Проблемные аспекты уголовной политики в сфере обеспечения экономической безопасности

Охрана и защита национальных интересов Российской Федерации в сфере экономики, обеспечение ее экономической стабильности и независимости являются основой развития государства и его человеческого потенциала. Это обусловливает особую значимость формирования действенной системы экономической безопасности, требующей четкого правового оформления органами государственной администрации.

Как указано в Стратегии национальной безопасности Российской Федерации современный мир переживает период трансформации. Увеличение количества центров мирового экономического и политического развития, укрепление позиций новых глобальных и региональных стран-лидеров приводят к изменению структуры мирового порядка, формированию новых архитектуры, правил и принципов мироустройства (п. 6). Стремление стран Запада сохранить свою гегемонию, кризис современных моделей и инструментов экономического развития, усиление диспропорций в развитии государств, повышение уровня социального неравенства, стремление транснациональных корпораций ограничить роль государств сопровождаются обострением внутриполитических проблем, усилением межгосударственных противоречий, ослаблением влияния международных институтов и снижением эффективности системы глобальной безопасности (п. 7). Усиливающаяся нестабильность в мире, рост радикальных и экстремистских настроений могут привести к попыткам разрешить нарастающие межгосударственные противоречия за счет поиска внутренних и внешних врагов, к разрушению экономики, традиционных ценностей и игнорированию основных прав и свобод человека (п. 8)1.

Согласно Стратегии национальной безопасности Российской Федерации с учетом долгосрочных тенденций развития ситуации в Российской Федерации и в мире ее национальными интересами на современном этапе являются снижение уровня преступности в экономической сфере, в том числе в кредитно-финансовой, а также в сферах жилищно-коммунального хозяйства, использования земельных, лесных, водных и водных биологических ресурсов (п. 47), экономическая безопасность (п. 26)2.

Стратегия экономической безопасности Российской Федерации3, являясь концептуальным документом в рассматриваемой сфере, несмотря на ее несомненную значимость, содержит значительный перечень вызовов и угроз, формирующих слишком обширное проблемное поле, особенно в части внутригосударственных проблем экономического развития. Отсутствие конкретизации в отношении проблем криминальной направленности порождает негативное для государства и его правоохранительных органов состояние, когда повседневные правоохранительные мероприятия различного уровня и масштаба без достаточных к тому оснований воспринимаются в качестве мер обеспечения безопасности. Это обстоятельство стимулирует развитие криминальных процессов в сфере экономики, присущих любому обществу, поиск наиболее незащищенных с правовой точки зрения общественных отношений. Масштабы преступности в сфере экономики хоть и уменьшаются, но она приобретает иные по качеству черты: преступления становятся более продуманными, скрытыми, трудно выявляемыми, и что немаловажно – более «выгодными», что сопряжено с ростом показателей наносимого государству материального ущерба.

Как показывает анализ криминальной ситуации в Российской Федерации в сфере обеспечения экономической безопасности, МВД

России зарегистрировало 10-процентный рост за 7 месяцев 2021 года по сравнению с тем же периодом 2020-го. С января по июль 2020 года полиция зафиксировала 71 384 преступления в экономической сфере, за тот же период 2021 года – 78 290 преступлений.Наибольший вклад в статистику преступности внесли Москва (8811), Московская область

(3030), Краснодарский край (2859), Санкт-Петербург (2550) и Самарская область (2461). За первое полугодие 2021 года ущерб от преступлений экономической направленности составил 142 млрд рублей. Свыше 25% – в крупном и особо крупном размере. Также более четверти в этом числе – случаи киберпреступности. Увеличилось и количество коррупционных преступлений4.

Многие сферы экономических отношений продолжает «поражать»

организованная преступность, которая проникла в топливноэнергетический и строительный комплексы, жилищно-коммунальное хозяйство, сферу оборота драгоценных камней, цветных и черных металлов, лесопромышленный комплекс, добычу водных биоресурсов, агропромышленный комплекс и другие. Особый интерес у организованной преступности вызывает кредитно-финансовая сфера. При этом под контролем криминальных структур находится не только сфера малого и среднего бизнеса, но и крупные промышленные предприятия. Сегодня трудно полностью оценить или измерить количественно «вливания» так называемых грязных денег в экономику страны. Очевидно одно – масштабы экономических активов, которые имеют криминальное происхождение или связаны с лидерами и членами организованной группы и преступного сообщества (преступной организации), очень велики. Одновременно специалисты говорят о полном контроле в некоторых регионах страны организованной преступностью наиболее доходных отраслей экономики, характеризующихся инвестиционной привлекательностью, гарантированным сбытом продукции, экспортной ориентированностью, присутствием в системе расчетов наличного денежного оборота и возможностью включения в легальный оборот преступно полученных капиталов5.

Уголовная политика как один из факторов экономической безопасности представляет собой внутренне согласованный и целенаправленный комплекс мер, осуществляемых для определения и обеспечения реализации приоритетных экономических интересов личности, хозяйствующих субъектов и государства; выявления факторов, создающих угрозу экономической и социальной стабильности; формирования системы противодействия угрозам, способной прогнозировать возможность их появления в определенных сегментах экономики и минимизировать создаваемую ими опасность. Немаловажная роль отводится частным принципам уголовной политики в сфере обеспечения экономической безопасности, реализация которых позволит решить многие весьма острые проблемы6.

Конституция Российской Федерации, 187 федеральный закон «О безопасности», Стратегия национальной безопасности Российской Федерации, Стратегия экономической безопасности Российской

Федерации на период до 2030 года, федеральный закон «О противодействии коррупции», создали надежный каркас системы для построения структурных элементов более низкого порядка, а также расстановки сил и средств обеспечения экономической безопасности. Вместе с тем в своих отдельных положениях они не в полной мере отразили достижения современной административно-правовой науки и ее теоретических наработок. Прежде всего, это касается теоретической несогласованности концепции национальной безопасности и выделения ее видов, системы обеспечения национальной безопасности и структуризации используемых при этом сил и средств. Отсутствие федерального закона «О национальной безопасности Российской Федерации», который снял бы вопросы, связанные с указанными моментами, а также бесчисленным дроблением видов безопасности, является, на наш взгляд, основной системной проблемой.

Обозначенные выше моменты позволяют установить как направления, так и изъяны уголовно-правового регулирования сферы экономической безопасности. Несовершенство ее правового обеспечения во многом связано с тем, что действующие нормы права содержат либо упрощенные юридические конструкции, либо, напротив, излишне усложненные модели, не позволяющие на практике удостоверить их истинность. В большинстве случаев право не в состоянии не только прогнозировать возможные угрозы, исходя из опыта стран с более развитой экономикой, но и зафиксировать существующие в обществе реалии, обеспечив их дальнейший прогресс или, учитывая их опасность, установив перед ними законодательные преграды. Даже самые благие намерения в сфере экономической безопасности обречены на провал, если они не будут подкреплены соответствующим правовым регулированием7.

Установленный государством порядок осуществления экономической деятельности поддерживается различными методами. Среди них не последнее место отводится установлению ответственности, в том числе и уголовной, за его нарушение.

В теории российского уголовного права большинство ученых, в первую очередь, указывают на его охранительную функцию, призванную обеспечить тот порядок экономических отношений, который определен нормами законодательства экономического блока. Однако подобный взгляд отличается определенной недооценкой возможностей уголовного закона как эффективного регулятора реформируемых экономических отношений, своего рода стимула для формирования и развития корректной рыночной экономики8.

Ведущая роль уголовного закона в решении многоаспектных задач была проанализирована американским криминологом Г. Манхеймом, обратившим внимание на неизбежную и тесную связь между преступностью и реформами общества и уголовного законодательства. «Для серьезного изменения картины нашей преступности необходима радикальная реконструкция американского общества и нашего уголовного права... Мы должны решить для себя, что будем рассматривать в качестве важнейших ценностей и идеалов в реконструированном обществе... Мы должны решить, следует ли защищать эти ценности теми средствами, которые находятся в распоряжении уголовного права, и можем ли мы защищать их именно этими средствами... В основе всего лежат такие вопросы, с которыми действующая система уголовного права вряд ли сможет справиться... Более рациональная кодификация уголовных преступлений вооружит нас солидной базой для выяснения тех направлений, в которых нам следует двигаться, если мы хотим проводить разумную и эффективную политику, позволяющую разрешить проблемы преступности, которые стали бичом нашего общества»9.

К сожалению, действующий российский уголовный закон в силу ряда причин вряд ли может претендовать на такую роль. Не в последнюю очередь это связано с особенностями уголовной политики на современном этапе, характеризующемся замедленной реакцией законодателя на современные угрозы для экономики и социальной стабильности в обществе, несоразмерностью нарушений закона и ответственности за них, игнорированием многовекового опыта государств с развитой рыночной экономикой, отсутствием приоритетов в правовой защите, коллизионностью уголовного закона и законодательства экономического блока, противоречивостью правоприменительной практики10.

Проведенный анализ уголовно-правовых норм, предусматривающих ответственность за экономические преступления, объем и характер предпринимаемых уголовно-правовых мер, носящих иногда бессистемный характер, наряду со сведениями о состоянии борьбы с экономической преступностью свидетельствует о наличии серьезных проблем уголовной политики государства в сфере обеспечения экономической безопасности11.

Практика свидетельствует о наличии целого ряда недостатков и пробелов, касающихся уголовно-правового противодействия организованным формам экономической преступности, восполнение которых позволило бы повысить эффективность обеспечения экономической безопасности Российской Федерации.

Так, например, в законодательстве отсутствует четкое законодательное определения преступного сообщества (преступной организации).

Как следует из содержания ч. 4 ст. 35 УК РФ, преступное сообщество (преступная организация) как форма соучастия имеет две альтернативные разновидности: а) структурированная организованная группа (организация), созданная для совместного совершения одного или нескольких тяжких либо особо тяжких преступлений для получения прямо или косвенно финансовой, или иной материальной выгоды; б) объединение организованных групп, созданное в тех же целях.

Сопоставив содержание ч. 3 (об организованной группе) и ч. 4 ст. 35 (о преступном сообществе (преступной организации)) УК РФ, мы видим, что признаками, служат указанные законодателем признаки организованной группы устойчивость, цель совершения одного или нескольких преступлений, а также специфические признаки, характерные исключительно для преступного сообщества (преступной организации) и отличающие его от организованной группы – структурированность и конкретизированная (специальная) цель – совместное совершение одного или нескольких тяжких либо особо тяжких преступлений для получения прямо или косвенно финансовой или иной материальной выгоды.

Несмотря на то, что в Постановлении Пленума Верховного Суда от 10 июня 2010 г. № 12 «О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества (преступной организации) или участии в нем (ней)» содержатся разъяснения понятий «структурированная организованная группа», «структурное подразделение» и других признаков преступного сообщества, в практической деятельности возникают затруднения и различные подходы в их толковании и доказывании.

Дело в том, что одним из обязательных признаков структурированной организованной группы является наличие в ее составе взаимодействующих между собой в целях реализации общих преступных намерений структурных подразделений (подгрупп, звеньев и т. п.).

Больше никаких уточнений, касающихся места структурных подразделений в уголовно-правовом институте соучастия в преступлении, не приводится.

Кроме того, если в диспозиции ст. 210 УК само понятие структурного подразделения нашло свое отражение, то в ст. 35 УК законодатель, к сожалению, вообще ограничился лишь упоминанием структурированной организованной группы как формы преступного сообщества.

Кстати, последнее обстоятельство, а именно - указание на признак структурированности организованной группы как на отличительный вызывает вопросы, поскольку наличие структуры предполагается в любой иерархически построенной организованной группе.

Получается, что фактически единственным признаком, отличающим преступное сообщество от простой организованной группы, является вхождение в его состав самостоятельных, подчиненных единому руководству и действующих в рамках общих целей структурных подразделений.

Таким образом, изначально уязвимая позиция законодателя, определившего преступное сообщество через другую форму соучастия – организованную группу, и указавшего в качестве конститутивного признака данной формы соучастия на структурированность организованной группы, в итоге привела к проблемам в квалификации и самостоятельному определению именно правоприменителем содержания признака структурированности12.

Анализ всех вышеприведенных спорных вопросов, возникающих у правоприменителя в процессе выявления и раскрытия преступлений, совершаемых организованными группами и преступными сообществами, позволяет в качестве первоочередной обозначить задачу техникоюридического конструирования рассмотренных выше норм таким образом, чтобы использование оценочных признаков, часто имеющих исключительно криминологический характер, было сведено к минимуму.