Особенности языка военной культуры

Военная культура общества, вне всякого сомнения, имеет и свои языковые особенности, для выявления и обозначения которых в науке сегодня вполне хватает методологических средств. В философии и культурологии еще в XX в. наметился «лингвистический поворот», который позволил аккумулировать исследования в различных областях научного знания в единой тематике языка. И хотя дисциплинарный и личностный разброс в трактовке лингвистических исследований весьма значительный, точек соприкосновения более чем достаточно. Наше непосредственное обращение к особенностям языка военной культуры продиктовано несколькими причинами и обстоятельствами.

Во-первых, в условиях современного информационного общества в силу многообразия и противоречивости информации о мире возникает настоятельная потребность в эффективном доведении информации до адресата и сложность постижения им полноты вложенного в информацию смысла. Это обстоятельство особенно важно для языка военной культуры, т. к. после этого следуют действия многих сотен, тысяч, а в случае глобальных военных действий и миллионов людей.

Во-вторых, выявление сбоев при трансляции знания, обеспечение адекватности процесса понимания при совершении разнообразных контактов (от межличностных до межгосударственных), определение и устранение конфликтных ситуаций, возникающих в ходе общения, вот далеко не полный перечень тех областей, где можно применить знания о специфике языка военной культуры.

Язык связан с мышлением, и в этой связке можно выделить, как минимум, две линии детерминации мышления и языка профессиональной (воинской) деятельностью технологической детерминации и институциональной детерминации.

Линия технологической детерминации это детерминация мышления и языка по линии орудий, средств, способов воздействия на предмет. Имея в виду особенности военно-управленческой деятельности и рассматривая эту линию детерминации в рамках нашего анализа, необходимо, в первую очередь, остановиться на следующих позициях.

А.Б. Пупко, характеризуя отношения в военной среде, замечал: «Организация личного состава в системе “человек боевая машина” представляет сложную систему связей и отношений между представителями различных воинских профессий и специальностей, действия которых координированы для решения единой боевой задачи. Это обусловливается более высокой ступенью зависимости эффективности функционирования всей системы “человек боевая машина” от выполнения функций каждым членом организации 1. В процессе взаимодействия системы человек техника в силу коллективного характера современной техники люди вступают в необходимые устойчивые связи и отношения, которые складываются на основе материальных отношений, но к ним не сводимы. Здесь необходимо детально вычленить предмет исследования этой линии детерминации из всего богатства отношений, складывающихся в этой системе. Следует обратить внимание на то, что в том случае процесс технологической детерминации распадается как бы на две составляющие: Техника человек ;

Человек человек . Но если детерминация мышления по линии техника человек достаточно прозрачная и жесткая, то связь человек человек требует более детального рассмотрения.

Если отвлечься от разноплановости и многоуровневого характера отношений между людьми с точки зрения орудий, способов и средств взаимодействия между собой, то можно увидеть, как отношения осуществляются посредством языка, как выражение мысли (речь идет о языке в его вербальном исполнении). К тому же язык в такой системе еще и средство воздействия людей друг на друга. При этом возникает противоречие, которое существенно влияет на процесс мышления военных кадров. Дело в том, что сама деятельность управленческих кадров с точки зрения работы мышления и интеллекта включает в себя как бы две формы деятельности:

• 1.    Деятельность в нормальной обстановке с последовательным анализом информации в условиях комфортной психологической среды. Следует заметить, что здесь надежно и достаточно эффективно действует так называемое линейное мышление. К. Майнцер, оттеняя это обстоятельство, замечает: Линейное мышление хорошо работает лишь в ограниченных условиях ¹.

• 2.    Деятельность в обстоятельствах резкого нарушения нормального функционирования системы. Такая деятельность требует мгновенного анализа сложившейся ситуации, которая к тому же протекает в условиях сложнейшего психологического фона.

Если в первом случае процесс мышления протекает в жестко определенных рамках, заданных параметрами системы, то во втором негативные характеристики мышления могут стать главной причиной полного срыва деятельности, ибо применить хотя бы один из известных вариантов решения возникшей задачи в условиях резкого нарушения режима деятельности фактически невозможно. В этом случае резко усиливается значение работы интеллекта по преодолению ранее сложившихся мыслительных схем.

Из этого следует еще одно противоречие, которое налагает отпечаток на всю мыслительную деятельность человека и в первом, и особенно во втором случае. Дело в том, что язык, которым мы пользуемся в сфере военного управления, объективно должен быть предельно формализованным. Слова, используемые в таком языке, должны быть однозначными, т. е. исключать двойное толкование.

Это опять-таки связано и предопределено взаимоотношениями в системе «че- ловек техника». Это с одной стороны, а с другой мыслительная деятельность человека в условиях нестандартных ситуаций с необходимостью требует гибкости мышления, интеллекта, умения реально, адекватно описать сложившуюся ситуацию. Вполне понятно, что с помощью языка общения это сделать затруднительно. Необходима свобода языка мышления, который должен существенно отличаться от языка как средства общения в данной системе. Как выйти из этой, казалось бы, тупиковой ситуации? Как найти тот механизм, с помощью которого можно нейтрализовать действие негативных характеристик по линии технологической детерминации мышления профессиональной деятельностью?

Средством решения данного противоречия между языком общения и языком мышления может быть путь формирования гибкого языка мышления, достижение через язык мышления необходимого качества интеллекта, который не позволял бы языку общения быть тормозом в анализе сложившейся ситуации. Этому есть примеры. А.Л. Доброхотов в одной из своих работ, характеризуя деятельность Платона по применению языковых средств выражения мысли, замечает: Но сам Платон не имел общей системы употребления того или иного термина и наполнял его конкретным значением в зависимости от контекста размышления вообще и диалога в частности. Полисемия и даже прямая двусмысленность не только не мешали ему выражать мысли, но и были непосредственной материей воплощения смысла 2.

В пользу развития языка мышления для формирования необходимого качества интеллекта для противодействия негативным характеристикам мышления говорят данные по билингвизму, тем более что вокруг этой проблемы образовалась масса идеологических наслоений. Проблема влияния двуязычия на умственное развитие привлекла внимание исследователей еще в начале ХХ в. Именно в то время возник взгляд на билингвизм как на фактор, замедляющий умственное развитие. По некоторым данным, дети-билингвы хуже усваивали материал школьных учебных программ, а также показывали более низкие результаты по тестам уровня интеллекта, чем их сверстники. Хотя уже тогда надежность выводов о вредности двуязычия подвергалась сомнению, однако эта концепция получила широкое распространение и нашла свое отражение в энциклопедиях и учебниках, но была отвергнута ее же сторонниками.

Канадские ученые Э. Пил и У. Ламберт в 60-х годах XX в., начиная свое исследование, стремились выяснить, в каких областях билингвизм особенно плохо влияет на познавательные способности ребенка, и разработать корректирующие программы. Они постарались учесть все возможные факторы. Результаты потрясли самых авторов; группа билингвов продемонстрировала более высокие показатели по всем тестам. Авторы пришли к выводу о более развитой структуре интеллекта и большой его гибкости у билингвов.

Можно обратиться и к нашей истории с точки зрения влияния двуязычия на уровень и гибкость интеллекта. Н.С. Лесков, описывая систему обучения и порядки, существовавшие в Первом Петербургском кадетском корпусе, свидетельствует, что на каждые 20 человек были назначены гувернеры (аббаты) из иностранцев (немцев, французов, англичан). Дежурили они по две недели. Какой национальности был дежурный аббат, на таком языке должны были говорить все. Но самое интересное это вывод, который делает Н.С. Лесков: «...этим, конечно, объясняется, почему Первый кадетский корпус дал так много послов и высших офицеров» 1. Именно благодаря связи «мышление язык» формирование гибкого языка мышления приводит к гибкости интеллекта, что в конечном счете влияет на деятельность военных кадров. Но уловить это на данном уровне значит лишь приблизиться к сущности проблемы. Суть в этом случае гораздо глубже по причине того, что язык (речь идет о его вербальном исполнении) объективируется в слове.

Роль и место слова в информационных процессах заслуживают особого рассмотрения. Слово не является обычным сигналом, поскольку не излучается вещью или явлением, а творится человеком, дополняя идущий от источника сигнал. И.П. Павлов назвал слово сигналом сигнала. Его можно назвать надсигналом, подчеркивая, что слово надстраивается над сигналом, не отбрасывает сигнал, а снимает, заменяя и сохраняя его в своем содержании. Соответственно значение слова именуется надынформацией, т.е. оно надстраивается над информацией, не отбрасывает, а снимает, заменяя и сохраняя ее в своем содержании. Надынформация по своей возможности оказывать воздействие на информабельные системы тождественна информации. Однако информабельность систем, воспринимающих воздействие надсигнала слова, должна включать в себя их способность к самоизменению при получении надынформации значения слов. В конкретно-научном и обычном понимании это называется знанием языка. Понятия виртуальности следует отнести к надынформации 2.

Таким образом, творение и употребление человеком слова означает включение им в информационные отношения и кодирование особых, надынформационных систем, которые состоят из двух элементов: объекто- или субъектогенной словесной надынформации. В конечном счете надынформационные системы соответствуют вещам, процессам, свойствам и отношениям объективного и субъективного миров. Но их элементы взаимопротиво-речивы: информация связана информационным каналом с объектом, надынформа-ция обладает связью опосредованной, поскольку ее творец и источник субъект. Она циркулирует в процессах общения внутри коллективного субъекта человека, будучи относительно не зависимой от информации.

Такая черта надынформации обусловливает ее возможность обозначать не только действительную, но и вымышленную, фантастическую информацию. Употребление обозначающих слов придает устойчивость фантазиям, выдумкам, заблуждениям, лжи и т.п. В человеческом общении они в определенной степени уравнены в правах с реальной и неискаженной ин- формацией, поскольку также обозначены словом. Это тот случай, где реальность и нереальность отделены в мышлении лишь пунктиром. Мозг взрослого человека способен воспринимать, осмысливать информацию, принимать по ней решение (и далее давать команды к действию), не находясь постоянно в ситуации типовых задач, и, наоборот, хорошо известно, что ситуация типовых задач или монотонность в работе приводят нередко к осложнениям: мозг как бы борется против обеднения своих возможностей 1. Общий принцип обеспечения мыслительной деятельности это наличие мозговой структурно-функциональной системы со звеньями различной степени жесткости. Исследования нейрофизиологов показали, что при знакомом слове работают в основном жесткие звенья, и то в течение 4 6 секунд после предъявления. Иная картина в динамике работы мозга при предъявлении незнакомого слова. В этом случае работают в основном гибкие звенья, и, что самое важное, активность мозга сохраняется вплоть до получения ответа.

Вполне вероятно, что Антисфен это интуитивно чувствовал, когда, по свидетельству Диогена Лаэртского, утверждал, что ... достигший здравомыслия не должен изучать словесность, чтобы не сбиться с пути вслед за другими 2. Похожее высказывание, но несколько в иной плоскости имеется и у А. Шопенгауэра: Читать значит думать чужою головою, вместо своей собственной. Но для самостоятельного мышления, которое стремится выработаться в нечто целое, в некоторую, хотя бы и не строго завершенную систему, ничто не может быть вреднее, как слишком сильный приток посредством чтения чужих мыслей... 3. Следует иметь в виду, чтобы разрушить умственную привычку, санкционированную догмой или традицией, каждый должен преодолеть чрезвычайно мощные интеллектуальные и эмоциональные препятствия. В этой связи А. Кестлер замечает: ... задача разрушения косных познавательных структур и новый их синтез не может, как правило, быть выполнена при полном дневном свете познания рационального мышления. Она может быть разрешена только специализированными формами мышления, которые нормально действуют и в сумеречных зонах нашего сознания 4. Следует особо обратить внимание на проблему действия мышления в сумеречных зонах нашего сознания , а это может означать, что усилий одной формальной логики (на что мы в последнее время уповаем) для разрушения косных познавательных структур явно недостаточно.

Таким образом, именно через гибкость языка общения (языка обучения) можно активизировать физиологический механизм борьбы с негативными характеристиками мышления. Словом можно активизировать работу гибких звеньев мозга. А это опять-таки возвращает нас к утверждению необходимости введения в систему обучения таких способов, средств и методов, которые активизируют работу гибких звеньев, обеспечивают гибкость интеллекта, развитие творческого мышления в целом.

Вторая линия детерминации мышления профессиональной (воинской) деятельностью линия воздействия институ-циальных образований на процесс функционирования мышления и характеристики языка. В этом отношении существенный интерес представляет работа Ю.В. Мамонтова 5, ибо она напрямую касается такого специфического институционального образования, как армия. Армия представляет собой специфический общественный организм, главная функция которого (вокруг нее объединены все компоненты воинской деятельности) подготовка к ведению и ведение войны. Реализации или подготовке к проведению этой функции подчинена вся многогранная воинская деятельность. Отступление от выработанных и закрепленных юридически правил и норм воинской деятельности влечет за собой не только расстройство всего воин- ского организма, но и применение суровых санкций к каждому отдельному элементу этой системы, являющемуся причиной данного сбоя. Это обстоятельство в большой степени детерминирует мышление военных кадров, закрепляя действие негативных характеристик мышления. К этому следует добавить и тот факт, что армия, как общественный институт, является относительно замкнутой системой. С чем это связано? Чем определено?

Во-первых, всегда, когда на основе общих и формальных правил достигается определенное равновесие и снижаются межличностные трения, происходит расхождение между уровнем организованности низших подразделений, целями и задачами армии. Потребность в максимальной активности, полной самоотдаче военных кадров для их достижения ограничивается правилами должностного поведения, инструкциями, запретами. Во-вторых, административная система, предусматривающая только служебные отношения и функциональные цели для соединения индивида с целым, ограничивает поведение (и мышление, и язык) рамками служебной целесообразности. В-третьих, при создании системы правил, норм трудно предусмотреть все ее компоненты. В своей основе эта трудность принципиально не разрешима, т. к. заранее включить в программу формальной организации все возможные обстоятельства места и времени невозможно. Поэтому существующие границы административно-служебных отношений подчеркивают факт ограниченности формальной организации. В силу вышеперечисленного происходит своеобразная блокировка, разрыв отношений, а это приводит, в свою очередь, к воздействию на людей одних и тех же факторов, к снижению уровня активности, закреплению действия негативных характеристик мышления.

Наряду с внешней блокировкой происходит блокировка внутренняя. Дело в том, что знание специфики определенного вида профессиональной деятельности, принятие стиля мышления становится своеобразным допуском к участию в составе данной профессиональной общности (внутривидовая блокировка). Аналогично этому идет и оформление внутри видов. Каждому из этих видов профессиональной общности присущи свои спе- цифические черты, которые в большинстве своем закладываются в процессе обучения преподавательским составом, который, как правило, в недалеком прошлом выполнял подобные функциональные обязанности. Таким образом, человек, находящийся в составе подобных профессиональных воинских образований, находится как бы в двойной блокировке» внешней и внутренней. Такое положение приводит к замкнутости, что, в свою очередь, налагает отпечаток на мышление индивида. Что можно предпринять, чтобы по институциальной линии противодействовать негативным характеристикам мышления?

Это могут быть меры по разблокированию армии. Речь идет об обеспечении максимально тесных связей армии и общества, стремлении к максимальной открытости армии для общества. Верно и обратное, если говорить о внешней разблокировке. Если же говорить о направлении по внутренней разблокировке с целью противодействия негативным характеристикам мышления в деятельности военных кадров, то необходимо периодически менять стиль и методы деятельности и саму деятельность. Дело в том, что наряду с выполнением узкопрофессиональных задач военнослужащий включен в разнообразную служебную и общественную деятельность. Она носит, как правило, достаточно устойчивый и длительный характер, а это консервирует результаты мышления и деятельности, приводит к закреплению инерционных образований мышления. Отсюда и необходимость привлекать офицерские кадры к разнообразным видам общественной, неформальной деятельности, меняя по возможности содержание и характер даваемых служебных и общественных поручений.

В пользу этого говорят исследования, проведенные как психологами, так и нейрофизиологами. В мозгу человека наряду с развертыванием генетических программ, в связи с исключительной способностью к обучению, в ходе развития и жизни индивидуума в более широком плане формируется распределенный и тем самым хорошо защищенный базис долговременной памяти. Если говорить о механизмах, которые лежат в основе сохранения возможностей мозга на протяжении жизни человека, то одним из них является общая перестройка, глобальная активизация мозга на каждое изменение, происходящее во внешней среде. Именно это свойство мозга высокая генерализованная реактивность, по-видимому, способствовало как выживанию вида, так и сохранению видовых возможностей мозга отдельного индивидуума. Проведенные исследования показали, что не только изменения во внешней среде влекут изменения отдельных состояний мозга, но и в искусственно созданной среде при заданной монотонной деятельности через короткие промежутки (порядка 0,5 1,5 секунды) происходит реорганизация активных зон в мозгу, реорганизация мозговых систем. Поэтому есть основания полагать, что очень важные для жизни мозга более или менее общие перестройки являются не только производными среды, но, и, по-видимому, внутренней среды мозга, т.е. внутренней среды организма 1.

Более того, исследования показали, что именно в коре головного мозга происходит не только учащение, но и урежение разрядов нервных клеток на некоторых фазах мыслительной деятельности. Это может быть сопоставимо с данными о сильных тормозных эффектах при стимулировании одной и той же области 2. Вероятно, в силу этой причины Г. Бокль эмоционально призывает: Дайте нам парадоксы, дайте нам ошибочные мнения, дайте нам, что хотите, лишь бы избавить нас от закоснелости. Холодный дух рутины теневая сторона нашей природы, которая ложится на людей, как ржа, притупляя их способности, подрывая их силы 3. Поэтому есть смысл менять стиль, методы и саму деятельность (а точнее ее компоненты), чтобы избежать тормозящие процессы в мышлении, а через него и в деятельности профессиональных кадров. Исходя из этого, необходимо расширить общетеоретическую подготовку военных (особенно) командных кадров, тогда не будет такого явления, как профессиональный кретинизм .

Индийский философ А. Гхош писал: «Мы можем сказать, что может прийти, должен определенно прийти день, когда человечество будет готово духовно, морально и социально к царству всеобщего мира. Но до тех пор аспект битвы, природа и функции человека, как воина, должны приниматься и объясняться любой практической философией и религией»4. Именно в таком контексте дальнейшее рассмотрение особенностей языка военной (в том числе воинской) культуры нам кажется перспективным.

О. А. ДМИТРИЕВА (Волгоград)

ЛИНГВОКУЛЬТУРНЫЙ ТИПАЖ С ПОЗИЦИИ КУЛЬТУРНЫХ ЦЕННОСТЕЙ

Как известно, культура включает в себя регулятивные элементы: идеалы, нравственные нормы, традиции, обычаи и др., составляющие в совокупности социальные нормы поведения, соблюдение которых является непременным условием сохранения общества как интегрированного целого. Лингвокультурный типаж как предмет лингвистического изучения представляет собой совокупность культурноязыковых и коммуникативно-деятельностных ценностей, значений, установок и поведенческих реакций. Особое место в структуре языковой личности принадлежит ценностям наиболее фундаментальным характеристикам культуры, высшим ориентирам поведения 5. В рамках одной культуры возможна смена ценностных приоритетов, которые влекут за собой изменение поведенческих реакций, жизненных установок, в результате чего типажи претерпевают качественное изменение, например, преобразуются в имидж, исчезают, рождаются новые.