Особенности репрезентации истории в романе С.Рашди "Дети полуночи"

Салман Рашди, пожалуй, самый противоречивый мультикультур-ный писатель, но и, вероятно, самый «постколониальный». Впервые Рашди был представлен как постмодернистский и постколониальный писатель метрополии Э.Саидом, одним из первых теоретиков постколониализма [Jussawalla 2001: 383]. Рашди, английский писатель индопакистанского происхождения, мастерски сочетает в своем творчестве повествовательные традиции как запада, так и востока, приправляя оксидентальную линейность развития сюжета многочисленными фабульными ответвлениями на манер «Тысячи и одной ночи» [Чхартишвили 1996: 260]. Неповторимый стиль прозы Рашди характеризуется также и его неудержимой любовью к игре с культурными знаками, языком и историей.

Ключевой проблемой английского постмодернистского романа становится взаимоотношение человека и истории. Переосмысливая исторический процесс, авторы моделируют новую реальность, стирают границы между заимствованным и оригинальным [Перевезенцева 2011: 502]. Писателя-постмодерниста интересует скорее не исторический факт или текст, а его интерпретация. В связи с этим можно гово-

рить об «историографическом метаромане», описанном Л.Хатчен в работе «Поэтика постмодернизма» (1988). Ю.Райнеке предлагает следующую расшифровку данного термина: «историографический - дословно пишет историю, метароман - текст комментирует свой вымышленный статус, подчеркивает сделанность произведения, обнажает «текстуальность текста». [Райнеке 2002: 3-23]. Так в романе «Дети полуночи» Рашди иногда сознательно включает ненадежные ссылки на фактические исторические события, как например неуверенность повествователя в точной дате убийства Ганди, что подготавливает читателя к тому, что автор ставит под сомнение правдивость типичного исторического повествования [Innes 2007: 134]. Рашди конструирует альтернативную реальность на пограничье памяти и воображения: «... память - особая вещь. Она избирает, исключает, изменяет, преувеличивает, преуменьшает, восхваляет, а также принижает; в конце концов создает свою собственную реальность, разноречивую, но обычно связную версию событий; и ни один человек в здравом уме не доверяет чужой версии больше, чем своей» [Рушди 2006: 345]. Безусловно, реальность и вымысел присущи не только любому историческому роману, но и литературным произведениям в целом, однако в историографическом метаромане они, во-первых, становятся трудноотличимы, а во-вторых, вымышленность намеренно акцентируется автором [Райнеке 2002: 124].

В произведениях писателей-мультикультуралистов зачастую заново пересоздается также и миф, а история, приобретает новый неоми-фологический контекст. С.Рашди пытается дать Востоку, а затем и Западу, другую, возможную, виртуальную, историю [Толкачев 2013]. В романе «Дети полуночи» рационалистическая, линейная, трактовка исторического процесса уступает место идеи его цикличности. Концепция жизни и истории как последовательности повторяющихся циклов близка индийской философии. В построении сюжета не последнюю роль играют повторяющиеся мифологические мотивы, а мифологическое представление о прошлом становится прообразом настоящего. Рашди часто обращается к индийскому эпосу (Махабхарата, Рамаяна), восточным сказаниям (Тысяча и одна ночь), а также использует прямые отсылки к религиозным и философским учениям (христианство, мусульманство, буддизм, джайнизм и т.д.).

Для произведений большинства писателей-постмодернистов также характерен принцип уравнивания личностного опыта и всеобщей истории. Концепция так называемой «персоналичной» истории заключается в особом взгляде на историческое бытие через призму внутреннего опыта человека [Перевезенцева 2011: 503]. Поскольку Рашди позво- ляет себе вольно интерпретировать не только исторические события, но и саму их суть, можно утверждать об определенной исторической концепции автора, превалировании частной истории и субъективного взгляда на историю национальную, которая выражается непосредственно в словах главного героя романа: «мною завладела иллюзия артиста, художника-творца, и многолюдные реальности моей страны я стал считать сырым, необработанным материалом, которому только мой дар способен был придать форму» [Рушди 2006: 283]

В романах С.Рашди повествование ведется от первого лица, максимально приближая читателя к внутреннему миру героя. Кроме того, субъективно-личностное повествование сближает голос автора и повествователя. Трансформация мирового пространства и переломные исторические процессы не могут не сказаться на личной истории героя и неизбежно ведут к изменению его ценностных, нравственных и культурных ориентиров. Этот болезненный процесс трансформации сопровождается жизненными коллизиями и своего рода проверками героя на прочность.

Однако, персонажи романов Рашди не столько примеры психологического изменения и нравственной эволюции в пределах четко определенной социальной среды, сколько несут символическую нагрузку. У читателя неизменно присутствует осознание символической значимости главного героя Салема, который позиционирует себя как поле битвы различных культур, политических преобразований и религиозных верований.. Его рождение в исторически важную ночь (провозглашения Независимости Индии) и его специфическая внешность (огромный нос, напоминающий хобот слона) выделяют Салема как символ, с одной стороны, граждан свободной, постколониальной, Индии, и с другой - как фольклорное наследие Индии, в частности его сходство с Ганешей, слоноголовым богом мудрости [Innes 2007: 135-136]. В силу особенной даты своего рождения герой чувствует себя буквально прикованным наручниками к истории («mysteriously handcuffed to history»). Ощущения Салема подкрепляют слова из письма первого премьер-министра Индии Джавахарлала Неру, адресованного герою: «В тебе последнем воплотился древний лик Индии - древний и вечно молодой. С самым пристальным вниманием мы будем наблюдать за твоей жизнью; она, в некотором смысле, станет зеркалом нашей» [Рушди 2006: 195] Таким образом, главный герой олицетворяет прошлое и настоящее своей страны, историю своей нации.

Биография главного героя примечательна еще и тем, что читатель внезапно узнает, что Салем фактически был внебрачным ребенком англичанина и жены бедного индийского уличного музыканта, а не отпрыском зажиточной мусульманской семьи. Однако в отличие от романов и комедий 18-19 вв., одним из сюжетов которых была подмена детей при рождении, в романе «Дети полуночи» истинные личности детей так и не обнаруживаются. Возможно, это антагонист Салема -воинственный Шива должен был получить поздравительное письмо от Неру и стать «зеркалом» истории страны. Автор задается вопросом: так чья же история - Салема или Шивы - должна быть на переднем плане в повествовании национальной истории? [Innes 2007: 135-136]. С точки зрения постмодернизма история и литература переписывают прошлое не с целью его достоверного описания, а чтобы попытаться найти ответ на вопрос где грань между реальностью и вымыслом и нужно ли их вообще разграничивать. Тем не менее, историографический метароман не упраздняет историю, а напротив, пробуждает к ней интерес, заставляет читателя задуматься о смысле истории [Райнеке 2002: 3-23].

Несмотря на обилие в «Детях полуночи» элементов типичного исторического романа, необходимо помнить о гибридности жанровой формы постмодернисткого романа. Н.В.Киреева отмечает, что для историографического метаромана характерно разрушение «условных границ дискурса между художественной литературой и историей или автобиографией, <...> смешение реальности и фантазии в оригинальном бриколаже форм и жанров...» [Цит. по: Проскурнин 2013]. Оригинальный стиль автора в изображении истории можно сравнить разве что с «чатнификацией» («chutnification») - особом способе сохранения, консервации, памяти и истории, о котором автор пишет в самом конце романа: «Мариновать - значит наделять бессмертием, в конечном итоге: рыба, овощи, фрукты плавают забальзамированные в уксу-се-и-специях; некоторое смещение, незначительное подчеркивание изначального вкуса - это ведь неважно, правда? Искусство в том и состоит, чтобы изменить интенсивность, степень вкусового ощущения, а не его род; главное (как в моих тридцати банках и еще одной) придать ему очертания, форму - то есть смысл» [Рушди 2006: 750].

«Дети полуночи» - мощное многоплановое повествование, охватывающее несколько десятилетий истории Индии и Пакистана. Рашди освещает историю индийского субконтинента начиная с 1915 года, уделяя внимание ключевым моментам истории: объявление независимости Индии в 1947 г., военный переворот 1958 г. в Пакистане, война между Индией и Пакистаном в 1971 г., Чрезвычайного Положения в стране и упразднение гражданских прав в 1975-1977 гг., кампания стерилизации во главе с Санджаем Ганди. В основу исторического повествования заложены смешанные культурные архетипы и образы, ха- рактерные как для западного, так и для восточного происхождения. Именно поэтому местом действия романа «Дети полуночи» выбран город Бомбей - мегаполис, судьба которого постоянно находилась на перекрестии исторических судеб разных народов. Биографии героев полувымышленных-полуреальных. предки которых представляли разные народы и расы, становятся своеобразными путеводителем по хронотопу мультикультурной Индии с ее тысячелетней историей. Рашди одновременно и интерпретатор истории, и творец мифов [Толкачев 2008]. С. Рашди. искусно переплетая реальность и миф. фантастическое и обыденное, факты и воображение, позволяет по-новому взглянуть на историческое прошлое и переосмыслить его.