Правовое регулирование положения иностранных лиц в гражданском процессе

В условиях интенсификации международного экономического взаимодействия, активизации мировых миграционных процессов и ряда других политико-экономических факторов, в Российской Федерации наблюдается значительный рост актуализации правого регулирования гражданско-процессуальных отношений, осложненных иностранным элементом. Особую остроту указанным процессам придает увеличение числа судебных разбирательств, инициируемых в российских судах. Преимущественно возрастает количество дел, связанных с разрешением семейных и трудовых споров. Традиционно предпринимаемые меры все чаще признаются менее эффективными и заменяются на иные, в ряде случаев более жесткие. Так, в свое время была введена такая мера, как выдворение иностранного гражданина, вступившего в фиктивный брак, за пределы РФ, хотя ранее данное правонарушение заканчивалось лишь признанием брака недействительным. Появились более жесткие требования и в сфере трудовых отношений с участием мигрантов. Следовательно, возросло количество споров. Юридическое сообщество на протяжении длительного периода выражает озабоченность и необходимость разъяснения сложностей, возникающих при участии иностранных граждан в судебных процессах. Прежде всего, по опреде- лению правового положения иностранных субъектов, надлежащему уведомлению о судебных заседаниях лиц, проживающих за пределами России, необходимости проведения судебных осмотров за рубежом, а также по вопросам применимого права, т.е. правильного выбора источников регулирования.

В юридической науке понятие источника права трактуется как способ официального закрепления государственной воли, определяющей возникновение, модификацию, признание действительности или прекращение действия правовых норм в данной области. Обобщая мировой опыт, можно выделить четыре ключевые категории источников международного гражданского процессуального права: международные соглашения, национальные законодательные акты, прецедентное право, сформированное судебными и арбитражными органами, а также правовые обычаи. Необходимо отметить, что значимость каждой из упомянутых категорий источников варьируется в зависимости от специфики правовой системы конкретного государства, обусловленной рядом факторов.

Регулирование международного гражданского процесса осуществляется системой правовых норм, закрепленных в национальных и международных источниках права, что обуславливает их дуалистическую природу.

Именно поэтому в юридической науке длительное время вопрос о сущностной природе международного гражданского процесса оставался без должного внимания, а затем породил серьезную дискуссию. Так, авторы считают, что международный гражданский процесс (международное гражданское процессуальное право) [1]:

• 1.    следует рассматривать как составную часть международного частного права (И.В. Гетьман-Павлова);

• 2.    органично интегрирован в структуру национального гражданского процессуального права;

• 3.    представляет собой самостоятельную отрасль права, обладающую собственной спецификой (например, Х. Шак и П.Е. Недбайло);

• 4.    имеет межсистемный характер (А.Ф. Воронов).

Мы в своей работе не будем отступать от традиционного для юридической науки первого подхода, отмечая важность, как международных, так и национальных источников права.

Чтобы показать современное состояние российских источников права, целесообразно сравнить его с предшествующим законодательством СССР в данной сфере.

Советское законодательство с самого начала старалось обеспечить процессуальные гарантии иностранным гражданам и апатридам и впоследствии так же регулировало различные процессуальные вопросы с ними в Основах гражданского судопроизводства СССР, Законе СССР от 27 июня 1968 г. «Об утверждении Основ законодательства Союза ССР и союзных республик о браке и семье», Законе СССР о государственном нотариате от 19 июля 1973 г. и др. актах.

При СССР нормы правового регулирования международного гражданского процесса встречались в разных актах, включая международные соглашения (Указ 1958 г. об исполнении решений иностранных судов, постановление 1967 г. об исполнении решений на основе Гаагской конвенции 1954 г.). Помимо законов, в СССР действовало множество подзаконных актов, регулирующих данную сферу отношений (Инструкция Минюста СССР 1972 г., постановление Пленума Верховного Суда СССР 1959 г.) и специализированные

(например, Положение о дипломатических и консульских представительствах 1966 г.). Можно сказать, правовое регулирование носило фрагментарный характер. В современной России так же отсутствует единый кодифицированный акт в этой сфере (хотя сама идея его создания имеет место быть), нормы рассредоточены по различным национальным актам, но подзаконное нормотворчество развито меньше.

В современной иерархии источников международного гражданского процесса первое место, безусловно, занимает Конституция РФ, затем идут федеральные кодифицированные и не кодифицированные законы. Однако Конституция содержит лишь общие принципы гражданского судопроизводства, применимые, в том числе к отношениям с иностранным элементом. Такие, как независимость судей (ст. 120), состязательность и равноправие сторон (ст. 123) и др. [2].

Но особое значение в исследуемой нами теме имеет на данный момент статьям 15 и 79 Конституции РФ [2], которая устанавливает для Российской Федерации место и значение подписанных и ратифицированных ее органами и должностными лицами международных актов, а также общих принципов международного права. Если до недавнего времени по данному вопросу не было особых разночтений, то после 2022 года ситуация изменилась. Так, сегодня можно выделить как минимум две точки зрения по данной проблеме:

• 1.    Конституция – это Основной, но всё же закон РФ, поэтому приоритет в случае противоречия российских законов и международных актов отдается международным актам;

• 2.    Конституция – это особый вид нормативных правовых актов, стоящий выше обычных законов, поэтому вопрос о приоритете международных актов российским законам, не касается положений Конституции РФ [3, с. 98-99].

С учетом данных (основных) точек зрения вопрос о приоритете норм международного и национального (российского) права определяется в отечественной науке после 2020 г. следующим образом – приоритет отдается:

• 1.    международным принципам и нормам права, если только они не противоречат основам конституционного строя РФ (публичному порядку);

• 2.    международным актам, кроме актов, принятых межгосударственными объединениями, если последние противоречат Конституции РФ;

• 3.    международным актам, но только в отношении законов [4].

Неподписанные, подписанные, но не ратифицированные, ратифицированные, но еще не вступившие в силу ввиду обмена ратифицированными грамотами между недостаточным количеством участников, а также денонсированные международные договоры России не имеют юридической силы (еще или уже).

Помимо Конституции РФ вопрос применения международных актов применительно к теме статьи регулируется Федеральным законом «О международных договорах Российской Федерации» [5] и Федеральным конституционным законом «О судебной системе Российской Федерации» [6]. Аналогичные положения так же можно найти в АПК РФ (гл. 30, 31) [7] и ГПК РФ (гл. 45) [8].

Обобщая данные положения, можно констатировать, что суды Российской Федерации осуществляют правосудие, основываясь не только на нормах отечественного права, но и на нормах обязательных для России международных актах. Как правило, это спорные отношения, осложненные иностранным элементом:

• -    когда субъектом спора является иностранное лицо или лицо без гражданства;

• -    когда объект, в отношении которого возник спор, находится на территории иностранного государства;

• -    когда юридический факт, вызвавший спор, возник за пределами России.

Кроме того, в ряде случаев, к ним добавляется необходимость применить иностранное право, в том числе по договору сторон, или решение суда другого государства или произвести определенные процессуальные действия за пределами собственного государства.

Современное международное право включает множество международных соглашений, двусторонних и многосторонних. Если мы рассматриваем двусторонние договоры о правовой помощи, то они будут заключены между Россией и каким-либо другим государством (например: Германия, Греция или Китай). Во втором случае речь идет о международных соглашениях, таких как пакты, кон- венции и т.п. (например: Конвенция о получении за границей судебных и внесудебных документов по гражданским и торговым делам 1965 г.) [9].

Международные соглашения о правовой взаимопомощи преследуют фундаментальную цель – используя основополагающие принципы взаимности и уважения государственного суверенитета, защитить и гарантировать взаимное признание прав физических и юридических лиц одного государства на территории другого.

Рассматривая данные соглашения о правовой взаимопомощи, мы затрагиваем сразу несколько направлений взаимодействия по широкому спектру вопросов, включая: процессуальные гарантии для иностранных граждан; обеспечение правовой защиты; взаимодействие судебных и правоохранительных инстанций; признание и приведение в исполнение судебных решений по гражданским и семейным делам; делимитацию юрисдикции судов и применение законодательства; реализацию запросов о правовой помощи; легализацию и передачу документов; и иные формы сотрудничества в сфере правосудия.

Таким образом, подобного рода соглашения охватывают разные (при этом достаточно широкий спектр) сферы взаимодействия государств, что весьма удобно.

Для унификации переговорного процесса в свое время Министерством юстиции РФ был предложен типовой проект такого соглашения о правовой помощи, в том числе по вопросам судопроизводства. Данный типовой документ предлагается иностранным государствам как основа, но может корректироваться и редактироваться с учетом пожеланий второй стороны.

Основная функция таких соглашений заключается в обеспечении (гарантировании соблюдения) прав и законных интересов своих граждан и их объединений, находящихся за пределами государства и, соответственно, априори находящихся в менее защищенном состоянии, чем граждане и юридические лица, имеющие прямое отношение к стране пребывания. Не каждое государство предоставляет иностранцам и апатридам национальный режим или режим наибольшего благоприятствования.

Однако для того, чтобы указанные соглашения применялись, необходимо не только подписать их, но и ратифицировать (либо иным образом придать документу легитимность) высшим законодательным огранном страны. Эта обязательная процедура позволяет адаптировать национальный режим процессуального права к правилам, установленным в международных соглашениях. Но порой на это уходят годы. Особенно длительным бывает процесс заключения многосторонних соглашений, в которых участвует сто и более государств. В таком случае имеют место быть иные процедуры:

• -    присоединение к открытому соглашению (ибо встречаются и закрытые) после его подписания первоначальным составом участников;

• -    обмен ратификационными грамотами (при этом устанавливается определенный минимум, а порой и конкретный перечень стран, после достижения которого, документ автоматически вступает в силу для ратифицировавших его государств);

• -    сдача ратификационных грамот специально выбранному субъекту – депозитарию [5].

Не дискутируя сейчас о том, какая теория является наиболее верной (трансформации или имплементации), отметим лишь, что так или иначе, но основные положения различных международных соглашений, ибо не все из них самоисполнимые, должны найти отражение в актах национального права.

В ряде случаев, допустимы оговорки о публичном порядке, позволяющие мягко соотнести требования международного права и национальные приоритеты и ценности. В ином случае, имеет место денонсация действующих международных соглашений, что и произошло в 2022-2023 гг. В частности, это отразилось на процедуре защиты прав человека, в том числе процессуальных, в ЕСПЧ.

В целом, действующие российские нормативные акты достаточно полно регулируют процессуальный статус иностранных лиц и международных организаций в судопроизводстве, установление и применение иностранного права, исполнение поручений и решений, международную подсудность, и другие аспекты отношений с иностранным элементом. В этом смысле действующее законодательство мало изменилось даже под воздействием санкционной политики Запада.

Таким образом, анализируя российское законодательство в качестве источника права, регулирующего гражданские процессуальные отношения, осложненные иностранным элементом, следует отметить, что для него характерно включение норм, регулирующих международный гражданский процесс, в национальные процессуальные кодексы и иные законы.

Существенный вклад в регулирование международного гражданского процесса вносит судебная практика, а именно – постановления Пленумов Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации (в настоящее время – Верховного Суда Российской Федерации) и Верховного Суда Российской Федерации. Они не являются источниками права, но оказывают большое значение на применение и толкование последних. Так, в Постановлении Пленума ВАС РФ от 11 июня 1999 г. № 8 «О действии международных договоров Российской Федерации применительно к вопросам арбитражного процесса» арбитражным судам было дано следующее разъяснение: «подлежат применению вступившие в силу и официально опубликованные международно-правовые соглашения Российской Федерации – соглашения, заключенные Российской Федерацией с иностранным государством (государствами) или международной организацией в письменной форме, вне зависимости от количества документов, составляющих соглашение, и их конкретного названия» [10].

На данный момент акты Верховного Суда РФ, регламентирующие применение норм международного права, немногочисленны. Существует Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 г. «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия» [11], где судам общей юрисдикции разъясняются отдельные аспекты применения норм международного права.

Таким образом, наблюдается недостаточная разработанность судебной практики Верховного Суда РФ в области применения международно-правовых норм, что создает определенные сложности в обеспечении единообразия судебной практики.

Правовой обычай и судебная практика, несмотря на свою значимость в англосаксонской системе права, не применяются в России в си- лу особенностей романо-германской правовой традиции, хотя дискуссии по этому поводу периодически ведутся.