Педагог: слагаемые авторитета в условиях цифровизации

По своему ключевому положению в группе и в силу собственных компетенций лидер и руководитель обязательно в той или иной мере значимы для группы, что, по мнению М.Ю. Кондратьева, описывается с помощью терминов «значимый другой» (рефе-рентность) и «авторитет» (авторитетность). Соответственно, лидер и руководитель – это ролевые позиции, а референтность и авторитетность – социально-психологические характеристики.

Ученый допускает рассмотрение авторитета через призму социально-психологических теорий лидерства, а именно: теорий личностных черт, группового сопряжения, ситуативного контекста и пр.

Однако и здесь нет полного сопряжения. Уже с 50-х годов прошлого века известно, что в любой группе сосуществуют по меньшей мере два лидера: эмоциональный и инструментальный (деловой). Если, по аналогии, об инструментальном (деловом) авторитете еще можно вести речь, то об эмоциональном авторитете рас- суждать не приходится, так как рассмотрение сразу переходит в эмоционально-ролевое поле, где уместнее использовать понятия «душа компании», «заводила» и проч. Обсуждая авторитет, чаще упоминают наличие подлинного и ложного авторитета, тогда как речевого переноса данных характеристик (подлинный – ложный) на понятие лидерства не происходит.

М.Ю. Кондратьев объемно высказывался об уровне развития групп (низком, среднем и высоком), указывая, что групповые взаимоотношения характеризуются качественно различными (индивидуалистическими или коллективистическими) устремлениями и разной степенью сплоченности их членов, что существенным образом определяет сопряжение группы и лидера. Он отмечал, что противостояние группы при индивидуалистических устремлениях и низкой сплоченности ее членов и делового лидера – явление закономерное [10]. Следуя этой логике, можно утверждать, что в настоящее время все группы характеризуются низким уровнем развития, поскольку индивидуалистическая направленность, прогрессирующий эгоизм современного человека ярко выражены, а групповая солидарность отнесена чуть ли не к мазохистским проявлениям. В интернет-сообществе коллективистские ориентации отнесены пользователями, как правило, к сфере авторитарных и антидемократических сообществ. Соответственно эффекты противостояния широко распространены. Однако усиления лидерских позиций для сплочения большинства не происходит, более того, лидерские позиции ослабевают, что в итоге приводит к усилению различных группировок меньшинств по всему миру (кроме отдельных восточных сообществ).

Помимо деловых позиций не меньшим трансформациям подвергаются эмоциональное лидерство, деятельностные слои внутригрупповых взаимоотношений, то есть неформальные аспекты авторитета личности.

М.Ю. Кондратьев полагал, что определяющим здесь, как это уже подчеркивалось, является уровень социально-психологического развития группы. По его мнению, в сплоченном коллективе рефе-рентность и авторитетность первых лиц должны совпадать [4, 6, 7, 12]. Доверие к человеку и готовность предоставить ему право на принятие ответственных решений в значимых ситуациях неразрывны. В настоящее время эта позиция подтверждается, но ее обоснование можно построить не на коллективистских устремлениях групповых объединений, а на приверженности к свободе волеизъявления, эмоциональной возбудимости и эффективности используемых технологий психического заражения их членов.

Обсуждая фигуры делового и эмоционального лидера, М.Ю. Кондратьев подчеркивал роль лица, обладающего властными полномочиями и ориентирующегося лишь на методы ролевого давления, указывая, что референтной оказывается не его личность, а роль, носителем которой он является.

Уже ставшие традиционными в обсуждении стили руководства – авторитарный, попустительский и демократический – М.Ю. Кондратьев рассматривал, исходя из внешних, внутренних и межличностных аспектов деятельности. Из таких рассуждений, предположительно, следует, что самый выигрышный подход должен гибко (в зависимости от временного, ситуационного и группового контекста) сочетать в себе все три стиля. Сам ученый признавал однозначный приоритет демократического стиля руководства [9].

Обсуждение совмещения роли официального руководителя и неформального лидера коллектива, приводит к разбору и противостоянию двух позиций: «Один за всех и все за одного!» и «Мы и они». С точки зрения социальной психологии центрация уместна на гра- нице между этими привычными понятиями, так как именно она во многом определяет различные поведенческие проявления. В современном и масштабном исполнении это можно трактовать как дискуссию об одно- и/или многополярности глобализирующегося мира.

Оценка социального лица, по М.Ю. Кондратьеву, должна зависеть в первую очередь от постановки конкретных задач, моделирования целевых ориентиров и содержания того дела, во имя которого объединились, объединяются или смогут объединиться люди. Нередко негативное отношение здесь в конечном счете определяется простым непониманием интересов социального лица и своей взаимной выгоды.

Вопрос о подлинном или ложном авторитете рассматривался М.Ю. Кондратьевым не напрямую, а через призму авторитета власти и власти авторитета [9]. Иначе можно было бы назвать их ролевым (или статусным) авторитетом и личностным (персональным) авторитетом.

Важно понимать, что ролевой авторитет – это мощный управленческий инструмент, который легко утратить. Подобное происходит, когда ставка делается исключительно на преимущества ролевой позиции. В утверждении авторитета важную роль играет первичная самопрезентация, когда перед окружающими предстает должностное лицо, имеющее соответствующий уровень опыта и образования, а также определенные властные полномочия. Однако для завоевания подлинного авторитета этого мало.

Конечно, о личностном авторитете такого управленца, который не оправдал доверия, изначально авансированного ему в силу авторитетности его роли, не может быть и речи – разве что, прибегая к различным уловкам, он не озаботился конструированием ложного авторитета.

Жизнедеятельность коллектива попросту невозможна без власти авторитета личности, власти, являющейся прямым продолжением доверия, заслуженного в реальных делах [1, 4, 10].

Заметим, что авторитет того или иного лица может признаваться не только в той области, в которой он был изначально завоеван. Вполне возможно его расширение и распространение на другие сферы жизни (иррадиация авторитета). Он также может концентрироваться только в одной из сфер жизнедеятельности (сужение, спецификация авторитета). Эта проблематика отражается в периодически возникающих дискуссиях о приоритетах в подготовке специалистов: узкой или широкой, что существенным образом сказывается на перечне формируемых компетенций обучающихся.

М.Ю. Кондратьев полагал, что основания авторитета могут совершенно различаться, иметь различные детерминанты в зависимости от возрастных особенностей признающих его членов коллектива [9].

Динамика авторитета связана с движением от восприятия ста-тусности (от внешнего, ролевого позиционирования) к дальнейшему усилению личностной избирательности (ценностно-смысловое, личностно-оценочное позиционирование) за счет уменьшения ролевой ориентации.

Формирование отношений авторитетности представляет собой сложный, развернутый во времени процесс, протекающий в условиях совместной деятельности. Не первые впечатления, а опыт достаточно продолжительного взаимодействия определяет характер отношений и интеракций.

Становление авторитетности, должно пройти ряд этапов [2]. М.Ю. Кондратьев [8] выделял следующие основные стадии становления авторитета педагога:

• 1)    оценочно-информационный – взаимоотношения основаны на значи-

• мости оцениваемого лица как источника важной информации;

• 2)    оценочно-личностный – определяется личностным видением, в зависимости от которого рефе-рентность воздействующего лица может иметь как положительную, так и негативную окраску;

• 3)    оценочно-доверительный – отличается качественно более высоким уровнем значимости, отражает аспекты личностного предпочтения и имеет глубоко эмоциональную выраженность.

Закрепление на каждой предшествующей позиции подготавливает, но жестко не предопределяет переход на следующую ступень в иерархии межличностных предпочтений. В то же время утрата позиций «источник информации» и «референтное лицо» закономерно приводит к потере авторитета.

Таким образом, по М.Ю. Кондратьеву, важнейшие составляющие авторитета – это информированность и референтность. Ученый добавлял, что авторитет требует взаимности, то есть фундаментом подлинно дружеских отношений является взаимная значимость людей [10].

Описанные аспекты относились к обязательным составляющим авторитета до появления Интернета. В настоящее время информированность человека (врача, учителя, родителя, начальника, руководителя и др.) размывается. С одной стороны, самым высоким статусом информированности обладает Интернет. М.Ю. Кондратьев подчеркивал, что авторитетные отношения, построенные на информированности, складываются и реализуются лишь в условиях дефицита информации и разрушаются, если она в достаточном объеме оказывается доступной заинтересованному лицу. Если говорить непосредственно о школе, то сейчас у всех детей есть цифровые гаджеты и доступ к Интернету. Они перестали считать учителя единственным источником знаний по школьной программе. Из Интернета обучающиеся могут узнать больше, чем им рассказали в классе [13, 16]. То же самое происходит и в медицине, юриспруденции и проч. С другой стороны, от специалиста ожидают уже, главным образом, не столько невероятной информированности, сколько высокого уровня трансграмотности (информационной, медийной и веб-грамотности), креативности, компетентности. Это справедливо и для общеобразовательной, и для высшей школы.

Референтность в условиях цифровизации также уступает свои позиции. Школьного учителя, например, значительно потеснил репетитор как в офлайн-, так и в онлайн-формате. Собственно, референтность в современном мире трансформировалась в публичность, виртуальную узнаваемость и популярность. В условиях дистантного обучения трансформируются и критерии референт-ности педагога, изменяется сам характер восприятия взаимодействующих лиц, участвующих в образовательном процессе [14]. Тем не менее и в настоящее время истинность авторитета невозможно подделать или симулировать, его нельзя получить каким-то обходным путем – только заслужить [2, 7]. Интернет порождает не авторитет, а так называемый хайп, шумиху вокруг авторитетных (или стремящихся к причислению к оным) персон.

Взаимная значимость, пожалуй, еще сохраняет свои позиции, главным образом, по направленности, желательности. В содержательно-структурном социализирующем плане с помощью цифровых средств стало возможным конструировать и реконструировать собственную идентичность, изменять свой образ для себя и для Другого, экспериментировать с самоидентификацией и самовыражением. Следовательно, и взаимная значимость может подвергнуться своеобразной трансформации.

Авторитет любого специалиста имеет две существенные и взаимосвязанные стороны: внутреннюю и внешнюю. С одной стороны, человеку важно осознавать себя авторитетной личностью, обладать самоуважением (вспомним известное «Ай да Пушкин!» из письма классика П. Вяземскому). Носитель авторитета оказывает внушающее воздействие и способен направлять мысли, чувства, поступки, действия других людей, не прибегая к принуждению, тем более – к насилию или фальсификации [6]. Однако его идентифицирующую и влияющую роль не стоит абсолютизировать [15]. Не следует также забывать, что в настоящее время балом, в том числе и профессиональным, правят глобализация, алгоритмизация, технологизация и экранная культура.

С другой стороны, авторитет имеет социальную адресность, поскольку способствует построению пространства социальной активности и реализации взаимодействия контактирующих людей [4]. Конечно, реальное социальное содержание авторитета, его компетенций и публичных проявлений, зависит от конкретных исторических условий и характера деятельности. В условиях цифровизации стратификационные маркеры, должностные показатели и индикаторы статуса утрачивают свое доминирующее влияние и сохраняют свои прежние позиции только в консервативной среде и старших возрастных группах. Профессиональные, особенно образовательные критерии более устойчивы к инновационным трендам. Сфера профессиональной деятельности вносит свои содержательные коррективы в толкование понятия авторитетности.

На становление авторитета влияют: 1) специальная профессиональная эрудиция, 2) профессиональное мастерство, 3) технологическое разнообразие используемых приемов и способов осуществления деятельности; 4) аксиологи- ческая, характерологическая, информационная и общекультурная направленность личности.

Особое значение авторитет имеет в педагогической деятельности, о чем и писал М.Ю. Кондратьев [8, 10].

Авторитет учителя заключается в его влиянии и значении для школьного сообщества и основывается на знаниях, нравственных достоинствах, заслугах, жизненном опыте педагога. Однако сейчас обсуждение авторитета в педагогической профессии, как уже упоминалось выше, вытесняется вниманием к тематике престижа и имиджа [3].

Престиж напрямую связан с авторитетом учителя, но содержит более выраженную оценочную коннотацию. Само понятие «престиж» соотносимо скорее с педагогической деятельностью, а не с личностью наставника. Употребляя термин «престиж», речь ведут о престиже (избирательной значимости) чего-то, личность учителя дети и родители оценивают в категориях «хороший – плохой», «любимый – нелюбимый». Представление о престижности, как правило, заведомо создает установку на положительное отношение к профессии, труду, учебному заведению, изучаемому предмету, предстоящей деятельности, а представления об авторитетности смещают фокус внимания на самого учителя.

Под имиджем, в отличие от авторитета, чаще всего понимают образ, представление, и рассматривают данное понятие как интегральное, включающее в себя следующие компоненты: 1) внешний вид; 2) вербальные и невербальные средства общения, 3) внутреннее соответствие образа профессии Я-концепции. В этом смысле имидж трактуется с точки зрения профессиональной пригодности и удовлетворенности.

Содержание понятия «профессиональный имидж» («имидж профессии») охватывает в основном представления о человеке как о специалисте, профессионале своего дела. В нем отражается общее впечатление о труженике, которое он производит на окружающих [3]. Следует отметить, что в условиях дистантного обучения, когда на первый план выдвинулся экранный образ преподавателя, его восприятие, как и его имидж, также претерпевает изменения. Если раньше между педагогом и аудиторией был учебник, то теперь в этот ряд встроился и компьютер (с микрофоном, видеокамерой, твиттером и фейсбуком, презентациями, графическими органайзерами, анимацией и проч.) [14]. Следует задуматься и признать: вероятно, педагог будущего уже не может, а вернее, не сможет быть таким, каким был в прежние времена.

В педагогической деятельности и авторитет личности учителя, и престиж профессии (деятельности, занятий, времяпрепровождения), и имидж как общее впечатление о человеке чрезвычайно важны, поскольку при их сознательном или бессознательном конструировании задается положительная направленность эмоционального настроя, который в дальнейшем проявляется и реализуется во взаимодействии с обучающимися, а затем из классных комнат переносится в другие сферы социальной жизни.

Однако если раньше сама должность (статус, квалификация) человека предусматривала определенный авторитет среди окружающих людей, то в настоящее время это не так [13]. Например, авторитет учителя подвергается сомнению изначально, престиж профессии падает, поддержание имиджа педагога становится затруднительным, что обусловлено следующими обстоятельствами:

• 1)    смешались сами понятия, в частности авторитет выводят из авторитарности или путают (это в образованном-то обществе!) с ней [1];

• 2)    сами представители учительской профессии, а также отдель-

• ные люди науки, исследователи, общественные деятели, родители отзываются о ней неблагосклонно;

• 3)    авторитету отказано в доверии, он постоянно подвергается критике, проявляющейся как в мягких формах, так и в жестких, оголтелых нападках (особенно в интер-нет-пространстве);

• 4)    массовый характер учительской профессии и снижение качества профессиональной подготовки наносят серьезный ущерб по восприятию авторитета педагога;

• 5)    наблюдаются медийное «очернение», вульгаризация образа-учителя, его высмеивание при полном забвении педагога-мастера, в котором раньше видели старшего друга и наставника детей;

• 6)    имеет место пренебрежение самих учителей своим имиджем, их неспособность достойно реализовать себя в профессии и завоевать необходимый авторитет у учащихся;

• 7)    образовались межпоколенческие разрывы и ценностно-смысловое непонимание между учителями-ветеранами и учителями-новичками, стажерами, между детьми и преподавателями, между родителями и педагогами;

• 8)    компетентное учительство мало представлено в социальных сетях, позитивный образ педагога недостаточно подкреплен удачными PR-акциями, рациональными самопрезентациями представителей педагогического сообщества.

Безусловно, несмотря на постоянные и неоднократные попытки ниспровержения, авторитет педагогической профессии и учительского труда необходимо всемерно поддерживать и укреплять. От профессиональной и личностной результативности педагога зависит, выйдут ли в мир дети как исполнители-потребители или как созидатели [5]. Это понимали и раньше, это актуально и для эпохи цифровизации, когда изменились только термины, но не сами явления, подразумеваемые ими: так, сло- во «авторитет» преобразовалось в компетенцию, и теперь, называя искусного профессионала компетентным, имеют в виду его авторитетность.

В современной круговерти инноваций одним из наиболее мощных средств интерперсонального воз- действия была и остается, по М.Ю. Кондратьеву, «взаимная значимость людей». Личность другого человека, специалиста, его авторитет – первостепенны. Это утверждение справедливо даже в ситуации, когда человек делегировал множество функций мегамашинам и цифровым технологиям. Люди по-прежнему ищут хорошего учителя, доктора, юриста. В системе отношений «человек – человек» талантливый, авторитетный, компетентный специалист, как и раньше, играет главную роль. Именно его часто называют Мастером своего дела.