов, режиссеров, не говоря о специалистах в области истории и теории культуры, требует особой гуманитарной подготовки. Но здесь недостаточно общей эрудиции и воспитания художественного вкуса. Каждый деятель искусства уникален, и его талант означает не только знание, но и способность особого проникновения, вчувство-вания в произведение искусства. Здесь уместно вспомнить О. Шпенглера с его методом «вживания» в душу каждой культуры, без чего не понять духовной жизни прошлых веков и современности [3, глава 5]. Искусство тех, кто преподает гуманитарные дисциплины, – в умении развить эту способность у студентов. Рациональное понимание культуры всегда вторично, а его основа – погружение в душу создателя и самого произведения, что, на наш взгляд, и демонстрируют авторы «Очерков русской литературы XIX–XX вв.».

Монография «Очерки русской литературы XIX–XX вв.» далека от академическо- го издания. В ней не представлена строгая хронология, разделение на этапы или классификация литературных направлений. Эту монографию структурируют не внешние рациональные принципы, а внутреннее смысловое единство. В его основе вечный круг вопросов, на которые по-своему отвечал уже Гомер, а затем Данте, Шекспир, Гете и, наконец, равный им Александр Пушкин, «генетически мудро пестуя на русский лад вопросы жизни и смерти, красоты и добра, личной свободы и всеобщего нравственного порядка на земле» [1, с. 7]. «Логическая справедливость, с какою русский поэт занял это место в кругу избранных гениев человечества, – отмечают далее авторы, – определяется в первую очередь величиною его творческого духа, равноценно соотнесенного с движением истории» [1, с. 8].

Авторы убеждены в том, что величие русской словесности можно понять и прочувствовать в контексте мирового культурного развития. Вот почему в монографии о русской словесности органичен рассказ о гомеровской «Илиаде», в которой уже задана такая чистота и возвышенность художественной мысли, к какой последующая мирская поэзия только склонялась, но не могла перешагнуть ее во всей незыблемой полноте и совершенстве эпической поэмы Гомера. Гомер пропел поэтическую думу о существе сущего. Данте, поднявшийся «в рост» Гомеру, представил смысловую картину, раскрывавшую всю трагическую безысходность земного бытия. Шекспир, исследуя земное бытование, погрузил человека в анналы трагической безысходности. Романтик Гете только указал направление действа, обещавшее подвести мир к очертаниям гармонического обустройства жизни. Существо же гармонии, ее содержание в жизни сущей, – пишут авторы, – было реалистически раскрыто современником Гете, нашим поэтом Пушкиным. «По сути, Пушкин, вставший «в рост» с величайшими творцами в искусстве слова, первым объяснил и, объяснив, возвратил мировой литературе идею гармонии мирского бытия, высказанную Гомером, но скоро утраченную после него» [1, с. 18].

В данном пункте авторы опираются на свое понимание русской идеи, которая в XIX и в начале ХХ века выражала национальный идеал – русский взгляд на мировую гармонию и движение к ней. Своеобразие искусства, с авторской точки зрения, в том, что эстетический идеал как образное представление о желаемом, а точнее, воспроизведение «прекрасного как должного» раскрывает свое содержание через соотнесение его с правдой жизни художественном произведении, начиная уже с творческого замысла [2, с. 531]. Вот почему свое высшее и адекватное выражение русская идея нашла в классической русской литературе XIX века1.

В том же ряду, что и Пушкин, в рецензируемой монографии стоят Толстой, Достоевский и Шолохов. Радикализм присущ русской душе. Сегодня он проявляет себя в радикальном отказе от советского прошлого. Но «отменяя» советскую культуру и литературу, мы

1 Отдельная статья в монографии посвящена произведению «гомеровской» направленности в русской культуре – «Слову о полку Игореве», создателем которого – по итогам собственного разыскания – авторы считают Беловолода Просовича.

разрываем связь времен в русской истории, какой бы трагической она ни была. Трагизм «Тихого Дона» Михаила Шолохова не уступает трагизму «Войны и мира» Льва Толстого. «В своих жанрово-стилевых исканиях, – читаем мы в монографии, – Шолохов, естественно, подпитывался творениями Гомера и Толстого. Его эпопея, куда он органично привнес трагическое начало, как бы соединила в себе типы жанрового построения, заявленные в «Илиаде» и «Одиссее», с идеей вселенского «эпического состояния», которой вдохновлялся автор «Войны и мира» [1, с. 22].

Подробное всматривание в суть бытия авторы демонстрируют во внимательном рассмотрении «Евгения Онегина» Пушкина, «Войны и мира» и «Анны Карениной» Льва Толстого, «Братьев Карамазовых» Достоевского. Дополняют этот анализ менее масштабные образы творчества Лермонтова, Гоголя, Гончарова, Тургенева, Чехова.

Авторское прочтение русской литературы в предлагаемой монографии, как уже было сказано, не обрело бы цельности без анализа советского периода, который занимает почти половину монографического исследования. Здесь не только «Тихий Дон» Шолохова, но и «Жизнь Клима Самгина» Горького, «Русский лес» и «Пирамида» Леонида Леонова.

Отдельно следует сказать об авторском взгляде на военную поэзию и прозу в предлагаемой монографии. В произведениях о Великой Отечественной войне проявило себя величие русской идеи, несмотря на атеистическую идеологию эпохи. Особое внимание отводится поэме Александра Твардовского «Василий Теркин», в которой, по мнению авторов, язык сплавляет литературную норму с разговорно-бытовыми выражениями. Сам стиль поэмы Твардовского приближается к фольклорному. Форма эпического сказа позволяет авторам именовать Твардовского «Гомером ХХ века». Именно так названа в монографии глава об этом выдающемся советском поэте.

Как и должно быть в эпосе, главная тема в поэме «Василий Теркин» – это борьба жиз-

ни и смерти. В освещении этой темы в поэме, подчеркивают авторы, много иронии, что не умаляет величия русского солдата, который побеждает смерть не только за счет личной храбрости, но и благодаря боевому товариществу, сплочению советских людей, которые, как и в давние времена, объединялись в борьбе с врагами и природной стихией. Глубинные нравственные основы нашего народа нашли свое талантливое выражение в так называемой «лейтенантской» прозе и поэзии. В монографии мы находим тонкое понимание романа Юрия Бондарева «Горячий снег».

Отдельно отметим авторское умение адекватно оценивать историческое содержание и индивидуальный стиль разных, порой противоположных, произведений, какими являются, с одной стороны, революционный стих Маяковского, а с другой – стиховое говорение Пастернака.

В заключении, которое называется «Гений, талант, посредственность», авторы констатируют, что только в искусстве мы имеем дело с подлинной гениальностью, которая выражает сущность человека. Гениальному художнику, художнику слова, в том числе, не нужны правила, нормы и законы, он сам себе закон, который стихийно устанавливается в нем. «Истинный художник-творец создает новые миры; в этом смысле его дело богоподобно, – заключают авторы монографии. – И люди, приобщенные к на-стоящемуискусству, выходят, пусть временно, в пространство другого, образного мира, где открывается тайный смысл бытия и вычерчиваются желанные горизонты и возможности, присущие земному сознанию [1, с. 574].

Указанное издание адресовано преподавателям и учащейся молодежи, а также тем, для кого русское слово есть подлинное достояние российской и мировой культуры. И мы надеемся, что ее прочтение сделает любовь авторов к русской словесности всеобщей.