Подходы к пониманию профилактической функции административной преюдиции в уголовном праве

Использование    административной преюдиции является одним из наиболее перспективных и интересных направлений развития уголовного закона Российской Федерации. В зависимости от динамично меняющихся общественных отношений, когда общественная опасность определенных деяний возрастает, угрожая стабильности гармоничного развития общества и государства, востребованность применения административной преюдиции в различных сферах последовательно и неуклонно расширяется.

Так, на данный момент нормы с административной преюдицией присутствуют во всех разделах УК РФ, за исключением преступлений против военной службы.

Неоспоримо, что административная преюдиция также представляет научный интерес. До сих пор не утихают активные научные дискуссии ее сторонников и противников среди ведущих ученых.

Так, Д.С. Чикин считает, что «так как основой состава преступления с административной преюдицией является деяние, за которое лицо ранее привлекалось к административной ответственности, из этого проистекает двойная юридическая оценка действий, и, как следствие, нарушение принципа «не дважды за одно» в виде повторной ответственности» [19, с. 18].

А.И. Марцев напротив, высказывал следующее мнение: «Поскольку административные проступки не являются общественно опасными, а преступления данным признаком обладают, постольку мы имеем дело с переходом количества в новое качественное образование. Совершение нескольких административных проступков, за которые правонарушитель привлекался к административной ответственности, приводит к скачку: в его поведении образуется новое качество – преступление» [10, с. 87, 95].

Вместе с тем, несмотря на различные точки зрения, поскольку законодатель давно и прочно принял решение включить административную преюдицию в уголовный закон, важна ее глубокая и детальная теоретическая и прикладная проработка. Так, особый научный интерес представляет вопрос функций административной преюдиции. Однако для того, чтобы вести дискуссию на эту тему, необходимо более тщательно изучить вопрос понимания функции в науке в целом и, в частности, в науке правовой.

Большинство источников формулируют понятие функции как «направленное избирательное воздействие системы (структуры, целого) на определенные стороны внешней среды» [14, с. 53].

С точки зрения философского понимания этого слова, под функцией понимается обязанность, круг деятельности: «функция – это существование, мыслимое нами в действии»1.

Как отмечал М.И. Байтин, «наиболее близкой к истине следует считать точку зрения, согласно которой при определении функций следует исходить из двух начал. Во-первых, функции – это направления воздействия явления на сознание и поведение людей, на разнообразные сферы общественной жизни. Во-вторых, функции должны отражать сущ- ность явления, его назначение и закономерности развития» [3, с. 197; 1, с. 191].

Если говорить о функциях применительно к сфере регулирования общественных отношений, то в теории права также выделяют несколько различных подходов к их пониманию.

Исследуя организационные формы правового регулирования в обществе, В.М. Горшенев предлагал подходить к пониманию функций права в широком и узком смыслах. В широком смысле функции права раскрываются через «обобщенную характеристику правового воздействия на общественные отношения, и регулирование является лишь одним из способов выражения служебной роли права». В узком смысле функции права раскрываются через «возможность собственно регулятивного воздействия, проявления социального назначения права – регулировать общественные отношения в зависимости от их характера и значения для социального развития» [6, с. 36].

Несколько позже Т.Н. Радько под функцией права предлагал понимать «либо социальное назначение права, либо направления правового воздействия на общественные отношения, либо то и другое вместе взятые» [11, с. 53]. Также он совместно с В.А. Тол-стиком приходит к важному выводу о том, что «функции права – это проявление его специфических свойств, в них аккумулируются такие признаки права, которые вытекают из его качественной самостоятельности, а не любые признаки, свойственные не только праву, но и другим процессам и явлениям общественной жизни» [15, с. 31].

В силу дифференцированных подходов к пониманию данного вопроса, классификаций функций права в науке также сложилось немалое количество.

Постоянно изменяющиеся процессы функционирования общества и динамика общественных отношений вызывали, вызывают и будут вызывать необходимость обособления новых функций и классификаций. Поэтому ученые продолжают попытки выделить перечень основополагающих функций права

,^^я?й^

и сформировать их систему. Критерии выделения при этом также не являются едиными.

Так, В.К. Бабаев и И.Е. Фарбер сочли самостоятельными регулятивную, правоохранительную и воспитательную функции [2, с. 28-29; 17, с. 39-40].

Т.Н. Радько и В.А. Толстик выделили целый ряд групп функций, куда вошли общеправовые, межотраслевые, отраслевые, функции правовых институтов, функции норм права, которые в целом образуют систему правовых функций [15, с. 46; 13, с. 272].

С.С. Алексеев, выделял социально-политические функции права, исходя из того, что право и государство неразделимы и, соответственно, их функции полностью совпадают, а также специально-юридические функции, которые рассматривал с точки зрения выражения юридического значения права для опосредствуемых отношений и проявления в специально-юридическом его содержании.

К специально-юридическим функциям он относил регулятивную (статическую и динамическую), а также охранительную [1, с. 196205].

Данные функции – регулятивная и охранительная – в дальнейшем стали считаться наиболее обобщенными, и потому основными функциями права, в этой связи большинство иных классификаций так или иначе основывались либо на выработке сугубо авторских подходов к пониманию системы функций права, либо на том, чтобы углубить подразделение путем дифференцирования регулятивной и охранительной функций на различные подфункции.

Так, И.Ф. Казьмин разработал собственную оригинальную систему функций права, где выделил в качестве первичной функции управленческую, которую он понимал как «средство организации взаимодействия всех важных элементов социальной системы, организации направленного функционирования данной системы» [9, с. 63].

Далее, из нее были выведены такие общеправовые группы функций, как регулятивная и охранительная (по способу реализации), политическая, идеологическая, экономическая, экологическая, демографическая, функция обеспечения мира (по сфере социального действия), а также творческая, воспитательная, познавательная (информационная).

Интересно отметить, что И.Ф. Казьминым из охранительной функции также были выделены еще такие подфункции, как профилактическая, контрольная, конфликтная, восстановительная и карательная [8, с. 63].

Доктрина теории права особо выделяет так называемую профилактическую или превентивную функцию права.

Превенция с точки зрения юридической науки понимается как «предохранение человека, общества и государства от противоправных посягательств и иных негативных явлений, недопущение нарушения социальных связей, общественных отношений, прав и законных интересов гражданина, общества и государства» [5, с. 11].

В юриспруденции превентивными мерами называют профилактические и другие меры, направленные на предотвращение преступлений и других правонарушений. Из этого можно сделать вывод, что, несмотря на некоторую терминологическую разобщенность, на самом деле, исходя из направленности на одну и ту же цель, говоря «превенция» и «профилактика», мы имеем в виду фактически одно и то же, т.е. это не разные функции, а одна (при этом надо учесть, что это соотносится и с современным законодательством, так как в Федеральном законе от 23 июня 2016 г. N 182-ФЗ «Об основах системы профилактики правонарушений в Российской Федерации» используется только термин «профилактика»).

А.А. Данченко, подробно изучая данный вопрос, пришел к выводу, что «превентивная функция права – это такое относительно обособленное, прогрессивное направление гомогенного (однородного) воздействия на социальную систему, сознание, волю и поведение людей, которое нацелено на недопущение нарушения социальных связей и общественных отношений, прав и законных интересов граждан, их коллективов и организаций» [7, с. 18].

Важно отметить, что автор выделяет 4 типа данной функции: общеправовой (поскольку она характерна для права в целом), отраслевой (так как в каждой отрасли права есть специфические особенности, обусловленные механизмом правового регулирования), правовых институтов и непосредственно норм права.

Как и любая другая отрасль права, уголовное право выполняет ряд специфических функций, научные взгляды на которые не являются единообразными.

С точки зрения В.Д. Филимонова, «в связи с тем, что нормы уголовного права, по мнению представителей общей теории права, не устанавливают прав и обязанностей субъектов общественных отношений, а лишь предусматривают государственно-принудительное воздействие на правонарушителей, общая теория права исходит из того, что уголовное право выполняет лишь охранительную функцию» [18, с. 75].

По мнению А. И. Коробеева, «функциями уголовного права являются основные направления уголовно-правового воздействия на преступность», таковыми он признает охранительную и регулятивную функции, которые проявляют активную роль уголовного права [12, с. 24-26].

С.Ю. Тимохин выделяет четыре основные, не сводимые друг к другу функции уголовного права: охранительную, регулятивную, предупредительную и воспитательную [16, с. 9].

В.Д. Филимонов критикует позиции, в которых функции уголовного права делят на регулятивную и охранительную, ввиду того, что разделение в этом случае происходит не по единому критерию – выделение регулятивной функции происходит по методу правового регулирования, а охранительной – по ее социальной роли. Автор считает, что «классификация функций уголовного права должна в первую очередь раскрывать социальное назначение и, соответственно, производиться по социальной направленности». В этой связи «российское уголовное право осуществляет охранительную функцию. Регулятивной функции уголовное право не выполняет. Ре- гулирование общественных отношений – не функция, а способ ее осуществления, который может быть направлен на достижение разных результатов в зависимости от того, какие задачи поставлены перед уголовным законодательством. Функцией же уголовного права может считаться только такое его воздействие на общественные отношения, которое обладает совершенно определенной социальной направленностью» [18, с. 91].

Далее В.Д. Филимонов подразделяет охранительную функцию на предупредительную, которая выражается в недопущении преступлений и их общественно опасных последствий, и восстановительную, которая выражается в приведении в исходное состояние общественных отношений, порядок которых был нарушен в результате совершения преступления.

Кроме того, В.Д. Филимонов также разделяет предупредительную функцию на общую и специальную подфункции в зависимости от персонифицированности характера воздействия уголовно-правовых норм [18, с. 91].

Говоря непосредственно о функциях административной преюдиции, можно отметить тот факт, что на данный момент в теории уголовного права и криминологии нет фундаментальных глубоких исследований данного вопроса, однако нельзя сказать, что ученые вовсе никогда его не рассматривали.

Одним из примеров такого исследования является диссертация З.Э. Эргашевой, в которой она выделила следующий перечень функций административной преюдиции:

• 1)    предупреждение преступлений;

• 2)    ограничение уголовной репрессии только злостными случаями нарушения правовых запретов;

• 3)    криминализация деяний;

• 4)    декриминализация преступлений, обладающих небольшой общественной опасностью;

• 5)    разграничение административных правонарушений и преступлений [20, с. 152].

С учетом всего изложенного, приходим к выводу, что можно выделить следующие основные функции, которые выполняет административная преюдиция в уголовном праве.

• 1.    Общие функции, характерные для уголовного права в целом и потому выполняемые, в частности, и административной преюдицией:

  – регулятивная;

  – охранительная;

  – профилактическая, включающая общую и специальную подфункции;

  – воспитательная.

• 2.    Специфические функции, характерные для административной преюдиции:

  – криминализующая;

  – декриминализующая;

  – разграничивающая (выступает как способ разграничения составов преступлений и смежных с ними административных правонарушений);

  – согласующая (выступает способом согласования норм уголовного и административного законодательства);

  – связующая (устанавливает специальную преюдициальную связь между административно наказуемым деянием и преступлением, а также нормами уголовного и административного законодательства).

Учитывая достаточно обширный перечень функций норм уголовного права с административной преюдицией, более предметно остановимся на профилактической функции, поскольку именно она представляет для нас особый интерес в общем функционировании административной преюдиции в уголовном законодательстве нашей страны. Мысль о том, что административная преюдиция в первую очередь особым образом выполняет именно профилактическую функцию, не является принципиально новой для уголовно-правовой доктрины и подвергалась критическому осмыслению.

Так, А.Г. Кибальник относится к предупредительной роли административной преюдиции с весьма значительной долей скепсиса, утверждая: «Лично мне стало интересно, стали ли меньше продавать несовершеннолетним спиртных напитков после введения в УК ст. 151.1? К сожалению, я, как ни старался, найти внятный ответ на этот вопрос не смог» [9, с. 124].

З.Э. Эргашева предприняла попытку опровергнуть данную позицию и в процессе своего исследования выявила следующее: после введения в УК РФ ст. 151.1 согласно официальным данным МВД России в период с 2008 по 2017 годы произошло существенное снижение количества несовершеннолетних лиц, совершающих преступления в состоянии алкогольного опьянения. По ее выводу, это можно назвать косвенным свидетельством эффективности уголовной ответственности за розничную продажу несовершеннолетним алкогольной продукции и наличия административной преюдиции в частности [20, с. 153]. Отметим, что в 2023 году по сравнению с 2017 количество таких лиц тоже снизилось – с 5355 (2017 год) до 2135 (на 3220 лиц, т.е. на 60,1 %) (январь-ноябрь 2023 го-да)1. Таким образом, утверждение о том, что административная преюдиция действительно имеет определенный профилактический эффект доказывается статистикой.

В этой же связи нельзя не согласиться с практически аподиктической мыслью А.И. Бойко, который следующим образом высказался о роли административной преюдиции в предупреждении преступлений: «Человечество давно и нерешительно стоит перед болезненной проблемой учета правовой осведомленности преступника, перед возможностью официального включения юридических знаний индивида в структуру субъективной стороны преступления, а юридическая наука натужно ищет приемлемые варианты толкования презумпции правовой грамотности граждан. Административная преюдиция же есть готовый, проверенный способ ознакомления с перспективой уголовной ответственности через административную ответственность за первичный акт опасного поведения. Она есть официальное предостережение о недопустимости совершения преступлений, способ принудительного знакомства с уголовно-правовыми запретами, работающий канал передачи отраслевых знаний, будущее неопровержимое свидетельство знания противоправности своего поведения» [4, с. 59].

Подводя итог сказанному, можно утверждать, что административная преюдиция в уголовном праве выполняет профилактическую функцию, которую можно охарактеризовать как воздействие совокупности норм уголовного законодательства с административной преюдицией и практики их применения, которое оказывается на физических лиц, в частности, на лиц, подвергнутых административному наказанию, для недопущения в будущем деяний, ответственность за которые предусмотрена такими нормами, а также достижения целей и задач профилактики преступлений, стоящих как перед данными нормами, так и перед уголовным правом и законодательством в целом. Оно состоит в следующем: лицо знает о том, что первичное противоправное деяние пусть и является административно наказуемым, но в случае повторного совершения либо аналогичного, либо некоторых однородных деяний ответственность станет уже уголовной и повлечет правовые последствия качественно иной природы, включающие гораздо более существенные лишения или ограничения прав и свобод лица.