Особенности когнитивного развития несовершеннолетних в генезе девиантного поведения

Несмотря на все возрастающий поток публикаций, касающихся девиантного поведения, не получило еще однозначного, общепринятого толкования даже само содержание этого понятия, не говоря уже о внутренних причинах и механизмах обозначенного феномена. Мы полагаем, что глобальным признаком негативного девиантного поведения является его деструктивность по отношению к коренным жизненным целям субъекта, его ближайшего окружения, общества в целом. В качестве таких целей можно рассматривать само существование, сохранение целостности, прогрессивное гармоничное развитие, удовлетворение потребностей, самореализацию и т.п. Если поведение субъекта объективно препятствует достижению этих целей, оно негативно девиантно независимо от того, осуждается или одобряется оно действующими в настоящий момент правовыми, этическими или эстетическими нормами.

В этом плане исследования девиантного поведения несовершеннолетних (например, в рамках судебно-психологической экспертизы) предполагают изучение особенностей познавательной сферы и оценку возможности подростка найти правильное решение в криминогенной ситуации. Прежде всего речь идет об оценке уровня развития познавательной сферы и сознания подростка. Следует отметить, что необходимость изучения этого пара- метра признается большинством исследователей. Действительно, для того, чтобы действия подростка были сознательными и свободными, необходим определенный уровень развития, прежде всего, интеллектуального.

Нужно отметить, что требование закона о наличии у несовершеннолетнего способности осознавать «фактический характер действий» ориентирует на оценку способности несовершеннолетнего понимать внешнюю сторону события. Однако этой способностью обладают уже малолетние дети, и вопрос о ее экспертной оценке в подростковом возрасте, как правило, не возникает. В ранее действовавшем Уголовно-процессуальном кодексе, как нам представляется, были использованы более удачные формулировки — закон требовал наличие у подростка способности понимания «характера действий» и «значения действий». Категория понимания несовершеннолетним характера своих действий предполагает правильное отражение не только и не столько внешней стороны действий — самого факта их совершения, но прежде всего их содержательной (внутренней) стороны. Представляется, что с этих позиций наличие у подростка способности осознавать характер своих действий должно включать способность их смыслового оценивания с точки зрения их включенности в социальный контекст. Кроме того, психологическая реализация этой способности предполагает и наличие у несовершеннолетнего возможности установления логических связей, целостного осмысления криминогенной ситуации. Формирование такой способности предполагает не только формальное знание социальных и правовых норм и достаточно высокий уровень развития познавательной сферы личности, сформированность интеллектуальных способностей несовершеннолетнего, но и определенный житейский опыт в разрешении сложных жизненных ситуаций, а также умение переносить его на новые, зачастую неожиданно возникающие, ситуации.

Изучение особенностей познавательной сферы, несомненно, — существенный момент в исследовании факторов девиантного (криминального) поведения несовершеннолетнего, однако явно недостаточный для оценки способности подростка регулировать свое поведение, определяя направление и цели своей деятельности.

В юридической литературе этот параметр практически отождествляется с волевым уровнем регуляции поведения. Так, например, Н.Г.Яковлева с соавторами, рассматривая проблему возрастной вменяемости, указывает, что «в целом интеллектуальный компонент решения вопроса о возрастном пороге уголовной ответственности — это уровень развития воли, как регулятора целенаправленного поведения…» [8].

Обеспечение соответствия поведения коренным жизненным целям предполагает его над-ситуативность, высокую степень развития произвольной саморегуляции субъекта, адекватную и целостную систему представлений о себе и мире. Отсюда следует, что лишь в поведении высокоразвитой, зрелой личности девиации становятся маловероятными. И, напротив, девиантность поведения ребенка весьма ожидаема, т.к. обусловлена его психофизической и социальной незрелостью, присущими ему эгоцентризмом, ситуативностью, импульсивностью и компульсивностью. Вполне ожидаема и негативная девиантность, деструктивность поведения того субъекта, который, став «взрослым» по возрастному критерию, сохраняет определенную инфантильность когнитивной и регуляторной сфер своей психики.

При этом, как нам представляется, степень отставания и дефектности развития ауторегуляторной функции психики субъекта существенным образом обусловлена проблемами в развитии его познавательной сферы. Эта связь обнаруживается и в том, что коренные жизненные цели включаются в контур саморегуляции поведения, лишь будучи интериоризи-рованными, репрезентированными в системе личностных смыслов, и в том, что волевая регуляция поведения невозможна без способности мыслить во временной перспективе, без способности воображать отдаленные последствия своих действий или бездействия. Причем для ретроспективной оценки состояния психической деятельности, определяемого на момент проведения экспертизы, необходима проекция на обстоятельства деяния. Как отмечает О.Д.Ситковская [3], проекция эта не носит «линейного характера», поскольку со- стояние психической деятельности субъекта на момент экспертизы далеко не всегда соответствует его состоянию на момент деяния.

В целом любой акт внешне наблюдаемого поведения — это всегда результат субъективной семантической и прагматической интерпретации последовательности событий, воспринятых личностью.

От чего, кроме накопленных к текущему моменту данных непосредственного опыта, зависит индивидуальное своеобразие таких интерпретаций? От того, как эти данные представлены, организованы, и от того, каким образом они используются в продуцировании интерпретаций. Иначе говоря, от ментальных репрезентаций событий внутренней и внешней реальности и от сформированных к этому моменту когнитивных структур. Таким образом, уровень развития и индивидуальное своеобразие репрезентативно-когнитивных структур личности [7] и является тем внутренним фактором, который в значительной мере определяет различия в поведенческих откликах разных субъектов на одни и те же события, в том числе и в аспекте «девиантности» этих откликов.

Каково же происхождение самих репрезентативно-когнитивных структур личности и в чем причина их индивидуальных различий? Здесь также не обойтись лишь констатацией различий в фактическом материале индивидуального опыта. Прежде всего, следует подчеркнуть, что исходное содержание индивидуального опыта не столько объектно, сколько событийно ориентировано. Иными словами, атомами непосредственного субъективного опыта являются не отдельные объекты и их свойства, и даже не связи и отношения между ними, а более сложные целостные конструкты — события, как субъективно обособленные результаты взаимодействия объектов в определенном окружении и интервале времени. Причем заметим, что событие — это скорее психологическая, нежели онтологическая реальность, это — результат квантования воспринимающим субъектом непрерывного потока изменений во внешней и внутренней среде. А представления об объектах, их свойствах, связях и отношениях, которые складываются у субъекта, выступают производными по отношению к потоку событий, являясь результатом его когнитивной обработки.

Из сказанного следует, что существуют некие внутренние факторы, которые определяют индивидуальные различия уже на стадии событийного квантования действительности, и, далее, на стадии когнитивных операций, извлекающих из массива событий сведения об ее устойчивых элементах и структуре. Причем эти факторы онтогенетически должны предшествовать репрезентативно-когнитивным структурам личности, по крайней мере, в их развитой, установившейся форме. Ведь сами эти структуры формируются, а затем преобразуются и усложняются лишь на основе интерпретации и использования в поведении некоторой массы уже накопленных в памяти событий.

Итак, искомые факторы должны появляться раньше вышеупомянутых новообразований (следовательно, возникать онтогенетически рано или быть врожденными), быть достаточно универсальными и формальными по своему действию, устойчивыми и мало изменчивыми в течение жизни. Вместе с тем результатом их влияния должно быть не только количественное и динамическое, но и качественное, содержательное своеобразие внутренних детерминант девиантного поведения, в том числе репрезентативно-когнитивных структур личности.

Исходная «конфигурация» психики определяется репертуаром инстинктивных программ поведения и динамическими характеристиками подсистемы их реализации, в том числе подсистемы накопления и реализации индивидуального опыта (темпераментальны-ми параметрами). Структурно-функциональная организация последней, являясь вначале относительно простой, по мере накопления содержательного опыта, усложняется и приобретает новые свойства. Очередной категорией вновь приобретаемых (или актуализируемых врожденных?) свойств становятся стилевые характеристики психической активности. Они занимают промежуточное положение между собственно динамическими и содержа- тельными психическими свойствами, придавая своеобразие реализации основных психических функций — когнитивной, регулятивной и ресурсного обеспечения.

В начале жизни стилевые характеристики влияют на поведение в основном через характеристики непосредственно обеспечивающих поведение основных функций. Затем — по мере накопления содержательного опыта и появления форм отсроченного отклика на внешние события — стилевые характеристики начинают определять особенности устойчивых новообразований в психике, опосредующих связь входа системы с ее выходом. В целом эти новообразования и составляют систему когнитивной обработки, семантической, прагматической и поведенческой интерпретации входящего потока событий. Таким образом, именно стилевые характеристики основных психических функций наряду с динамическими определяют формирование тех устойчивых психических свойств, которые выступают в качестве непосредственных внутренних детерминант индивидуально своеобразного, в том числе и девиантного, поведения субъекта. Именно различия в стилевых характеристиках психической деятельности разных субъектов определяют их различия не только в актуальных поведенческих откликах на сходные внешние события и ситуации, но и в том, каковы будут «постоянно действующие» внутренние факторы, обеспечивающие повторение сходных типов поведения в различных ситуациях. Разумеется, новые психические образования формируются на основе предшествующих, но — по «правилам», диктуемым стилевыми характеристиками психики. Уже сегодня в качестве известных групп таких характеристик можно назвать давно изучаемые когнитивные стили [6], стиль саморегуляции поведения [2], оценочный стиль [1] и т.д. Несомненно, спектр определяемых стилевых характеристик будет расширяться, все более полно определяя те базовые свойства психики, от которых прямо или косвенно, непосредственно или онтогенетически зависит и репертуар предпочитаемых типов поведения, и внутреннее устройство личности, ее когнитивная и регуляторная организация.