Проблемные вопросы регламентации уголовной ответственности за вовлечение в занятие проституцией

В настоящее время вопросы, касающиеся ответственности за преступления, которые связаны с проституцией, являются актуальными, но недостаточно исследованными. Важность рассмотрения данного вопроса обусловлена высоким уровнем общественной опасности данной категории преступных деяний.

Ключевой проблемой, касающейся данного вопроса, является проблема отсутствия нормативно закрепленного понятия проституции. Данная ситуация предполагает наличие разногласий относительно состава преступления для каждого случая.

Первоначально сам термин «проституция» произошел от латинского слова «prostitute», что означает продажу своего тела с целью получения средств к существованию [5, c. 116]. В дальнейшем попытки определить данное явление делались неоднократно как российскими, так и зарубежными правоведами. Раскрытие понятия проституции является важным, поскольку исследователи не смогли прийти к единому мнению относительно данного вопроса, предлагали всевозможные дефиниции, которые неточно отражали суть рассматриваемого явления, что в общей совокупности с отсутствием законодательного определения проституции создавало и создает большие трудности при разрешении вопроса, являются ли опреде- ленные действия лица проституцией или нет.

Впоследствии ученые и исследователи пришли к выводу, что существует острая необходимость конкретно определить какими признаками характеризуется деятельность, связанная с проституцией. Главными из данных признаков были выделены [2, с. 2]:

• 1.    Продажность. Предполагает, что за свои услуги лица получают вознаграждение.

• 2.    Профессионализм. Определяется регулярностью занятия указанной деятельностью, а также ее характеристикой в качестве единственного средства к существованию.

• 3.    Публичность. Означает, что воспользоваться услугами может каждый, кто оплатит их.

Для удостоверения в том, что определенная деятельность действительно является проституцией, необходимо рассматривать данные признаки в совокупности. Таким образом, исходя из вышеуказанных факторов, ряд ученых привели свои определения понятия «проституция». Так, Г.М. Миньковский считает, что проституция – это действия по удовлетворению сексуальных потребностей за деньги. Другие ученые рассматривают проституцию как некую разновидность незаконного предпринимательства, один из постоянных источников дохода лиц, занимающихся проституцией [1, с. 354]. На наш взгляд, наиболее подходящим определением является уже устоявшееся среди российских исследователей мнение о том, что проституция – это регулярная продажа тела или сексуальных услуг различным потребителям для удовлетворения их сексуальных потребностей.

Опасность данного деяния состоит не в самом факте занятия проституцией, а в форме вовлечения и приобщения граждан к занятию этим запрещенным видом деятельности. В данном случае необходимо учитывать, что преступным деянием следует считать только те случаи, когда вовлечение осуществлено не на добровольной основе. Нормативно закрепленного определения понятия «вовлечение» также не предусмотрено, но в научной литературе под вовлечением традиционно понимаются любые действия, которые направлены на возбуждение желания заниматься проституцией у лица, которое ранее не занималось этим видом деятельности [3, с. 188]. К таким действиям можно отнести: уговоры, обращения, убеждения, угрозы применения насилия, а также фактическое применение физического и психического насилия. Таким образом, исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод, что потерпевшим в данном случае будет то лицо, которое занимается проституцией, но желает прекратить данную деятельность.

Следующим актуальным вопросом является установление факта данной деятельности. То есть определение конкретных действий, которые можно считать проституцией. В данном случае необходимо установить, необходим ли прямой половой контакт или достаточным является иной вид сексуальных услуг, например, секс по телефону. По общему правилу, демонстрация сексуальных действий, демонстрация обнаженного тела и т.д. не рассматриваются как занятие проституцией, также данные действия не подходят под вышеуказанные признаки, свойственные проституции. Таким образом, чтобы признать действия проституцией необходимо наличие вступления в половые отношения с лицом, которое осуществляет данную деятельность.

Для того чтобы более полно понять и рассмотреть проблемные вопросы данного состава, обратимся к судебной практике. Ни Постановление Пленума Верховного Суда РФ, ни апелляционные и кассационные определения коллегии по уголовным делам данной инстанции не дают определения проституции и вовлечения в занятие проституцией. Но, например, в Приговоре Индустриального районного суда г. Барнаула Алтайского края по делу № 1339/2017 от 20 ноября 2017 мы видим, что суд использует доктринальное определение понятия: «…проституция – т.е. неоднократное вступление в половую связь в любой форме с мужчинами за денежное вознаграждение» [4].

Верховным Судом РФ дается разная квалификация деяний, подпадающих одновременно под признаки ч. 1 ст. 240 УК РФ, когда одни действия состоят в вовлечении в занятие проституцией, а другие – в принуждении к продолжению занятия проституцией, совершенных в отношении одной и той же жертвы. Особенностью диспозиции ст. 240 УК РФ можно считать то, что в нее включено два альтернативных деяния (так как используется союз «или»), которые, по сути, являются однородными преступными действиями, разграничивающиеся по признаку первичности либо повторности вхождения потерпевшего в проституцию. По смыслу ч. 1 ст. 240 УК РФ принуждением можно считать склонение лица, которое ранее занималось проституцией к возобновлению этой деятельности. Анализируя ст. 240 УК РФ можно сделать вывод, что связь двух самостоятельных деяний необязательна, именно это и позволяет суду оценивать действия, описанные в ч. 1 ст. 240 УК РФ, как альтернативные. Судами первой инстанции избирается вариант отграничения уголовной ответственности за вовлечение в занятие проституцией и принуждение к продолжению занятия проституцией с учетом признаков самостоятельности каждого из вошедших в ч. 1 ст. 240 УК РФ деяний. В то же время, изучив судебную практику, мы выявили, что разделение двух видов преступного деяния: вовлечение в занятие проституцией и принуждение к его продолжению против одной жертвы, никак не отражается при индивидуализации наказания.

Примером может служить уголовное дело в отношении Н.И. Гесс, осужденной Барнаульским районным судом. Приговором установлено следующее: «Гесс Н.И. было принято решение привлекать к занятию проституцией девушек из числа жительниц как г. Барнаула, так и иных городов и районов Алтайского края. Кроме того, Гесс Н.И., после вовлечения девушек в занятие проституцией, был выбран один из способов их принуждения к продолжению занятия проституцией в виде применения насилия и высказывания угроз его применения». Отдельно были рассмотрены все эпизоды преступной деятельности, однако в итоге суд назначил наказание в виде лишения свободы сроком 5 лет 6 месяцев с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима [6]. Иными словами, в приговоре нашла отражение юридическая оценка вовлечения и принуждения к продолжению занятия проституцией в отношении каждой потерпевшей, однако суд назначил равное по размеру и срокам наказание и за совершенное принуждение к продолжению занятия проституцией. Подобные решения судов вызваны неоднородностью квалификационных предписаний высшей судебной инстанции по толкованию аналогичных преступных действий против одной пострадавшей.

Так, Верховный Суд РФ оставив в силе приговор Кемеровского областного суда от 01.10.2015 в части непризнания принуждения к продолжению занятия проституцией в отношении Р. преступлением, требующим дополнительной юридической оценки, указал: «Действия, входящие в диспозицию ч. 1 ст. 240 УК РФ – вовлечение в занятие проституцией или принуж- дение к продолжению занятия проституцией, составляющие объективную сторону данного состава преступления, существенно не отличаются друг от друга и никоим образом не влияют на юридическую квалификацию и назначение наказания. При таких обстоятельствах нельзя согласиться с доводом кассационного представления о нарушении судом требований ст. 252 УПК РФ, влекущем отмену приговора согласно ч. 1 ст. 381 УПК РФ» [4]. Между тем, по версии органов следствия, осужденная Н. вовлекла, а месяц спустя принудила Р. к продолжению занятия проституцией, что соответствует законодательной формулировке диспозиции ч. 1 ст. 240 УК РФ.

На наш взгляд, правоприменитель при наличии признаков двух альтернативных деяний, упомянутых в диспозиции ст. 240 УК РФ, необоснованно не берет во внимание принуждения к продолжению занятия проституцией, несмотря на то, что в законодательном определении путем перечисления двух деяний признана их равная общественная опасность. Совершенные деяния, учиненные против одной жертвы, следует квалифицировать как одно (единое) преступление, однако принуждению к продолжению занятия проституцией необходимо уделять особое внимание при ин- дивидуализации наказания в пределах санкции данной нормы. Для более ясного понимания данной нормы необходимо пояснение этих двух преступных деяний, а именно разделения в тексте двух самостоятельных действий – вовлечения и принуждения – а также введения описательной диспозиции в ст. 240 УК РФ, которая бы отнесла эти два понятия в разные части статьи. Разведение означенных деяний позволит уравнять юридическую конкуренцию понятий «вовлечение» и «принуждение», а в силу этого устранить их попеременное дублирование и игнорирование одной из них в текстах судебных приговоров.