Посольская миссия сибирского казака Федора Скибина в Казахскую Орду в 1694–1696 годах

DOI:

Цитирование. Каменецкий И. П. Посольская миссия сибирского казака Федора Скибина в Казахскую Орду в 1694–1696 годах // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4, История. Регио-новедение. Международные отношения. – 2025. – Т. 30, № 1. – С. 18–29. – DOI: jvolsu4.2025.1.2

Введение. В истории начального освоения Сибири большое значение имели посольские связи России с сопредельными государствами. Поездки русских посланников в восточные страны, как уже отмечали исследователи, во многом способствовали накоплению знаний об их природе и географии, правителях и народах, установлению с ними постоянных посольских и торговых связей. При этом, уделяя большое внимание изучению маршрута следования посольских миссий, хода переговоров и их результатам, историки реже обращались к выяснению личности русских дипломатов, их предшествующей посольской службе, поведению в возникавших сложных конфликтных и чрезвычайных ситуациях при выполнении своей миссии. Подобное упущение объясняется ограниченностью материала используемых источников, отсутствием в них сведений личностного (биографического) характера о русских посланниках. Дошедшие до наших дней посольские «статейные списки» и «расспросные речи», как правило, не содержат сведений о жизни и прежних заслугах руководителей посольств, не отражают всех трудностей и возникавших коллизий, с которыми им приходилось сталкиваться в других государствах и землях при выполнении возложенных на них сложных и ответственных заданий.

Методы и материалы. Введение новых архивных данных, анализ опубликованных источников с использованием системного, сравнительного, историко-биографического методов позволяют получить более полное представление о личности и посольстве малоизвестного тобольского казака Федора Ски-бина в Казахской Орде и пребывании его участников в городах Центральной Азии и Калмыцком ханстве.

Основой исследования являются опубликованные актовые материалы по истории русско-казахских отношений XVII в.: «Статейный список пребывания в Туркестане, в Хиве и в Бухаре казаков Федора Скибина и Матвея Трошина, посланных из Тобольска для переговоров с Тевкиханом, вследствие неприязненных действий подвластной ему Казачьей Орды» и «Распросные речи в Сибирский Приказ казака Василия Кобякова о пребывании его в Туркестане» в 1694–1696 гг., содержащие письменные отчеты о выполнении русских послов своих поручений за границей. Сведения биографического и служебного характера содержат архивные делопроизводственные документы массового учета: окладные книги жалования тобольских служилых людей 1649/50, 1651/52, 1652/53 гг., роспись ссыльных людей «литовского списка» 1624/25 г., таможенная книга Верхотурья 1673/74 г., извле- ченные нами из фонда Сибирского приказа Российского государственного архива древних актов (далее – РГАДА).

Обсуждение. Поездка тобольского казака Федора Скибина и его спутников с посольством во владения Казахской Орды (Казачьей Орды) и Центральную Азию в 1694 г. уже получила частичное освещение в опубликованных источниках и историко-географической литературе [2; 11, с. 66–73]. Посольство Ф. Скибина кратко рассмотрено историком В.Я. Басиным в контексте русско-казахских отношений в широких хронологических рамках XVI – первой половины XIX века. Это обстоятельство не позволило ему достаточно полно раскрыть причины следования русских послов из Тобольска в далекий Тур-густан, ход переговоров с казахским правителем Тауке-ханом (Тевке-ханом) и учесть другие факты и важные детали, характеризующие в полной мере результаты и значение их посольской деятельности, а также показать личностные качества самого казахского хана. Исследовательницу русских географических открытий Е.А. Княжецкую больше всего интересовал маршрут следования Ф. Скибина, описание им природы Казахской степи, хозяйственной жизни и быта населения городов Казахской Орды и Центральной Азии. Вопросы, касающиеся личности самого Федора Скибина: происхождение, родственные связи, служба в Сибири, указанными авторами также не рассматривались. Привлечение новых источников и литературы позволяет восполнить указанные пробелы.

Анализ . Казак, землепроходец и посол Федор Скибин принадлежал к потомственной династии сибирских служилых людей. Его дед Михаил Скиба, бывший атаман вольных запорожских казаков (родом из «черкас»), оказался в Сибири не по своей воле. По данным П.Н. Буцинского, в 1618 г. он был сослан за какую-то провинность в Томский город и определен в конную службу [5, с. 201], но вскоре, по неизвестной причине был переведен в разрядный Тобольск, где упоминается в 1624/25 г. в составе «литовского списка» местного гарнизона с окладом 11 руб. с четью [17, л. 81об.]. Примечательно, что рядом с ним в указанном списке состояли блестяще описанные С.В. Бахрушиным, скандально известные личности в

Сибири – «иноземцы» Павел Хмелевский и Савва Француженин [3, с. 163–174]. Неизвестно, какой воинский чин занимал бывший запорожский атаман в среде служилых людей, но достаточно высокое получаемое жалование позволяет отнести его к начальным людям, имевших пашню. При описании земельных владений Тобольского уезда, предпринятых видным сибирским воеводой-прибыльщиком Ю. Суле-шевым, была зафиксирована на р. Кундуске «деревня Скибы» [5, с. 11]. В конце века в ней проживало немало его близких родственников.

Сведений о служебной деятельности М. Скибы в Тобольске не сохранилось. Очевидно, к 1640 г. его уже не было в живых, поскольку его имя исчезает из именных окладных и других книг отчетного характера, но источники сохранили отдельные данные о службе его близких родственников, носивших фамилию Скибины. В 1649 г. в составе «литвы и черкас» Тобольска указан его сын, конный казак Любимко Михайлов Скибин с окладом 7 руб. [18, л. 165]. В этом же году Любим Скибин вместе с конными казаками Михаилом Щукиным и Дружиной Чернцовым были посланы в станицу и годовую службу в недавно отстроенный Атбашский (Вагайский) острог, расположенный в верховьях р. Вагая [18, л. 174]. Известно также, что в 1650 г. со стрелецким сотником Владимиром Клепиковым он был направлен с посольством к правителю «черных калмыков» Кула – тайджи с «выговором» о нападении его сына Секыла с людьми на Шегарскую волость Томского уезда [15, с. 343].

В именных книгах 1651/52 и 1652/53 гг. Л. Скибин указан среди тобольской «литвы» уже с более высоким окладом – 10 руб. с четью, 7 четей с осьминой ржи, 6 четей овса, 2 пуда соли, что может свидетельствовать о его каких-то достигнутых служебных заслугах [19, л. 192; 20, л. 84; 21, л. 177]. Здесь же, упоминается и его сын – конный казак Олешка Любимков с окладом 7 руб. [19, л. 133].

К династии Скибиных принадлежал конный казак Григорий Скибин. В 1676 г. с тобольским сыном боярским Олфером (Алфе-рием) Сыромятниковым и побывавшим в Китае предприимчивым бухарским купцом Се-иткулом Аблиным, он ходил с посольством к владетелю «черных калмыков» Очюр-тайше.

На обратном пути на них напали люди сына монгольского тайджи Мергеня Кегеня-тайши, которые «разбили» русских послов, взяли их в плен, но затем отпустили, и посланники сумели благополучно вернуться домой [6, с. 158].

Г. Скибин неоднократно бывал также в «посылках» в Москве, откуда привозил в Сибирь необходимые товары на значительные суммы. В 1673 г. при возвращении из столицы явил на Верхотурье «русский товар» стоимостью 47 руб. с полтиной [24, с. 91]. В 1690 г. он прибыл в Москву с уже известным к этому времени «чертежником», сыном боярским С.У. Ремезовым с каким-то важным воеводским поручением и получил «за сибирский приезд... два рубля с полтиной соболми» и «четыре аршина сукна шиптугу» [8, с. 34]. В следующем году, 5 мая он также отвозил отписку тобольского воеводы С.И. Салтыкова в Уфу воеводе В.Ф. Стрешневу о враждебных действиях калмыков против башкир, угоне ими большого количества лошадей и убийстве ясачных людей [13, с. 211]. В 1696 г. бывший казак Г. Скибин значился в новом воинском звании – прапорщиком «литовского списка» с окладом 11 руб. [25, с. 48].

Другим представителем династии Ски-биных являлся конный казак «литовского списка» Константин Скибин. В 1675 г. он сопровождал самое значительное по своему масштабу и представительству посольство в Китай под руководством видного дипломата, исследователя Н. Спафария [22, с. 465]. Очевидно, в составе посольства К. Скибин играл не последнюю роль, поскольку после возвращения в Тобольск, его оклад был значительно повышен и составил в 1696 г. 12 руб. с четью [25, с. 48].

К клану Скибиных принадлежал также и сын боярский Дмитрий Скибин. В сентябре 1690 г. с отставным атаманом Петром Баландиным он был послан в Сибирский приказ с отпиской воеводы А.П. Головина о прибытии в Тобольск монгольских послов с «листом» от правителя Джунгарии Галдана Бошокту-хана [23, с. 227].

Как следует из приведенных выше материалов, представители династии Скибиных, наряду с выполнением обычных служб, принимали участие в важных посольских миссиях, направленных в Джунгарию, Китай и другие сопредельные территории, для решения вопросов, связанных с установлением мирных и взаимовыгодных отношений России с их правителями. Поэтому выбор казака «литовского списка» Федора Скибина для поездки к влиятельному общеказахскому правителю Тауке-хану был не случаен. Утверждение В.Я. Басина, что отправление с посольством к самому могущественному казахскому хану рядовых казаков, а не начальных лиц – детей боярских или атаманов тобольские наместники, тем самым, не придавали большого значения этой миссии, является ошибочным [2, с. 115–116]

До поездки в Казахскую Орду Ф. Ски-бин участвовал в военных походах, тяжелых сражениях и владел не только воинскими навыками, но и был знаком с посольским делом, имел опыт общения с разными нерусскими народами. Так, в 1681 г. он был назначен в большую военную экспедицию в «киргизскую землю» для усмирения енисейских киргизов, однако, как и немало других служилых людей, недовольных руководством и военной тактикой ее руководителя, письменного головы И. Суворова, в пути следования «с дороги ис Томска ушел» обратно в Тобольск [10, л. 81].

В 1686 г. Ф. Скибин был послан на службу в «Дауры» в составе набранного в Тобольске большого отряда (1 000 чел.), вошедшего в полк окольничего, чрезвычайного и полномочного посла Ф.А. Головина, посланного из Москвы для защиты русских дальневосточных рубежей. Спустя три года он упоминается как тобольский десятник среди московских стрельцов полка Павла Грабова. В составе этого полка Ф. Скибину довелось участвовать в обороне русских поселений Восточного Забайкалья, отражении нападений монгольских войск под предводительством Очиры Саин-хана на Удинский и Селенгинский остроги [1, с. 148, 159–161]. После подписания Нерчинского договора он был определен приставом в отряд стрельцов «провожатых и для обере-жи» монгольских тайджи, принявших русское подданство, которых сопровождал до Москвы, а затем провожал их обратно [1, с. 171; 23, с. 199, 246]. В 1690 г. по своей челобитной Ф. Скибин был освобожден от даурской службы и отправлен в Тобольск, где продолжил исполнять обычные предписанные ему службы [11, с. 67].

4 апреля 1694 г. указом тобольских воевод Скибин был направлен главой посольства в Казахскую Орду к влиятельному хану Тау-ке, известному составителю первых казахских законов для переговоров об урегулировании возникших острых конфликтных вопросов. Необходимость этих переговоров в немалой мере была инициирована казахской стороной. В октябре 1693 г. хан Тауке обратился с письмом к Петру I с предложением о готовности поддерживать дружественные отношения с Россией и просьбой об отпуске задержанного у Ямыш-озера знатного казахского мурзы Кильдея, следовавшего, по его словам, с посольством в Тобольск. Выступая в роли поборника добрых отношений между сторонами, Тауке в своем письме, не лишенном литературного стиля, заявлял: «И ведома от Адама по се время такова дела не слыхивали, что за воровских людей держать посланца» [14, с. 219]. Однако, как будет показано далее, Кильдей в составе казахского отряда участвовал в вероломном нападении на русских людей у Ямыш-озера, за что и был пленен.

Идя навстречу его просьбе, правительство предписало тобольским воеводам вернуть мурзу и послать в ханскую ставку опытных послов, которым предстояло решить ряд непростых взаимосвязанных задач: 1) сделать выговор казахскому хану о разбойном нападении его людей на русские поселения (Утяц-кую, Камыцкую, Ялуторовскую слободы, Тар-ханский острог) в 1691 и 1693 гг., и возвращении захваченных в плен их жителей; 2) добиться отпуска русских пленников, оказавшихся в Орде после разгрома казахами русского войска у озера Семискуля, и удержанного казахами тобольского сына боярского Андрея Неприпа-сова и конного казака Василия Кобякова с товарищами, посланных с посольством к хану Тауке в 1692 г. [7, с. 376; 12, с. 262–263].

В состав посольского отряда Ф. Скиби-на вошли конный казак Матвей Трошин, толмач Уразайко Чачканов, проводник ясачный татарин Таушко Мергень и два кашевара его соплеменники. С ними также был послан, взятый в плен в 1691 г. у Ямыш-озера мурза Кил-дей, последнего предполагалось обменять на А. Неприпасова и его людей [7, с. 375].

Поездка Ф. Скибина и его спутников в Казахскую Орду и вынужденное длительное нахождение в ней сопровождались большими трудностями и испытаниями, достойными быть сюжетом приключенческой повести.

Преодолев большой тысячеверстный путь от Тобольска до верховий Ишима, 20 мая посланники достигли «дальнего Ишимского брода». Здесь они встретились с конным отрядом «воинских людей», состоявших из казахов и каракалпаков, которые, не вступая с ними в переговоры, сопровождали их четверо суток. 30 мая их встретил другой небольшой отряд вооруженных каракалпаков, с ним группа Скибина также мирно разошлась, но на реке Сара-су у «Атуба камня» она съехалась с уже воинственно настроенными людьми Казахской Орды. Последние, открыв стрельбу из ружей и луков, убили одного кашевара, другого ранили, захватили имущество послов «без остатку» с их вьючными лошадьми. В свою очередь, защищая свою жизнь, спутники Ф. Ски-бина, сражаясь с врагами «с половины дня до вечера», убили четырех казахов, других ранили и сумели уйти «отходным боем» до реки, укрывшись там «в крепкое место».

Будучи окруженными со всех сторон и предвидя свое «смертное убивство», тобольские посланники пошли на небольшую спасительную хитрость. Они направили оставшихся снаряженных лошадей в сторону «воинских людей» и те, прельщенные легкой добычей, поскакали за ними. Воспользовавшись этим, осажденные путники сумели бежать из своего ненадежного убежища и укрыться «за Камень» (очевидно, это был один горных хребтов Джунгарского Алатау. – И. К.), но и на этом их злоключения не закончились. Утром посланников обнаружили трое «калмыков» (казахов), которые узнав о том, что перед ними пострадавшие русские послы, а Кил-дей их «свойственный человек», обещали их отправить к своему хану. Скибин сумел договориться с ними, что за определенную плату – четырех красных лисиц, трех бобров и принесенную по своей вере шерть, они проведут русских послов безопасной «тайною дорогою» до города Тургустана (Туркестана), где находилась резиденция хана Тауке. Однако на следующий день проводники вместе с мурзой Килдеем, под предлогом поиска «добрых верблюдов», покинули русских людей в степи, где их вскоре настиг большой отряд вооруженных казахов. Разоружив тобольских посланцев, они также клятвенно обещали сопроводить их к своему верховному правителю [7, с. 377], но, приведя русских в свой улус, казахи, нарушив свои обещания, ограбили путников, бросили их в тюрьму, затем продали Ф. Скибина и М. Трошина за скот «в холопство» своим сородичам, а толмача и кашеваров оставили себе, угрожая при попытке бегства всех убить. От незавидного рабского положения узников спас неожиданно появившийся в улусе мурза Килдей. Он заявил казахам, что с ним хорошо обращались в русском плену, не чинили ему зла и что тобольских послов и их людей следует освободить и отпустить к хану Тауке.

Казахи, по словам Скибина, с трудом вняв уговорам мурзы, нехотя освободили их из тюрьмы и безоружных, на неоседланных конях отправили под конвоем в ставку своего правителя. Испытав в пути немало унижений и оскорблений от сопровождавших их конвоиров, 22 июля 1694 г. посланцы русского царя прибыли в Тургустан [7, с. 378].

Встреча с ханом Казахской Орды также не была дружественной с его стороны. По словам Скибина, правитель казахов выслушал посольский наказ, сидя, не сняв шапку, как это предписывал установленный посольский церемониал и тем самым продемонстрировал свою независимость от русского царя и пренебрежение к его посланникам. Когда Скибин и Трошин указали на то, что «у турского сал-тана и кызылбашского (персидского. – И. К.) хана царский наказ слушают без шапок, стоя», последовал ответ, что «Турской де салтан или Кызылбашский шах, чем его Тевкихана выше? Таковы что ж, что и он». На приветственные слова и пожелания здоровья, исходящими к нему от воеводы, стольника А.Ф. Нарышкина хан ответил кратко, что он «здоров в восьмидесяти тысячах» (своего войска. – И. К.), показав, таким образом, свое военное превосходство и могущество [7, с. 379]. На «выговор», исходящий от тобольских властей о разбойных нападениях казахов на русские слободы и разгроме русского войска у озера Се-мискуль, отвечал, что их учинили каракалпаки, которые ему не подвластны, а его людей «там было мало». При этом хан признал, что под русскую Шипицыну слободу ходили его люди в ответ на якобы незаконное задержание мурзы Килдея и его помощника Сару, которые, по его словам, были «взяты у Ямыш-озера безвинно: посланы де они были с листом, а не для войны» [7, с. 380], но, как позже показал другой русский посол Василий Кобяков, Килдей и его помощник Сара были захвачены у озера за учиненный ими разбой. По его словам, Кильдей с «воровскими люди» (150 чел.), прибыв туда под видом торговли, начали «государевых людей бить, и товары их грабить, и из луков стрелять, и копьями колоть» [7, с. 386].

Тауке оставил также без внимания и ответа требование русских властей освободить захваченных в плен слободских поселенцев Тобольского и Тюменского уездов, и удерживаемых им русских послов. По завершению приема по его приказу русским послам была выделена отдельная юрта и назначен скромный «корм» – баран и два пуда пшеницы, и в дальнейшем, в отличие от бухарских и других послов, находившихся в это время в Тур-густане, по словам Скибина, им надлежащего «корму и чести было» [7, с. 382].

Убедившись в явном нежелании хана выполнять посольские предписания, Скибин и его спутники обратились к нему с просьбой об «отпуске» их в Тобольск, но получили отказ. Правитель казахов заявил, что отпустить их не может, поскольку в степи хозяйничают неподвластные ему кочевые «ертаулы» и проехать им небезопасно, поэтому отпустит их осенью в «Покров день». Он также проигнорировал их просьбу вернуть изъятое у них казахами оружие, лошадей и конское снаряжение.

Принудительное пребывание русских послов в Казачьей Орде затянулось на долгие два года. В Тургустане Скибин и его товарищи сумели встретиться и соединиться с прежними послами Андреем Неприпасовым и Василием Кобяковым, удерживаемым уже три года Тау-ке и получить от них необходимую информацию о положении дел в Казахской Орде.

Участники посольства сами стали свидетелями многих событий, происходящих в Орде, которые Скибин и его товарищи последовательно и подробно изложили по возвращении Тобольск в своих «статейных списках» и «расспросных речах». В своем отчете о работе посольства Скибин, наряду с испытан- ными послами лишениями и унижениями, немало внимания уделил вопросам, связанным с продажей русских людей в Казахской Орде и городах Средней Азии, политическом положении в Бухаре и Хиве, обстоятельствах и маршруте своего возвращения в Тобольск.

По его свидетельству, 1 сентября 1695 г. в Тургустан были привезены 20 русских «по-лонеников» мужского и женского пола, которых продавали на местном базаре. По этому поводу Скибин на новом приеме у Тауке напомнил ему о его письме к русскому царю с просьбой освободить мурзу Килдея, а также о своем обещании не нападать впредь на русские слободы и не захватывать людей, которых обращали в рабство и торговали ими на невольничьих рынках Казахской Орды и городах Средней Азии. На его заявление хан ответил, что его люди в это время воевали не с русскими, а с башкирцами, и при возвращении домой в степи заблудились, зашли в русскую Чюмляцкую слободу (на р. Миассе. – И. К. ), повоевав ее «ненарошным делом» [7, с. 380– 381]. Когда речь вновь зашла об отпуске послов в Тобольск хан, без указания причин, заявил, что отпустит их «по весне». Сам же он со своим двадцатитысячным войском отправился вскоре воевать «китай копчаков» (кипчаков. – И. К. ) и вернулся из похода лишь 19 декабря.

Со слов также насильно удерживаемых в Тургустане посланцев хана волжских калмыков Аюки Скибин узнал, что военный поход Тауке увенчался успехом, им было взято два кипчакских города, побито людей «тысячи с три» и захвачено много пленных. Он также получил тревожные сведения от русской полонянки Анки Васильевой, захваченной во время нападения казахов на Шипицыну слободу Тарского уезда. Пленница сообщила ему, что узнала от жен хана о намерении Тауке идти вскоре с большим войском на русские города и слободы и угрозах захвата им пленных, по его словам, «сколько ему понадобится» [7, с. 381].

Зимой 1695 г. посольский отряд Скибина понес немалые потери, 29 января умер от неизвестной болезни толмач Уразайко, а 7 февраля Андрей Неприпасов. В это же время Ски-бин узнал, что к Тауке-хану прибыл посланец из Бухары за пленными, взятыми казахами у кипчаков, которые, в отличие от русского полона, были все собраны и отданы бухарцам.

30 марта русские послы вновь били челом Тауке об отпуске их до Ямыш-озера, но получили ответ, не гарантирующий им безопасность в пути их следования. Хан заявил послам: «Как де вы хочете, так в Русь и идите» [7, с. 382]. Получая постоянные угрозы со стороны враждебно настроенных казахов из окружения хана, Скибин и его спутники не решились без ярлыков, конвоя и подвод двинуться в обратный путь и вынуждены были остаться в Тургустане на неопределенное время.

Неприязненное отношение казахского правителя к русским посланцам, очевидно, в немалой мере объяснялось не только достигнутыми военными успехами хана, но и его личностными качествами. По свидетельству российских востоковедов, Тауке, как и его враг джунгарский хан Цыван Рабдан, обвиняя друг друга в разных неблаговидных поступках, не отличались при этом своим благородством и бескорыстием. В своем послании китайскому императору Канси в 1698 г. Цыван Рабдан объяснял причины вторжения Джунгарии в Казахскую Орду вероломной политикой Тау-ке и разбойными нападениями его приближенных на джунгарских подданных. По словам монгольского правителя, когда сын Тауке попал в плен к джунгарам и был отправлен в качестве подарка в Тибет к Далай-ламе, то отец обратился к Цывану с просьбой вернуть ему сына. Взамен обещал быть с ним «в союзе и согласии», но когда Цыван Рабдан, выполняя его просьбу, отправил к нему сына и 500 провожатых воинов, то Тауке проявил неслыханное, даже для своего времени, вероломство. Он приказал убить всех сопровождавших сына джунгар [4, с. 54]. Кроме того, в нарушении принятого обязательства «жить в мире», его люди убили высокопоставленного калмыцкого подданного Урхедея Батур-тайши, а жену с семейством и людей (100 кибиток) увезли с собой. Помимо этого, казахи совершили нападение на следовавший из Калмыкии в Джунгарию свадебный кортеж, в котором ехала к нему его невеста, дочь хана волжских калмыков Седерджаб. Они же, вопреки установленным торговым правилам, постоянно грабили джунгарских и российских купцов [4, с. 54; 9, с. 215; 16, с. 61]. Приведенные выше факты и отношение к русским послам противоречат утверждению В.Я. Басина, что

«хан Тауке… будучи дальновидным политиком и неплохим дипломатом, постоянно стремился к укреплению русско-казахских связей. Это проявилось даже в таком факте, как сравнительно доброжелательное отношение к русским пленным» [2, с. 105].

В июле 1695 г. Тауке вновь ходил с большим отрядом воинов (15 тыс.) в поход, на этот раз на Ташкент, однако, простояв под городом три месяца, не сумел его взять и вернулся как прежде без богатой военной добычи. В походе участвовали члены русского посольства, тобольские татары Таушка Чичканов и Бехмет-ко Танатаров, сообщившие Скибину об этом неблагоприятном для хана исходе [7, с. 382].

Убедившись в нежелании казахского правителя сопроводить их с охраной до российских пределов, послы решились идти самостоятельно из Тургустана в Бухару. В.Я. Басин безосновательно считает, что Тауке тайно от своих политических противников обеспечил членов посольства ярлыками на право свободного и безопасного проезда в Бухару. Однако используемый им источник и последующие события не подтверждают этого [2, с. 114]. В пути следования русских посланцев вновь постигла неудача, у р. Сыр-Дарьи их настигли «воровские люди» каракалпаки, которые ограбили послов «без остатку». После этого происшествия, мнения пострадавших очередной раз русских посланников, о дальнейшем маршруте движения разделились. Скибин с проводником Таушко решили вернуться в Тур-густан, чтобы оттуда идти «прямым ходом», то есть прежним путем, на русские сибирские слободы. М. Трошин и В. Кобяков решили продолжить путь в Бухару с тем, чтобы окружным, более длинным, но менее опасным путем вернуться домой.

При возвращении в Тургустан Скибин стал свидетелем продажи новой партии русских невольников на рынках ставки хан Тау-ке. В своем статейном списке он указал, что 8 октября 1696 г. в город привезли 60 русских людей с тобольским сыном боярским Дмитрием Суздалцовым, захваченных на соляном промысле у Ямыш-озера при погрузке соли на дощаники. Суздалцов сообщил Скибину, что они прибыли за солью «своей волей», без оружия и вооруженного конвоя, который с опозданием следовал за ними, и поэтому стали легкой добычей кочевых казахов. В связи с этим событием, Скибин вновь обратился к Тауке и выразил ему свой протест, на что правитель, по его словам, заявил, что пленившие русских «воровские люди» живут далеко «за Камнем» на р. Ташлан и «управы на них нет» [7, с. 383]. При этом он заметил, что в Бухаре имеется также немало русских «полоняников», которых продают на невольничьих рынках.

Убедившись в безуспешности повлиять на казахского хана и вернуться на родину прежним путем, Скибин вновь выбрал маршрутом города Средней Азии. В октябре 1696 г. он снова отправился в Бухару. Чтобы избежать нового ограбления, Скибин с проводником Таушко по договоренности с бухарским надсмотрщиком Салтанбаевым примкнули к отряду русских пленников, посланных в Бухару для их продажи. Преодолев вместе с невольниками нелегкий путь, 5 ноября посланцы сумели благополучно прибыть в город. Здесь они встретились и воссоединились с товарищами по несчастью М. Трошиным и В. Кобяковым. Последние жили с торговцами ногайцами на одном дворе и в целях конспирации выдавали себя за их соплеменников.

В Бухаре Скибин увидел большую партию русских полоняников: «донских, яиц-ких и сибирских», которая, по его словам, составляла «тысячу и болше» человек «мужес-ка полу и женска». Среди них были также люди, захваченные казахами у озера Семи-скуль, десять из них были повешены для устрашения, «на показ» другим пленным на главной площади города.

Не задерживаясь долго в Бухаре, 24 ноября трое русских послов продолжили свой путь в Хиву. В этом им немало способствовали торговавшие в Бухаре жители Астрахани грек Никулай Иванов и армянин Сайвас Ива-нистов. Проникшись доверием к своим соотечественникам и единоверцам, тобольские посланцы сообщили «подлинно» о том, кто они есть на самом деле, и поведали о своих тайных помыслах. Сговорившись с ними, под видом торговцев они отправились в Хиву и после двухнедельного странствия, 10 декабря благополучно прибыли в город. Здесь послы также увидели много русских полоняников «тысячи с две и болши», захваченных из «ук-раиных городов и сибирцов» [7, с. 383].

В Хиве Скибин сумел познакомиться с двумя русскими невольниками: беломестным казаком из Суерской слободы Елеской Осиповым, взятым на бою каракалпаками, и донским казаком Иваном Яковлевым по прозвищу Усок. Последний находился в плену в Хиве уже более четырех лет, благодаря чему был хорошо осведомлен о сложной политической обстановке, характеризующейся крайней нестабильностью, вызванной слабостью верховной власти и острой борьбой за ханский престол.

При встрече со Скибиным И. Яковлев подарил ему поврежденный «штилистный» образ Святого Николая Чудотворца, доставшийся ему от торгового приказчика Григория Зиновьева. Последнего, по словам Яковлева, хивинский хан Арал с его товарищами ограбил, продал в «иные орды», а над образом надругался, топтал его ногами, от чего тот получил значительные повреждения. По мнению Яковлева, из-за этого глумления над русской православной святыней в Хиве учинились многие мятежи. По его словам, неугодный владелец Арал был отравлен своими соратниками, вместо него был посажен его сын, который также был вскоре умерщвлен прибывшими в Хиву «гурленцами и аральцами» со своим ставленником Кабыклы-ханом, но и тот вскоре был убит восставшими хивинцами. В октябре 1696 г. был учинен новым правителем Калмамет-хан, признавший вскоре зависимость и власть Хивы от более сильных бухарских правителей [7, с. 384].

В Хиве русские послы с помогавшими им единоверцами Н. Ивановым и С. Иванис-товым жили три месяца «втаех», выдавая себя, как и прежде, за проезжих ногайцев. На четвертой неделе великого поста (в конце марта 1696 года. – И. К. ) они вместе со своими покровителями под видом торговцев покинули Хиву. В пути следования на родину, на Яицком перевозе в урочище Сарайчик отряд русских путников разделился. Скибин с Трошиным, проводником Таушко и встретившимися им по дороге с бухарскими купцами отправились «в торгоуты» к лояльному русским властям калмыцкому тайше Аюке, а их спутник В. Кобяков с греком Н. Ивановым и армеянином С. Иванистовым, не дойдя за день до урочища и Гурьева городка, пошли на Астрахань.

На четвертой пасхальной неделе (в конце мая. – И. К. ) группа Скибина благополучно достигла ставки Аюки-хана, стоявшей на р. Доре. По словам Скибина, правитель волжских калмыков, в отличие от Тауке-хана, принял русских послов «с честию», дал им «корм» и отослал их к русскому стольнику Кириллу Пущину, находившемуся с посольством у калмыцкого хана, которому они поведали о своем пребывании в Казахской Орде и произошедших с ними злоключениях.

В торгоутах путники жили до Троицы, после чего Аюка, дав им подводы и провожатых, отпустил Скибина и его товарищей на р. Заполную (приток Яика) с яицким казаком Матюшкой Рекуновым. После благополучного прибытия на Яик и короткого отдыха у русских казаков, вместе с уфимским дворянином Тимофеем Артемьевым, они успешно добрались до Уфы. Уфимский стольник и воевода Василий Леонтьев после расспросов послов, дав подводы и провожатых, отпустил их в Тобольск. Оберегающий их в дороге образ Святого Николая Чудотворца воевода, посоветовавшись с протопопом, велел поставить в соборную церковь, сопроводив это действие молебным пением [7, с. 385].

По прибытию в Тобольск до 20 июля 1697 г. Скибин подал воеводам «статейный список», где подробно изложил обстоятельства своего длительного пребывания в Казахской Орде, Бухаре и Хиве, и путях следования в Среднюю Азию. Его отчет был дополнен составленными им «Росписью городов Казачьей Орды», «расспросными речами» В. Кобякова, а также показаниями Таушки Мерге-ня. Показания всех участников посольства содержали ценную информацию не только о ходе и результатах посольской деятельности, но и важные известия о природе казахской степи, управлении, хозяйственной жизни и социальном строе казахов, жителей городов Средней Азии и путях сообщения, нашедших свое отражение в «чертежных книгах» выдающегося картографа Сибири С.У. Ремезова и последующей историко-географической литературе [8, с. 39, 241–242].

Тобольские воеводы, оценив важность этих сообщений, уже 5 августа 1696 г. послали их в Москву к главе Сибирского приказа князю И.Б. Репнину. Последний в начале 1670-х гг.

находился на воеводстве в Тобольске и был хорошо знаком с сибирскими реалиями. Вскоре после его представления последовал царский указ о награждении русских послаников. В нем говорилось, что Федора Скибина «за многие службы деда и отца ево и за ево службишку и за всякое нужное терпение» поверстать в дети боярские. Его соратник В. Кобяков был также определен в этот чин «за службу и полонное терпение» [11, с. 70].

Результаты. Посольство Ф. Скибина, несмотря на невыполнение поставленных ему задач, нельзя считать безуспешным по своим результатам и последствиям. Русские власти получили от Скибина и его спутников новые ценные сведения о правителях и народах Казахской Орды и Центральной Азии в целом, их внутреннем положении, судьбе русских пленных, продаваемых в рабство, и другие важные данные. Его путешествие в восточные страны следует оценивать как очередной шаг правительства России к установлению прочных посольских связей и взаимовыгодных торговых отношений с ханами Казахской Орды и другими сопредельными государствами. Поездка Скибина и его предшественников наглядно показала, какие немалые трудности приходилось преодолевать русским посланникам при выполнении своих миссий в восточных государствах и потестарных образованиях, правители которых стремились заручиться преимущественно военно-политической поддержкой России в борьбе со своими внешними врагами, допуская в то же время недружественные, порой враждебные действия в отношении своего более могущественного соседа.

Посольство Скибина к Тауке также показало слабость и ограниченность власти казахского правителя, не сумевшего преодолеть раздробленность Казахской Орды, создать единое государство, и неспособность хана проводить более дальновидную и взвешенную политику в отношении России и других сопредельных государств.