Особенности повествования в романе Н.Хорнби "Слэм"

Ник Хорнби (р.1957) – современный английский писатель, творчество которого занимает нишу между так называемой «серьезной» литературой и беллетристикой, так как ему одновременно удается завоевать расположение широких кругов читателей и в то же время снискать признание литературных критиков. В центре одного из последних романов Хорнби – «Слэм» (2007) – история подростка Сэма Джонса, живущего в Лондоне со своей разведенной матерью, который в день своего шестнадцатилетия узнает, что его девушка Алисия ждет ребенка.

При анализе произведения мы опирались на определение, в основе которого лежит дифференциация «события, о котором рассказывается» и «события рассказывания». Понятие повествования, таким образом, охватывает явления, относящиеся именно ко второму событию. «Повествование – совокупность фрагментов текста эпического    произведения,    приписанных    автором-творцом

«вторичному» субъекту изображения и речи (повествователю,

рассказчику) и выполняющих «посреднические» (связывающие читателя с художественным миром) функции» [Тамарченко 2004: 236].

В романе «Слэм» повествование ведется от имени главного героя, другими словами, это типичный пример личного повествования от первого лица автодиегетическим (в терминологии Ж.Женетта) рассказчиком. Повествование имеет явно ретроспективную форму: в настоящее время Сэму восемнадцать лет; его рассказ о событиях, которые происходят в романе, начинается со времени, когда ему пятнадцать. Это приводит к тому, что, как и в других подобных произведениях, в этом романе достаточно явственна разница между я-повествующим и я-повествуемым.

Стоит отметить, что рисуя образ Сэма, Хорнби намеренно наделяет его многими положительными чертами: доброта, тактичность, интеллигентность, теплое и уважительное отношение к своей матери, наличие увлечений, которым он уделяет достаточно много времени, – скейтбординг и рисование. В целом же Хорнби создает образ симпатичного, но довольно обычного подростка, который свободно существует в пространстве современной культуры и не выделяется какими-то необычными характеристиками, потому что такой образ с большей вероятностью вызовет сочувствие читателей.

Нетрудно заметить сходство характеров персонажа Хорнби и главного героя повести Дж.Д. Сэлинджера «Над пропастью во ржи», как отмечает, например, Э.Энтони в статье «Bed and Half-board: an Offer He Can't Refuse» (2007). То, что говорят исследователи о личности Холдена Колфилда, героя Сэлинджера, часто вполне приложимо и к Сэму: «Холден говорит как подросток, <…> но думает как взрослый» (Менанд 2005). В романе «Слэм» также часто встречаются наблюдения над теми или иными сторонами жизни, «взрослые» по содержанию, но выраженные «детским» языком, благодаря чему герой Сэлинджера является своеобразным литературным «предшественником» героя Хорнби.

В специфике речи Сэма находят отражение многие черты его характера и личности. Прежде всего в идиолекте героя выделяется слой лексики, которая типично употребляется людьми его возраста: молодежный сленг и разговорная лексика (jerk, bloke, cuss out, weed, kid (в значении «парень»), crackhead, man (в значении «парень, мужик»), quid, whack, geezer, bum, muppet, chav, gooey, sicko), разговорные фразы (OK, all that, sort of, like, anyway).

Параллельно с этим Сэм часто использует сленг, относящийся к более узкой части культуры, – субкультуре скейтбордистов, к которой, очевидно, принадлежит сам. В романе множество названий скейтерских трюков (fakie flips, McTwist, gay twists, grinds, heelflips, kickflip McTwists, half-cab frontside blunt reverts, rock’n’roll, sacktaps, shove-its) и других слов относящихся, к семантическому полю скейтбординга (concrete, board, ramp, decks, bail, do an air, vert-ramps), включая названия вымышленных мест в Лондоне, где тренируются Сэм и его друзья (Grind-City, the Bowl).

Интересно, что на лексическом уровне другое увлечение Сэма не находит отражения в той же мере, что и увлечение скейтбордингом. Он сообщает читателю, что предмет, который лучше всех дается ему в школе, – это art and design, и несколько раз ссылается на колледж, в котором он продолжает изучать его после школы, но, судя по количеству слов, относящихся к сфере скейтбординга, значимость этого увлечения в жизни Сэма гораздо выше значимости других его интересов.

Ни в диалогах с героями, ни в разговоре с читателями Сэм почти никогда не использует нецензурную лексику, которую также можно отнести к одной из характеристик молодежной речи. В этом проявляются такие природные черты его характера, как выдержка и спокойствие, а также его воспитание и нежелание расстроить свою маму.

Важнейшей характеристикой повествования в романе является последовательное применение принципа изустности, т.е. установки на устную речь, имитации устной речи в литературном произведении. Очевидно, что здесь Хорнби вновь ориентируется на известнейшее произведение Сэлинджера «Над пропастью во ржи» и использует множество языковых средств, чтобы создать иллюзию устности.

Наиболее очевидно использование на протяжении всего романа лексики, более типичной для устной речи, в частности уже упомянутых разговорных лексических единиц и конструкций, в том числе относящихся к молодежному сленгу. Кроме этого, в повествовании рассказчика присутствуют элементы, позволяющие передать специфику произношения устной речи (dunno, s’pose, cos), а также различные междометия и звукоподражания (ha ha, blah blah, nah, ah, oh).

Автору также удается передать на письме такую особенность звучащей речи, как интонация. Например, описывая изменения отношения родителей Алисии к Сэму, обычно настроенных к нему скептические, он употребляет заглавные буквы для выделения слов, на которых падает особое интонационное ударение: «They had obviously decided that they were going to Make An Effort with me» [Hornby 2005: 181].

Кроме того, в тексте нередко используются многоточия, призванные обозначить в тексте паузы, остановки в рассказе, который ведет Сэм, там, где он чему-то удивляется, пытается что-то утаить, задумывается о чем-либо и пр.

Синтаксис текста в романе также призван передать особенности синтаксиса устной речи. Предложения часто короткие, нередко состоящие из двух-трех, а то и из одного слова. Отдельные фрагменты текста характеризуются большим количеством лексических повторов, которые также присущи устной речи. Например, перечисляя несколько событий в первой главе, Сэм начинает каждый отрезок текста, посвященный одно из них, с одних и тех же слов: «– For example, Mum got rid of Steve <…>. – For example, Mrs Gillett, my art and design teacher <…>. – For example, I’d learned two new skating tricks» [Hornby 2005: 1].

Неподготовленность, спонтанность устной речи, которая является одной из ее ключевых характеристик, Хорнби удается передать несколькими средствами. Самое очевидное из них – комментарии рассказчика, который иногда сомневается, с какого именно события ему стоит начать следующий отрезок повествования или о чем сказать в первую очередь: «I don’t know what to tell you first». Также используются некоторые виды анахроний (термин Женетта), т.е. различных форм несоответствия между порядком истории и порядком повествования, из которых наиболее активно в этом романе используется проспекция (или пролепсис).

Наконец, немаловажную роль в создании эффекта изустности имеет такая незаметная, на первый взгляд, особенность текста, как нарушение правил грамматики. Зачастую эти нарушения настолько незначительны, что их будет уместнее назвать невниманием к грамматике, которое тоже свойственно устной речи по причине ее неподготовленности, а также отчасти стремлению к лаконичности. Примеры подобного невнимания в речи Сэма – не совсем точное употребление в некоторых случаях глагольных времен (Past Simple Tense вместо грамматически более правильного Past Perfect Tense), опускание служебных частей речи (например, предлогов) и т.д.

Особенно заметны все эти черты в самой первой главе романа: она более других наполнена элементами, создающими иллюзию устности речи, так что это производит впечатление, будто рассказчик в начале романа волнуется, «настраивается» перед повествованием.

Одной из черт повествования, также создающей иллюзию устной речи, является его направленность на читателя, которого в данном случае уместнее было бы назвать собеседником или даже слушателем, так как Сэм именно рассказывает ему свою историю. Тип читателя в этом произведении можно определить как эксплицитный: Сэм постоянно обращается к нему, делает остановки в повествовании, чтобы что-то ему объяснить, в некоторых случаях поясняет ему, как он ведет свой рассказ и т.д.

При этом читатель (или слушатель) в «Слэме» не определен: Сэм не представляет на его месте какую-то конкретную группу людей. Собственно даже не ясно, имеется в виду один или несколько слушателей: рассказчик обращается к своему читателю – «you» – и больше никак его не характеризует.

Несмотря на то что время от времени Сэм пытается предугадать реакцию читателя на сказанное, его возможные вопросы, в целом его нельзя назвать активным читателем; Сэм рассказывает историю, а не ведет беседу. Единственное исключение составляет «диалог» с читателями, который выстраивает Сэм в конце романа на основе их возможных вопросов. Предпоследняя глава целиком посвящена этому диалогу, который построен по схеме: вопрос читателя относительно конкретного героя или какой-либо сферы жизни Сэма – развернутый ответ героя, вопрос – ответ и т.д.

Здесь эксплицитный читатель (слушатель) наиболее активен; в развитии сюжета романа этот диалог играет роль развязки и частично даже эпилога, так как в нем рассказывается о некоторых из наиболее важных дальнейших событий, а в отношениях между рассказчиком и читателем он как бы принимает форму последней беседы, в которой собеседник (в обычном понимании – читатель), до того только слушавший, наконец получает слово и возможность расспросить героя о наиболее интересующих его вещах.

Сэм немало размышляет о природе самого повествования. В начале романа, например, он говорит о сложности выстраивания последовательности описываемых событий: «telling a story is more difficult than it looks, because you don’t know what to put where» [Hornby 2007: 57]. Более важны, однако, его размышления о том, чтó более значимо в любой истории: Сэм уверен, что факты менее важны, чем отношение к ним, и в изложении собственной истории придерживается этого принципа.

Кроме того, само название романа и есть то самое отношение к фактам, которое, по мнению Сэма, и делает историю историей. Ведь «slam» в скейтерском сленге означает не просто падение, но и удар от этого падения, боль, которую он может вызвать. Так герой (а посредством него и сам Хорнби) оценивает произошедшее с ним: то, что Сэму и Алисии удалось справиться с этим, не означает господства полного оптимизма героя или автора по поводу подростковой беременности.

Несмотря на обещание ничего не утаивать, данное в начале романа, Сэм все-таки предпочитает скрыть несколько деталей в своем повествовании. Так в романе появляется несколько примеров умолчания: герой начинает говорить о каком-то событии или делает на него намек, но вдруг замолкает. Умолчания как повествовательные приемы также помогают автору создать эффект звучания устной речи. Обрыв предложения (апосиопеза) и пауза, переданная многоточием, показывают, насколько быстро, как бы «прямо сейчас» меняется мысль Сэма.

В романе также создается достаточно сложная система проспекций, или пролепсисов, как их называет Женетт. Если в качестве основного, или первичного, повествования принять массив текста с первой по восемнадцатую главу (т.е. тот, где описываются события, начиная с периода незадолго до шестнадцатилетия Сэма, до момента, когда Руфусу уже несколько недель), то один из пролепсисов (в главе 6) можно квалифицировать как внутренний (терминология Женетта), а два (в главах 12 и 20) как внешние. События внутреннего пролепсиса (глава 6) не выходят за рамки хронотопа всего повествования: в этой главе Сэм описывает один день из своей жизни, когда его ребенку 3 недели. События внешних пролепсисов (главы 12 и 20), наоборот, выходят за границы хронотопа основного корпуса повествования и описывают события, которые происходят спустя примерно два и три года после рождения Руфуса (соответственно долго после того, как заканчивается действие основного повествования).

Более всего интересна форма этих пролепсисов и их сюжетная обоснованность. Сэм считает, что по какой-то причине он трижды совершает путешествия во времени. Те события, которые Сэм описывает во время этих пролепсисов (по крайней мере, первых двух), в ходе романа повторяются, т.е. то, что Сэм увидел в своих путешествиях в будущее, действительно происходит с ним в настоящем (настоящем повествования). Такая повторяемость событий дает Сэму определенное преимущество: у него вновь и вновь появляется возможность исправить что-либо в своем поведении.

На протяжении всего романа герой пытается понять их предназначение. Главное предположение, которое Сэм делает в самом конце романа, – Тони Хоук пытается таким образом ему показать, что какие бы трудности ни возникали, Сэм может с ними справиться.

В романе также можно обнаружить пролепсисы в виде анонсов, предшествующие главам, описывающим путешествия в будущее, которые являются, таким образом, пролепсисами второго порядка по отношению к пролепсисам, описанным выше. Например, анонс в конце одиннадцатой главы намекает на предстоящее «путешествие» в следующей главе: «I went to bed. But I didn’t know when I was going to wake up» [Hornby 2005: 190].

В этом проявляется, с одной стороны, «нарративное нетерпение», а с другой, – важная для всего смысла романа идея: автор показывает, насколько быстро приходится повзрослеть герою, и посредством этих скачков во времени он лишь подчеркивает эту быстроту.

Создание пролепсисов различных по своему типу (внешних и внутренних) также имеет значение в контексте романа. Сэм напоминает, что финал его повествования – это еще не конец его истории: «I’m telling you all this as if it’s a story, with a beginning, a middle and an end. And it is a story, I suppose, <…> But it’s not the sort of story that has an end. It doesn’t have an end yet, anyway» [Hornby 2005: 274]. Использование внутренних и внешних пролепсисов подчеркивает эту открытость финала.

Как уже было сказано, в романе весьма существенна разница между двумя актантами: я-повествующим (восемнадцатилетний Сэм) и я-повествуемым (Сэм в возрасте шестнадцати лет). В романе они разделены различием возраста и – что более важно – опыта, что позволяет первому актанту анализировать и давать оценку поведения второго. Иногда Сэм смотрит на свои прошлые поступки и эмоции с сочувствием, иногда пытается оправдать себя, но чаще, наоборот, Сэм достаточно строг к себе и осуждает свои слова или действия.

Таким образом, к основным особенностям повествования в романе «Слэм» относятся специфика идиолекта главного героя, которая отражает определенные черты его характера, изустность повествования как имитация звучания устной речи в романе, специфика взаимодействия рассказчика с читателем и особенности композиции повествования. При этом можно утверждать, что основным повествовательным принципом, в значительной степени структурирующим другие приемы повествования в этом произведении, является принцип изустности, в чем автор следует повествовательной традиции английского романа ХХ века.