О негативных последствиях использования «клише» для судебных актов

Что в литературе плагиат, у судов это единство судебной практики. Народная мудрость.

Чужая это колея…

В.С. Высоцкий

Нам не дано предугадать,

Как слово наше отзовется…

Ф.И. Тютчев

Недавно при анализе двух дел, дошедших до Конституционного Суда РФ, с целью понять причину возникновения неконституционного толкования было обнаружено использование судами при мотивировке судебных актов шаблонов или «клише».

Использование устоявшихся оборотов при подготовке текстов судебных актов имеет давнюю историю. Безусловно, это может облегчить составление судебного акта. Мы уже ранее отмечали проблему использования правовых позиций без учета контекста решения, в котором сформирована правовая позиция [10]. Использование же вырванных из контекста фраз и предложений в качестве клише, кочующего из решения в решение, создает еще больше риска в виде получения неправосудных судебных актов.

Когда при составлении судебного акта совершенно бездумно используются клише – фиксированные речевые обороты, то получаются судебные акты, созданные путем компиляции из склеенных фактурой штампов. Причем порой судебные клише не подходят к фактическим обстоятельствам дела и правовым нормам, подлежащим применению, но, к сожалению, искушение быстро склеить судебный акт из различных клише, по всей видимости, сильнее, чем осознание обязанности судьи.

Итак, в Постановлении Конституционного Суда РФ от 05.03.2024 № 9-П «По делу о проверке конституционности части 2 статьи 16.2 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях в связи с жалобами общества с ограниченной ответственностью «Газпромнефть – Смазочные материалы» и общества с ограниченной ответственностью «ВИРЕМ РУС» были упомянуты два судебных решения Арбитражного суда города Москвы, послужившие основанием для обращения в Конституционный Суд РФ.

Ознакомление с Решением Арбитражного суда г. Москвы от 24.01.2022 по делу № А40-213269/2021-144-1583 показало, что судом было использовано несколько судебных клише. Мы вначале их процитируем и лишь позже проанализируем. Первое клише, как ни удивительно, представляло собой толкование Конституции РФ:

« Статьей 15 Конституции Российской Федерации предусмотрено, что любое лицо должно соблюдать установленные законом обязанности, то есть, вступая в таможенные правоотношения, лицо должно не только знать о существовании обязанностей, отдельно установленных для каждого вида правоотношений, но и обеспечить их выполнение ».

Такую странную интерпретацию ст. 15 Конституции РФ мы обнаружили более чем в 800 судебных актах Арбитражного суда г. Москвы.

Следующее клише было об учете правовых последствий правонарушения: « В данном случае существенная угроза охраняемым общественным отношениям заключается не в наступлении каких-либо материальных последствий правонарушения, а в пренебрежительном отношении Общества к исполнению публично-правовых обязанностей, к формальным требованиям публичного права » (Решение Арбитражного суда г. Москвы от 24.01.2022 по делу № А40-213269/2021-144-1583; это клише присутствовало также в судебных актах другого заявителя жалобы в Конституционный Суд РФ (см. Решение Арбитражного суда г. Москвы от 23.11.2021 по делу № А40-192525/21-148-1081); впрочем, использование этого клише значительно шире: насчитав более нескольких десятков тысяч судебных актов, мы решили остановиться).

И «вишенкой на торте» в решении от 24.01.2022 по делу № А40-213269/2021-144-1583 было клише – ярлык, используемый вместо мотивировки отклонения доводов обвиняемого лица:

« Все доводы заявителя по настоящему делу являются безосновательными и направлены не на соблюдение им действующего законодательства, а исключительно на изыскание всевозможных способов ухода от административной ответственности за установленное административным органом правонарушение ».

Данное судебное клише мы обнаружили в более чем в 3000 судебных актах арбитражного суда г. Москвы.

Фактически эти три клише, подменившие добросовестную правовую оценку, и породили неконституционное толкование части 2 статьи 16.2 КоАП РФ.

Позволим себе вначале выразить отношение к клише как общей проблеме и лишь потом разберем каждое из них. С точки зрения обязанности мотивировать судебные акты суда, использование клише лишь на первый взгляд помогает в изготовлении судебных актов.

Для любого юриста очевидно, что набитый судебными клише судебный акт является немотивированным. Вопреки мнению лиц, использующих клише, такой судебный акт создает меньше понимания, он менее информативен. Снижается смысловое содержание текста судебного акта.

Штампы и клише, на первый взгляд, увеличивают мотивировочную часть судебного акта, занимая место в судебном акте, создавая впечатление работы над мотивировкой, но на самом деле уко- рачивают судебный акт, при этом не дают никакой полезной информации по делу.

Когда я учился, то нас предостерегали от использования клише, обращая внимание на то, что нужно учиться выражать свои мысли, уметь аргументировать и логически обосновывать их.

Безусловно, умение мотивировать свои решения, сопровождая их надлежащей правовой оценкой доводов и доказательств, представленных сторонами, является ключевой способностью судьи.

К сожалению, нередко можно увидеть судебный акт, в котором перечисляются факты дела, затем осуществляется обильное цитирование нормативных актов, после – несколько судебных клише, а потом резолютивная часть судебного акта. Читая такой судебный акт, понимаешь, что судом осуществлена лишь имитация мотивирования судебного акта, поскольку из него не видно, почему те или иные доводы и доказательства были приняты или отклонены.

Пожалуй, в этом и проявляется основная проблема: у некоторых составителей судебных актов создается впечатление, что они могут при помощи судебных клише «мотивировать» любое судебное решение, как удовлетворяющее, так и отклоняющее заявленные требования. Использование штампов для изготовления судебного акта может создать иллюзию того, что с их помощью можно вынести любое произвольное решение, но обладающее свойством устойчивости. Часто повторяющиеся штампы в судебных актах могут порождать надежду у лиц, их использующих, что они делают судебный акт более устойчивым. Однако эта надежда равна ожиданию того, что умолчание некоторых доводов и доказательств, представленных стороной, создаст более устойчивый акт, нежели описание их и неправильная оценка [5].

Полагаем, что и использование клише вместо надлежащей оценки доказательств и доводов сторон, равно как немотивирование судебного акта, является несоблюдением требований ч. 3 ст. 15, п. 2 ст. 4, ст. 170 АПК РФ.

Как справедливо отмечается в ряде постановлений Арбитражного суда Московского округа, исходя из требований ст. 71 АПК РФ, арбитражный суд обязан оценивать доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств. Арбитражный суд оценивает относимость, допустимость, достоверность каждого доказательства в отдельности, а также достаточность и взаимную связь до- 82

казательств в их совокупности. Каждое доказательство подлежит оценке арбитражным судом наряду с другими доказательствами . Никакие доказательства не имеют для арбитражного суда заранее установленной силы. Результаты оценки доказательств суд отражает в судебном акте, содержащем мотивы принятия или отказа в принятии доказательств, представленных лицами, участвующими в деле, в обоснование своих требований и возражений . Из данных норм арбитражного процессуального закона следует, что при представлении доказательств и заявлении ходатайств стороны пользуются равными правами. Суд, осуществляя руководство процессом, обеспечивает баланс интересов сторон в судебном разбирательстве и не вправе своими действиями ставить одну из сторон в преимущественное положение; судебные акты, принимаемые судом, в том числе при разрешении ходатайств сторон, должны быть мотивированы и обоснованы; арбитражный суд обязан оценить все представленные доказательства, каждое в отдельности и в их совокупности, при этом ни одно из доказательств не имеет заранее установленной силы для суда [11] .

Мотивированность судебных актов – это также требование уважения достоинства личности. Именно мотивированность судебного акта является подтверждением, что государство в лице суда в ходе судебного процесса действительно выслушало и поняло человека, что суд не только надлежащим образом организовал коммуникацию в ходе процесса, услышал стороны, но и дал им ответ в мотивированном судебном акте [6].

Использование клише не может быть признано адекватным ответом лицам, участвующим в деле, на их доводы.

Продемонстрируем это на примере процитированных выше клише и рассмотрим их более внимательно: « Статьей 15 Конституции Российской Федерации предусмотрено, что любое лицо должно соблюдать установленные законом обязанности, то есть, вступая в таможенные правоотношения, лицо должно не только знать о существовании обязанностей, отдельно установленных для каждого вида правоотношений, но и обеспечить их выполнение ». Фактически данное клише подменяет оценку доводов о неясности правового регулирования или пробелов в правовом регулировании.

При фактическом указании на норму о верховенстве норм Конституции РФ и верховенстве закона в данном клише возлагаются риски неопределенности норм и пробелов на хозяйствую- щего субъекта, исключаются возможные доводы о невиновности в связи с осуществлением деятельности в условиях неясного правового регулирования. Это своего рода презумпция виновности лиц, вступающих в таможенные отношения.

Напомним, что основанием для принятия Конституционным Судом РФ жалобы к рассмотрению является именно неопределенность соответствия норм Конституции РФ.

В Постановлении Конституционного Суда РФ от 05.03.2024 № 9-П «По делу о проверке конституционности части 2 статьи 16.2 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях в связи с жалобами общества с ограниченной ответственностью «Газпромнефть - Смазочные материалы» и общества с ограниченной ответственностью «ВИРЕМ РУС» было обращено внимание на то, что «любые административные правонарушения, равно как и санкции за их совершение, должны быть четко определены в законе, причем таким образом, чтобы, исходя из текста соответствующей нормы - в случае необходимости с помощью толкования, данного ей судами, –- каждый мог предвидеть административно-правовые последствия своих действий (бездействия); иное противоречило бы конституционным принципам равенства и справедливости, из которых вытекает обращенное к законодателю требование определенности, ясности, недвусмысленности правовых норм и их согласованности в системе действующего правового регулирования. Неточность, неясность и неопределенность закона порождают возможность неоднозначного его истолкования и, следовательно, произвольного применения, т. е. противоречивую правоприменительную практику, и тем самым ослабляют гарантии государственной защиты прав, свобод и законных интересов граждан» (постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 15 июля 1999 года № 11-П, от 27 мая 2003 года № 9-П, от 27 мая 2008 года № 8-П, от 14 апреля 2020 года № 17-П и др.).

Любые административные правонарушения, равно как и санкции за их совершение, должны быть четко определены в законе.

Конституционный Суд РФ указал, что именно на законодателе лежит обязанность при регулировании административной ответственности проявить заботу о надлежащей степени их четкости (ясности), позволяющей заинтересованному лицу посредством обращения к нормативному материалу, содержащемуся в иных правовых актах, соотносить с ними свое поведение (как дозволенное, так и запрещенное) и предвидеть вызываемые этим поведением последствия. В свою очередь, регулятивные нормы, непосредственно закрепляющие те или иные правила поведения, нарушение которых признается основанием юридической ответственности, должны быть сформулированы так, чтобы содержащиеся в них конструкции (субъективные права, юридические обязанности, юридические процедуры и т. п.) не препятствовали однозначному восприятию и применению административно-деликтного законодательства (постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 14 февраля 2013 года № 4-П, от 16 октября 2020 года № 42-П, от 21 июля 2021 года № 39-П, от 24 ноября 2022 года № 51-П; Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 30 ноября 2023 года № 3022-О и др.).

Очевидно, что данные правовые позиции Конституционного Суда РФ подчеркивают несостоятельность используемого клише. Соответственно, его использование фактически помешало применению положений Конституции РФ, поскольку толкование всех нормативных актов должно осуществляться через призму норм Конституции РФ.

Перейдем к следующему клише: « В данном случае существенная угроза охраняемым общественным отношениям заключается не в наступлении каких-либо материальных последствий правонарушения, а в пренебрежительном отношении Общества к исполнению публично-правовых обязанностей, к формальным требованиям публичного права ».

Данное клише используется судами весьма широко в качестве универсального ответа для разграничения материального состава от формального, когда ставятся вопросы о малозначительности, о применении принципа соразмерности административной ответственности и т. д.

На наш взгляд, оно, конечно же, не может быть универсальным. Сам по себе факт формального состава правонарушения и отсутствия оснований для прекращения производства по делу в связи с малозначительностью не исключает действия конституционного принципа соразмерности. Однако этим клише пытаются парировать доводы о несоразмерности наказания совершенному деянию.

Ну а в деле, дошедшем до Конституционного Суда РФ, использование клише привело к неконституционному толкованию нормы. Суды, использовав клише, даже не заметили, что превратили своим «толкованием» материально-правовой состав в формальный, подменив волю законодателя.

Конституционный Суд РФ, проанализировав ч. 2 ст. 16.2 КоАП РФ, указал, что данная норма предусматривает административную ответственность за заявление декларантом либо таможенным представителем при таможенном декларировании товаров недостоверных сведений, если такие сведения послужили или могли послужить основанием для освобождения от уплаты таможенных пошлин, налогов или для занижения их размера. Соответственно, для констатации наличия этого состава правонарушения в действиях лица необходимо установить как факт заявления им недостоверных сведений в таможенной декларации, так и то, что они послужили или могли послужить основанием для освобождения от уплаты таможенных пошлин, налогов или для занижения их размера.

Конституционный Суд РФ не только констатировал, что данный состав, исходя из признаков его объективной стороны, является материальным, но также отметил, что в пункте 30 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 октября 2006 года № 18 «О некоторых вопросах, возникающих у судов при применении Особенной части Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях» разъяснено, что наступление указанных неблагоприятных последствий является критерием для разграничения состава административного правонарушения, предусмотренного ч. 1 ст. 16.2 КоАП РФ, от состава ч. 2 той же статьи.

То есть использование клише создало условия для переквалификации очевидно материального состава в формальный.

Конституционный Суд РФ указал, что трансформация состава административного правонарушения в формальный является недопустимой.

Конституционный Суд РФ счел, что подходы судов при том, что в действующем правовом регулировании установлен соответствующий состав административного правонарушения как материального, нарушают вытекающие из Конституции Российской Федерации принцип верховенства закона (статья 15, часть 2) и запрет возлагать ответственность за деяние, которое в момент его совершения не признавалось правонарушением (статья 54, часть 2), а также принцип поддержания доверия к закону и действиям государства (преамбула; статья 75.1).

Мы специально акцентировали внимание на ошибке суда первой инстанции, поскольку тот же самый судья, который выносил Решение Арбитражного суда г. Москвы от 24.01.2022 по делу № А40-213269/2021-144-1583, и другие материальные составы превращал в формальные. В частности, в деле А40-252024/2022 материальный состав, 84

предусмотренный ч. 2 ст. 14.31 КоАП РФ, с помощью того же клише был превращен в формальный. Отметим, что так поступал не только данный судья, и данное дело мы привели лишь в качестве примера, которых, к сожалению, много.

Далее рассмотрим следующее клише: « Все доводы заявителя по настоящему делу являются безосновательными и направлены не на соблюдение им действующего законодательства, а исключительно на изыскание всевозможных способов ухода от административной ответственности за установленное административным органом правонарушение ».

Прежде всего, отметим, что это клише, скорее всего, было изобретено в деле, когда суд привлекал к ответственности за несоблюдение предписания, не проверяя законность постановления государственного органа о привлечении к административной ответственности. Это следует из того, что при обжаловании постановления ставится вопрос о незаконности постановления, а не о «соблюдении им действующего законодательства». Быть может, это клише первоначально было изобретено не судом, а было лишь использовано при копипасте отзыва государственного органа, что, на наш взгляд, не оправдывает суд [7].

Этот способ «оценки» может быть применен к любой добросовестной попытке оспаривания незаконного судебного акта, поскольку он направлен вообще против любого оспаривания. На любой способ защиты, указывающий на незаконность постановления о привлечении к административной ответственности, может быть повешен «ярлык» – уход от административной ответственности.

Этот ярлык превращает осуществление защиты в нечто нежелательное. Однако лицо, привлекаемое к ответственности, вправе представлять доводы и доказательства в свое оправдание или для смягчения своей ответственности, а также с целью неприменения по отношению к нему мер обеспечения производства по делу об административном правонарушении. Как отмечают исследователи, «материальный интерес (стремление уйти от ответственности) всегда законен» [4], порицаемы только незаконные способы защиты (фальсификация доказательств, клевета и др.).

Указанное клише направлено на инвалида-цию всех средств защиты по признаку направленности на уход от ответственности. Оно является демонстрацией отрицания презумпции невиновности и введения презумпции виновности.

Содержание же общей доктрины презумпции невиновности выражается в праве на защиту, праве хранить молчание и не свидетельствовать против самого себя, в распределении бремени доказывания, запрете основывать решение государственного органа и / или суда на предположениях; неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу этого лица. Суд ex officio должен рассмотреть все обстоятельства, смягчающие или исключающие ответственность, а не воспринимать ссылку на такие обстоятельства как попытку уйти от ответственности и потому не оценивать их.

Конституционный Суд РФ неоднократно подчеркивал необходимость повышенного уровня защиты прав и свобод граждан в сфере правоотношений, касающихся публичной, в том числе административной, ответственности, указывая на то, что законодательные механизмы, действующие в этой сфере, должны соответствовать вытекающим из Основного закона России и общих принципов права критериям справедливости, соразмерности и правовой безопасности. При этом личность в ее взаимоотношениях с государством должна рассматриваться как равноправный субъект, который может защищать свои права всеми не запрещенными законом способами и спорить с государством в лице любых его органов [2].

Безусловно, рассматриваемое клише находится в противоречии с данными правовыми позициями Конституционного Суда РФ. По непонятной нам причине суды такого противоречия не замечают и используют эти клише. Так, судья, вынесший Решение Арбитражного суда г. Москвы от 24.01.2022 по делу № А40-213269/2021-144-1583, как оказалось, очень часто использовал и продолжает использовать этот ярлык для того, чтобы не оценивать доводы и доказательства лица, спорящего с государственным органом, даже когда акты государственных органов незаконны (Решение Арбитражного суда г. Москвы от 24.01.2022 по делу № А40-211841/2021-144-1569; Решение Арбитражного суда г. Москвы от 10.11.2022 по делу № А40-168823/2022-144-1237 и др. Мы обнаружили использование этим судьей данного клише более чем в 40 судебных актах).

Такое отправление правосудия при разрешении вопросов недопустимо. Правила оценки доводов и доказательств не могут быть подменены навешиванием ярлыков и копированием отзыва одной из сторон, даже если эта сторона – государственный орган [8].

Соответственно, применение судами подобного клише приводило к тому, что положения ч. 2 ст. 16.2 КоАП РФ применялись вопреки замыслу законодателя (см. также Решение Арбитражного суда г. Москвы от 09.08.2021 по делу № А40-49519/21-21-349).

Арбитражные суды, которые, рассматривая аналогичные споры, не применяли подобное клише, приходили к выводу, что состав, предусмотренный частью 2 статьи 16.2 КоАП Российской Федерации, является материальным и предполагает причинение ущерба бюджету Российской Федерации в виде недополученных таможенных платежей, признавали незаконным привлечение декларантов к административной ответственности в аналогичных ситуациях (постановления Арбитражного суда Северо-Западного округа от 28 ноября 2022 года по делу № А56-22480/2022, Арбитражного суда Московского округа от 27 февраля 2023 года по делу № А41-36888/2022, от 21 ноября 2023 года по делу № А41-16221/2023 и др.).

Использование клише вместо добросовестной оценки доводов сторон позволило арбитражным судам проигнорировать важные доводы, которые были услышаны только в Конституционном Суде РФ.

Так, Конституционный Суд РФ отметил, что субъекты таможенных правоотношений не имеют возможности предвидеть последствия указания в таможенной декларации на товарную партию, в составе которой находятся только товары, в отношении которых предусмотрены одинаковая база для исчисления таможенных платежей и одинаковая ставка всех таможенных платежей, а также одинаковый состав таможенных платежей по одному из товаров меньшего веса брутто, чем его фактический вес. Соответственно, они ограничены в возможности адекватно соотнести потенциальные издержки, связанные с реализацией ими прав, гарантированных подпунктом 1 пункта 1 ст. 84 Таможенного кодекса ЕАЭС, для выявления неточности имеющихся сведений о весе брутто товара, а также издержки установления требований к иностранным контрагентам об обеспечении ими точности весовых характеристик партии товара, с одной стороны, и те негативные последствия, которые в противном случае могут возникнуть для декларанта (таможенного представителя) на основании части 2 статьи 16.2 КоАП Российской Федерации – с другой.

В современных условиях ведения внешнеэ-ко- номической деятельности, когда при покупке российским юридическим лицом (индивидуальным предпринимателем) за рубежом партии товара его контрагентом по сделке может быть не обязательно первичный отправитель (поставщик) (с учетом распространенной практики установления иностранным государством вне надлежащей международно-правовой процедуры и в противоречии с многосторонними международ- ными договорами, в которых участвует Россия, ограничительных мер (санкций) против нее и ее хозяйствующих субъектов), исходя из статей 2, 18 и 75.1 Конституции Российской Федерации, деятельность органов публичной власти не должна усугублять правовое и фактическое положение российских граждан и организаций, затронутых соответствующими мерами.

Более того, самой приемлемой и ожидаемой реакцией таких органов является принятие решений, направленных на содействие таким лицам как попавшим в тяжелую ситуацию из-за противоправных, по сути, обстоятельств (постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 13 февраля 2018 года № 8-П и от 9 июля 2021 года № 34-П).

Полагаем, что арбитражные суды не просто могли, но и должны это были учесть при вынесении судебных актов.

Конституционный Суд Российской Федерации не стал признавать ч. 2 ст. 16.2 КоАП РФ неконституционной, ограничившись ее конституционно-правовым истолкованием, вернув норме ее первоначальное толкование.

Использование клише в рассмотренной ситуации продемонстрировало, что имитация единства судебной практики вызвала вынесение неправосудных актов.

Это не соответствует требованиям должной правовой процедуры, поскольку, как отмечают коллеги, сила воздействия судебного акта – в его мотивированности, обоснованности законом и обстоятельствами дела [1]. Соответственно, судебные акты, созданные при помощи клише, не обладают той степенью воздействия, которой они могли бы и должны были бы обладать, будь они надлежаще мотивированы. К тому же мотивированность судебных актов является гарантией против произвола [9].

К сожалению, своеобразный способ аргументации судебных актов, воспроизводящий некие устоявшиеся словесные клише, пропитанные формализмом и не несущие какой-либо самостоятельной смысловой нагрузки, представляющий собой игнорирование или весьма поверхностную оценку судом при решении доказательств, представленных одной из сторон, является распространённой тенденцией [3].

Конечно же, проверочные суды не могут написать, как в песне В.С. Высоцкого:

Эй вы, задние, делай как я!

Это значит – не надо за мной.

Колея эта – только моя, Выбирайтесь своей колеёй!

Однако проверочные инстанции могут и должны пресекать псевдомотивирование судебных актов там, где вместо надлежащей оценки доказательств и доводов сторон осуществляется использование клише, а не поощрять такое правоприменение, воспроизводя подобные клише в своих судебных актах.