Оксюмороним как словообразовательная форма вербализации контекстуального понятия (на примере понятия "злобро")

ровать некоторые особенности его вербальной упаковки – новообразования, получившего название «оксюмороним».

Функционирование в языке философского закона единства и борьбы противоположностей обусловливает рассмотрение своеобразных объединений абстрактных единичных антонимичных понятий в новое дуальное сумма-тивное монолитное понятие. Такое ментальное образование, сформированное по принципу контаминации полярных понятий, представляет собой амбивалентное единство (например, «Добро↔Зло»), которое так и оставалось бы на понятийном уровне рациональной рефлексией упомянутого диалектического закона, если бы не признаваемая наукой эмоциональная сторона отражения мира через понятие. Именно этот фактор в случае с вербальными коррелятами исходных полярных понятий определяет способность слов по «принципу матрешки» вкладываться одно в другое, неощутимо переходить друг в друга или комбинироваться со своим антиподом, формируя оксюморонное эмоциональное образование [7]. Похожая схема возможна и на понятийном уровне в том случае, когда полярные конституэнты дуального понятия образуют осложненное контекстуальное понятие. На примере «Добра» и «Зла» такое преобразование выглядит следующим образом: (1) → «Добро», «Зло» (единичные полярные понятия) → (2) «Добро↔Зло» (дуальное понятие) → (3) «Злобро» (контекстуальное понятие). Первая пара в языке реализуется через антонимы добро vs зло , в то время как словосочетания доброе зло и злое добро , составляющие основу второй пары, представляют собой оксюморон, под которым традиционно понимается стилистический прием в форме сочетания двух слов с полярной семантикой. Напомним, что слова, образующие оксюморон, с одной стороны, по своей природе рациональны, а с другой – могут особым образом совмещаться друг с другом и формировать эмоционально-маркированное образование. Последнее, являясь семантически противоречивым сочетанием, обладает эмоциональным характером и придает эмоциональный оттенок речевому высказыванию, в контексте которого употребляется.

Однако языковые комбинации понятий «Добро» и «Зло» на этом не заканчиваются: в современной коммуникативной практике контаминация противоположных смыслов получает новую звукобуквенную упаковку Злоб-ро, в основе образования которой помимо об- щепризнанных логико-философских приемов (анализ, синтез, сравнение, обобщение, абстрагирование) лежит чисто лингвистическая словообразовательная модель блендин-га (телескопии, портмоне, «кентавризации»). Ее основу составляет проникновение одних единиц в другие и как результат – их смешение. По мнению И.В. Арнольд, исходные языковые единицы, подобно секциям телескопа, способны скользить друг в друга и образовывать новую языковую единицу, вербально упакованную по «принципу портмоне» [2, с. 141]. В основе появления языковых единиц посредством такого смешения лежит процесс эмотивной номинации, под которым, как отмечает В.И. Шаховский, понимается языковое экспрессивно-эмоционально-оценочное обозначение явлений окружающей действительности, результатом чего является порождение экспрессивных знаков и сознательное усиление ими поражающей способности языка [6, с. 113–114]. В нашем случае такими языковыми единицами являются понятия «Добро» и «Зло», процесс слияния которых в дуальное понятие «Добро↔Зло» и контекстуальное понятие «Злобро» объясняется следующим: единичные понятия «Добро» и «Зло», в отличие от дуального понятия «Добро↔Зло», стали уже настолько неотделимы друг от друга, что их некоторые сущностные признаки (а значит, частично – и семантика их вербальных коррелятов) оказываются тесно переплетенными.

По сути, понятий, выраженных посредством контекстуальных ментальных образований, изначально не существует («Зло-бро», «нехоть», «адорай», «благоподлость», “funemployed” и т.п.). Однако слова, образующие вербальные корреляты таких контекстуальных понятий, активно используются в языке и речи. Они, соединяясь друг с другом в определенном событийном контексте и для определенных прагматических целей, формируют словообразование, приводящее к появлению и нового контекстуального понятия, процесс образования которого условно можно представить следующим образом: контекст (событие) + цель → словообразование → контекстуальное понятие. Так, контекстом для образования нового слова Злобро и соответствующего понятия является скорее всего сложившаяся в настоящее время во многих сферах нашего социума ситуация психологической неудовлетворенности. Поскольку восприятие окружающей действительности происходит через личностное ее осмысление, то и в умах, и в сознании людей также наблюдается дисгармония, которая впоследствии кристаллизуется в продуктах ментальной деятельности человека. Именно поэтому на первый план выходят реалии окружающей действительности, так или иначе олицетворяющие зло: терроризм, всевозможные виды конфликтов, техногенные и природные катастрофы и мн. др. Однако в борьбе с этим существующим вокруг нас злом, как пишет С.А. Голубцов, необходимо формировать оптимистическое представление о человеке, укреплять и заострять позитивные жизненные перспективы и противостоять тенденциям пессимистического, скептического, нигилистического отношения к действительности [3, с. 55].

Перейдем теперь к рассмотрению некоторых особенностей оксюморонима Злобро как словообразовательной формы вербализации соответствующего контекстуального понятия. По мнению М.Н. Эпштейна, новообразования подобного рода являются наиболее удачным способом выражения противоречивых понятий и двусмысленности: думрак (думающий дурак), благоподлость (способность совершать подлость во имя благих целей) и т.п. [7]. С точки зрения семиотики такая двусмысленность объясняется двухслойной природой ок-сюморонима как языкового знака, план содержания которого представляет собой семантическую фузию, а план выражения отражает те-лескопичный и блендинговый характер новообразования.

С позиции коммуникативного целеполагания оксюмороним является в первую очередь одним из средств обогащения словарного запаса языка и восполнения его лексических лакун. Ядром данного лингвистического феномена выступает триада следующих характеристик: оригинальность внешней формы слова; номинативная и функциональная новизна; осуществление определенной прагматикокоммуникативной цели. Периферийная составляющая оксюморонима образуется рядом специфических черт, которые предлагается рассмотреть на примере слова Злобро .

Оксюмороним построен не столько на сложении нового слова, сколько на взаимопроникновении семантически полярных слов и образовании на базе этого единства противоположных смыслов. Например, внешняя форма слова Злобро представляет собой не что иное, как сложение двух слов Зло и Добро, при котором происходит усечение первой части. Однако в семантическом отношении слова Доб- ро и Зло, полярные по значениям, становятся настолько едиными, что в результате такого тесного взаимодействия происходит глубокое переплетение их смыслов, и в конечном итоге оксюмороним Злобро становится семантически единым.

Семантическое единство оксюморони-ма достигается, по нашему мнению, наибольшей конденсацией образа, которая заключается в максимуме смысла и минимуме языкового материала. Если сравнить слово Злобро с его коррелятами Добро и Зло , то становится очевидным количественное нивелирование лексических единиц производного слова: в своем окончательном вербализованном виде оно представляет собой одну лексическую единицу, в то время как слова Добро и Зло выступают в форме двух лексических единиц. Следовательно, в композиционном отношении слово Злобро требует меньше языкового материала. При этом оно, однако, заключает в себе гораздо больший семантический потенциал, чем его синонимические эквиваленты, поскольку значение данного оксюморонима является эмерд-жентным (т.е. выводимым, суммативным, а не суммарным). Так, в нашем понимании слово Злобро в самом общем виде может иметь следующее значение: ‘реализуемое по независящим от человека причинам добро, оборачивающееся злом, и реализуемое по независящим от человека причинам зло, оказывающееся добром’. Это происходит синхронно, и в результате синхронизации, повторимся, образуется новый эмерджентный смысл. Если, опираясь на приводимое толкование слова Злобро , провести аналогию с уже имеющимися в языке его синонимическими коррелятами, например, паремиологического характера ( Добро должно быть с кулаками; Нет худа без добра; Не сделай добра, не получишь зла и т.п.), то слово Злобро , безусловно, с одной стороны, обладает большей смысловой компрессией, но с другой – не теряет своей смысловой емкости, четкости и наполненности. А это, в свою очередь, подтверждает работу внутреннего закона развития языка – закона языковой экономии.

Еще в 1975 г. У.Л. Чейф писал: «Язык дает возможность говорящему брать понятия, находящиеся в его собственном сознании и вызывать эти понятия в сознании своего слушателя. Звуки, которые передаются от него к слушателю, как правило, не порождают новых понятийных единиц в сознании последнего. Они активизируют уже имеющиеся там понятия, которые являются общими для говорящего и слу- шающего. Они могут вводить, и часто действительно вводят, новые конфигурации этих знакомых понятий в той мере, в которой говорящий сообщает что-то новое. Но обычно новыми являются лишь эти конфигурации, а не понятия, из которых они составлены» [5, с. 93]. Разделяя точку зрения американского лингвиста и проектируя ее на вербальный уровень, мы считаем, что подобная новизна конфигураций характерна и для оксюморони-ма, например, Злобро. В состав данного словообразования входят непременно присутствующие в коллективном словарном запасе любой лингвокультуры и индивидуальном тезаурусе ее представителей лексические универсалии Добро и Зло. Другое дело, что референты этих слов в зависимости от лингвокультуры национально специфичны (ср.: Что для русского хорошо, то для немца – смерть), а значит, провоцируют в сознании носителя языка и соответствующие новые конфигурации знакомых слов, которые скорее всего определят и национальную специфичность семантики слова Злобро. Исходя из вышесказанного, можно предположить, что слово Злобро и ему подобные оксюморонимы являются отражением новых реалий в определенном социальнокультурном контексте.

Поскольку слово Злобро является вербальным коррелятом соответствующего контекстуального понятия, которое, как уже было сказано ранее, обладает эмоциональным, а значит, и оценочным компонентом, то и сам оксюмороним способен выражать определенную степень оценки. При этом выражаемая им оценка может иметь собственный референт и способна отражать его более полную аксиологическую интерпретацию. Если представить, что оксюмороним – это семантический бленд, обладающий эмерджентной двойственностью значения, то содержащаяся в нем оценочность будет направлена на ценностное восприятие и отображение окружающей действительности. Ведь, по словам Е.Н. Аверьяновой, семантические бленды, значение которых отражает эмоциональную оценку передаваемой ими информации, характеризуют когнитивную интерпретацию наблюдаемых событий или фактов, а также определенную установку на ее подачу [1, с. 205].

Хотя оксюмороним – это малоизвестное явление в широких лингвистических кругах, данные поисковой системы «Яндекс» свидетельствуют о том, что на слово Злобро приходится более 1 тыс. употреблений (на 5 октяб- ря 2011 г.), преимущественно в публицистическом контексте. Кроме этого, оксюморо-ним благоглупость, придуманный в свое время М.Е. Салтыковым-Щедриным, уже давно зафиксирован в Национальном корпусе русского языка [4].

Подведем итоги. Лингвистическое отражение философского закона единства и борьбы противоположностей подтверждается и существованием дуальных понятий, суть которых заключается в особом объединении абстрактных единичных антонимичных понятий в амбивалентное единство, которое в языке выражается особыми знаками – антонимами, т.е. словами с полярной семантикой. Эмоциональная сторона отражения явлений окружающей действительности в типичных коммуникативных ситуациях через понятие формирует специфические контекстуальные понятия. Этот факт подтверждает креативную функцию мышления и языкотворчество.

Вновь образованное контекстуальное понятие в процессе своей вербализации упаковывается в особую эмотивную словообразовательную форму, обладающую эмерджент-ным характером смешения противоположных смыслов, – оксюмороним. Появление такого лингвистического феномена вносит определенный вклад в развитие современной теории языка, поскольку ввиду оригинальности внешней формы оксюморонима, его номинативной и функциональной новизны он представляет собой одно из средств обогащения словарного состава языка. В коммуникативных целях использование данного неологизма как явления речи способствует более адекватному выражению мыслей и чувств, а значит, обеспечивает постепенный переход оксюморонима к явлению языка: из коммуникативных ситуаций разговорного языка к словарной фиксации.