О некоторых факторах словообразовательной мотивации имен деятеля в лезгинском языке

При определении отношений производности и мотивации между элементами одной словообразовательной пары часто возникают трудности. Эти трудности наблюдаются в случаях, когда формальные признаки мотивации между словами отсутствуют вообще (при конверсии) и не соответствуют семантическим критериям. В таком случае следует принимать во внимание возможность двусторонней мотивации / производности, напр.: лезг. кIапIал ‘толпа’ и кIапIалат ‘товарищество’, эхир ‘конец’ и эхират ‘загробная жизнь’. Довольно часто одно из направлений двусторонней мотивации ослабляет ряд формальных или содержательных факторов. Например, в английском языке существительные для обозначения действия hunt , work мы толкуем как производные от глаголов: hunter , worker , а не наоборот, хотя этимологически существительные являются первичными.

При определении направления производности слов корреляционной пары, имеющих одинаковое количество морфем, критерием может быть количественное соотношение корневых слов в словаре. По мнению В.В. Лопатина и И.С. Улуханова, существительных типа ходьба значительно меньше, чем глаголов типа ходить , а существительных типа сушь , синь меньше, чем прилагательных типа сухой , синий , и поэтому эти существительные должны рассматриваться как вторичные, мотивированные [1, с. 172].

Для установления направления производности имеет значение принадлежность слов к определенному стилю. Менее употребительные слова объясняем более употребительными, напр. лезг. авари ‘молодая буйволица’ <  авара ‘праздношатающийся’, ‘бродяга’. В свою очередь стилистически окрашенные слова объясняем стилистически нейтральными единицами, напр. лезг. поэт. риза ‘довольный’ <  нейтр . рази ; поэт. сент ‘легкий, нетрудный’ <  нейтр . асант .

Дискуссионными при анализе образования названий лиц являются и вопросы образующей основы, то есть словообразовательной мотивации. Проблема моно- или полимотивации появилась в центре внимания многих исследователей: [1], [2], [3] и др.

ISSN 2219-6048 Историческая и социально-образовательная мысль. 2014. № 5 (27)

Например, лезгинское существительное судья мотивировано а) глаголом суд авун ‘судить’, б) существительным суд ‘разбирательство дела’ для обозначения действия, а также в) существительным суд со значением учреждения. Все варианты производности имеют разную степень отношения. Одна из мотиваций может быть основной, а другая (другие) второстепенной. Степень большей значимости одной из мотиваций зависит от различных факторов, заданных не только системой языка, но и индивидуальным языковым сознанием говорящего, а также ситуацией, при которой употребляется слово.

Часто существование параллельных мотиваций можно объяснить тем, что номинация мотивирована словом, которое является, в свою очередь, также производным, напр.:

В языковой системе мотивационные отношения имеют определенную иерархию. Важность мотивационных отношений между словами обусловлена степенью формальной и семантической близости между производным и образующим словами. Под семантической близостью мы понимаем степень соответствия лексического значения слова значению, которое вытекает из значений его составляющих в соответствии со словообразовательным типом, которому оно принадлежит, то есть словообразовательному значению. Степень совпадения лексического значения со словообразовательным может быть разной: от случаев полного тождества, как это наблюдаем в лезгинских именах деятелей на -ди : дигидайди ‘поливающий’ = дигидай гьалдиз гъидай шей (машин) ‘о поливальной машине’; чIурдайди ‘стирающий’ = кхьенвай затI чIурдай шей (резин) ‘о стирательной резинке’; к случаям, когда лексическое значение является одной из спецификаций словообразовательного значения: дявекар - дяве ийиз кIаниди ‘забияка, драчун’; ‘поджигатель войны’; зиянчи - зиян гудайди ‘вредитель’.

Если лексическое значение слова соответствует словообразовательному в обеих параллельных мотивациях, следует обратить внимание, какое из образующих слов семантически ближе к производному. Например, лезгинское субстантивированное причастие кIвалахдайди ‘работник’ (букв. ‘работающий’) семантически ближе к глаголу кIвалахун ‘работать’, чем к существительному кIвалах ‘работа’, поскольку с глаголом его объединяет общая сема действия.

Вообще можно сказать, что семантически более близким является слово, которое содержательно как бы выполняет функцию посредника между производным словом и другой мотивацией: лезг. тамашун ‘смотреть’ > тамашдайди ‘зритель’ (букв. ‘смотрящий’) > тамаша ‘представление’.

Разные типы альтернаций ослабляют формальную близость производного и образующего слов, а также актуальность именно этой мотивации. Но определить четкую иерархию чрезвычайно трудно. Вероятность определенного мотивационного отношения обусловлена совокупностью коэффициентов содержательной и формальной близости, частотного и стилистического использования.

Словообразовательная форма далеко не всех слов указывает на первоначальную мотивацию. Речь идет не только о словах, которые уже потеряли словообразовательную структуру, но и о тех, в которых эта форма достаточно прозрачная, однако не позволяет распознать именно тот признак, который стал основой номинации. Только этимологическое исследование может реконструировать с определенной степенью вероятности первоначальный признак, который стал мотивационным. При этом остается много слов, которые не поддаются этимологическому анализу. Причем среди этих лексем большой массив частотных слов, составляющих ядро словарного запаса, основной лексический фонд языка.

Абстрактные понятия содержательно более бедны, определяются они лишь несколькими или даже одним признаком. Например, названия свойств выступают абстракцией определенного свойства их носителя. Поэтому принцип номинации одинаков в разных языках: понятие «теплота» исходит из признака «теплый»: лезг. чимивал < чими (ср.: англ. warmness < warm ); понятие «белый цвет» из признака «белый»: лезг. лацувал < лацу (ср.: англ. whiteness < white).

В приведенных примерах наблюдаем совпадения в мотивации номинаций. Но одновременно проходят противоположные процессы, связанные с тем, что общее понятие приобретает конкретное значение. Зафиксированы случаи синонимических номинаций, которые мотивиро- ваны различными признаками, напр. понятие «агитатор» в лезг. языке выступает в двух синонимических номинациях, заимствованных соответственно из русского и арабского языков:

агитатор <  агитация : СтIал Сулейман – ачух, руьгьламишдай манидин пропагандист ва агитатор тир (Сажидин) ‘Сулейман Стальский был пропагандистом и агитатором открытых, вдохновляющих песен’;

таблигъатчи ‘агитатор’ <  таблигъат ‘агитация’: СтIал Сулейман Советрин властдин шаир, Советрин властдин таблигъатчи я (Сажидин) ‘Сулейман Стальский является поэтом Советской власти, агитатором Советской власти’.

Е.М. Позднякова, рассматривая структуру семантического поля слов nomina agentis, доказывает, что семантика мотивирующих глаголов или существительных по-разному входит в семантику агентивов. Лексическое значение имен деятеля является более узким по сравнению с лексическим значением мотивирующих слов. Поэтому в семантической структуре имен деятеля могут быть и другие семы, указывающие на условия протекания действия «объект действия», «орудие действия», «место действия», «цель действия». Автор указывает на промежуточный характер семантических полей, который детерминирует наличие двойного промежуточного типа, то есть слов, которые одновременно можно отнести к нескольким семантическим полям [5, с. 18].

Производные названия слов nomina agentis составляют четко очерченную словообразовательную категорию. Компактность этой категории усиливает и тот фактор, что большинство слов nomina agentis в своей реальной, лексической семантике ясно реализуют соответствующую словообразовательную форму. Общее значение живых и продуктивных словообразовательных типов этой категории вполне совпадает со словообразовательным значением, а их использование в конкретных значениях мы воспринимаем как аппликацию общего на частное. Но эта компактность не означает изолированности категории от других словообразовательных образований.

Таким образом, можно сказать, что набор первичных мотивационных признаков зависит от онтологической группы, к которой принадлежит понятие. Чем богаче является понятие, тем шире выбор разнообразных мотивационных признаков; чем беднее – тем ограниченней выбор признаков.