Первая в России грамматика немецкого языка: история создания и источники

DOI:

Цитирование. Карева Н. В., Пивоваров Е. Г. Первая в России грамматика немецкого языка: история создания и источники // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 2, Языкознание. – 2019. – Т. 18, № 4. – С. 18–28. – DOI:

«Россiискои юности въ пользу издана»: грамматика и ее автор

Первой напечатанной в России грамматикой немецкого языка была «Die Teutsche Grammatica. Aus unterschiedenen Auctoribus zusammen getragen und der Russischen Jugend zum Besten heraus gegeben von dem Informatore der Teutschen Sprache bey dem St. Petersburgischen Gymnasio. Н h мецкая грамматика изъ разныхъ авторовъ собрана и россiискои юности въ пользу издана отъ учителя н h мецкаго языка при Санктъ Петербургскои г v мназiи», вышедшая первым изданием в 1730 г. в Санкт-Петербурге. Биография ее автора, Мартина Шванвица (?–1740) достаточно хорошо исследована [Блок, 1940а, с. 208–209; Дамен; Ко-пелевич, 1977, с. 100, 151; Московкин, 2009; Хотеев, 2008, с. 72–73; Keipert, 1983, S. 81–82; Schröder, 1995, S. 141–143], хотя для читающей публики он известен, прежде всего, как основатель дворянского рода, исторические анекдоты о представителях которого собирал А.С. Пушкин, изучая историю Пугачевского бунта [Блок, 1940а; 1940б; Овчинников, 1991]. Нас же интересуют те факты его богатой событиями жизни, которые помогают понять, как происходило становление Шванвица – языковеда и переводчика.

Он родился в Торуни (нем. Thorn), городе, принадлежавшем тогда Королевству Польскому, но заселенному по преимуществу немцами-протестантами. Достаточно легко определить, в каком языковом окружении прошли его детские и юношеские годы. Известно замечание вестфальца Герхарда Фридриха Миллера: рассуждая о недостаточной образованности Шванви-ца, он называл его «пруссаком»2.

В родном городе он учился в средней школе. Сейчас трудно определить, на каком языке велось преподавание, однако сохранилось свидетельство (стихотворение, сочиненное для отца) того, что к концу своего пребывания в ней он достаточно хорошо разговаривал и писал по-польски. Позднее, в 1720 г., то есть всего через два года после переезда в Россию, он уже работал переводчиком, и, как отмечают, владел немецким, латинским и русским. Вероятно, знание польского помогло ему быстро освоить язык новой родины. Он овладел им настолько хорошо, что уже в 1725 г. был нанят в качестве «информатора немецкого языка» в гимназию недавно образованной Академии наук (МАН, 1885, с. 142, 145), а в начале 1728 г. на него была возложена обязанность переводить на русский газеты «Санкт-Петербургские ведомости» и «Примечания к Ведомостям».

В «покорнейшей промемории» в «Императорского Величества Академию наук» от 18 января 1734 г. он так перечислял свои обязанности: «die ehre gehabt, der kayserlichen academie der wissenschaften von dem 1-sten september des verflossenen 1725-sten jahres bis d. 22-sten januarii 1728 als informator in der teutschen sprache, bis an d. 13-ten februarii 1732 aber als corrector zu dienen; in welchen beyden officiis ich... nicht nur die advisen und remarqven ins russische übersetzet, sondern auch die, zur unterweisung der russischen jugend in der teutschen sprache gehörige grammatic durch den druck ediret, und über das, eine andere grammatic, durch hülfe welcher die teutschen die russische sprache erlernen können, bis ad verba verfertiget, und dabey an dem, durch den druck ausgegebenen lexicon die helfte ausgearbeitet...»

(МАН, 1886, с. 435–436). – Я имел честь служить в Императорской Академии наук с 1 сентября прошедшего 1725-го года до 22 января 1728-го в качестве информатора немецкого языка, а до 13 февраля 1732-го года в качестве корректора; в обеих этих службах я... не только переводил на русский язык ведомости и примечания, но и к наставлению русского юношества немецкому языку принадлежащую грамматику в печати издал, и другую грамматику, посредством которой немцы могут выучить русский язык, до глагола привел, а кроме того, половину печатью выпущенного лексикона переработал (перевод наш. – Н. К. , Е. П. ). Названная им первой, а, следовательно, и наиболее важная среди его филологических работ «Die Teutsche Grammatica» стала основным учебником, использовавшимся во всех классах академической гимназии. Она была двуязычной: русский и немецкий тексты шли параллельно.

«Впечатление курьеза»: лингвистическая терминология русской части учебника

Кириллический текст первого издания «Немецкой грамматики» отражал пестроту нового «гражданского» литературного языка, формировавшегося в России в первой трети XVIII в. Орфография русской части учебника Шванвица исследовалась В.М. Живовым, который отмечал «безразборное» употребление в ней старых и новых флексий прилагательных, непоследовательное употребление окончаний Дат. п. мн. числа существительных, вариативность форм инфинитива и отсутствие унификации по ряду других морфологических признаков [Живов, 1996, с. 168; 2004, с. 215, 371; 2017, т. 2, с. 996, 1000, 1008].

Лингвистическая терминология русской части работы также привлекала внимание ученых. На первый взгляд она производит «впечатление курьеза» [Клубков, 2011, с. 76]. Для номинации частей речи и грамматических категорий Шванвиц использовал транслитерированные латинские наименования, к которым в квадратных скобках дал русские переводы. См., например, начало главы «О прономин h [:м h стоименiи]»:

«Прономина суть 1. Персоналiя [:персонал-ные:] 2. Посессива [:притяжателные:] 3. Релатива [:съсылающiеся напрежднюю в h щь или персону:] 4. Демонстратива [:указателные:] 5. Интерро-гатива [:вопросителные:] 6. Индефинита [:не опред h ленные]» (Шванвиц, 1730, с. 189).

Принцип этот, однако, непоследовательно соблюден в «Немецкой грамматике». Иногда перевод отсутствует [Baumann, 1973, S. 650; Keipert, 1984, S. 127; 137–139]: например, только латинизированными терминами обозначены лексико-семантические разряды числительных ( кардиналные , ординалные , пропорцiоналные , коллективы , дистрибутивы ) и местоимений ( прономенъ релати-вумъ и реципрокумъ ). В других случаях, наоборот, автор предпочитает русские наименования: так, в пятой главе третьей части «О с v нта k и» используется преимущественно термин причастiе , а его аналог партиципiумъ опускается [Keipert, 1984, S. 127].

За обилие латинизмов «Немецкую грамматику» критиковали: см., например, замечание С.К. Булича о «незнакомстве» Шванвица «с русской школьной грамматической терминологией» [Булич, 2018, с. 321; см. также Baumann, 1973, S. 650]. Однако, по всей видимости, эта особенность учебника была обусловлена практикой преподавания иностранных языков в академической гимназии. Обучение в ней начиналось с уроков немецкого, а использование латинизированных наименований должно было подготовить студентов к последующим занятиям другими языками [Хотеев, 2008, с. 69–70; Keipert, 1984, S. 125; Keipert, 2009, S. 394].

Возможно, Шванвиц также ориентировался на учебные традиции Германии, где в XVI–XVII вв. в преподавании родного языка использовалась латинская терминология, а немецкие наименования вводились в пояснениях [Дюбо, 2001, с. 52–64]. Так или иначе, он не только в немецкой части своей книги использовал латинские термины, сопровождаемые пояснениями на немецком, но и в кириллической воссоздал терминологическое двуязычие, характерное для немецких учебников той эпохи.

Перед сдачей книги в печать осенью 1728 г. русский текст Шванвица редактировался неким московским филологом. Об этом из- вестно из письма, направленного 8 октября 1728 г. обер-секретарем Сената Иваном Кирилловичем Кирилловым библиотекарю и секретарю Академии Иоганну Даниэлю Шумахеру:

«Зд h сь же еще приложена зачатая въ вашей типографiи грамматика н h мецкая с россiйскою, въ которой н h которые малые поправки въ словенс-кихъ р h чахъ учинены чрезъ моего благод h теля, зд h шней школы учителя, знающаго латинскую, греческую и словенскую грамматику, риторику и философiю» (МАН, 1885, с. 404).

Ответ Шумахера Кириллову от 28 октября свидетельствует о том, что «зд h шней школы учитель» поправил, в первую очередь, русскую терминологию учебника:

«Господину Швановицу оную поправку, которую отъ васъ получилъ, показывалъ... яко: въ третьей страниц h , вм h сто “сочиненiи словъ” – “краснор h чiе”; такожде на иномъ м h ст h , вм h сто: “писмяни гласнаго” – “самогласное” находится, и иная, симъ подобная» (МАН, 1885, с. 405–406).

Правка была принята. В печатном варианте «Немецкой грамматики» мы находим краснор h чiе как аналог термина синта k исъ и самогласные писмена в качестве перевода вокалесъ . Однако несколько лет спустя отброшенные редактором в 1728 г. русские термины были использованы в незаконченной рукописной «Compendium grammaticae russicae», над которой в 1731 г. работали Шванвиц, Василий Евдокимович Адодуров и другие академические сотрудники. Эта грамматика русского языка была написана по-немецки с использованием латинской и русской терминологии: с помощью сочетания р h чей сочиненiе в ней переводятся лексемы Wort=Fügung и Syntaxis [Keipert, Huterer, 2002, S. 137]. Термины гласные и самогласные функционируют как синонимы и выступают в качестве аналогов немецкого selbst lautende и латинского Vocales [Keipert, Huterer, 2002, S. 137].

«Правописанiе, истязанiе словъ, краснор h чiе, ударенiе»: грамматика Шванвица и учебник Шарминта

В нашей статье мы хотели бы обратиться к немецкой части работы Шванвица, в меньшей степени привлекавшей внимание исследователей, нежели ее кириллический текст. В 2002 г. К. Кох высказала предположение, что в основу грамматики, созданной Шванвицем, легла изданная в Берлине в 1 71 3 г. «Die deutsche Grammatica, Aus Unterschiedenen Autoribus zusammen gebracht / Und Der in Deutschland Studierenden Rußischen Nation zum besten / In einem Compendio herausgegeben von Charmyntes» [Koch, 2002, S. 326].

Связь этих двух трудов отмечалась еще в справочных изданиях XVIII в. Элиас Каспар Рейхард в «Versuch einer Historie der deutschen Sprachkunst», в разделе, посвященном Шармин-ту, писал о двуязычном учебнике «Die deutsche Grammatik, aus unterschiedenen Auctoribus zusammengetragen», вышедшем вторым изданием в 1734 г. в Санкт-Петербурге для нужд гимназии [Reichard, 1747, S. 491]. Видимо, речь шла о втором издании грамматики Шван-вица, подготовленном Адодуровым, и Рейхар-ду было известно, что работа Шарминта легла в основу использовавшегося в академической гимназии пособия. Иоганн Андреас Фабрициус в «Abriss einer allgemeinen Historie der Gelehrsamkeit», ссылаясь на Якоба Пауля фон Гундлинга 3, писал о вышедшем в Петербурге в 173 1 г. варианте труда Шарминта [Fabricius, 1752, S. 147]. Имелось в виду, вероятнее всего, подготовленное в 1730 г. первое издание грамматики Шванвица, поскольку по данным «Сводного каталога русской книги гражданской печати...», других учебников немецкого языка в 1730-е гг. в Петербурге не издавалось (СК XVIII в., т. 5, с. 8).

Тем не менее до настоящего времени не было проведено последовательное сравнение двух текстов [Djubo, 2003, S. 454; Lexicon grammaticorum..., 2009, vol. 1, p. 492]. Сохранилось три экземпляра «Die deutsche Grammatica»: два из них находятся в Санкт-Петербурге (Библиотека Академии наук, Российская национальная библиотека), один – в Ростоке (Universitätsbibliothek Rostock). Пользуясь экземпляром БАН, мы сопоставили первое издание труда Шванвица и «Die deutsche Grammatica» Шарминта.

Оба учебника открываются определением грамматики и ее четырех частей: 1. Ор0ографiа, правописанiе (Orthographia, die Rechtschreibung); 2. Етимологiа, истязанiе словъ (Etymologia, die Wort = Forschung); 3. Синтаkисъ, краснорhчiе (Syntaxis, die Wort = Fügung); 4. Просодiа, ударенiе словъ (Prosodia, die Thon = Sprechung). Сопоставление даже первых фраз, с небольшими вариациями повторяющихся в ряде немецких трактатов о языке XVI и начала XVII в. [Дюбо, 2001, с. 167–173], показывает, что Шванвиц осуществлял стилистическую правку текста Шарминта: если у Шванвица грамматика – это «eine Kunst, rein zu reden und recht zu schreiben» – «художество, право глаголати и пiсати» (Шванвиц, 1730, с. 2–3) (в качестве перевода немецкого текста Шванвица здесь и далее приводятся соответствующие цитате фрагменты из кириллической части учебника), то у Шарминта – «eine Wissenschaft rein zu reden / und ordentlich zu schreiben» (Charmyntes, 1713, S. 1) – «наука чисто говорить и изрядно писать» (здесь и далее перевод цитат из книги Шарминта наш. – Н. К., Е. П.). Кроме того, Шванвиц существенно расширяет первую часть грамматики, посвященную орфографии. Если у Шарминта немецкие правила чтения изложены кратко, то в грамматике Шванвица произношению немецких слов посвящены десятки страниц: рассмотрены основные правила правописания, использование строчных и прописных букв, употребление знаков препинания, отдельным списком даны немецкие слова-омофоны с русским и латинским переводом.

Вторая часть в каждом из учебников посвящена этимологии, то есть морфологии в современном понимании. Толкование систематики частей речи и свойственных им грамматических категорий являлось основой любого лингвистического описания национального языка в Европе в XVI–XVII вв. и опиралось на уже разработанную терминологию, поэтому неудивительно, что у обоих авторов эта часть – наиболее объемная. Следуя традиции эмпирических немецких грамматик XVII в., Шарминт и Шванвиц выделяют девять частей речи ( Partes Orationis ) – 1. ар-тикулусъ , членъ ( Articulus ); 2. номенъ , имя ( Nomen ); 3. прономенъ , м h стоим h нiе ( Pronomen ); 4. вербумъ , глаголъ ( Verbum ); 5. партиципiумъ , участiе ( Participium ); 6. адвербiумъ , наречiе ( Adverbium ); 7. препозицiа , предлогъ ( Praepositio );

8. конъюнкцiа , союзъ ( Conjunctio ); 9. iнтер h кцiа , междом h тiе ( Interjectio ). Затем Шванвиц вводит общие для всех частей речи категории: спецiесъ , видъ ( Species ) и фигура , начертанiе ( Figura ), а также свойственные только изменяемым частям речи: аналогiя , правилное ( Analogia ), аномалiя, неправилное ( Anomalia ) и нумерусъ , число ( Numerus ). В учебнике Шарминта для изменяемых частей речи вводится также категория лица ( Persona ) .

Рассматривая имена, Шванвиц и Шарминт вводят такие категории: генусъ , родъ ( Genus ); казусъ , падежъ ( Casus ) и деклинацiя , склоненiе ( Declinatio ). Разделы, перечисляющие группы существительных мужского, женского и среднего родов, текстуально совпадают, однако Шванвиц добавляет примеры, содержащие отсылки к русским реалиям – например, слова Rubel и Altin как примеры существительных мужского рода в дополнение к заимствованным из немецкого учебника Thaler и Ducat (Charmyntes, 1713, S. 5; Шванвиц, 1730, с. 132).

Шванвиц выделяет пять падежей – но-минативусъ , имянителныи ( Nominatiuus ); генетивусъ , родителныи ( Genetiuus ); дати-вусъ , дателныи ( Datiuus ); аккузативусъ , винителныи ( Accusatiuus ); вокативусъ , зва-телныи ( Vocatiuus ) – и делает специальное примечание относительно шестого Аблати-вусъ , относителныи ( Ablatiuus ), выделяемого Шарминтом:

«In dem Lateinischen hat man noch den Ablatiuum , welchen auch andere in ihren Teutschen Grammaticis beybehalten, wir aber alhier ausgelassen, weil er vom Datiuo eben so wenig, als im Griechischen unterschieden werden kan, und man doch die Jugend mit Weitläufftigkeiten nicht beschweren wil» – «Въ Латинскомъ язык h им h ется еще Аблативусъ [: относителныи :] которыи такожде и протчiе н h мцы въ своихъ граматикахъ употребляютъ, но мы онои зд h сь того ради оставляемъ, понеже онъ съ дативомъ такъ, какъ въ Греческомъ язык h ни какои разности не им h етъ, а молодыхъ людеи съ пространствами утруждать нехотимъ» (Шванвиц, 1730, с. 142–143).

Различия в трактовке Ablatiuus у Шван-вица и Шарминта связаны, очевидно, с тем, что в немецких грамматиках XVI–XVII вв. существовало два подхода к падежной клас- сификации – семантический и формальный. Если представители первого направления – например, Вольфганг Ратке, ориентируясь на латинскую традицию, выделяли шесть падежей, то представители второго – в их числе Альберт Элингер – под влиянием идей французского грамматиста Пьера де ля Раме и его последователей [Михайлова, 2008; Breva-Claramonte, 1983, p. 72–81], отказывались от выделения формально не выраженного в немецком шестого падежа [Дюбо, 2001, с. 221– 234; Jellinek, 1914, S. 190–193].

Как и Шарминт, Шванвиц выделяет ар-тикулъ дефинитусъ , совершенныи ( Articulus Definitivus ) и артикулъ унитатисъ , несо-вершенныи ( Articulus Unitatis ); разделяет но-менъ , имя ( Nomen ) на субстантивумъ , суще-ствителное ( Substantiuum ) и ад h ктивумъ , прилагателное ( Adiectiuum ); подразделяет субстантивумъ на пропрiумъ , собственное ( Proprium ) и аппеллативумъ , общее , ( Appellatiuum ); мобiле , прем h няющееся ( Mobile ) и иммобиле , непрем h няющееся ( Immobile ); вводит три типа склонения существительных и четвертый тип – склонение прилагательных; рассматривает лексикограмматические разряды числительных, а также существительные, которые «токмо число множественное» и «токмо число единственное им h ютъ» (Шванвиц, 1730, с. 185, 187). Здесь снова следует отметить текстуальные совпадения между двумя учебниками. Шванвиц, однако, заменяет примеры на другие, ориентированные на читателя – жителя России. См., например, имена членов царской семьи Peter , Catharina и топонимы Sanct-Petersburg , Riga , Newa в качестве примеров имен собственных вместо Stephanus , Rhein , Berlin , Elbe , Kastenburg из берлинского издания (Шванвиц, 1730, с. 184; Charmyntes, 1713, S. 32).

За разделом, посвященным разрядам местоимений и их склонению, в «Немецкой грамматике» следует раздел «Von dem Participio. О партиципiи (участiи)». Шванвиц описывает причастия после имен, так как им свойственны категории рода, числа и падежа, однако указывает, что «партицiпiя... отъ вербовъ про-исходятъ» (Шванвиц, 1730, с. 205). У Шармин-та причастие рассмотрено как «глагольное имя» ( Nomen Verbale ), которое «ein Theil vom

Nomine, und ein Theil vom Verbo annimt» (Charmyntes, 1713, S. 60) («принимает часть от имени и часть от глагола»).

Раздел, посвященный глаголу – наиболее объемный в «Немецкой грамматике». У Шванвица и Шарминта глаголъ, вербумъ (Verbum) разделяется на персоналное, личное (Personale) и iмперсоналное, безличное (Impersonale), вводятся категории персона, лице (Persona); нумерусъ, число (Numerus); темпусъ, время (Tempus); конюгацiя, спряжение (Coniugatio), генусъ, залогъ (Genus); модусъ, наклоненiе (Modus). Вопрос о том, сколько наклонений следует выделять в немецком языке, неоднократно поднимался в немецких грамматиках XVI–XVII вв. [Дюбо, 2001, с. 266–292; Jellinek, 1914, S. 312–320]; Шарминт и Шванвиц выделяют 4 их четыре: iндикативусъ, изъявителнои (Indicatiuus); iмперативусъ, повелителнои (Imperatiuus); конюнктивусъ, сосглагателнои (sic!) (Conjunctiuus); iнфинитивусъ, неопредhленнои (Infinitiuus), в парадигмах вводят также супи-нумъ (Supinum) и герундiумъ, дhепричастiе (Gerundium). Кроме того, оба автора выделяют три залога: активумъ, дhиствителное (Actiuum); пассивумъ, страдателное (Passiuum); неитрумъ, среднее (Neutrum) и предлагают трехступенчатую классификацию глагольных времен. Они выделяют презенсъ, настоящiи (Praesens); претеритумъ, прошедшiи (Praeteritum) и футурумъ, будущiи (Futurum); вводят две разновидности будущего – футурумъ примумъ, первое (Futurum Primum) и футурумъ секундумъ, второе (Futurum Secundum) – и три разновидности прошедшего времени – iмперфектумъ, несовершенно прошедшее (Imperfectum); перфектумъ, совершенно прошедшее (Perfectum); плусквамъ перфек-тумъ, прешедшее пресовершенное (Plusquamperfectum), последнего также выделяется три разновидности. Далее даны парадигмы вербовъ ауkилиарныхъ, помоще-ствителныхъ, то есть вспомогательных глаголов (Verba Auxiliares); парадигмы глаголов первого, второго и третьего спряжений, а также со ауkилиарныхъ, то есть модальных глаголов (Verba Nebenauxiliares); рассмотрены верба композита, сложенные вербы (Verba Composita) и верба имперсоналные, безлич- ные (Verba Impersonalia). После этого в «Немецкой грамматике» в виде списка представлены неправильные глаголы – у Шарминта менее подробный список дан в конце в виде приложения к грамматике.

Следующие разделы в учебниках посвящены адвербiямъ , наречiямъ ( Adverbium ) и препозицiямъ , предлогамъ ( Praepositio ). Оба автора выделяют семнадцать семантических классов наречий, разделяют предлоги на сепа-рабилные , отделяющiеся ( Separabiles ) и инсе-парабилные , неотделяющiеся ( Inseparabiles ), но в целом раздел о предлоге у Шванвица содержит более подробную, чем в учебнике Шармин-та, информацию. Заключают вторые части обеих грамматик разделы о конюнкцiи , союз h ( Coniunctio ) и интер h кцiи , междометiи ( Interiectio ) – тексты этих разделов различаются.

Третья часть грамматик посвящена синтаксису. Если раздел о синтаксисе артиклей из берлинского учебника практически без изменений воспроизведен в петербургском издании, то раздел о синтаксисе имени существенно переработан, в частности, заменены примеры, содержащие антропонимы: как иллюстрация сочетаний имен собственных с порядковым числительным у Шванвица даны Peter der Erste, Carl der Zwölfte, а у Шар-минта – Carl der Sechste, Philip der Fünffte (Шванвиц, 1730, с. 354–355; Charmyntes, 1713, S. 71). Раздел о синтаксисе местоимений из немецкого источника воспроизведен у Шван-вица с небольшими изменениями. Имеют сходство и разделы о синтаксисе глагола, однако Шванвиц заменяет примеры на другие, ориентированные на русские реалии. Так, предложение «Königsberg liegt von Dantzig zwanzig Meilen»(Charmyntes, 1713, S. 89) («От Кенигсберга до Данцига 20 миль») заменено на «Moscau liegt von St. Petersburg 765 Würste» – «Отъ Москвы до Санктъ Петербурга 765 верстъ» (Шванвиц, 1730, с. 384– 385), а фраза «Ich habe das Pferd um oder für fünffzig Thlr. gekaufft» (Charmyntes, 1713, S. 89) («Я купил лошадь за пятьдесят талеров») – на «Ich habe das Pferd um oder für fünffzig Rubel gekaufft» – «Я купилъ сiю лошадь за пятдесять рублевъ» (Шванвиц, 1730, с. 384–385). Рассматривая синтаксис причастий, Шванвиц копирует порядок расположения материала у Шарминта и описывает при- частие после глагола. Что же касается разделов, посвященных синтаксису наречий, предлогов, союзов и междометий, то в изложении Шванвица текст предшественника сокращен.

Посвященная просодии четвертая часть книги Шарминта была подвергнута существенному сокращению в «Немецкой грамматике». В частности, в ней отсутствует завершающий берлинский учебник раздел «Von den Figuris Orthographicis».

«Изъ разныхъ авторовъ собрана»: заключение

Со всей очевидностью, «Die deutsche Grammatica» была не единственным источником академического учебника, как на это и указал в названии сам автор. Нельзя согласиться с утверждением К. Кох о том, что работа Шванвица по большей части вторична по отношению к книге Шарминта и что, таким образом, берлинское издание 1713 г. следует считать проводником западной модели грамматического описания в Россию [Koch, 2002, S. 223, 326, 328]. Сопоставление двух текстов показывает, что в тех случаях, когда Шванвиц заимствовал из материал из немецкого учебника, он критически переосмыслял и перерабатывал его.

Кто же был «учитель н h мецкаго языка при Санктъ Петербургскои г v мназiи» и как мог «пруссак без образования», незнакомый с «школьной грамматической терминологией», написать популярный учебник, выходивший не только многократно, но и большими для того века тиражами (СК XVIII, т. 3, с. 373)? Только ли нехватка отечественных кадров заставила администрацию Академии обратиться к нему как к специалисту, способному быстро подготовить беспрецедентное в то время издание? Следует ли считать его эпигоном, лишенным какой-либо творческой самостоятельности?

Очевидно, что нет. Снобизм Миллера, сына ректора гимназии, учившегося в престижном Лейпцигском университете, общеизвестен и, в общем, понятен. К середине 1730-х гг. «выскочка» и «самоучка» из семьи провинциального шорника стал ректором немецкого отделения Академической гимназии, членом авторитетного Российского собрания, автором и переводчиком нескольких изданных книг, а будущий академик, лишившись покровительства всесильного Шумахера, вынужден был в это время «исследовать» Сибирь в составе «Второй Камчатской экспедиции». Внимательное изучение обстоятельств создания «Die Teutsche Grammatica» позволяет нам заключить, что отсутствие формального образования в случае Шванвица искупалось богатым практическим опытом, способностью много и быстро учиться и, наконец, очевидным желанием стать признанным современниками филологом.