Образы камня и кургана в религиозно-мифологических воззрениях хакасов (конец XIX - XX век)

Актуальность специального исследования образов камня и кургана в мировоззрении хакасов определяется общим ростом интереса к историческому прошлому народов России, их культурному наследию. В полной мере это относится и к хакасам. Природно-ландшафтная особенность Хакасии проявляется в наличии огромного числа горных пород. Камень стал неотъемлемой составляющей культуры, одним из важнейших элементов религиозно-мифологической системы хакасов. Отсутствие отдельного исследования такого явления, как образ камня и кургана в миропонимании хакасов, объясняет научную новизну настоящей работы, основанную, в том числе, на введении в научный оборот новых архивных и полевых материалов.

Целью работы является определение мифоритуального комплекса хакасов, связанного с камнем и курганами. Исходя из цели, были поставлены следующие задачи: выявление роли сакральных камней в мифологии и обрядовых практиках; установление их значимостей в соционормативной сфере; определение механизма сакрализации ланд-

^∗ Исследование проведено в рамках проекта № 2718 на выполнение государственных работ в сфере научной деятельности в рамках базовой части государственного задания Минобрнауки России.

Бурнаков В. А., Цыденова Д. Ц. Образы камня и кургана в религиозно-мифологических воззрениях хакасов (конец XIX – XX век) // Вестн. Новосиб. гос. ун-та. Серия: История, филология. 2014. Т. 13, вып. 3: Археология и этнография. С. 256-267.

ISSN 1818-7919

Вестник НГ”. Серия: История, филология. 2014. Том 13, выпуск 3: Археология и этнография

шафта. Хронологические рамки работы охватывают конец XIX – XX в. Выбор таких временны́х границ вызван, прежде всего, состоянием базы источников по теме исследования. Работа основывается на комплексном, системно-историческом подходе к изучению прошлого. Методика исследования опирается на историко-этнографические методы – научного описания, конкретноисторического, сравнительно-исторического, структурно-семантического анализа и реликта. Они хорошо разработаны в отечественной науке, в том числе в приложении к народам Южной Сибири [Бутанаев, 1984; 1999; 2003; Бутанаев, Бутанаева, 2001; 2008; 2010].

Степные и лесостепные территории Хакасии широко известны высокой концентрацией могильных камней и курганов. Данный факт закономерным образом нашел отражение в культуре хакасов, включая и топонимику. Наличие этих исторических памятников порой выступает основным маркером для соответствующих пространственно-географических обозначений данного региона, например: « козеелгг /обаалыF чазы » -‘могильная / курганная степь’ или « обалалыF чирлер » - ‘земли, где много курганов’, « обаалығ ачых » – ‘курганная поляна’ [Хакасско-русский словарь, 2006. С. 193, 290; Каратанов, 1884. С. 32; Кропоткин, 1895. С. 48; Островских, 1895. С. 325; Очерки…, 2008. С. 194], «хырых курген » - ‘сорок курганов’, курген тигей - ‘курганная сопка’, « сохпах обаа (букв. нагромождение курганов)» - ‘степь сохпах-обаа по р. Абакану’, « хызыл обаа (букв. красная курганная насыпь)» - ‘местность по р. Камышта’, « Ах обаа (букв. Белая курганная насыпь)» - ‘местность Ахобаа по р. Белый Июс’, «Ах тас (букв. Белый камень)» - пос. Оросительный, « Тазоба пилт1р1 » - пос. Калинино [Бутана-ев, 2011а. С. 179, 192], Ташеба (хак. « Тас обаа » - поселок в Усть-Абаканском р-не), Торт тас (букв. ‘Четыре камня’ - село в Аскизском р-не), Таштып (хак. Тастығ – каменная - село в Таштыпском р-не), «Ха-ратас » (букв. черный камень / уголь» – г. Черногорск / г. Саяногорск), Коп обаа (букв. много курганных камней на р. Утты в Бейском р-не) и др.

Живописная картина обширной хакасской степи с неисчислимым множеством древнейших могильников с монументальными камнями нередко производила и продолжает производить неизгладимое впечат- ление на многих людей, впервые увидевших уникальные историко-культурные объекты этого региона. Не стали исключением и путешественники, исследователи XVIII–XIX вв. [Гмелин, 2004; Георги, 2007; Степанов, 1835]. Образ величественных культовых монументов прошлого пролегал красной линией в их записках и воспоминаниях об этом уникальном месте. Так, например, известный русский писатель С. А. Елпатьев-ский, описывая Абаканскую степь, отмечал ее яркую особенность: «Тиха и мертва огромная Абаканская степь. Безоблачно раскаленное небо, зноем пышущая растрескавшаяся от жары земля, низкая выжженная степная трава <…> Вправо и влево, куда только глянет глаз, горячее синее небо, раскаленная земля, бесконечный ковыль, бесконечные могилы <…> Вот показалась между могилами сонная фигура качинца. Опустивши голову на грудь, он медленно покачивается в седле и тянет свою бесконечную, тихую, как журчанье горного ручья, песню» [1958. С. 59–60]. Свои воспоминания о хакасской степи оставил и православный священник Пимен, сообщавший, что «картина степи очень разнообразная. Далекий горизонт голых холмов, скудная растительность, то там, то в другом месте курган, могильник, стада овец, лошадей, скота и изредка попадающий верховой татарин» [1958. С. 64].

Жизнь, быт и повседневная хозяйственная деятельность хакасских степняков проходила и проходит среди этих каменных памятников. Они в большом количестве расположены как непосредственно в селениях (рис. 1), так и на окрестных пастбищах. Как известно, в степи скотоводство являлось и продолжает оставаться основной отраслью хозяйства и одной из главных ценностей в жизни местных жителей. В связи с этим хакасы на протяжении веков стремились на мифоритуальном уровне обеспечить сохранность и приумножение домашнего скота, от которого полностью зависело их благосостояние. Практически вся их обрядность в той или иной степени была связана с окружающим пространством и находящимися в нем объектами. Верили, что одним из ключевых сакральных объектов, благотворно влияющих на весь хозяйственный уклад и в целом – жизнеобеспечение скотоводов, является священный камень.

Рис. 1 . Курган близ с. Апчинаев (Бельтыры) Аскизского района Республики Хакасия (фото автора, 2012 г.)

В традиционном мышлении камень выступает наглядным символом вечности, крепости и стабильности. Высекая в каменной породе образы божеств, человек тем самым персонифицировал их, делал умопостигаемыми и, естественно, – наделял особой сакральной силой. На камнях и скалах предки хакасов увековечили свои письмена, что нашло отражение в их подобающих названиях: « пичгктгг хайа » - ‘букв. писанная скала’, « сиген хайа » - ‘букв. чертежная скала’, « пизелгг хайа » - ‘букв. вырезанная скала’, « тацмалгг тас » - ‘букв. камень с тамгами’ и др. [Бутанаев, 2011 б. С. 226], « пич1кт1г тас » – ‘писанный камень’. О древней традиции письма на камне имеются сведения и в эпическом творчестве хакасов:

«Аттаң тÿскен Хулатай, Обаа хырина килген, Ай чалбағы моладын Хынынаң суура тартхан, Мöхтен парған обааның Мöгiн хыя идiбiскен, Молат хылыс пiзiнең

Пiчiк пазып турыбысхан»

‘Сошел с коня Хулатай И к обаа подошел, Свой широченный меч Вытащил он из ножен, Обросший мхом обаа От мха очистил И острием стального меча

Письмо стал писать’

[Алтын Арыг, 1988. С. 157, 399].

В обрядовый комплекс хакасов помимо отдельных скал, утесов входят и каменные изваяния, называемые хакасами козее и обаа. Они представляют собой археологиче- ские памятники различных исторических эпох – изваяния, менгиры, надмогильные камни, стелы и пр. Отдельные из этих камней обладают ярко выраженной антропоморфностью либо несут в себе соответствующие изображения. Вероятно, это и предопределило их типичные наименования в культуре хакасов: Иней тас - Бабушка-камень, Иней обаа - Каменная баба, Хурту-ях тас - Старушечий камень, Орекен тас -Старуха-камень, Апсах тас - Старик-камень, Хыс козее - девичий камень, Хыс обаа - изваяние каменной девицы, Хыс тас -Дева-камень, Хыс улгузг - Девичье изваяние, Тулуц обаа - ‘стела с двумя косами’, Алып тас - Богатырь-камень, К1з1 тас - Мужчина / Человек-камень, Ызых тас - Священный камень и др. [Костров, 1852. С. 63–64; Клеменц, 1884. С. 33–35; Бута-наев: 2003. С. 192–198; 2011а. С. 245; 2011б. С. 94].

Исследователями было давно подмечено, что в мифологическом сознании хакасов почитание таких камней тесно связывается с культом предков и плодородия. Так, например, Н. Ф. Катанов, описывая воззрения и обрядность этого народа, обусловленные верой в сакральную силу каменных изваяний, сообщал о том, что они «почитают их как своих предков, и мажут им рот маслом и сметаной» [1897. С. 539]. На традицию почитания хакасами отдельных камней и утесов обращал внимание также И. Каратанов.

Его личные наблюдения точно характеризуют религиозно-мифологическое восприятие этих историко-культурных объектов. Так, автор сообщал, что «по поверью инородцев, все эти истуканы будто бы окаменевшие люди; они делают им жертвоприношения, не любят, если кто над ними насмехается или старается уверить, что это дело рук человеческих» [1884. С. 31–32]. Представленные сведения нашли отражение и в хакасском фольклоре. Согласно ему, эти камни олицетворяют собой далеких предков, окаменевших по воле верховных божеств – чайаан ’ ов . Считалось, что в прошлом большинство из них были богатырями, шаманами и выдающимися личностями [Кастрен, 1999. С. 220, 246; Орфеев, 1888. С. 146].

В народе и сейчас распространены глубокие убеждения, что каменные изваяния, расположенные в той или иной долине (округе), обладают огромной духовной энергией – чир худы (букв. силой земли) . Верят, что она благотворно влияет на всю окружающую их территорию и, главным образом, на местных жителей. Из-за нее они сохраняют свою жизнестойкость и получают от земли и далеких предков всевозможные блага. Эти религиозно-мифологические воззрения представлены, например, следующей поговоркой: « ах кöзее – чоннын худы » – ‘белая каменная стела – кöзее является жизненной силой народа’, проживающего в этой местности (т. е. поставленные в степи изваяния оберегают коренных обитателей, держат душу – хут , в результате чего, они богатеют, а их скот множится) [Бутанаев, 2011а].

Сакрализация кöзее / обаа способствовала выработке традиционных социо-нормативных установок по отношению к ним. По сведениям известного в прошлом шамана Е. М. Кызласова – большого знатока верований и фольклора хакасов, около каменного изваяния запрещалось проявлять негативные эмоции, спорить, конфликтовать. «В древности, – утверждал шаман, – нельзя было убить настигнутого врага, если он садился подле такого кÿзе» ¹. Кöзее , таким образом, в культуре хакасов наделяется еще и апотропейной функцией.

Традиционная мифоритуальная практика хакасов по отношению к таким камням запечатлелась в эпическом творчестве:

«Арғалығ Ах сын ÿстÿнде

Ах обаа турчададыр, Ах обааның хыринда

Анда тохтабысханнар, Пора Нинчi, абахай, Торсыхтығ азын тÿзiрген.

Арачан-хорачан асты, Аар-пеер толадыбысхан,

Алып чахсыларына Пiрердең читкiс турадыр»

‘На высоком хребте Ах-сын

Белый обаа стоит,

Возле Белого каменного обаа

[Все] остановились.

Женщина Пора-Нинчи

Бурдюк с вином сняла [с коня],

Тут и там побрызгала

Вином арачаном-хорачаном,

Лучшим из богатырей

По одной чаше подает’

[Алтын Арыг, 1988. С. 129, 370].

Одним из наиболее известных в Хакасии сакральных каменных объектов был Иней тас ², располагавшийся в верховьях р. Аскиз, близ аал ’ а (селения) Сескин, и уничтоженный в 1950-е гг. в результате антирелигиозной кампании (рис. 2). Следует пояснить, что под названием Иней тас понималась как непосредственно гора с высоким каменным столбом естественного происхождения ( Улуғ Иней тас ), так и каменное изваяние женщины ( Кiчiг Иней тас ) «величиной с аршин», стоявшее на горе у подножия этого природного объекта. Местные хакасы воспринимали данное место в качестве обители горных духов – тағ ээзi и использовали как святилище, ежегодно совершали обряд горного жертвоприношения – тағ тайығ (рис. 3, 4).

На большую религиозную значимость этого священного для хакасов места первым из исследователей обратил внимание Д. А. Клеменц. Он сообщал, что «уважением Иней-тас пользуется громадным. Ни один татарин (хакас. – В. Б. ) не проедет мимо утеса, не бросив несколько капель вина в честь его. Смеяться, громко говорить, проезжая мимо Иней-таса, очень опасно, – может постигнуть несчастье в дороге, чему было немало примеров» [1891. С. 27].

Рис. 2 . Разрушенное в 1950-х гг. культовое место Иней тас близ с. Казановка Аскизского р-на Республики Хакасия (фото автора, 2013 г.)

Рис. 3 . Мемориальная плита у подножия культового места Иней тас близ с. Казановка Аскизского р-на Республики Хакасия (фото автора, 2013 г.)

Рис. 4 . Культовая коновязь у культового места Иней тас близ с. Казановка Аскизского р-на Республики Хакасия (фото автора, 2013 г.)

Между тем обожествление хакасами Иней тас вызывало большую тревогу у православных миссионеров. Необходимо отметить, что в конце XIX – начале XX в. в Хакасии, как и в других регионах России, продолжался активный процесс борьбы Русской православной церкви с местным язычеством. Отдельные миссионеры нередко применяли радикальные меры в искоренении архаических культов. Прежде всего, это выражалось в гонении на шаманов, запрещении их ритуальной практики и иной традиционной обрядности, уничтожении культовой атрибутики и др. В русле развития этих процессов, аскизский священник В. Суховский изъял каменное изваяние Иней тас со своего исконного места.

Вывоз каменного божества вызвал большое недовольство среди местного населения. Данный факт послужил особым импульсом для народного мифотворчества. Оно представляло естественную реакцию на происходящие события. Среди местных жителей в русле традиционных представлений широко распространился миф, основным сюжетом которого явилось стремление горных духов вернуть на место религиозную святыню хакасов. Он в полной мере отражал реалии того времени – доминирующее положение Русской православной церкви и ее стремление административными и иными способами изжить традиционные культы хакасов.

Имели место случаи разрушения ретивыми поборниками христианства в тот период и иных традиционных святынь. Так, например, печальной оказалась судьба каменного изваяния « Хозан хыс » – ‘букв. заяц-дева’ [Бутанаев, 2003. С. 199]. Несмотря на подобный вандализм и надругательство над культовыми объектами, имевшими место как в дореволюционное, так и советское время, в народе всегда сохранялось почтительное отношение к ним.

Заслуживает внимания тот факт, что находящиеся в Хакасии каменные изваяния имеют не только антропоморфные, но и зооморфные черты. При этом в культуре народа каменные изваяния с выразительным зооморфным обличием также весьма почитаемы. Отдельные из них представляют собой изображения домашнего скота: хуча тас – ‘каменный баран’, хосхар тас – ‘каменный козел’, пуға тас – ‘бычий камень’, iнек тас – коровий камень, ат обаа – ‘конское изваяние’, адай обаа – ‘собачье изваяние’ и др. Традиционное отождествление образов отдельных доместифицированных животных с камнем нашло отражение в народной речи, например: «чоон тастарны iнек тастар тiчеңнер» - ‘огромные камни называют валунами (букв. коровьими камнями или камнями размером с корову)’ [Бу-танаев, 2011б. С. 72].

В религиозно-мифологической системе хакасов эти каменные скульптуры олицетворяли собой гениев-хранителей и покровителей стада. Они же служили воплощением « мал худы / мал ырызы ( таланы )» – души и счастья домашнего скота. Местное население регулярно почитало их путем подношения табака, кусочков пищи, кропления молочных и спиртных напитков, воскурений и пр. Кроме того, в честь отдельных каменных божеств с разной периодичностью производились общественные жертвоприношения – тайығ . Так, например, хуча тас , располагавшийся по р. Уйбат близ селения Усть-Бир, почитался ежегодно. А кöк пуға тас , находящийся в долине Енисея у г. Куня, чествовался один раз в три года [Бутанаев, 2003. С. 199].

Археолог и этнограф А. Н. Липский в 1950-х гг. в целях спасения археологических памятников и пополнения музейной коллекции Хакасского областного краеведческого музея активно занимался вывозом из степей каменных изваяний. Среди них наиболее известными культовыми объектами были Улуғ Хуртуях Тас и Биджинский каменный баран. Производимые работы фиксировались в его полевых дневниках и рукописных материалах, ныне в большинстве своем хранящихся в архиве Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН. Большой интерес представляет запись, в которой описывается случай, произошедший в процессе работы по демонтажу каменных изваяний. Приведенные сведения прекрасно характеризуют религиознообрядовую значимость для хакасов этих каменных изваяний. В документе сообщается следующее: «Изваяние Биджинского барана найдено было и впервые описано экспедицией финских историков еще в 1887 году, но так плохо ориентировано, что потребовалось множество глаз местных школьников, чтобы отыскать его в степи. И вот, когда затем, с помощью учащихся старших клас- сов первой школы г. Абакана я производил выкапывание этого изваяния, чабан – старый хакас, пасший неподалеку овец, чуть было не пустил в дело свой увесистый кнут, чтобы подкрепить свой протест о недопустимости увоза изваяния.

– Что кричишь, – сказал я ему, – ты старый человек и я, как видишь, седой. Нам не к лицу уже кричать, давай лучше спокойно поговорим.

Чабан сошел с коня, сел на курганном камне и стал набивать трубку. Он нервничал и трубка никак не попадала в кисет, чтобы нагрести табак.

– Увезешь кÿзе, сказал старый хакас, – у нас овцы плохо плодиться будут.

– Ты хитрый человек – ответил я, – Ты хочешь, чтобы только у вас плодились овцы. А я увезу кÿзе в Абакан, так он будет служить и вам и другим людям – им ведь тоже нужны овцы.

Старик закурил трубку, некоторое время помолчал, а потом сказал в раздумье:

– Ты, пожалуй, прав. Вези.

К такого же рода доводам я должен был прибегнуть в разговоре со старой хакаской улуса Онхакова при вывозе изваяния Хур-туях тас. Но там основанием протеста была боязнь, что с увозом Хуртуях тас – Старушки каменной, уменьшится рождаемость детей в соседних улусах. В этой связи надо отметить, что пожилые хакасы, когда они приходят в наш музей и осматривают собранные там изваяния, они их называют иней тас – бабушка, мать каменная. А еще совсем недавно редко кто из пожилых хакасов проходил мимо такого изваяния, не угостив его и не обратившись к нему с той или иной просьбой-молитвой, преимущественно о благополучии стада, о здоровье детей, о их ниспослании» 3.

Обращает на себя внимания тот факт, что сами каменные изваяния и скопления курганов тагарской культуры раннего железа, характерных наличием высоких каменных контрфорсов в стенах оград, гармонично вписываясь в степной ландшафт Хакасии, издалека, особенно с возвышенностей с поразительной схожестью воспроизводят образ пасущихся животных (рис. 5). Подобные ассоциации невольно возникали не только в умах коренных обитателей, но и у многих

Рис. 5 . Каменные плиты на оградах курганов тагарской культуры на правом берегу р. Белый Июс у г. Тарпиг в Орджоникидзевском р-не Республики Хакасия (снято с ССВ; фото С. Г. Скобелева 2009 г.)

исследователей XIX в., побывавших в этих местах: «Чем больше мы приближались к левому берегу Абакана, густой березовый кустарник, которого как будто купался в воде, тем величественнее представлялась нам картина безграничной Качинской степи, усеянной кое-где стадами пасшегося скота и черными плитами чудских могил, которые можно было издали принять также за пасшийся скот» [Костров, 1852. С. 9]; «Степь была усеяна бесчисленным множеством вертикально торчавших плит, казавшихся издали пасущимися стадами» [Корнилов, 1854. С. 628]; «Могилы встречаются иногда в таком количестве и на таких обширных пространствах, что, благодаря каменным плитам, которые их окружают, принимают издали вид пасущегося стада» [Кропоткин, 1895. С. 48].

Констатируемое образное сходство камней и скота в общей панораме степи вполне соответствует распространенным среди хакасов мифологическим воззрениям о «каменных животных» духов-хозяев местности – ээзi . В историко-этнографической литературе неоднократно описывалась религиозная традиция хакасов сооружать в отдельных сакральных местах – горах, пещерах и около каменных изваяний своеобразные алтари в виде специальных песчаных площадок небольших размеров. Они в миниатюре воспроизводили степные пастбища. На них помещали различные каменные фигурки и галечник – олицетворение домашнего скота [Клеменц, 1884; 1891. С. 27; Каратанов, 1884. С. 31; Яковлев,

1900. С. 112]. Многие камешки, окатанные водой, имели хотя и естественную по происхождению, но откровенно фаллическую форму [Кызласов, 1986. С. 171]. В религиозно-мифологическом сознании хакасов они наряду с антропоморфными каменными изваяниями также воплощали собой сакральную жизненную силу их скота. Верили, что эти камни в далеком прошлом были домашними животными их предков и по воле духов приняли соответствующий вид. Наличие специальных святилищ и регулярное проведение обрядов жертвоприношения духам-покровителям, по их убеждениям, обеспечивали благополучие в жизни и хозяйственной деятельности. Вера в волшебные свойства этих камней была столь велика, что считали – «каменья из поскотины хоть куда унеси, они сами назад возвратятся» [Яковлев, 1900. С. 112].

Таким образом, представленный материал позволяет сделать вывод о том, что в культуре хакасов камень и его образ, в силу большой утилитарной, мифоритуальной и религиозной значимости, занимал и продолжает занимать одно из ключевых мест. Он наделялся высоким семиотическим статусом, на протяжении веков воспринимаясь в качестве сакрального объекта – воплощения духов-божеств природы и предков. С этим культовым объектом связывался комплекс мифологических представлений о сакральной жизненной силе, плодородии, душе и счастье не только человека, его семьи и рода, но и представителей животного мира. Камень являлся важнейшим структу- рообразующим элементом курганов и других могильных сооружений. В мифологическом сознании хакасов отмечается устойчивая ассоциация курганов с образами их легендарных предков. Священные камни и курганы способствовали сакрализации окружающего людей пространства.