Предварительные результаты исследования киафов V-IV вв. до н. э. из погребений могильника Волна 1

1 Работа выполнена при финансовой поддержке гранта РНФ № 23-18-00196 «Комплексные исследования нового городского некрополя архаического и классического времени Волна 1 на территории Азиатского Боспора».

В 2016–2018 гг. Сочинской экспедицией ИА РАН проводились раскопки античного городского грунтового могильника Волна 1 на Таманском полуострове (руководитель работ – Р. А. Мимоход, П. С. Успенский) ( Мимоход и др. , 2018б). Памятник расположен в 4,5 км к северо-западу от п. Волна Темрюкского района Краснодарского края. Некрополь возник около крупного, синхронного по времени поселения городского типа, в свою очередь, возникшего на месте более раннего догреческого поселения, основанного на перекрестке важнейших древних дорог, ведущих из левобережья Кубани и предгорий Западного Кавказа к древней переправе через Керченский пролив ( Мимоход и др. , 2019; Клемешова и др. , 2021).

Могильник (несмотря на то что в его пределах встречаются отдельные погребения и эпохи поздней бронзы и позднего средневековья) в целом датируется серединой / втор. пол. VI – началом III в. до н. э.; основной период его использования относится ко втор. пол. VI – IV в. до н. э. Всего в границах некрополя вскрыто более 2000 погребений (раскопки И. В. Цокур, Р. А. Мимохо-да, П. С. Успенского); в ходе археологических работ, проводившихся ИА РАН на северной части могильника, был получен представительный и значимый для истории и археологии Северного Причерноморья археологический материал. Погребения некрополя Волна 1 предположительно были оставлены греческим и варварским населением; самые ранние захоронения, локализованные на его северной части, возможно, были оставлены поселенцами, прибывшими из Греции.

В некрополе Волна 1 ныне известно всего 26 комплексов² с металлическими киафами (древнегреческими сосудами для разливания вина) ( Мимоход и др. , 2018а. С. 133), в отличие от множества подобных глиняных находок (производство киафов из глины началось с конца VI в. до н. э.). Это переводит серию таких находок в разряд особых предметов, предположительно относящихся к греческому импорту.

В настоящей публикации представлены результаты изучения 10 (из 26) киа-фов из погребений 585, 589, 590, 593, 597, 610, 629, 636, 656 и 659, исследованных методами нейтронной томографии и РФА на предмет следов ремонтных работ, различий в технике их изготовления и соотнесения с известными центрами производства металлической посуды классического периода.

Характеристика аналитической выборки и археологического контекста

Киафы, публикуемые в рамках данной статьи, представляют собой стакан (чашу), снабженный длинной горизонтальной ручкой квадратного сечения (рис. 1; 2). Форма чаши у киафов из погр. 585, 597, 590, 610 м-ка Волна 1 близка к цилиндрической (тип 2а ( Fabregat , 2007. P. 101)), а у киафов из погр. 589, 593, 636, 656 – полушаровидная с выраженным округлым бортиком по краю

Рис. 1. Грунтовый могильник Волна 1. Аналитическая выборка киафов из погр. 585, 589, 590, 593, 597 (номера киафов соответствуют номерам погребений)

(тип 2b ( Fabregat , 2007. P. 101)). Концы ручек у киафов № 597, 590, 593, 659³ украшены протомой (голова утки/лебедя). Почти во всех погребениях м-ка Волна 1 киафы сопровождались набором в основном чернолакового винного сервиза ( Bouloumie , 1986. P. 73).

Киаф 585 датирован втор. пол. V в. до н. э. по находкам: тарной хиосской амфоры⁴ с прямым горлом варианта ботрос IV-В ( Монахов , 2003. Табл. 9: 5, 6 ), сохранившейся частично, датирующейся последней четв. V в. до н. э., и чернолакового скифоса аттического производства, по типологии Б. Спаркса и Л. Таль-котта – аттического типа ( Attic type ) ( Егорова , 2017. С. 17; Sparkes, Talcott , 1970. P. 84, 85), форма которого характерна для втор. пол. V – начала IV в. до н. э. Аналогией являются сосуды № 345 и 346 из раскопок Афинской Агоры (Ibid. P. 86, 87; 259. № 345, 346), которые датируются 430–420 гг. до н. э. Из погр. 585 происходят стеклянный алабастр с цилиндрическим туловом и дисковидным

Рис. 2. Грунтовый могильник Волна 1. Аналитическая выборка киафов из погр. 610, 629, 636, 656, 659 (номера киафов соответствуют номерам погребений)

венчиком, относящийся, по типологии А. Колесниченко, к типу А1.16 ( Колесниченко , 2019. С. 82) и датирующийся в пределах 455/450 – 425/415 гг. до н. э.; и небольшая красноглиняная мисочка на кольцевом поддоне со следами белого покрытия (сер. – третьей четв. V в. до н. э.).

Киаф из погр. 589 датируется третьей четв. V в. до н.э. по находкам: хиосской прямогорлой амфоры5 нимфейского варианта IV-A (Монахов, 2003. Табл. 8), датирующейся в пределах третьей четв. V в. до н. э.; и килика на низком кольцевом поддоне, на внутренней поверхности дна которого размещен штампованный орнамент в виде окружностей разного диаметра: одной сдвоенной и второй – с линиями, радиально расходящимися от центра с полуциркульными навер-шиями. На дне – граффито «ΠΟΣΙΔΗΙΗΣ». Килик относится к группе «киликов на низком поддоне (Stemless)», типу «больших киликов» и варианту «изящный класс (delicate class)» – по типологии Б. Спаркса и Л. Талькотта (Sparkes, Talcott, 1970. P. 102). Общая хронология варианта – втор. четв. V – перв. четв. IV в. до н. э. (Ibid. P. 102). Данный килик наиболее близок к № 484 из раскопок колодца Е 13:3 Афинской Агоры (Ibid. V.2. P. 388), который датируется 475–425 гг. до н. э. Сам килик авторы раскопок датируют 450-ми гг. до н. э.; тем же временем датирует подобные килики и Т. В. Егорова (Егорова, 2017. С. 28). Такой орнамент встречается на сосудах этого варианта (Morgan, 2004. № 292; Sparkes, Talcott, 1970. № 490). По материалам заполнения комплекса Н 7:1 Афинской Агоры его можно датировать 430-ми гг. до н. э. Таким образом, датировка данного килика – третья четв. V в. до н. э. Следует также отметить, что из этого же погребения происходит цилиндрический белофонный аттический лекиф производства мастерской «Beldam» 470–460 гг. до н. э. (Talcott, 1935. Р. 480. Fig. 4: 7).

Киаф в погр. 590 обнаружен в коринфском мортаре вместе с бронзовым эф-мосом (ситечком), рядом располагалась амфора на сложнопрофилированной ножке пятой серии ( Монахов , 2003. С. 256. Табл. 26: 3, 4 ; Монахов и др. , 2019. С. 119. NA.13). Из этого погребения происходит также набор аттической чернолаковой посуды: три блюда на ножках и килик на ножке. Погребение датируется по амфоре 499–467 гг. до н. э.

Время попадания киафа в погр. 593 – третья – начало последней четв. V в. до н. э. – определяется по керамическому набору, включающему аттический чернолаковый скифос (покрытый лаком не очень хорошего качества), чернолаковую солонка с граффито « »; красноглиняные мисочку и кувшин, на который опирался киаф. Скифос по форме аналогичен сосуду из погр. 585 и датируется 430–420 гг. до н. э. Найденная в погребении солонка относится к классу «миниатюрных мисок с загнутым внутрь краем на кольцевом поддоне ( Ring foot )» ( Егорова , 2017. С. 79) и типу «с широким венцом ( broad rim )» – по типологии Б. Спаркса и Л. Тальткотта ( Sparkes, Talcott , 1970. Р. 133, 134). Такие сосуды появляются уже в начале V в. до н. э., распространены во втор. – третьей четв. столетия, а самые поздние варианты встречаются даже в IV в. до н. э. Этот сосуд по форме и размерам наиболее близок № 850 из раскопок Афинской Агоры, относимому авторами публикации к третьей четв. V в. до н. э. (Ibid. Р. Fig. 9). Большое сходство у него наблюдается и с типом «ранним, массивным ( early and heavy )» (№ 859, 861), но он имеет более тонкие стенки и венчик, и это уже характерно для следующего типа – «более поздний и легкий ( later and light )» (№ 863–876). Все указанные сосуды по материалам комплексов Афинской Агоры датируются в пределах втор. пол. V в. до н. э. (Ibid. V. 1. Р. 297, 298). Известны такие сосуды и в могилах афинского Керамика, где они так же найдены в комплексах третьей – начала четвертой четв. V в. до н. э. ( Kunze-Götte u. a. , 1999. S. 98. No. 383, 8; Knigge , 2005. S. 148, 158. No. 286, 366).

Киаф 597 сопровождался разнообразным керамическим набором (две амфоры; блюда на ножках, килики, «болсалы», коринфский мортар со сливом, сосуды для благовоний); среди погребального инвентаря находилось также бронзовое ситечко, помещенное вместе с киафом на лопатку КРС. Инвентарь в погребении датируется в интервале от втор. четв. V в. до н. э. до 450–425 гг. до н. э., амфоры – сер. – третьей четв. столетия ( Монахов , 2003. Табл. 47: 2–4 ; 53; 54: 1–4 ).

Киаф в погр. 610 был найден вместе с бронзовым ситечком и костью КРС в мортаре (крупной миске) аттического типа. Погребальный инвентарь включал также хиосскую амфору, мортар коринфского типа и чернолаковый килик на ножке. Погребение по набору инвентаря, в частности хиосской пухлогор-лой амфоры варианта III-В, датируется втор. четв. V в. до н. э. ( Монахов , 2003. Табл. 6, 1 ).

Киаф 629 сопровождался блюдом на ножке с граффито «ETI» на внешней поверхности дна, киликом на ножке, мортаром коринфского типа с носиком и воротничковым венчиком, в котором находилось ситечко (эфмос) и кость КРС. Блюдо на ножке и килик типа С (с вогнутым венчиком) датируются периодом с конца VI до втор. четв. V в. до н. э. ( Sparkes, Talcott , 1970. P. 88–92, 138–142; Егорова , 2017. С. 20, 87), однако мортары, аналогичные найденному в погребении, обычно датируют втор. четв. – втор. пол. V в. до н. э. (Ibid. P. 222, 223). Наиболее близкий по форме мортар из Коринфа датируется в пределах 460–420 гг. до н. э. ( Villing, Pemberton , 2010. P. 577. № 15).

Киаф из погр. 636 был подвешен к амфоре на сложнопрофилированной ножке серии V ( Монахов , 2003. Табл. 26.1: 4 ). Из погребения происходят чернолаковое блюдо на ножке и мортар коринфского типа с тяжелым венцом. Подобные мортары датируются втор. – третьей четв. V в. до н. э. и в некрополе Волна 1 встречены в основном в погребениях втор. пол. столетия. Рядом расположен такой же вотивный мортар-«солонка» с двумя отверстиями для подвешивания, тоже коринфского производства, и килик на низком поддоне с вогнутым венчиком. Подобные сосуды датируются втор. четв. V в. до н. э., но, вероятно, производились и позже ( Егорова , 2017. С. 22). В погребении также были найдены алабастр из белого алебастра, солонка с «эхинообразными (закругленными) стенками ( Echinus wall )» (Там же. С. 83; Sparkes, Talcott , 1970. Р. 136), чернолаковый арибаллический лекиф аттического производства, тулово которого украшено полосой в цвете глины, где изображен орнамент в виде меандра. Такие лекифы датируются концом третьей четв. – последней третью V в. до н. э. (Ibid. P. 154. № 1123–1128).

Вместе с киафом в погребении 656 (втор. пол. V в. до н. э.) находился мор-тар коринфского производства, чернолаковые скифос, килик и одноручная чаша аттического производства, красноглиняная миска, коринфский лекиф («кругло-горлая ойнохоя» ( round mouthed oinichoai ) типа B ( Blegen et al. , 1964. P. 136, 137. Pl. 92), две чернолаковые солонки, две хиосские прямогорлые амфоры нимфей-ского варианта IV-A и варианта «ботрос» IV-B ( Монахов , 2003. Табл. 8, 9).

Киаф из погр. 659 был подвешен на горло гераклейской амфоры типа III-1-2 (Там же. Табл. 98) и сопровождался двумя чернолаковыми солонками, красноглиняной мисочкой, тремя арибаллическими лекифами: сетчатым группы Буласа перв. пол. IV в. до н. э. ( Рогов , 1994), приземистым чернолаковым и краснофигурным с изображением лебедя, который датируется довольно широко – в пределах втор. пол. V – перв. четв. IV в. до н. э. ( Рогов , 2011. С. 47, 48. № 102, 105). Такие лекифы обычно датируют в пределах последней четв. V – нач. IV в. до н. э., но в некрополе Волна 1 лекиф с изображением лебедя и приземистый чернолаковый лекиф отмечены в погр. последней четв. V в. до н. э. Погр. 659 датируется перв. пол. IV в. до н. э.

Практически во всех погребениях киаф или набор киаф + ситечко встречены вместе с амфорами, очень часто киафы подвешены на горло амфоры. Эта устойчивая связь характерна для всех некрополей Боспора, где найдены киафы и ситечки. Начиная с IV в. до н. э. вместо амфоры может быть пели-ка или кувшин. Это связано с тем, что с IV в. до н. э. в некрополях Боспо-ра амфоры вытесняются более мелкими сосудами для вина ( Сударев , 2005. С. 167). В некрополе Волна 1 киаф без амфоры встречен в погребениях 593 (вместо амфоры – крупный кувшин) и 629⁶. В большинстве погребений с киа-фами также обнаружены коринфские или аттические мортары, которые реже заменяются либо очень крупной миской, либо крупной аттической леканой без крышки (№ 55) или крупным рыбным блюдом (№ 701). Наиболее устойчива такая связь начиная с середины V в. до н. э. и до его конца. Как правило, в этих погребениях встречены кости крупного или, реже, мелкого рогатого скота.

Датируются эти погребения следующим образом: самым ранним является погр. 590 (перв. пол. – втор. четв. V в. до н. э.), демонстрирующее полный набор признаков, характерных для погребений с киафами. К нему по времени примыкает погр. 610 (втор. четв. – середина V в. до н. э.). Наибольшее количество погребений с киафами из выборки датируются втор. пол. V в. до н. э. – это погребения: 589, 593, 597, 629 (середина – третья четв. V в. до н. э.) и 585, 636, 656 (последняя четверть V в. до н. э.). К перв. пол. IV в. до н. э. из публикуемой выборки относится погр. 659.

Методика исследования

Серия киафов из рассмотренных погребений м-ка Волна 1 исследовалась методами нейтронной томографии и радиографии с целью получения данных о скрытых конструктивных элементах, наличии фазовых неоднородностей в объеме исследуемых металлических объектов в силу хорошего радиографического контраста между компонентами с разным химическим составом. Нейтронные радиографические исследования киафов проводились на 14-м канале импульсного высокопоточного реактора ИБР-2 (ОИЯИ, г. Дубна) на специализированной экспериментальной станции для нейтронной радиографии и томографии. Более подробное описание методики нейтронных томографических исследований неоднократно публиковалось ранее (Kozlenko et al., 2016; 2018; 2021; Podurets et al., 2021), в том числе и применительно к исследованиям археологических объектов (Abramzon et al., 2018; Сапрыкина и др., 2018; 2019; Mednikova et al., 2020; Bakirov et al., 2021; Abdurakhimov et al., 2021; и др.). Для каждого исследуемого киафа в эксперименте получались наборы угловых нейтронных проекций, из которых восстанавливались трехмерные модели изучаемых объектов. Каждый элементарный объем или воксель восстановленных 3D-данных представляет собой локализованный коэффициент ослабления нейтронного пучка в конкретной точке исследуемого объекта. Этот коэффициент отражает различия в химическом и элементном составе, плотности внутренних компонентов объектов исследования (Подурец и др., 2022). Получаемые нейтронные изображения первоначально обрабатывались с помощью специализированного программного обеспечения ImageJ (Schneider et al., 2012), а процедуру восстановления топографических данных выполняли с помощью программного пакета SYRMEP Tomo Project (STP) (Brun et al., 2017). Программное обеспечение VGStudio MAX 2.2 компании Volume Graphics (Гейдельберг, Германия) использовалось для визуализации и анализа реконструированных 3D-данных.

Кроме того, для всех киафов из публикуемой выборки проводился анализ химического состава металла на портативном РФА-спектрометре 5i Tracer (Bruker)⁷, методика анализа и обработки спектров стандартная. Анализ выполнялся на «чистом» металле, очищенном от «красной» патины ( Robotti et al. , 2018).

Результаты анализов сведены в общие таблицы (табл. 1 и 2).

Таблица 1. Грунтовый могильник Волна 1

№ киафа	Размеры ручки h ґ	Размеры чаши d ґ	Объем металла, мм3	Объем коррозии, мм3	Степень деградации, %
585	ѕ	4560	497,3 (3)	4906,7 (2)	90,8(1)
589	300 ґ		1542,4 (6)	1449,1 (4)	48,4(4)
590	445 ґ		1519,9 (3)	413,4 (7)	21,4(3)
593	38 ґ	25 ґ	2419,7 (5)	1704,2 (1)	41,32
597	365 ґ	55 ґ	663,4 (2)	623,6 (2)	48,45
610	260 ґ	45 ґ	973,3 (3)	839,1 (1)	46,30
629	340 ґ		886,8 (4)	1391,4 (4)	61,07
636	360 ґ		1154,9 (1)	687,9 (8)	37,33
656	120 ґ	35 ґ	1994,5 (5)	263,4 (4)	11,65
659	285 ґ		931,1 (1)	474,1 (2)	33,74

Геометрические параметры исследуемых киафов, выраженные в усредненных линейных размерах ручки, как произведение ее высоты (h), ширины (s) и толщины (t), и средних размеров чаши, выраженных через произведение диаметра чаши (d) на ее высоту (hc) по данным нейтронной томографии. Представлены рассчитанные из анализа 3D нейтронных данных сегментированные объемы бронзового сплава и продуктов коррозии, а также степень деградации киафов как процентное соотношение этих объемов. В скобках указана величина погрешности измерения.

Табл. 2. Грунтовый могильник Волна 1.

Результаты исследования химического состава металла киафов, %

№ п/п	№ киафа	Область анализа	Cu	Fe	Co	Ni	Zn	As	Ag	Sn	Sb	Pb
1	590	основа (от ручки в чашу)	81,569	0,74	0,03	0,04	0,001	0,49	0,001	13,04	0,001	4,09
2	610	основа чаши	87,098	2,86	0,001	0,03	0,001	0,1	0,001	8,91	0,001	1
3		заплатка	98,749	0,62	0,02	0,07	0,001	0,02	0,001	0,48	0,001	0,04
4	593	дно	99,229	0,16	0,001	0,05	0,001	0,18	0,001	0,38	0,001	0,001
5		основа (от ручки в чашу)	87,849	0,35	0,001	0,001	0,001	0,34	0,001	11,18	0,15	0,13
6	589	основа (от ручки в чашу)	93,099	0,35	0,001	0,09	0,001	0,06	0,001	6,35	0,001	0,05
7		дно	98,369	0,24	0,001	0,03	0,001	0,17	0,001	1,19	0,001	0,001
8	597	ручка	83,488	0,34	0,001	0,04	0,001	0,23	0,04	11,02	0,001	4,84
9		чаша	97,02	0,57	0,04	0,07	0,001	0,02	0,001	2,24	0,001	0,04
10	629	чаша	94,939	0,35	0,001	0,09	0,001	0,15	0,001	4,27	0,14	0,06
11		ручка	82,118	0,79	0,001	0,04	0,001	0,61	0,04	11,56	0,001	4,84
12	656	основа (от ручки в чашу)	84,449	0,43	0,02	0,03	0,001	0,26	0,001	13,73	0,001	1,08
13	585	чаша	91,32	1,59	0,05	0,02	0,02	0,07	0,001	6,93	0,001	0,001
14		заплатка	82,489	0,4	0,02	0,001	0,07	0,001	0,001	6,42	0,001	10,6
15	636	основа (от ручки в чашу)	86,749	0,2	0,02	0,04	0,001	0,35	0,001	12,59	0,001	0,05
16		дно (ремонт)	93,678	0,23	0,02	0,02	0,001	0,33	0,001	5,72	0,001	0,001
17	659	основа (от ручки в чашу)	88,499	0,34	0,001	0,04	0,001	0,35	0,001	10,63	0,001	0,14

Результаты и обсуждение

Методом нейтронной томографии и радиографии были получены данные по фазовому составу киафов, пространственному распределению коррозии на их поверхности и в объеме самих объектов (табл. 1), на их основании рассчитаны объемы сохранной металлической компоненты ( Смирнова и др. , 2022). Относительный объем коррозии сильно отличается от образца к образцу. Так, для киафа 590 коррозия занимает 21 % от общего объема, в то же время образец 585 характеризуется практически полной деградацией – до 91 % объема предмета занимают продукты коррозии (табл. 1).

Восстановленные из данных нейтронной томографии и радиографии трехмерные модели нескольких киафов (№ 593, 629, 636 и 656) позволяют выделить конструкционные особенности самих объектов (рис. 3). Как видно из изображения, полученного, в частности, для киафа 593 (и аналогичных ему), некоторые

Рис. 3. Грунтовый могильник Волна 1. Восстановленные из данных нейтронной томографии трехмерные модели бронзовых киафов № 593, 629, 636, 656

Примечание: применяется цветовая шкала от «красного» цвета, соответствующего участкам с максимальным поглощением нейтронов; через «синий» цвет – для зон со средними коэффициентами ослабления нейтронов; до «зеленых» участков, характеризующихся малым коэффициентом ослабления нейтронного пучка и, вероятно, относящихся к областям с высоким содержанием коррозии. Дополнительно представлены продольные виртуальные срезы восстановленных моделей киафов и места сочленения чаши и рукоятки с эффектом прозрачности для лучшего восприятия трехмерных данных.

объекты представляют собой литой монолит, где из литой заготовки (возможно, дисковой) формировалась чаша с помощью таких операций ковки, как выколотка и поднятие (следующим этапом изучения киафов предполагается проведение металлографического анализа). Полученные чаши, как правило, тонкостенные – так, толщина донной части у киафа 593, измеренная по томографическому срезу, составляет до 1,1 (2) мм.

На томографических изображениях отдельных киафов по бортам (рис. 3: 593, 629, 636 ) хорошо фиксируются специфические «валики», сформированные при обработке металла давлением и расположенные по краям чаши в месте ее перехода в ручку, как правило, квадратного и подквадратного сечения. По стилистике оформления самих бортов в анализируемой выборке выделяется несколько типов: округлые наружные «валики» по борту присутствуют у киафов 589 и 629 (тип 2b), загнутые внутрь г-образные борта – у киафов 593, 636 и 659 (тип 2b в вариантах). Снаружи вдоль бортиков и на участке перехода чаши в ручку у этих киафов была выполнена окантовка, возможно, методом гравировки (предположение об использовании техники накатки пока не обосновано, хотя ее применение зафиксировано на греческих металлических сосудах IV в. до н. э. ( Maryon , 1949. P. 101)). Томографические изображения, полученные для киафов 590, 610, 656 (тип 2а), подтверждают отсутствие на них следов каких-либо оформлений бортов чаши (рис. 3: 656 ).

Ручки киафов дорабатывались ковкой (вытягиванием), протомы на концах ручек киафов 590, 593, 597, 659 – литые; протома киафа 610 и крючок на конце ручки киафа 629 сформированы с помощью операций ковки (гибка). В выборке из м-ка Волна 1 присутствуют также киафы, выполненные из двух сборных элементов – отдельной литой заготовки ручки квадратного или прямоугольного сечения, которая с помощью штифтов присоединялась к изготовленной отдельно чаше (киафы 597, 610, 629, 636). Такой технологический прием – соединение деталей из металла с помощью клепания – широко применялся в мастерских Этрурии и Большой Эллады (Megale Hellàs) (Ibid. P. 102). В некоторых случаях, в частности с киафом 585, можно предположить следы ремонтных работ по креплению отвалившейся вместе с куском стенки чаши ручки: ремонт заключался в присоединении ручки (утрачена) к сохранной части чаши с помощью полосы металла из оловянно-свинцовой бронзы (табл. 2: № 14 ), закрепленной с помощью крупных штифтов с расклепанными концами.

Донная часть киафов, судя по имеющимся опубликованным данным ( Fabregat , 2007. P. 102, 103), оказывалась самой хрупкой и подверженной разрывам и утратам частью вследствие чрезмерного использования или, возможно, производственных дефектов, вызванных напряжением металла в процессе выколотки. У двух киафов (593, 636) была проведена полная реконструкция донной части: полукруглое дно чаши было отрезано, к полученной основе был присоединен загнутыми краями наружу круг из кованого медного (табл. 2: № 4 ) или бронзового (табл. 2: № 16 ) листа (рис. 1: 593 ; 2: 636 ) с помощью сварки плавлением. Соединение отдельных тонких листов могло происходить путем расплавления кромок родной чаши киафа и сцепления их с нагретой заменой дна, а также гибкой краев пластины и сцеплением их с основой при t не менее 1020 °С. Сцепление обеспечивалось добавлением некоторого количества расплавленной

Содержание Sn/Pb в бронзах киафов

Рис. 4. Грунтовый могильник Волна 1. Гистограмма содержания основных легирующих компонентов в оловянной и оловянно-свинцовой бронзе киафов оловянной или оловянно-свинцовой бронзы в качестве припоя (Maryon, 1949. P. 104–109). Донная часть киафа 589 была отремонтирована проще: к разрыву металла снаружи с помощью штифтов была присоединена «заплатка» из медного раскованного листа (табл. 2: № 7; рис. 1: 589). Следы ремонта отмечены и у киафа 610, где на участке перехода чаши к ее донной части штифтами была прикручена «заплатка» из кованой меди (табл. 2: № 3).

Сами же киафы 585, 589, 593, 610, 636, 656, 659, по данным РФА, были сделаны из оловянной бронзы с содержанием Sn в пределах от 6,93 до 13,73 %; для изготовления киафов 590, 597, 629 использовалась оловянно-свинцовая бронза в основном с содержанием Sn 11,02–13,04 % и Pb 4,09–4,84 % (усредненное содержание олова – 10,5 %; табл. 2; рис. 4). По типологии и хронологии ки-афы, для изготовления которых была использована оловянно-свинцовая бронза, не выделяются из общей выборки. В сплавах зафиксировано присутствие микропримесей свинца (в оловянной бронзе), железа, кобальта, никеля, цинка, мышьяка, серебра и сурьмы (табл. 2). Полученные данные в целом характерны для цветной металлообработки этого периода как в самой Греции и ее италийских колониях ( Craddock , 1977; 1984; Lefferts et al. , 1981; Klaudori et al. , 2021; и др.), так и на территории Боспора ( Трейстер , 1992. С. 91).

Заключение

Центры изготовления киафов с вертикальной ручкой, по мнению исследователей, находились в основном в Этрурии, но имитации или копии изготавливались также в греческом Метапонте, Апулии, в мастерских Македонии (Fabregat, 2007. P. 100–103). Для изготовления металлических сосудов и в этрусской, и в греческой металлообработке в VI–V вв. до н. э. использовалась оловянная бронза со схожим содержанием олова или низколегированная свинцом тройная бронза (Craddock, 1984. Р. 228). Сочетание примененных при изготовлении ки-афов из могильника Волна 1 технологических операций, рецептуры бронз, следов ремонтных работ, оставляет мало сомнений в том, что они являются, скорее, импортом на территорию Боспора, а местом их изготовления можно рассматривать мастерские греческих колоний Италии, Македонии; часть киафов, возможно, являлась продукцией мастерских Этрурии. Возникает вопрос, в связи с какими событиями такая специфическая категория металлической посуды появилась на территории Азиатского Боспора.

Киафы помимо грунтового могильника Волна 1 известны в некрополях Боспора и Северного Причерноморья: в некрополе у м. Панагия ( Силантьева , 1959. С. 44; Шкорпил , 1914. С. 64, 65, 70, 71); в склепе конца IV в. до н. э. Зеленского кургана, рядом с некрополем Волна 1 ( Шкорпил , 1916. С. 31, 32); в некрополе Гермонассы третьей четв. V в. до н. э. ( Гайдукевич , 1959. С. 164); в некрополе Артющенко втор. – третьей четв. V в. до н. э. ( Кашаев , 2007. С. 214; 2019. С. 249); в некрополях Фанагории со втор. четв. V в. до н. э.⁸ и Виноградный 7 с IV в. до н. э. (раскопки Н. И. Сударева), у пос. Пересыпь – около сер. V в. до н. э. ( Коровина , 1987. С. 16. Рис. 13) – и Патрея ( Сударев , 1994. С. 112); в Тузлинских курганах с IV в. до н. э. ( Кашаев , 2013. С. 394); в курганном м-ке Кеп ( Вахтина , 2017. С. 100; Виноградов , 2017. С. 207; Ростовцев , 1925. С. 272, 275); некрополях Китея – IV в. до н. э. ( Молев, Шестаков , 1991. С. 74–102) – и Пантикапея с IV в. до н. э. ( Виноградов , 2017. С. 163; Силантьева , 1959. С. 44; Ростовцев , 1925. С. 206). Встречены они и в Семибратних курганах ( Силантьева , 1959. С. 90; Ростовцев , 1925. С. 353, 356, 357; Горончаровский , 2014. С. 558, 559, 568); кургане Карагодеуашх ( Ростовцев , 1925. С. 364). Представлены они также в некрополях Ольвии ( Козуб , 1974. С. 73. Рис. 28; Силантьева , 1959. С. 44) и Пичвнари середины V в. до н. э. ( Кахидзе , 1975. Табл. IX: 3 ; Kacharava , 1995. Р. 72; Tsetskhladze , 1999. Р. 46–48); Николаевском могильнике и богатых скифских погребениях Днестро-Дунайского междуречья конца V – IV в. до н. э. ( Мелюкова , 1975. С. 168, 169; Андрух, Суничук , 1987. С. 42, 43. Рис. 4: 10 ; Топал , 2000. С. 211–216).

Еще одна группа погребений, о которых следует упомянуть, – это погребения в Нимфейских курганах. Киафы там появляются с середины V в. до н. э. В тех же погребениях встречены амфоры, оружие, захоронения лошадей ( Силантьева , 1959. С. 23-44, 87. Рис. 34: 1 ; 35; 39: 4 ), но отсутствуют мортары и крупные миски. Нам уже приходилось обращаться к этой группе курганов в связи с погребениями с лошадьми, и мы отмечали, что «…погребения Европейского Боспора, хотя и имеют некоторые отличия (в расположении коней), в целом чрезвычайно близки именно погребениям Азиатского Боспора» ( Кашаев и др. , 2020. С. 90, 91). На наш взгляд, эту фразу мы можем повторить и в этом случае.

По мнению Л. Ф. Силантьевой, «…сочетание киликов, черпака, сита и амфоры не является случайным набором вещей… То, что набор таких вещей встречается в местных погребениях, еще не дает нам права утверждать, что обряд принадлежал только местному населению. Такой состав погребального инвентаря был связан с употреблением вина и, следовательно, мог применяться в местной среде только в результате воздействия греческой культуры» ( Силантьева , 1959. С. 94, 95). Этот обряд «не был принесен из Греции в готовом виде, а сложился, по-види-мому, на месте, под влиянием местной среды и местных условий». На наш взгляд, формирование новых погребальных обрядов в колониях было связано, прежде всего, с созданием новых колониальных, оторванных от метрополии идентичностей, когда прибывшие греки, особенно во втором и третьем поколении, в результате смешанных браков не только с местным населением, но и между разными греками, не могли считать себя милетянами, теосцами, клазоменцами и т. д. И для них становилось необходимым создавать собственные корни, собственную мифологию и собственные обряды. Этот процесс происходил не только в колониях Северного Причерноморья, он фиксируется и по материалам некрополей Юга Италии и Великой Греции (см. об этом подробнее: Иванов, Сударев , 2023. С. 179–205). И появление в ряде некрополей традиции помещать в погребения киафы, ситечки и т. д. – лишь один из элементов сложения собственных погребальных обрядов.

Подводя итог, можно отметить, что в некрополе Волна 1 начиная с перв. пол. V в. до н. э. формируется своя традиция погребений. Она находит аналогии в некоторых других некрополях Азиатского Боспора (у м. Панагия, в Гермо-нассе, Фанагории, Артющенко), а чуть позже распространяется на некрополи, с ними связанные (у пос. Пересыпь, Виноградный 7). При этом наиболее близкие традиции мы наблюдаем в соседних поселениях – Волна 1 и у м. Панагия (х. Кротенко) и, отчасти, в некрополе Артющенко.