"Пещерный город" Эски-Кермен в описании А.С. Уварова

DOI:

Цитирование. Могаричев Ю. М. «Пещерный город» Эски-Кермен в описании А.С. Уварова // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4, История. Регионоведение. Международные отношения. – 2017. – Т. 22, № 5. – С. 56–74. – DOI:

Известный русский археолог, один из создателей Московского археологического общества и нынешнего Государственного исторического музея, почетный член Петербургской Академии наук, инициатор проведения археологических съездов – А.С. Уваров, в первую очередь, конечно, известен как исследователь античных памятников Юга России (cм. напр.: [30; 31, c. 22–607]). Однако, он, во многом, является пионером и в археологическом изучении византийских древностей Крымского полуострова. Это относится не только к Херсонесу, где графом был открыт самый большой средневековый христианский храм полуострова, ныне известный как «Уваровс-кая базилика» [30, с. 176; 31, с. 527–529]. Алексей Сергеевич был первопроходцем археологического изучения «пещерных городов» (об истории изучения «пещерных городов» Крыма см.: [20, с. 4–10; 21, с. 5–32]). В сентябре 1853 г. им были проведены небольшие раскопки на Мангупе [10, с. 228] и, вероятно, состоялись или планировались, подобные работы и на Чуфут-Кале [21, с. 22].

В рамках проекта «Исследования о древностях Южной России и берегов Черного моря»1, А.С. Уваровым планировался обзор археологических памятников Горного Крыма. Он должен был войти в третий выпуск (гл. 4– 7), и стать частью четвертой главы «От Днепра до Таврических гор». Однако данный труд остался незавершенным и, соответственно, не был опубликован. Рукопись ныне хранится в Отделе письменных источников ГИМа [32]. Раздел «Жители Таврических гор», частью которого является описание «пещерных городов», составляют л. 18 об. – 84. Описание выполнено на листах формата А3, черными чернилами и содержит авторские правки и зачеркивания в тексте. Таким образом, перед нами рабочий, незаконченный, вариант рукописи. По крайней мере, в тексте имеется несколько ремарок, написанных красными чернилами, предполагающих в дальнейшем вставку текста.

Настоящая работа посвящена уваровс-кому очерку о городище Эски-Кермен.

Эски-Кермен – «пещерный город», расположенный в 6 км к юго-западу от села Красный Мак Бахчисарайского района (рис. 1). В 1920-х гг. небольшие работы здесь провел Н.Л. Эрнст. С 1928 по 1939 г. (с перерывами в

1935 и 1938 гг.) Эски-Кермен исследовала экспедиция Государственной академии истории материальной культуры (руководители: в 1928– 1930 гг. – Ф.И. Шмидт, а затем – Н.И. Репни-ков). В конце 1970-х – начале 1980-х гг. работы проводились под руководством А.И. Айбаби-на (могильник) и Е.А. Паршиной (базилика). С 2003 г. городище снова исследует экспедиция под руководством А.И. Айбабина. Поселение расположено на плато обрывистой столовой горы. Его длина по оси С-Ю 1040 м, наибольшая ширина – 200 м, высота отвесных обрывов до 30 м. Территория городища по толщине культурного слоя делится на две части – большую (южную), где видны следы плотной застройки, и меньшую (северную), представляющую собой пустырь. Они отделены друг от друга стеной, пересекающей плато с востока на запад. Эски-Кермен возник в конце VI в. как византийская крепость и просуществовал, вероятно, до середины XIV в. По мнению некоторых исследователей, в конце 80-х гг. VIII в. крепость на короткое время попадает под власть хазар. Со второй половины – конца X в. на месте бывшей крепости постепенно формируется средневековый город. Усадьбы (площадью от 85 до 150 м2) были объединены в прямоугольные кварталы (обычно квартал состоял из 1–3 усадеб), между которыми проходили улицы и переулки. Вероятно, на Эски-Кермене в XII–XIII вв. функционировали до 600 усадеб, в которых проживало от 2 500 до 3 000 тысяч человек. На городище и в его ближайшей округе насчитывается свыше 400 пещерных сооружений, в том числе на самом плато – порядка 350. Большинство пещерных сооружений появляются в XI–XIII веках. Наиболее известные и архитектурно выразительные: Осадный колодец, вырубленный в толще скалы от поверхности до подножия плато и «Северный дозорный комплекс». Достопримечательностью городища являются его культовые памятники. Центральный из них – базилика. Она находится в самом высоком месте плато, практически в центре застроенной территории. Кроме базилики, на Эски-Кермене были и другие наземные культовые сооружения, в частности, небольшие квартальные однонефные церкви и часовни. Здесь известны и пещерные церкви: «Большой пещерный храм», «Пе- щерный храм у городских ворот», «Судилище»», «Успения», «Трех всадников», «Донаторов». Во второй половине XIII в. поселение подверглось разрушению. Обычно это событие связывают с походом золотоордынского темника Ногая на Крым в 1299 году. После этого жизнь на Эски-Кермене постепенно угасает. Вероятно, окончательно город был разрушен в конце XIV в. во время набега Едигея [1; 2; 20, с. 100–121; 22, с. 39–53; 23, с. 200– 203; 26, с. 86–160; 27; 33 и др.].

Текст рукописи:

« Л. 80 об . Черкес-Кермен ²

Главнейшими из крепостей, выстроенных Мангупскими 3 князьями, был без сомнения Черкес-Кермен. Инкерман 4, судя по его развалинам, был не менее значительным чем эта крепость. Положение ее, (два слова неразборчиво) самого природного укрепления, что Черкес-Кермен не уступает в этом самому Мангупу. Синды, древние жильцы,

Л. 81

находящиеся тут, показывают, что он началом своим современен был Мангупу. То и другое место служили убежищами первым Христианам от гонений.

( Красными чернилами: Подробное исследование пещер и из них церквей)

На (две строчки пропуска) находится другая церковь, выдолбленная в отдельной скале, лежащей у подошвы горы (см. Таб. LXIII ⁵, планы. Таб. LXIV (рис. 2. – Ю. М. )). Видна была со стороны горы и скрыта от долины. Церковь (неразборчиво) имеет окружности. Алтарь был отделен каменным иконостасом, и на своде видны места для перекладины, чтобы вешать лампады, и окно, освещает святилище. Кругом всей церкви вдоль стен устроены каменные скамьи. Доселе еще видно, что вся эта церковь была выкрашена, а на северной стороне сохранилась стенная живопись (см. Табл. LV. Рис. III (рис. 3. – Ю. М. )). По темному зеленому полю писаны на чистой (неразборчиво), три всадника равной величины. Краска от сырости отваливается и оставляет белые пятна,

Л. 81 об.

испестрившие совершенно всю стену. Сверх того, пробитые круглые окошки также много повредили живописи. Нижняя часть изукрашена синими и красными узорами, расположенными елкою, по серому полю. Узор этот отделен от самой фрески, белою полосою, по которой идет черною краскою, греческая надпись, взятая из псалмов. Ясно еще видны только следующие слова: (мы сканировали перерисовку надписи, сделанную А.С. Уваровым. См. рис. 4. – Ю. М. ).

( Красными чернилами на полях: Снять эту надпись на (неразборчиво) бумаге).

На середине написан всадник на рыжем коне, он копьем убивает змея. По этому признаку можно легко представить, что изображение представляет святого Георгия, убивающего змея, угрожавшего дочери царя Лидийского. ( Ссылка на полях: См. Сахаров, Иконописание ⁶. Житие св. Георгия. Подлинник № 314 – Святой великомученик и Победоносец Георгий стоит в бронях, приволока черна-та, доспех злат, (неразборчиво), испод лазарев, на-говки багрянец, в правой руке копье, в левой щит у левого плеча меч в ножнах. Подлинник № 315 – Лицом был красен и храбр, в бронзах, приволока черната, доспех злат испод лазарев, наговицы багрянец, в правой руке копье, а в левой меч в ножнах, щит на левом плече). Святой Георгий представлен без бороды, в волосах вокруг головы венец (поле желтое с красною и белою каймою), за головой развевается приволока (мантия) красная. За левым плечом висит щит продолговатый, в том виде как изображен щит на киврах Матильды в церкви Бориса и Глеба

Л. 82

и самых древних иконах русских. Кольчуга надета, по лазоревому исподу, наговицы багряные, сапоги желтые. Замечательно, что сапоги кончаются длинными носками, нагнутыми вниз. Левой рукою он придерживает узду, а правою копье, которым убивает змея. Седло круглое, (неразборчиво) и конский убор (неразборчиво) красною краскою. Изображение Св. Георгия совершенно сходно с русскими подлинниками. Обыкновенно всегда писали Св. Георгия вместе с Димитрием Солунс-ким, и мы увидим, что всадник изображенный на левой стороне вероятно представляет этого святого мученика. (Подлинник № 414. Святой мученик Димитрий Солунский вооружен в доспехе пернас-том, риза красна, препоясан ширинкой с левого плеча под правую руку, испод киноварь в руке копье, в левой меч в ножнах, коленцы? головы. Подлинник № 415. Димитрий Великомученик пострадал в лето 6896 октября в 26 день. Млад вооружен, доспех пер-наст, препоясан ширинкою, риза зеленая, испод чернат, копьем оперся под левой рукою, правой крест держит. Manuil, p. 388). На правой же стороне, всадник на белом коне; трудно pазобрать? какого святого хотел представить художник. За ним на коне, сидит человек, малого роста в сапогах черных. Подобное изображение в Греции часто встречается на образах Св. Георгия, ребенок сидит за седлом Святого и держит левой рукой чашу. И на этой фреске изображение совершенно подобно, должно было заключить, что на

Л. 82 об.

правой стороне также изображен Св. Георгий. Но заметно много различий в обоих изображениях. Художник здесь может быть представил

Феодора Стратилата, Прокопия, или Меркурия, или какого-нибудь другого святого воина, а ошибкой написал на его коне, ребенка, изображаемого у Св. Георгия, и который должен было бы быть представлен за седлом у среднего из трех всадников. Трудно определить какой святой изображен здесь вместе с Георгием и Димитрием, потому что между мучениками много воинов, пострадавших за веру. Димитрий Солунский изображен совершенно как писали в русском подлиннике. На голове короткие волосы, без бороды. Венец фрески трех святых один и тот же. За левым плечом круглый щит. Зеленая приволока закрывает левое плечо и левую руку. Испод красного цвета, и закрывает ноги по начала сапога, желтого, как у обоих других святых. В правой руке держит он копье. Он сидит на

Л. 83

своем коне, седло круглое из-под седла видно четырехугольный чапрак (? – Ю. М. ), весь конский прибор красного цвета».

Описание Эски-Кермена, составленное А.С. Уваровым, равно как и остальных «пещерных городов», осталось незавершенным. Как видно из ремарок, сделанных красными чернилами, исследователь хотел впоследствии подготовить подробный обзор эски-керменс-ких пещер и, в первую очередь, всех пещерных церквей городища.

Имеющийся текст состоит из двух частей: краткого очерка истории городища и подробного обзора так называемого храма «Трех всадников». Во время путешествия А.С. Уварова сопровождал художник М. Вебель, выполнивший ряд рисунков, из которых впоследствии были изготовлены гравюры, вошедшие в так называемый не изданный альбом А.С. Уварова [30, с. 167] (см., напр., рисунки «эски-керменского цикла»: рис. 5–7). В нашем случае особую ценность представляют изображение (правда не совсем пропорциональное) интерьера церкви «Трех всадников» (рис. 2) и перерисовка фрески (рис. 3).

Исторический очерк. А.С. Уваров подчеркивал природную защищенность Эски-Кермена и относил возведение оборонительных стен там к одному периоду с мангупски-ми: крепость была возведена мангупскими князьями, при этом жили там синды. Отметим, что в данном случае, автор имел в виду не правителей Феодоро (XIV–XV вв.), которых в историографии, в том числе и современной, традиционно именуют мангупскими князьями, а владетелей Мангупа эпохи раннего средневековья. В «мангупском сюжете» своего труда А.С. Уваров писал, что эта крепость, расположенная в стране Дори 7 и находившаяся «под покровительством Греческих Императоров», была построена в эпоху Юстиниана I: можно «отнести ко времени Юс-тининана постройку первых стен, служивших защите мангупских христиан от всякого нападения» [32, л. 71 об.] 8. Таким образом, точка зрения А.С. Уварова о времени возведения крепости на Эски-Керменском плато, достаточно близка к представлениям современных исследователей о начальной хронологии фортификационной системы этого городища [2; 20, с. 100–106]. В целом, и культурно-политический контекст уваровского видения строительства эски-керменской крепости находится в русле нынешних научных представлений. Среди исследователей достигнут консенсус о том, что возведение фортификационных сооружений на Эски-Керменском плато происходило при непосредственном участии византийских властей Крыма, построивших в конце VI – VII вв. ряд крепостей на территории проживания готов-федератов (страна Дори) [2; 20, с. 19–20, 100–106; 23, с. 200–201].

Версия же, что это «место служили убежищем первым христианам от гонений», находится в русле существовавших в историографии конца XVIII – середины XIX в. представлений о создателях крымских искусственных пещер [21, с. 11–17]. Отметим, что А.С. Уваров посвятил происхождению крымских искусственных пещер специальный раздел [32, Л. 18 об. – 26 об.]. Эта часть рукописи была закончена и переписана набело. При этом сохранился и черновой текст [32, л. 27–34 об.] 9.

Храм «Трех всадников» [15, с. 34–42; 20, с. 114–115; 22, с. 49–51; 27, с. 108–110; 33, с. 30– 32 и др.]. Церковь находится на юго-восточном склоне городища. Она высечена в отдельном обломке скалы, вероятно когда-то отколовшимся от Эски-Кермена (рис. 8) и свое название получила от фрески, на которой изображены три святых, сидящие на конях. Храм (рис. 9-11) размерами 5,5 х 3,5 х 2,7 м имеет форму трилистника (конхиальную). Апсида, частично разрушенная в восточной части, полукруглая (2,6 х 2,4 м), отделена от наоса скальным основанием алтарной преграды. В верх- ней части апсида выделяется каменными столбами с аркой. В центре алтаря в полу вырублено основание для престола. В стене апсиды имеется сидение и ниша. В южной стене наоса, по предположению Н.И. Репникова, находился жертвенник [27, с. 108]. Вдоль стен вырублена скамья 0,4 х 0,4 м. В полу находятся две могилы – у северной стены для взрослого, у южной, напротив входа – детская. В южной и северной стенах вырублены два квадратных окна. В церковь вели два входа. Один, с четырьмя ступеньками, с северо-запада, размерами 1 х 2 м, другой, размерами 0,8 х 2 м, размещался с юга. К западу от храма в отдельном камне вырублено небольшое помещение 1,8 х 2 х 1,7 м, скорее всего ризница.

На северной стене церкви находится фреска размерами 1,85 м (рис. 12). «Изображения написаны на синем фоне и сильно пострадали от намеренного повреждения. Имена изображенных не сохранились. Всадники в кирасах, с закинутыми на левое плечо щитами и развевающимися плащами, с копьями в руках, едут по направлению к алтарю. Средний поражает змия, боковые держат копья остриями вверх. Ближайший к алтарю имеет на крупе коня фигуру мальчика, держащегося за луку седла. Сбруя лошадей богатая, хвосты завязаны» [27, c. 108–109]. Следует согласиться с Н.И. Репниковым в следующем: «Возникает вопрос, был ли храм расписан полностью, или роспись ограничивалась описанным изображением. Утверждаем последнее на основании следующего соображения. Грунт изображения заготовлен в раз, не имеет ни разрывов, ни швов, был по сырой штукатурке расписан сразу. На стенах нет ни малейшего намека на штукатурку, гладкая их поверхность, выровненная зубаткой, не удержала бы известкового намета. Позднейших переделок в храме нет, приведенный текст надписи говорит, что роспись одновременная устройству самого храма» [27, с. 108–109].

На фреске имеется надпись. Ее дата в настоящее время утрачена. В.М. Григорович в 1873 г. якобы разглядел окончание 67–12 гг. Однако, он упомянул о надписи вскользь, в контексте повествования о ссылке в Крым первых христиан и строительстве, согласно преданиям, опальным Климентом Римским церквей на полуострове [11, с. 15]. «Следовало бы искать в пещерных храмах поверки этих показаний. Мне удалось только в Черкес-Кер-мене в пещерном храме прочесть следующее указание». Далее он приводит греческий текст и дату 67 [11, c. 16]. Н.Л. Эрнст, считавший, что Григорович несколько исказил этот эпиграфический памятник [33, с. 32], а затем и Н.И. Репников [27, c. 108, прим. 1] «привязали» его к церкви «Трех всадников». В.В. Латышев, по копиям Ю.А. Кулаковского и А.Л. Бертье-Делагарда (рис. 13,1,2), предложил такой перевод: «Изсечены и расписаны... Христовы... за душевное спасение и отпущение грехов» [17, с. 47–48]. Н.Л. Эрнст переводил следующим образом: «Высечено и написаны святые мученики христовы для спасения души и отпущения грехов...» [33, c. 32]. Н.И. Репников: «Изсечены и написаны святые мученики Христовы для спасений души и отпущения грехов» [27, c. 108]. О.И. Домбровский в своей монографии поместил перевод А.А. Белецкого: «Высечены из камня и расписаны... Христа... ради спасения и отпущения грехов...» [15, c. 39]. А.Ю. Виноградов предложил следующую версию: «Вырублены и расписаны эти святые Христовы за душевное спасение и отпущение грехов имярека в 67.. году» [4, с. 124–126; 5] 10. И, наконец, Н.В. Днепровский представил такой вариант: «вырублено и расписаны эти святые Христовы за душевное спасение и отпущение грехов [раба Божия]...» [14, с. 16].

Нет сомнений, что церковь «Трех всадников» – это мартирий. Отметим, что она расположена на территории некрополя.

Вероятно, рассматриваемые фресковые росписи впервые упомянул Ф.К. Маршал фон Биберштейн в конце XVIII – начале XIX в. [5]. Обстоятельно их исследовал Н.Л. Эрнст [33, с. 31–32]. По его мнению, там изображены: «вероятно Георгий Победоносец или Федор Стратилат, Дмитрий Солунский и Федор Тирон. Вернее, всего два Федора и Георгий» [33, с. 32]. Последний вывод основывался на том, что в «Камеральном описании Крыма» (1783 г.) в соседней деревне Черкес-Кермен упомянута церковь «двух Федоров», которую исследователь, судя по всему, соотнес с «Тремя всадниками». Датировал Н.Л. Эрнст храм XIV–XV вв., отметив, что росписи подновлялись и в XVIII веке.

Н.И. Репников, с ссылкой на В.В. Латышева и В.М. Григоровича, относил создание храма к XIII в. [26, л. 132; 27, с. 110]. Ученый обошел проблему характера изображений на фресках, отметив, что имен не сохранилось.

А.Л. Якобсон упоминал о церкви и опубликовал ее план [34, с. 101]. Он считал, что на росписях изображен Георгий, а сами они «выполнены рукой большого мастера». Хоть памятник датируется XIII в., его архитектурные особенности «следуют раннесредневековой традиции церквей-мавзолеев».

О.И. Домбровский, соглашаясь с репни-ковской датировкой памятника, детально рассмотрел фреску [15, с. 34–42]. Он интерпретировал изображенных: в центре Георгий Победоносец, а по бокам от него местные воины, павшие в боях, над могилою которых и был сооружен мартирий. Распространенное предположение о том, что на фреске во всех изображениях надо видеть Георгия, О.И. Домбровский считал необоснованным.

Гипотеза О.И. Домбровского подверглась критике со стороны Е.Г. Овчинниковой, которая считает, что на росписях присутствует св. Георгий, представленный в сюжетах: «чудо со спасенным из плена пафла-гонским отроком»; «поражение копьем дракона»: «надежного защитника, готового прийти на помощь» (левый всадник) [25, с. 230–232].

А.В. Мальгин и М.Р. Мальгина посчитали возможным вернуться к предположению Н.Л. Эрнста, дополнив его рядом аргументов [18].

Автор настоящей работы cчитает, что росписи изображают Федора Стратилата, Георгия Победоносеца и Дмитрия Солунского, как сначала и предполагал Н.Л. Эрнст. Церковь «двух Федоров», которая вынудила исследователя отказаться от первоначальной версии, скорее всего, находилась в соседней балке. К тому же наш храм отгорожен от деревни останцом Эски-Кермена. Поэтому, скорее всего, в Черкес-Кермене был свой храм двух Федоров. Подтверждает данную версию и тот факт, что в росписях храма «Донаторов» [22, с. 51–53], расположенного рядом с бывшей деревней, присутствуют все три перечисленных святых, очевидно популярных в округе Эски-Кермена [22, с. 49–51].

Э.М. Корхмазян предположила, что церковь «Трех всадников» принадлежала армянской общине, а на фреске изображен святой Саркис со своим сыном Мартиросом, сидящим на крупе лошади [16].

В.П. Степаненко [28] и А.Ю. Виноградов [4, с. 125; 5] присоединились к мнению Е.Г. Овчинниковой о тройственном изображении св. Георгия.

И.Г. Волконская, обойдя проблему изображенных, считает, что храм «Трех всадников» имеет связь с другим пещерным храмом городища – «Успения» (об этой церкви см.: [22, с. 46–49]). По ее мнению обе церкви были расписаны одной артелью мастеров в один и тот же сезон. А произошло это в последней четверти XIII в. [6, с. 223–225].

Н.Е. Гайдуков посчитал возможным утверждать, что фреска не относится к первоначальному храму. Она была создана при его перестройке, для чего были подтесаны стена и потолок. Сам храм является «переходным звеном от доиконоборческого к постиконоборческому» типу [3, с. 75–79; 7, с. 170–172; 8, с. 201–204 и др.]. Такой подход представляется ошибочным, не соответствующим методике архитектурно-археологических исследований. Во-первых, версия о позднейшей подтеске под фреску выглядит надуманной. Напомним, еще Н.И. Репников доказал хронологическое тождество фресковой росписи и храма. Во-вторых, во главу угла Н.Е. Гайдуков ставит исключительно литургическое устройство культовых помещений [3]. Известно, что в пещерных церквях часто невозможно однозначно выявить особенности литургического устройства среди остатков различных строительных периодов. Более того, за такие детали не редко принимаются обыкновенные скальные вывалы и т. д. Такой подход не учитывает и местную специфику, в результате чего полученные даты противоречат источникам о религиозной, культурной и этнической ситуации в конкретное время. Как показали современные исследования, заключения об отражении богослужебных ритуалов в плане конкретного храма чаще всего носят гипотетический характер. В средневизантийский период внешние формы христианского культа существенно стабилизировались и, следовательно, возможность их соотнесения с архитектурными формами ограничена [24, с. 271] 11.

В последнее время на церковь «Трех всадников» обратил внимание Н.Е. Днепровский. В ряде работ (см., напр.: [12; 13; 14] и др.) он посчитал возможным выдвинуть следующее предположение: «основания отождествлять четвертую фигуру с персонажем «чуда св. Георгия с отроком» отсутствуют. Совместное исследование содержания фрески и литургической планировки храма показывает, что четвертая фигура (взрослого, а не ребенка, как трактуют все исследователи – Авт.) является композиционным центром всего храма. Этот факт позволяет предположить, что она изображает усопшего обитателя Эски-Кермена, именно ради спасения души которого были написаны святые воины» [12, с. 131]. По нашему мнению, такое «смелое» умозаключение не соотносится с устоявшимися представлениями о характере и принципах византийского искусства. Обратим внимание на предположение Н.В. Днепровского и М.М. Чорефа, что В.М. Григорович опубликовал надпись не из церкви «Трех всадников», а из храма «Донаторов», и соответственно, исчезают всякие основания датировать рассматриваемый памятник XIII в. [14, с. 13–17].

Вывод. Развернутое описание фрески церкви «Трех всадников», составленное А.С. Уваровым, можно считать первым в историографии. Конечно, краткое упоминание о памятнике, как уже упоминалось, фигурирует у Ф.К. Маршала фон Биберштейна. Но развернутые (если вообще имеются) сведения о таком уникальном объекте отсутствуют у иных авторов конца XVIII – первой половины XIX века. Даже у любознательного П.И. Сумарокова, дотошного Ф. Дюбуа де Монпере, и, наконец, у Ф.А Козена, посвятившего пещерам городища специальный очерк (см.: [21, с. 11–18; 19; 33, с. 16–18]). Поэтому уваровс-кое описание и интерпретация сюжетной композиции представляют несомненный, не только историографический, но и практический, интерес. Ведь, кроме того, что А.С. Уваров, хорошо знакомый с византийской и древнерусской живописной традицией, подробно охарактеризовал фреску, сопровождавшие его художники ее зафиксировали. Естественно, что тог- да еще были видны некоторые детали, которые были уже утрачены к началу XX века. Следовательно, рассматриваемую нами работу, несомненно, можно считать первоисточником, для изучения композиции фресковых росписей церкви «Трех всадников». В связи с этим укажем, что уваровская версия интерпретации изображенных на фреске святых, практически совпадает с нашим мнением по данной проблеме.