Особенности грузинских переводов Евангелия от Иоанна

Введение

Одной из важнейших составляющих любого перевода Священного Писания является экзегетический анализ переводимого текста. В зависимости от выбора варианта прочтения и варианта интерпретации того или иного отрывка переводчик ещё на стадии предварительного перевода относит себя к определённой традиции толкования библейского текста. Кроме того, в зависимости от возможностей языка перевода и выбора лексических соответствий переводчик может формировать новое прочтение переводимого текста, закладывая основы новой традиции толкования. Таким образом, переводы Св. Писания на разные языки, наряду с толкованиями святых отцов и комментариями древних и современных авторов, являют собой образцы экзегезы библейских текстов.

Первые грузинские переводы Св. Писания появляются ещё в IV в. При этом последующие переводы в разной степени сохраняют преемственность от первоначальных переводов (в первую очередь, в области терминологии). В связи с этим есть основание говорить об общих традициях грузинских переводов Библии. С другой стороны, среди современных грузинских переводов имеются как переводы, которые можно отнести к святоотеческой традиции, так и переводы, которые следуют вариантам прочтения и интерпретациям современных западных исследователей — приверженцев историко-критического метода толкования Библии. Поэтому определение особенностей грузинских переводов библейских книг представляет интерес для библеистики с точки зрения исследования различных грузинских традиций экзегезы.

В настоящей статье рассмотрены особенности грузинских переводов Евангелия от Иоанна. В качестве объекта исследования выступают четыре перевода: один древний — редакция прп. Георгия Святогорца XI в. (далее — «редакция ГС»), и три современных: перевод Б. И. Брегвадзе (далее — «перевод ББ»), перевод З. Кикнадзе и М. Сонгулашвили (далее — «перевод ЗК») и перевод Группы по переводу Библии при Грузинской Патриархии (далее — «перевод ГПБ»). Указанные переводы представляют собой срез, позволяющий получить представление о грузинских традициях интерпретации Евангелия от Иоанна.

Выбор текста оригинала

С точки зрения приверженности перевода какой-либо традиции интерпретации большое значение имеет выбор редакции исходного текста, которой пользуется переводчик. При исследовании рассматриваемых в настоящей статье грузинских переводов не вызывает сомнения, что редакция ГС и перевод ГПБ в качестве исходного текста используют Текст большинства, в то время как перевод ББ и перевод ЗК в большинстве случаев следуют тексту современных критических редакций. Однако источниковая база грузинских переводов не ограничена лишь редакциями Св. Писания, в ряде случаев они обращались к комментариям древних авторов. Приведём два примера.

В качестве первого примера рассмотрим стих Ин 20:16, который в Синодальном переводе записан следующим образом: «Иисус говорит ей: Мария!

Она, обратившись, говорит Ему: Раввуни́! — что значит: Учитель!». В ряде редакций этот стих дополняется словами: «и она побежала вперёд, чтобы прикоснуться к Нему». Считается, что это толковательная конъектура, которой в тексте изначально не было1, поэтому в современных критических изданиях древнегреческого текста она не печатается. Однако, следует признать, что данное добавление было широко распространено, по крайней мере, с середины V в., поскольку явно фигурирует в ряде толкований святых отцов (таких как свт. Лев Великий, прп. Роман Сладкопевец, свт. Кирилл Александрийский)2. В церковнославянском и Синодальном переводах данная вставка отсутствует. Также она отсутствует в переводе ББ и в переводе ЗК. Имеется указанное добавление в редакции ГС и переводе ГПБ. Это указывает на то, что редакция ГС, а вслед за ней и перевод ГПБ, использует библейские цитаты из толкований святых отцов в качестве одного из источников исходного текста.

Похожая ситуация обнаруживается в следующем стихе, где Христос говорит Марии: «не прикасайся ко Мне, ибо Я ещё не восшёл к Отцу Моему» (Ин 20:17). Слово μου («Моему»), которое есть в церковнославянском и Синодальном переводах, также считается позднейшим добавлением3 и потому отсутствует в современных критических изданиях древнегреческого текста. Указанное добавление является весьма значительным, поскольку представляет собой одно из библейских свидетельств о богосыновстве Спасителя. Так же, как и в предыдущем случае, перевод ББ и перевод ЗК следуют критическому изданию и не включают слово μου. В редакции ГС и, вероятно, под её влиянием в переводе ГПБ это добавление фигурирует. Таким образом, уже на этапе выбора исходного текста переводы можно отнести к разным традициям: редакцию ГС и перевод ГПБ — к церковной традиции, а перевод ББ и перевод ЗК — к традиции современных критических интерпретаций.

В качестве второго примера приведём стих Ин 5:4, который является частью повествования об исцелении расслабленного у Овечьей купели. При указании времени схождения Ангела в купальню и возмущения в ней воды в тексте использован оборот κατὰ καιρὸν, который в большинстве переводов понимается как «время от времени» (напр., «по временам» в Синодальном переводе, დროდადრო [drɔdɑdrɔ]4 в рассматриваемых современных грузинских переводах) или «в подходящий момент», «в благоприятный момент» (напр., «на вся́ко лѣ́́то» в церковно- славянском переводе). При этом в редакции ГС данный оборот интерпретируется как წლითი წლად [t͡s’lithi t͡s’lɑd], что значит «из года в год». Эта интерпретация, имеющаяся в комментариях древних авторов, среди которых Тертуллиан и свт. Хроматий Аквилейский, попала в редакцию ГС из предшествовавших грузинских переводов Четвероевангелия, не претерпев правки, вероятно, под влиянием синаксарных чтений, имевшихся в распоряжении прп. Георгия Святогорца5. Таким образом, редакция ГС при выборе варианта интерпретации ориентируется на литургические тексты, что также позволяет отнести её к церковной традиции толкования.

Терминология

По словам Н. Махарадзе, «на ранних этапах утверждения христианства значительные сакральные термины древние грузинские богословы не просто переводили или переносили, не изменяя, из других языков, но с полным осмыслением и глубоким богословским пониманием создавали их в родном языке»⁶. К таким терминам можно отнести понятие «крещение». В греческом языке оно выражено глаголом βαπτίζω, имеющим значение «погружать в воду». Поскольку крещение как явление не сводится лишь к омовению, а имеет более широкую смысловую нагрузку, при выборе славянского эквивалента для выражения данного понятия произошло смещение смыслового акцента на другой аспект, что привело к появлению семемы «крещение»⁷. Аналогичное явление случилось и при формировании грузинского эквивалента, смысловой акцент здесь был поставлен на передачу божественного света (φώτισμα), в результате чего в грузинском языке утвердился термин ნათლისცემა [nɑt^hlist͡s(h)ɛmɑ], буквально переводимый как «передача света». Данный грузинский эквивалент хорошо отражает раннехристианский святоотеческий взгляд на таинство крещения как просвещение. Тем не менее, его употребление в переводе Евангелия от Иоанна имеет те же недостатки, что и употребление семемы «крещение». Во-первых, при описании события Богоявления действие (погружение), совершаемое Иоанном над Иисусом, можно назвать крещением или передачей света лишь с определёнными пояснениями. Во-вторых, указанные понятия не отражают важный нюанс, связанный с образом крещения Духом Святым как «погружения в Дух Святой». Смысл этого образа хорошо выразил свт. Кирилл Иерусалимский: «как погружающийся в водах и крещающийся со всех сторон окружен бывает водами, так и апостолы Духом Святым крестились совершенно»⁸ (иначе говоря, в Дух Святой погрузились целиком). Этот образ в славянском и грузинском эквивалентах не выражен. Следует отметить, что термин ნათლისცემა настолько сильно укоренился в грузинском языке в качестве лексического соответствия понятию βάπτισμα, что ни один из современных переводов не предлагает вместо него какой-либо иной эквивалент.

Заслуживает внимания также перевод другого важного термина — σημεῖον. В Евангелиях особое место занимают чудеса, которые творил

Христос. Значение их выражается в том, что отношение народа к Господу носило чувственно- утилитарный характер, что, по словам митр. Феофана (Тулякова), препятствовало проникновению лучей вечной жизни в грубые сердца людей; для преодоления этого барьера Господь творит чудеса, основной смысл которых — доказательство Божественности Иисуса Христа⁹. Евангелист Иоанн использует не понятие «чудо», а понятие «знамение», поскольку чудо (τέρας) представляет собой нечто необычайное, изумляющее, а знамение (σημεῖον) — то, что открывает собой что-либо сокровенное¹⁰. В грузинском языке есть два близких по смыслу понятия — საკვირველება [sɑk’virvɛlɛbɑ] (от слова გაკვირვება [gɑk’virvɛbɑ] — «удивление»), что соответствует русскому понятию «чудо», и სასწაული [sɑst͡s’ɑuli] (от слова სწავლება [ st͡s’ɑvlɛbɑ] — «учение»), что соответствует понятию «знамение». Применительно к чудесам Спасителя, как правило, используется понятие სასწაული , что говорит об их учительном свойстве. При этом под данным словом подразумевается не то, что эти чудеса носят вероучительный характер, а то, что чудеса несут в себе определённое знание, раскрывая человеку Божественную природу Спасителя.

Интерпретация сложных мест

Многообразие интерпретаций в рассматриваемых грузинских переводах особенно проявляется при переводе сложных мест. При этом редакции, придерживающиеся церковной традиции при выборе текста- оригинала (редакция ГС и перевод ГПБ), как правило, согласуются с положениями догматического богословия при толковании переводимых отрывков. Напротив, переводы, следующие современным критическим редакциям библейского текста (перевод ББ, перевод ЗК), более свободно интерпретируют содержание сложных мест.

В качестве примера можно привести перевод первых слов Евангелия от Иоанна — ἐν ἀρχῇ, которые на русский язык переведены как «в начале». С этих же слов начинается Книга Бытия, но если в первой книге Ветхого Завета под началом имеется в виду сотворение Богом мира, то Иоанн обращается к тому, что было ещё до его сотворения. То есть речь идёт о вневременном вечном бытии Бога11. Слова «в начале» хорошо отражают этот смысл, поскольку их можно понимать так, что к моменту начала уже было Слово. На грузинский язык ἐν ἀρχῇ переведено по-разному. Б. Брегвадзе, вероятно, усмотрев параллель с началом Книги Бытия, предлагает в качестве перевода те же слова, что и в Быт 1:1 — დასაბამიდან [dɑsɑbɑmidɑn]. Однако послелог დან, эквивалентный русскому предлогу «от», делает использование этого слова некорректным. Получается, что Слово было «от начала», а значит не было безначальным. Ближе к сути оригинального текста оказались перевод ЗК и перевод ГПБ, в них использованы соответственно слова დასაწყისში [dɑsɑt͡s’q’isʃi] и დასაბამად [dɑsɑbɑmɑd] — эквиваленты русского «в начале». Но наиболее подходящий вариант перевода находим в редакции ГС — პირველითგან [p’irvɛlithgɑn], что значит «сперва». Выражение «сперва было Слово» указывает на положение перед началом творения мира, а также на то, что раньше этого не было ничего, что соотносится с первоначальным смыслом.

Приведём ещё один пример. В Ин 1:18 евангелист Иоанн, подытоживая пролог Евангелия, высказывает важную мысль о том, что человек по своей природе не мог и никогда не видел Бога, и только равный Ему по природе Сын сделал возможным для человека видеть Бога. Это одна из центральных мыслей Евангелия от Иоанна, которая не раз повторяется. В связи с этим важность для перевода представляет интерпретация глагола ἐξηγήσατο. Глагол ἐξηγέομαι имеет следующие основные значения: «рассказывать», «являть», «показывать», «разъяснять». В Синодальном переводе данное понятие выражено словом «явил». Эквивалентное слово использовано в переводе ББ и переводе ЗК — გააცხადა [gɑɑt͡s^(h)χɑdɑ]. Однако такой перевод неполностью отражает смысл понятия ἐξηγήσατο, т. к. Иисус Христос не только физически, внешне показал Собой Бога, но также открылся, передал людям знание о Боге — истину (ἀλήθεια). Поэтому более подходящим вариантом перевода было бы «истолковал»¹² или «разъяснил»¹³. Более близкий к сути перевод понятия ἐξηγήσατο — церковнославянский, в котором данное слово представлено как «исповѣ́́да». Также близок по смыслу перевод в редакции ГС и переводе ГПБ — გამოთქვა [gɑmɔt^hk^hvɑ], что значит «высказал». Предпочтение такой интерпретации следует отдать, поскольку Логос — это не разум, а высказанное Слово, поэтому, будучи Словом, Христос Собой высказал сущность Бога- Отца, таким образом дав людям возможность увидеть и узнать Бога.

Особенности языка перевода

Говоря об особенностях грузинских переводов Св. Писания, нельзя обойти стороной рассмотрение вопроса о преимуществах, предоставляемых языком перевода, а именно, об особенностях, помогающих передать специфические грамматические формы или содержание некоторых лексем, которые присущи языку оригинала.

Для богословия Евангелия от Иоанна большое значение имеет понятие λόγος, используя которое евангелист формулирует учение о Сыне Божием как Божественном Слове. Грамматическая особенность употребления этого термина состоит в том, что в прологе он везде записан с определённым артиклем — ὁ λόγος, что указывает либо на известность данного слова читателю, либо на единственность его в своём роде. Проблема перевода этого понятия заключается в отсутствии определённого артикля во многих языках, притом что передача категории определённости в данном случае имеет первостепенное значение. В Синодальном переводе эта проблема решена при помощи записи указанного термина с прописной буквы — «Логос». В грузинском языке нет ни артиклей, ни деления букв на прописные и строчные. Однако в древнегрузинском языке, на котором написана редакция ГС, есть часть речи, выражающая категорию определённости — ნაწევარი [nɑt͡s’ɛvɑri], в качестве которой используются указательные местоимения ესე [ɛsɛ] (для первого лица), ეგე [ɛgɛ] (для второго лица) и იგი [igi] (для третьего лица)14. Таким образом, грамматический инструментарий древнегрузинского языка позволяет полностью передать богословский смысл термина ὁ λόγος словами სიტყვა იგი [sit’q’vɑ igi]. При этом в современном грузинском языке нет возможности для выражения категории определённости, в связи с чем все рассматриваемые современные грузинские переводы в полной мере не передают смысл обсуждаемого термина.

Лексические трудности перевода новозаветных текстов зачастую связаны с отсутствием эквивалентных соответствий в языке перевода для некоторых понятий этнокультурного характера. Особенностью перевода Евангелия от Иоанна на грузинский язык является то, что в грузинском языке имеется сравнительно больше эквивалентных соответствий для указанных понятий, чем в большинстве европейских языков, что связано с географической и культурной близостью Грузии и эллинистического Ближнего Востока.

В качестве одного из примеров приведём повествование о том, как Христу приготовили вечерю, на которой «Лазарь был одним из возлежавших с Ним» (Ин 12:2). Глагол ἀνάκειμαι значит «возлежать (за столом)». Возлежание было обычной формой присутствия на трапезе в новозаветные времена, однако для читателей, незнакомых с этим бытовым обычаем, может быть непонятно, почему Лазарь возлежал рядом с Христом на вечере. Поэтому дословный перевод глагола ἀνάκειμαι как «возлежавших», что имеет место в церковнославянском и Синодальном переводах, требует дополнительного пояснения при чтении. При переводе рассматриваемого понятия на грузинский язык указанная трудность преодолевается в силу того, что в грузинской культуре, сильнее испытавшей ближневосточное влияние, имеется представление о возлежании за трапезой, поэтому в грузинском языке есть понятие ინახით ჯდომა [inɑχit^h d͡ʒdɔmɑ], означающее «сидение в виде возлежания (за трапезой)». Поэтому в грузинских переводах указано, что Лазарь на вечере был одним из возлежавших — მეინახე [mɛinɑχɛ] (редакция ГС), თანამეინახე [t^hɑnɑmɛinɑχɛ] (современные переводы).

Другим примером перевода специфического понятия этнокультурного характера можно считать перевод слова ἀρχιτρίκλινος, встречающегося в повествовании о браке в Кане Галилейской. Этим греческим словом обозначен распорядитель пира. В церковнославянском переводе данное слово оставлено без перевода — а҆҆ рхїтрїклі́́нъ , что делает невозможным понимание его значения без комментария. В Синодальном переводе, а также в переводе ЗК

( В^дбоВ JJ06ogg [sup h ris gamrige]) и переводе ГПБ ( В^дбоВ ji3jg [sup h ris gɑmgɛ]) ἀρχιτρίκλινος переведено как «распорядитель пира», в редакции ГС — З^боВ ^дд^о [p’uris up h ali], что может значить «господин трапезы», «начальник застолья». При этом Б. Брегвадзе, чтобы сделать свой перевод более доступным грузинскому читателю, в качестве перевода рассматриваемого понятия использует его грузинский аналог — отдЭдфд [t h amada]. Выбранный вариант перевода близок по значению к оригинальному понятию и подчёркивает характерную особенность перевода — стремление приблизить его смысл к категориям, понятным современному человеку.

Заключение

Из приведённых примеров можно выделить общие особенности грузинских переводов Евангелия от Иоанна. В первую очередь, это наличие в лексическом составе языка единиц, позволяющих адекватно передать содержание древнегреческих понятий, перевод которых на многие другие языки затруднён в связи с культурными различиями. Во-вторых, важной особенностью является система преемственности в терминологии, когда семемы, созданные древними переводчиками в результате переосмысления некоторых богословских терминов, продолжают употребляться и в современных переводах.

Тем не менее, каждый из рассмотренных переводов имеет свои особенности. Для редакции ГС свойственно следующее: выбор в качестве исходного текста Текста большинства с учётом распространённых в Церкви отрывков, выраженных в трудах древних авторов и литургических текстах; ориентация на православное догматическое богословие при выборе вариантов интерпретации; наличие инструментария для выражения грамматических категорий языка оригинала.

Для перевода ГПБ характерно при выборе варианта исходного текста ориентироваться на Текст большинства с учётом отрывков, имеющихся в редакции ГС. При переводе сложных мест данная редакция так же, как и редакция ГС, ориентируется на церковную экзегетическую традицию.

Особенности перевода ББ и перевода ЗК в противовес двум другим рассмотренным редакциям состоят в следующем: при выборе исходного текста ориентация на современные западные критические издания; более свободная по сравнению с редакцией ГС и переводом ГПБ интерпретация сложных мест, часто противоречащая догматическим представлениям Православной Церкви; при переводе выбор лексических соответствий, наиболее понятных с точки зрения современного грузинского языка, даже если их употребление влечёт за собой потерю части смыслового содержания исходного понятия.

Таким образом, в результате обзора особенностей рассмотренных переводов можно заключить, что существующие грузинские переводы, несмотря на наличие общих черт, можно разделить на две группы. Переводы, входящие в одну из этих групп, созданы в Церкви и отражают её экзегетические традиции, в то время как переводы другой группы созданы без учёта православного догматического богословия и в определённой степени отражают тенденции современной западной библеистики.