Образ леди Анны Невилл в пьесах У. Шекспира и англоязычных исторических романах второй половины XX - начала XXI вв

ческим величием» (по мысли А. Смирнова [Смирнов 1963: 75]. Во многом благодаря гениальности Шекспира, именно таким (и только таким) король Ричард III на долгие годы вошел в английскую культуру. Вместе с тем, начиная с XVIII в., многие, в частности писатель Х. Уолпол, стали проявлять интерес к «настоящей» истории Ричарда III. Они, например, обращали внимание на то, что источниками для творения Шекспира послужили произведения и хроники (например, «История Ричарда III» Т. Мора), созданные под влиянием так называемой «тюдоровской пропаганды», целью которой было (или, по крайней мере, могло быть) очернить последнего из Йорков с целью укрепления политических позиций новой династии. В XX в. работа в этом направлении продолжилась. В 1924 г. в Англии было создано «Общество Ричарда III» (Ricardian Society), которое более чем успешно функционирует до сих пор, занимаясь исследованием интересной и противоречивой фигуры Ричарда III, а также – вдохновляя различных деятелей культуры (в том числе – популярной) [Ricardian Society: эл. ресурс].

Трагедия Шекспира «Ричард III» как источник осмысления и переосмысления в литературе и культуре последнего столетия – очень широкая тема с огромным количеством материала. Мы рассмотрим ее в более узком аспекте, проанализировав в ряде англоязычных исторических романов XX – XXI в. образ супруги Ричарда королевы Анны (Невилл). У Шекспира, как мы помним, трагическому образу Анны посвящается знаменитая вторая сцена первого акта. В ней зритель впервые получает возможность оценить талант Ричарда – психологического манипулятора: ему удается добиться того, что ненавидящая его Анна, вдова и невестка убитых им короля Генриха VI и принца Эдуарда, к концу сцены почти соглашается стать его женой. Думается, именно эта сцена буквально вывела «забытую» английскую королеву из небытия, пробудила у писателей и историков интерес к Анне Невилл как к историческому лицу, а также к истории ее реальных взаимоотношений с Ричардом Плантагенетом.

Анна – героиня достаточно большого количества исторических англоязычных романов XX–XXI вв. (есть романы и на других языках, в т.ч. русском), в качестве примеров мы рассмотрим лишь некоторые из них. Большинство относятся к жанру так называемых «женских» исторических романов разного уровня художественной ценности [см. о жанре: de Groth 2010:52], в основу которых положен принцип, прежде всего, «субъективизации» истории [о явлении см., например: Proskurnin 2015: 67], в данном случае означающий проживание исторических событий (и эпохи в целом) конкретными людьми с особым акцентом на духовно-эмоциональную компоненту его биографии (чувства, взаимоотношения с миром и другими людьми и т. д.). Все произведения можно разделить на несколько групп. Во-первых, «автобиографии» королевы Анны (романы, где повествование ведется от первого лица): «Королева поневоле» Дж. Плэйди (Jean Plaidy, «The Reluctant Queen”, 1990), «Дочь «Делателя королей» (серия «Война кузенов») Ф. Грегори (Phillippa Gregory, “The Kingmaker’s Daughter, 2012). К этому же виду можно отнести «неполную автобиографию» «Невинная вдова» А. О’Брайен (Anna O’Brien, “The Virgin Widow, 2010), в отличие от других романов, это произведение заканчивается не смертью героини, а ее вторым замужеством. Вторая группа – романы, написанные от третьего лица, например: «Белая королева из Миддлгэма» Л. Дж. Никель (Lesley J. Nickell, “The White Queen of Middlegham”, 1978). Кроме того, образ Анны, что естественно, неизменно присутствует в романах о Ричарде III, таких как трилогия С. Уорт (Sandra Worth, “The Rose of York” 2003–2007) или, роман «Солнце на гербе» Ш. Пэнмэн (Sharon Penman, “The Sonne in Splendour”, 1983), который, пожалуй, можно назвать самым лучшим произведением из рассмотренных нами в художественном отношении. Последнюю группу составляют романы, центром которых становится кто-то из близкого окружения Анны и/или Ричарда: «Связанные верностью. Роман о любовнице Ричарда III» Э. Эшуорт (Elizabeth Ashworth, “By Loyalty Bound”, 2013) или другие романы серии Ф. Грегори «Война кузенов».

В целом можно выделить следующие принципы создания образа Анны Невилл. Во-первых, это следование литературной традиции, тесно связанное с принципом вписывания героини в контекст эпохи. Примечательно, что и историки, пытаясь воссоздать биографию реальной Анны Невилл (1456–1485) и располагая совсем небольшим арсеналом исторического материала, идут тем же путем (см.: [Hicks 2008, License 2013]). Анна – это, прежде всего, благородная дама (леди, принцесса, герцогиня, королева) позднего Средневековья и все в ее жизни связано с выполнением ее социальных ролей. Например, в рассматриваемых нами романах неизменно присутствуют обсуждаемые «ограниченные для женщин возможности для самореализации, особенно подчеркиваемые [авторами современных исторических романов]» [de Groth 2010: 158]. Немалую роль в создании образа играют также ссылки на исторические труды о героине (Дж. де Грот относит их к «паратекстам» [de Groth 2010: 62]), а также – на пьесу Шекспира.

Если давать общую характеристику образа Анны, то это (как у Шекспира, так и у современных писателей), в общем и целом, положительный персонаж, наделенный всеми качествами «героини романа», такими как ум, природная доброта, верное и любящее сердце, а также особая, внутренняя сила и мужество. Анне свойственны эпитеты «маленькая», «хрупкая», «изящная». В романе Ш. Пэнмэн, например, героиня отличается «эфирной красотой», и сравнивается со «снежинкой или бабочкой» [Penman 2013: 1075]. Внутри этих рамок писатели разрабатывают «вариативную» часть образа, дорабатывая характер героини каждый по-своему. Интересно, например, сравнивать образы Анны в детские годы. В романе Л. Дж. Никелль это тихий, застенчивый ребенок, который предпочитает жить в своем собственном мире и подумывает уйти в монастырь [Nickell 2014]. В романе А. О’Брайен мы встречаем эмоционального и темпераментного ребенка, который не прочь в порыве чувств пойти против предписанных правил [O’Brien 2010]. А героиня романа Ф. Грегори не чужда тщеславия, протестуя против статуса младшей сестры и дочери, который делает ее «всегда последней» [Gregory 2012: эл. ресурс].

Как и в пьесах У. Шекспира, так и в более современных произведениях принципиальное значение имеют взаимоотношения героини с другими персонажами. Отчасти так происходит вследствие неизбежного «диалога» с текстом шекспировской пьесы, однако еще важнее становится то, что А. А. Бельский определяет как исторический конфликт («переломные моменты прошлого, события, в ходе которых решается судьба нации» [Бельский 1968: 137]). Вся жизнь Анны Невилл (причем, как литературного персонажа, так и реального исторического лица) проходит как раз в эпоху такого конфликта, а точнее – двух конфликтов. Первый связан с тем, что эпоха Средневековья понемногу сдает свои позиции эпохе Нового времени, второй конфликт – гражданская война. Так, герои анализируемых нами романов нередко являются носителями разных политических, нравственных, мировоззренческих точек зрения и их взаимодействие друг с другом подчеркивает драматическую динамичность Англии второй половины XV в. и то, как она влияет на судьбы как всей нации, так и отдельных людей. Так, образы и Анны, и других героев раскрываются путем преемственности, со- и противопоставления. На этом вопросе остановимся подробнее.

В первую очередь, стоит остановиться на образе отца Анны графа Уорика. У Шекспира мы не встретим более или менее подробного изображения отношений между отцом и дочерью, но мы ощущаем нерушимую связь Анны с отцом, они практически неотделимы друг от друга. Напомним, именно Уорик «представляет» Анну зрителю, причем дает ей достаточно эмоциональную характеристику: «моя радость» (my joy) [Shakespeare 2005:112]. Анны нет на сцене в пьесе

«Генрих VI», но в «Ричарде III», после смерти отца, ее появление символично. Если сравнивать пьесу «Ричард III» с предыдущими частями тетралогии, отметим интересную особенность: уменьшение «мужского начала». В «Генрихе VI», например, погибает отец Ричарда герцог Йоркский. Несомненный авторитет для сына он словно бы сдерживал демоническую природу Ричарда, противостоял ей. В «Ричарде III» перед зрителями или читателями впервые предстает его супруга, она становится продолжением мужа, носителем родительского авторитета, но, увы, не настолько сильного, чтобы защитить мир от Ричарда. Но, тем не менее, как мы знаем, герцогиня Йоркская не сдается, не прощает сына за совершенные преступления. Так и Анна становится «продолжением» отца. По ее собственному признанию, его тень – навсегда между ней и Ричардом: “Besides, he hates me for my father Warmick…” [Shakespeare 2005: 208]. В более современных романах роль Уорика в жизни Анны также трудно переоценить. Вплоть до его смерти в связи с героиней постоянно возникает метафора пешки: умный и расчетливый Уорик, «звездное небо, которое светит, но не греет» [Penman 2013: 64], не прочь использовать дочерей для достижения своих целей. Для Анны решения отца, оборачиваются нелегкими испытаниями: браком с нелюбимым Эдуардом Ланкастером, а потом – горьким вдовством и сиротством без права на будущее. Но, вместе с тем, Анна любит отца, учится у него справляться с трудностями, идти к цели и не сдаваться. Наиболее ярко связь между Уориком и Анной показана в романе «Дочь «Делателя королей» (что ясно уж из названия произведения). Это единственный роман из анализируемых нами, где Анна принимает королевский титул с энтузиазмом. Мечта об английской короне ‒ «наследство» от отца. Анна забывает об этом, став женой Ричарда Глостера, но лишь до того момента, когда Ричард узнает, что его племянник Эдуард V не может быть коронован (так как рожден в незаконном браке). Детская мечта вдруг становится явью, и героиня стремится поддержать мужа в нелегком решении принять корону: «В этот момент я чувствую себя истинной дочерью своего отца…:«Это твоя судьба…Это мое право по рождению, как и твое…Давай воспользуемся им. Вместе» [Gregory 2012: эл. ресурс]. Образ Уорика также возникает в финале романа, когда умирающая Анна видит во сне отца за минуты до его гибели и пытается остановить Уорика, потому что теперь, спустя время, знает, что корона не приносит счастья. Проснувшись, королева утешает себя тем, что очень скоро они с отцом скоро воссоединятся.

Вероятно, именно «прорабатывая» линию «Анна – Уорик» писатели, опираясь на труды историков, неизменно оказываются вовлечены в разработку другого образа: старшей дочери Уорика Изабеллы Невилл, герцогини Кларенс (у Шекспира она только упоминается). В частности, название романа Ф. Грегори «Дочь «Делателя королей» можно отнести как к Анне, так и к Изабелле, но и в других произведениях сравнение судеб двух сестер и их, подчас непростые, взаимоотношения занимают значительное место. Если историю жизни Анны нередко характеризуют как «трагическую» [License 2013], то в таком случае крайне сложно подобрать эпитет к биографии Изабеллы. Полудетские мечты о короне и счастливом замужестве заканчиваются изгнанием всей семьи из страны, разочаровании в молодом муже, преждевременными родами посреди бушующего моря и мертвым первенцем. Пережитые испытания ожесточают Изабеллу. Ей (старшей, «первой») нелегко пережить «взлеты» Анны (младшей, «последней»). В романе «Невинная вдова» Изабелла так и не прощает сестре счастья во втором браке. В других произведениях любовь Анны и Изабеллы оказывается сильнее, сестры мирятся, но Изабеллу это не спасает. Она словно отравлена атмосферой недовольства жизнью, интриг и заговоров, в которой живет ее муж Джордж, герцог Кларенс. В романе Ф. Грегори, например, Анна присутствует при рождении племянницы Маргарет. Изабелла, вслед за Джорджем, даже не скрывает разочарования. У ненавистной королевы Елизаветы уже два сына, да и отставать от Анны с Ричардом, тоже недавно ставших родителями мальчика, совсем не хочется. А Анна, которая, в отличие от сестры, способна просто радоваться жизни, думает лишь о том, что у Изабеллы наконец-то есть ребенок, она просто в восторге от племянницы, и равнодушие сестры к новорожденной приводит ее в замешательство [Gregory 2012: эл. ресурс]. Нужно сказать, что почти во всех рассмотренных нами произведениях Джордж Кларенс словно меняется местами с шекспировским Ричардом Глостером. Именно он, а не Ричард, становится «деструктором», разрушителем дома Йорков, с той лишь разницей, что если Ричард у Шекспира активно устраняет членов семьи и губит династию в своих интересах, то Джордж в исторической прозе XX‒ XXI вв. ‒ пассивный деструктор и первая жертва своих же поступков. Ряд авторов изображает Джорджа донельзя избалованным «золотым мальчиком», которому с детства все и во всем потакали. В «Солнце на гербе» внутренний конфликт Джорджа обусловлен более сложными обстоятельствами. Его с детства тяготит положение среднего, «лишнего» брата: Эдвард и Эдмунд (погодки воспринимаются как одно целое) любят маленького Ричарда, он отвечает им тем же, Джорджу в этом три нет места. С годами ситуация становится еще хуже: вся жизнь Джорджа – конфронтация с братом королем и, мягко говоря, нелю- бимой невесткой, «укравшей» у него статус наследника престола. Ситуация накаляется настолько, что королевская чета не видит другого выхода, кроме казни герцога Кларенса. Его смерть навсегда пробивает брешь в отношениях между Ричардом и королевой Елизаветой, это впоследствии и станет причиной гибели династии Йорков. А еще раньше умирает Изабелла. Анна (роман Ш . Пэнмэн) перед смертью говорит о сестре: «Бедная Бэлла… Намного тяжелее умирать, когда ты видела так мало счастья. Чувствуешь себя обманутой…» [Penman 2013: 1133].

Далее мы рассмотрим линию Анна – мать и сын Ланкастеры. Отношения героини с ее первым мужем и свекровью в более современных романах не так однозначны и далеки от представленных в пьесе Шекспира. У Шекспира, как мы помним, не раскрываются подробности отношений Анны и Эдуарда, но поскольку Анна искренне горюет по «ангелу, что был мне мужем» (“my other, angel husband”), можно предположить, что их союз был браком по любви. В исторической прозе последних 70 лет мы наблюдает картину диаметрально противоположную. В лучшем случае Анна может рассчитывать на холодную вежливость («Дочь «Делателя королей») или на проблески зарождающейся страсти («Королева поневоле»). В худшем ‒ первый брак героини становится постоянной моральной битвой с избалованным, жестоким и эгоистичным Эдуардом (в романах Ф. Грегори его называют «дьяволом»), естественным результатом которого становится глубокая психологическая травма молодой женщины (роман «Солнце на гербе»). В этой связи интересно отметить, что во многих роман первый брак Анны изображен как фиктивный, чем подчеркивается, что Эдуард Ланкастер – ошибка графа Уорика, «ложный ход» в жизни героини, исправленный битвой при Тьюксбери и вскоре забытый. А вот роль в жизни Анны Невилл первой свекрови, Маргариты Анжуйской, в ряде произведений представляется более значительной. Не демонстрацию взаимоотношений героинь, а акцентуацию роли королевы Маргариты в жизни невестки мы находим и при более внимательном прочтении пьесы Шекспира. Мы можем предположить, что именно Маргарита играет свою роль в том, что Анна, себе на погибель, становится женой Ричарда Глостера. Как мы помним, драматическое объяснение между Анной и Ричардом происходит во время похорон Генриха VI. Во-первых, Анна хоронит свекра одна. Королева Маргарита изгнана из Англии, но буквально в следующей сцене становится известно, что она ослушалась приказа Эдуарда VI и не вернулась во Францию. У нее даже хватает мужества прийти в королевский дворец и проклясть своих обидчиков. Возможно, она могла бы и поприсутствовать на похо- ронах собственного мужа, если бы захотела. Почему она этого не делает – отдельный вопрос, он касается уже образа Маргариты. Но важно другое: будь Маргарита рядом с Анной у гроба Генриха в момент появления там Ричарда, неизвестно, чем закончилась бы знаменитая вторая сцена первого акта трагедии «Ричард III» (если бы она вообще имела смысл в таких обстоятельствах). Во-вторых, судя по всему, именно от Маргариты Анна знает подробности гибели первого мужа: “– I did not kill your husband… – Queen Margaret saw / Thy murd’rous falcion smoking in his blood… ” [Shakespeare 2005: 187]. Дело в том, что если мы обратимся к соответствующей сцене в третьей части Генриха VI (Акт 5, Cцена 5, см. [Shakespeare 2005: 121]), мы увидим, что, как ни странно, версия Ричарда ближе к правде: первый удар кинжалом принцу Эдуарду действительно наносит Эдуард Йоркский (второй – Ричард, третий – Джордж). Получается, что Маргарита, рассказала невестке не совсем правдивую историю о том, как все произошло. «Приукрашенная» версия Маргариты играет на руку Ричарду: ему легче оправдываться перед Анной, так как он ей говорит почти правду. Историческая проза XX‒XXI в. нередко также нередко делает Маргариту важным человеком в жизни Анны. В ряде романов Маргарита – серьезное испытание мужества юной невестки. Сильная, жесткая и бескомпромиссная, Маргарита обожает единственного сына и расценивает его новую жену как потенциальную соперницу. К тому же, именно на Анну она изливают нерастраченную ненависть к графу Уорику. В романе «Солнце на гербе» Анна истерзана свекровью настолько, что, к собственному ужасу, даже не может пожалеть Маргариту, когда им сообщают о смерти Эдуарда [Penman 2013: 504]. Однако тут наблюдаются исключения. В «Королеве поневоле» Маргарита становится другом Анны, в романе «Дочь «Делателя королей» – наставницей. Ее уроки на тему «как быть королевой» Анна не забывает до конца жизни и перед смертью торопится передать их племяннице Елизавете. Возможно, именно помня уроки Маргариты, Анна в последние дни и часы жизни занята не отношениями с мужем, а, как истинная королева, более серьезными делами: заочно мирится с королевой Елизаветой, выясняет, не были ли принцы в Тауэре убиты кем-то из сторонников Ричарда и т. д.

Один из самых ярких контрастов между шекспировской пьесой и более современной исторической прозой – сюжетная линия Анна – Елизаветы (мать ‒ королева Елизавета Вудвилл-Грэй, и дочь ‒ принцесса Елизавета Йоркская). У Шекспира, как мы знаем, и Анна, и Елизавета Старшая – жертвы Ричарда, они сопереживают друг другу: “– Farewell, thou woeful welcome of glory. – Adieu, poor soul that tak’st thy leave of it” [Shakespeare 2005: 208]. Их отношения в исследуемых нами произведениях можно с полным правом охарактеризовать как конфликт. Причин конфликта несколько. Во-первых, Анна «наследует» враждебное отношение Елизаветы к Уорику (отец Анны в свое время убил отца и брата Елизаветы). Вторая причина заключается в том, что Елизавета и Анна – это два разных мировоззрения, характера, а, например, у Ф. Грегори – два разных женских типа. Елизавета ассоциируется со своим мифическим предком – Мелюзиной (характеристики этого типа: ярко выраженное природное, экстрасенсорное начало, сексуальная сила) [Gregory 2009]. Анна – героиня рыцарского романа (в связи с ней постоянно упоминаются трубадуры, Прекрасные дамы, Гвиневера и пр.). Контраст между Анной и Елизаветой не такой разительный, как с представляющей третий женский тип леди Маргарет Бофор, матерью будущего Генриха VII (Богоматерь и Жанна Д’Арк: духовное, аскетическое, асексуальное начало), но Анне и Елизавете никогда не дано понять друг друга. Различия между героинями играют положительную роль лишь в одном романе: в «Невинной вдове» Елизавета, более опытная и практичная, берет на себя роль старшей подруги Анны, помогает советом, когда девушка разрывается между любовью к Ричарду и мыслю о том, что он убил ее первого мужа [O’Brien 2010]. Во всех остальных романах этого не происходит. В «Дочери делателей королей» Елизавета не понимает и боится идеально «правильного» Ричарда, не может она понять и Анну, например, ее «рабскую преданность» мужу, а супруги Глостер подозревают Елизавету в колдовстве. В «Солнце на гербе» происходи примерно то же самое с той лишь разницей, что образ Елизаветы решается, скорее, как отрицательный. Ш. Пэнмэн погружает читателя во внутренний мир героини, демонстрируя мотивы ее поступков и непростые вопросы которые Елизавете приходится решать (например, когда после многих лет брака и рождения шестерых детей она узнает, что венчалась с уже женатым мужчиной). Но при этом, сочувствуя Елизавете, читатель не может не обратить внимания, что ей не хватает чуткости, умения сопереживать и понимать, свойственных всеобщей любимице Анне. Например, когда в Тауэре от рук герцога Бэкингема погибают сыновья Елизаветы, Анна ей искренне сочувствует, мгновенно представив себя в подобной ситуации. Пройдет всего несколько месяцев и Елизавета неприятно поразит собственных детей, когда ее ответом на известие о смерти сына Анны будет откровенное злорадство и мысли только о том, что Бог наказал Ричарда за отнятый у племянника трон.

Интересен и «пересмотр» места в сюжете об Анне и Ричарде III принцессы Елизаветы. У Шекспира, как известно, Ричард планирует жениться на племяннице, отрезав таким образом путь к престолу Генриху Тюдору. В анализируемых нами романах сюжетная линия Ричард (и Анна) – Елизавета предстает совсем в ином свете. Почти во всех произведениях юная Елизавета, в силу ряда психологических обстоятельств, влюбляется в своего дядю-короля. Что касается Ричарда, его план женитьбы на юной племяннице представлен по-разному. В «Королеве поневоле» это не более чем сплетня, а умирающая Анна то, впав в отчаяние, верит в нее, отмахивается, как от совершеннейшей нелепости. В «Дочери «Делателя королей» Ричард, потеряв сына и пытаясь сохранить власть, решается на любовную связь с легкомысленной и избалованной Елизаветой, уготовив ей роль молодой любовницы женатого мужчины со всеми соответствующими этой роли клише, иллюзиями и пр. Анна же после смерти сына теряет всякую способность и «разрешает» Ричарду измену. В «Белой королеве из Мид-длгэма» и «Солнце на гербе» ситуация несколько иная: любовь Елизаветы к Ричарду безответна, что усугубляет страдания девушки, и так буквально убитой осознанием греховности ее первого в жизни большого чувства. В романе Л. Никкель, как и у Ф. Грегори, между Анной и Елизаветой возникают неразрывные узы преемственности, но это происходит, когда Анна уговаривает племянницу открыться ей, пытается поддержать и даже, перед смертью, спрашивает у Ричарда не может ли он жениться на Елизавете [Nickell 2014: эл. ресурс]. Если мы вернемся к тексту шекспировской пьесы, то обнаружим еще одну любопытную деталь: в более современной прозе именно принцесса Елизавета после смерти Ричарда сыграет роль шекспировской леди Анны. Ей, а не Анне, суждено стать женой человека, виновного в смерти дорогих ей людей и, прежде всего, Ричарда. В романе Ф. Грегори «Белая принцесса» (“The White Princess”, 2013), Елизавета, еще будучи невестой, становится заложницей Тюдоров, переживая нескончаемый поток унижений, оскорблений, насилия над телом и душой. С годами их отношения с Генрихом VII становятся намного лучше, но они навсегда отравлены подозрениями, ожиданиями удара в спину [см. Gregory 2013: эл. ресурс]. И тут можно вспомнить шекспировское: “For yet one hour in his bed/ Did I enjoy the golden dew of sleep/ But with his timorous dreams was still awaked” [Shakespeare 2005: 208]. Елизавета в романе «Солнце на гербе» более успешна в выстраивании отношений с женихом. Как у Шекспира Анна – наследница Уорика, так и Елизавета у Ш. Пэнмэн – истинная наследница дома Йорков. Во-первых, она способна отстоять свое достоинство, заставить себя уважать, но дав Генриху почувствовать, какая семья у них может получиться, если он будет соблюдать определенные правила. А во-вторых, новая королева берет на себя роль хранительницы памяти, правды о Ричарде и всех произошедших событиях: «Когда все сделано и сказано, правда – это единственное, что у нас остается» [Penman 2013: 1229].

Пожалуй, самый разительный контраст между текстом шекспировской пьесы с историческими романами второй половины XX ‒ начала XXI вв. – это изображение истории взаимоотношений Анны и ее второго мужа Ричарда Глостера (впоследствии – короля Ричарда III). Как мы помним, у Шекспира брак Анны и Ричарда – это парадоксальный союз двух буквально ненавидящих друг друга людей. В более современных произведениях речь идет о союзе по большому взаимному чувству (за редкими исключениями, как например, в романе Э. Эшуорт [Ashworth 2013]). Во многих романах ключевое понятие образа Ричарда – chivalry («рыцарство») и его производные. Он и есть, во многих отношениях, рыцарь, «моралист и идеалист» [Penman 2013], глубокий интроверт (пожалуй, это одно из немногих качеств, которое герою «достается» от шекспировского образа). Анна, во многом напоминающая Прекрасную Даму, подходит Ричарду идеально: понимает с полуслова, преданно любит, бережет, разделяет многие взгляды, мысли и чувства. Во многих произведениях герои любят друг друга с детства, их история напоминает «Ромео и Джульетту». Неслучайно, например, начальная сцена романа С. Уорт (объяснение Анны с отцом по поводу ее предстоящего брака с Эдуардом Ланкастером) во многом созвучна сцене из Шекспира, в которой Джульетте сообщают о скорой свадьбе с Парисом [Worth 2011: эл. ресурс]. Воссоединение Анны и Ричарда происходит по канонам рыцарского романа: Ричард спасает овдовевшую и осиротевшую Анну от одиночества и отчаяния. В нем – ее новая жизнь, сбывшиеся мечты (от персидского котенка, подаренного взамен любимца детских лет (роман Л. Дж. Никкель) до положения отнюдь не «последней» ни в жизни молодого мужа, ни в обществе в целом (роман Ф. Грегори). В «Дочери «Делателя королей» отношения героев до свадьбы также напоминают рыцарский роман: тайные свидания, а в остальное время, при свидетелях, – взгляды, намеки, коды. Например, Ричард объясняется в любви в присутствии всего королевского двора, взглядом и жестом, выбрав момент, когда на него никто не смотрит [Gregory 2012]. Почти все писатели используют легенду о том, что брат Ричарда Джордж, мечтая заполучить наследство Уорика полностью, пытался разлучить влюбленных, спрятав Анну от Ричарда. В романе «Солнце на гербе» герой, чтобы воссоединиться с любимой, как в сказке, проходит три испытания: сначала он противостоит Джорджу, потом – разыскивает Анну в Лондоне и, наконец, помогает ей преодолеть тяжелую психологическую травму, следствие ее первого замужества. При этом мы не наблюдаем идеализации отношений между героями (в романе Ш. Пэнмэн Ричард даже однажды в шутку посылает Анне «Кентерберийские рассказы» Чосера, намекая на то, как она непохожа на «терпеливую Гризельду» [Penman 2013: 737]). В романах Л. Никкель и Дж. Плэйди Анне нелегко принять и полюбить внебрачных детей Ричарда Джона и Кэтрин. В «Невинной вдове» герои обладают очень разным темпераментом, чтобы сразу же прийти к идеальному взаимопониманию. У Ф. Грегори мать Анны, после смерти графа Уорика лишенная всех прав состояния, пытается настроить дочь против мужа, через нее получает развитие мотив законности брака Анны и Ричарда (дискуссия на эту тему начата историком М. Хиксом [Hicks 2007]). Кроме того, Ф.Грегори почти во всех своих произведениях не устает напоминать читателя о том, что в описываемые ею времена мир принадлежал мужчинам, и роман об Анне не становится исключением. Героиня осознает, что общий миропорядок ей не поменять, будучи женщиной, она – ведомый, но не лидер, ее счастье и покой – в любви к Ричарду, мудрости, терпении и компромиссах. Что касается романа «Солнце на гербе», то в нем Анна обеспокоена тем, что Ричард буквально обожествляет старшего брата, не замечая, как часто идиллия их дома нарушается не всегда продуманными поступками Эдуарда.

Одновременно самой большой радостью и болью Анны и Ричарда становится единственный сын, Эдуард Миддлгэмский. По всеобщему мнению у этого ребенка только один недостаток – слабое здоровье. Помимо этого, постоянные тревоги Анны связаны с тем, что для людей XV в. идеальная жена и мать – это мать многодетная. Интересно, что почти во всех романах писатели словно предлагают героине «компенсацию», часто – с точки зрения современных постулатов и ценностей. Во-первых, у Анны во всех произведениях рано или поздно появляются приемные дети (осиротевшие кузены, детей сестры Изабеллы, внебрачные дети Ричарда). Кроме того, в романе Ф. Грегори мы наблюдаем парадоксальную ситуацию: в многодетных, счастливых семьях, например Эдуарда IV, детская – это отдельный мир, родители там появляются от случая к случаю. Примером семьи (в более современном понимании) как нерушимого союза отца, матери и ребенка становится семья Анны и Ричарда. Наконец, в «Солнце на гербе» Ричард, утешая жену после очередного выкидыша, вместо дежурных фраз о том, что у них еще будут дети, вдруг говорит: «Дети – это важно. Но есть то, что для меня важнее. Это твоя жизнь» [Penman 2013: 733], так писательница поднимает проблему ценности жизни женщины, восприятия ее как личности.

Смерть Эдуарда Миддлгэмского становится самым тяжелым испытанием для обоих супругов. Горе матери, потерявшей ребенка, усугубляется горем королевы, которая не смогла подарить мужу другого наследника. В романах Дж. Плэйди и Ф. Грегори героиня, похоронив сына, медленно угасает, потеряв способность чувствовать, бороться и даже любить. В других произведениях Анна, ради мужа, героическим усилием заставляет себя жить. Ричард убежден, что смерть Эдуарда – наказание за его грехи (см., например,[Penman 2013: 1086]). Анна решает разуверить его в этом, стать Ричарду той женой, какой была когда-то, и хотя бы попытаться подарить ему второго ребенка. Но признаки долгожданной беременности на поверку оказываются симптомами смертельной болезни, Анна умирает. Последние мысли королевы – о пережитом счастье [Nickell 2013], о скором свидании с сыном и, конечно, о муже, которого нужно утешать и поддерживать до последнего: «Я знаю, точно знаю теперь, что Господь есть всепрощение. Дорогой мой, если бы только могла помочь тебе понять это… Пообещай мне, что будешь в это верить… « [Penman 1134].

Необходимо также отметить интересную особенность романа «Солнца на гербе». Это одно из немногих произведений, где Анна остается на его страницах после своей смерти, а гибель Ричарда на Босуортском поле изображена в несколько непривычном свете. Еще при жизни Анны предвестием утраты для Ричарда становится визит в крипту Вестминстерского Аббатства и надгробие предшественника и тезки, Ричарда II. Ш. Пэнмэн обращает внимание читателя на то, как пугающе похожи судьбы двух Ричардов и их жен: «Ричард II… был похоронен со своей первой женой, единственной своей любовью. Так велико было его горе после ее внезапной смерти в возрасте двадцати восьми лет, что он повелел сравнять с землей замок, в котором она умерла. А через шесть лет и он умер, его уморили голодом в Помфрете… королеву, любимую супругу Ричарда II звали Анна» [Penman 2013: 1062]. История повторяется, король Ричард, потеряв королеву Анну, еще пытается выполнять свои обязанности правителя, друга, дяди и отца, на поле битвы он и вовсе как будто забывает о своем горе, но смерть жены – удар, от которого он не может оправиться. После Босуортского сражения подруга Анны Вероника де Курси говорит о Ричарде: «Смерть для него была… избавлением…Он потерял больше, чем жену и сына, он потерял самого себя… [Penman 2013: 1221]. В том же духе высказывается и мать Ричарда. Герцогиня Йоркская, должно быть, помнила свою последнюю встречу с сыном, когда она, пораженная произошедшей с ним переменой, пыталась его утешить, уговаривала жить дальше, снова жениться, на что Ричард ответил: «Сегодня… когда я увидел твои гиацинты…Анна их очень любила. Я поймал себя на мысли, что должен срезать несколько. Для Анны» [Penman 2013: 1159]. Вспомнив об этом, герцогиня Сесилия понимает, что смерть последнего из ее сыновей – это его воссоединение с семьей, Анной и сыном: «Господь… Призвал Ричарда домой» [Penman 2013: 1221].

Так, персонаж шекспировской пьесы, благодаря таланту его создателя, получает в современной литературе вторую жизнь. Вступая в полемику с шекспировской пьесой и отталкиваясь от новых достижений исторической науки, авторы воссоздают «новую» историю шекспировской леди Анны (Невилл). Героиня выступает как представитель и свидетель непростого этапа английской истории со всеми его идеалами, противоречиями, представлениями о роли женщины в обществе. Вместе с тем, в современной исторической прозе образ леди Анны, как и в пьесе У. Шекспира, оказывается в центре самых разных чувств, страстей и конфликтов, с той лишь разницей, что более современный образ героини, в большинстве произведений становится символом не страдания и сломленной воли, а взаимной любви, понимания и верности.