Проблемы соотношения принципа добросовестности со смежными категориями

Принцип добросовестности, хотя и часто ассоциируется с запретом на злоупотребление правом, обход закона и эстоппель, на самом деле представляет собой комплекс механизмов, согласно которым регулируются гражданские правоотношения. Необходимость анализа смежных категорий, связанных с принципом добросовестности, возникает в свете закрепления этого принципа в законодательстве, в том числе в Гражданском кодексе Российской Федерации (ГК РФ) [1].

Важно отметить, что требование о недопустимости злоупотребления правом отражено в статье 10 ГК РФ, а также в других нормативно-правовых актах. Эти нормы направлены на предотвращение осуществления гражданских прав с целью причинения вреда другому лицу, действий в обход закона с противоправной целью и других проявлений недобросовестного поведения (злоупотребление правом).

Существует различие между терминами «недобросовестность» и «злоупотребление правом», которое порождает как теоретические, так и практические проблемы. Нормы о злоупотреблении правом присутствовали в российском праве еще в царский период и в советское время. Однако не всегда была четкая грань между свободой пользоваться своим правом и обязанностью уважать чужое право, что требовало решения каждого спорного случая судом.

В соответствии с постановлением Пленума Верховного суда РФ от 23 июня 2015 года № 25, добросовестность и разумность участников гражданских правоотношений предполагаются до тех пор, пока в судебном порядке не будет доказано обратное. При определении добросовестности или недобросовестности действий лица суд должен обращать внимание на его поведение [9].

Понятие «злоупотребление правом» отличается от понятия «правонарушение» тем, что при правонарушении совершается запрещенное законом деяние, в то время как при злоупотреблении деяние, хотя и является законным, осуществляется с противоправной целью. Злоупотребление правом устанавливает границы осуществления субъективного права и позволяет контролировать поведение субъекта в пределах закона.

Верховный Суд РФ в своих определениях рассматривает понятие злоупотребления субъективным правом в контексте негативных последствий, возникающих при осуществлении субъективного права в противоречии с его назначением. Критерии добросовестности, выделенные судебной практикой, включают в себя ожидаемое поведение субъектов в рамках гражданских правоотношений, учет интересов всех участников, исполнение обязанностей, предусмотренных законом, а также содействие суду в правосудии [7].

Необходимо подчеркнуть, что концепции «недобросовестное поведение» и «злоупотребление правом» взаимосвязаны: каждый случай злоупотребления правом можно рассматривать как проявление недобросовестности, хотя не все недобросовестные поступки могут быть отнесены к злоупотреблению. Суд может выносить решение о признании поведения недобросовестным инициативно, основываясь на явном отклонении действий от принципов добросовестности [8].

В рамках российского гражданского права необходимо учитывать мотивы и намерения субъектов при оценке обхода закона, что предполагает совершение действий с намерением получить выгоду вопреки требованиям закона. Таким образом, правовая практика подчеркивает важность учета субъективной стороны при анализе злоупотребления правом.

Кроме того, следует отметить, что несмотря на неотъемлемость принципа недопустимости злоупотребления правом в современном гражданском законодательстве, в законодательстве, доктрине и судебной практике до сих пор отсутствует единообразие в определении и признаках злоупотребления правом. Для разрешения этих проблем законодателю следует установить четкую нормативную базу, опираясь на мнения экспертов и анализ судебной практики.

При анализе соотношения добросовестности и обхода закона важно учитывать, что последний всегда предполагает недобросовестное поведение и совершается с прямым умыслом. Основываясь на российской правовой теории ответственности, при квалификации таких действий суд должен учитывать умышленное поведение лица, совершающего обход закона.

Исследователи, в том числе О.Е. Захарова, определяют признаки обхода закона, такие как формальноправомерные действия, направленные на недобросовестное удовлетворение интересов, противоречие основным началам права, осознание субъектом намеренного действия и отклонение от допустимого процесса реализации нормы права.

При определении факта обхода закона суд должен установить конкретные признаки этого обхода и определить, какая норма была нарушена или обойдена. Важно отметить, что обход закона может привести к различным последствиям, таким как отказ в защите права, признание сделки недействительной или возможность взыскания убытков.

Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 25 от 23 июня 2015 года подтверждает, что к сделке, совершенной в обход закона с противоправной целью, применяются соответствующие нормы гражданского законодательства, в обход которых она была совершена [2, c. 9].

Таким образом, обход закона представляет собой использование формально законных средств для достижения целей, противоречащих закону, и влечет за собой различные правовые последствия. Судебная практика и теория права подчеркивают важность учета недобросовестных практик участников гражданского оборота и применения императивных норм для предотвращения обхода закона.

Позиция А.А. Малиновского представляет собой всестороннее рассмотрение концепции добросовестности в контексте гражданского права. Он определяет добросовестность как стремление субъекта к правомерности своего поведения, его социальной безвредности и юридической безупречности в достижении целей. Понятие добросовестности, согласно Малиновскому, включает в себя отказ от использования противоречий законодательства и принципов правопорядка ради собственных интересов. Также он подчеркивает важность соответствия поведения субъекта общепризнанным представлениям о добре и справедливости [5, c. 189].

В свою очередь, А.В. Коновалов развивает концепцию добросовестности, подчеркивая ее этическую и прагматичную составляющую. Он указывает на важность добросовестного поведения для устойчивости гражданского оборота, при этом отмечая, что добросовестность, в отличие от моральных норм, обладает конкретным содержанием, способствующим правовой стабильности [3, c. 7].

Представленные точки зрения свидетельствуют о тесной взаимосвязи добросовестности, злоупотребления правом и обхода закона в гражданском праве. В соответствии с ними, обход закона рассматривается как разновидность недобросовестного поведения, нарушающего смысл закона, а злоупотребление правом также относится к недобросовестным практикам, преследующим цели, противоречащие закону и причиняющие вред другим.

Судебная практика, в свою очередь, подтверждает важность соблюдения принципа добросовестности в гражданском обороте. Отказ от добросовестного поведения ведет к подрыву правовых норм и нарушению общественных интересов, что прямо противоречит законодательству.

При исследовании вопросов, касающихся соотношения принципа добросовестности и эстоппель, которые активно популяризируются в последнее время в юридической печати, необходимо принимать во внимание прежде всего его правовую природу.

Заметим, что в научных работах, в монографических исследованиях и статьях не уделяется внимание тому, из какой области права получила развитие концепция эстоппеля. Некоторые ученые, определяющие эстоппель как лишение субъекта права ссылаться на определенные факты, настаивают на том, что родоначальником эстоппеля является международное публичное право [4, c. 8].

Заметим, что авторы основываются не на результатах собственных изысканий, а на тезисах других ученых. Тезис о том, что эстоппель – это один из общепризнанных принципов международного публичного права, интегрированный в частную сферу, вызывает большие сомнения. Конечно же, мы не отрицаем возможности эстоппелей в международном публичном праве, однако, не поддерживаем тезис о том, что частное право позаимствовало их именно от международного публичного права.

Может показаться (применительно к российскому гражданскому праву), что эстоппель – само существо гражданско-правовых норм и норм и иных отраслей права. Результат динамики правоотношений. Думается, данный вывод может быть справедливым и по отношению к другим, иностранным правовым системам. Однако, имеется научно разработанная и повсеместно исследуемая доктрина эстоппеля, которая, по всей видимости, не сводится к простому запрету игнорировать правовые последствия своих действий (бездействий).

Цивилистический эстоппель – правовая конструкция, являющаяся результатом судебного правотворчества, возникла не как следствие эволюционного развития гражданского права Англии и США, а как альтернатива разрешения некоторых правовых проблем, защиты добросовестной стороны, которая формальным правом не подлежит защите.

Заметим, что вообще термин «эстоппель» имеет нормандское или старофранцузское происхождение – «estoupail» – и означает поддонную пробку в бочке для жидкости. Использование английским правом нормандских терминов вполне логично, так как до революции XVII в. в Англии основным научным и канцелярским языком был французский [12, c. 95]. В настоящий момент флагманом в эволюции доктрины эстоппель продолжает оставаться английское право в целом, а не только гражданское право.

В Англии (а также в праве Австралии, Новой Зеландии и др.) выделяют следующие направления доктрины эстоппель с точки зрения цивилистической его направленности:

– estopples by representation – общее правило, согласно которому лицо, своим поведением убедившее другое лицо в стабильности своей позиции относительно какого-либо факта, не получает защиты своего права, обосновываемого изменен- ной позицией, невыгодной другой стороне. По общему правилу подтверждение позиции обосновывается конклюдентными действиями;

– equitable estoppel (эстоппель справедливости) – цивилистический эстоппель, которая применяется, в основном, при возникновении споров по поводу исполнения обязательств. Например, при даче обещания одной из сторон спора за совершение какого-либо действия, которое впоследствии не выполнено. Также, возможно применение этой конструкции при отказе подтверждать переход права собственности после передачи имущества [11, c. 58].

При обсуждении правоприменительных аспектов эстоппеля в его первоначальном контексте необходимо учитывать его взаимодействие с институтами и нормами гражданского права. В этом контексте приведен пример использования эстоппеля в ст. 451 ГК РФ, которая регулирует расторжение или изменение договоров в случае существенного изменения обстоятельств.

Одним из примеров применения эстоппеля является ситуация, когда стороны договора не достигли согласия по определенным условиям, но действовали одинаково, как если бы эти условия были закреплены в договоре. В таких случаях применяется толкование договора с учетом реальной воли сторон и цели договора, а также других обстоятельств, включая предшествующие переговоры, практику и последующее поведение сторон [10].

Принцип эстоппеля вытекает из общих принципов гражданского законодательства и служит средством защиты добросовестных сторон от непоследовательного поведения другой стороны, которая может попытаться извлечь выгоду из своих действий или заверений. Эстоппель, таким образом, представляет собой проявление принципа справедливости и добросовестности в гражданском праве [6, c. 56].

Несмотря на то, что термин «принцип эстоппеля» часто используется, сам эстоппель не является принципом, а скорее результатом применения какого-либо принципа. В различных сферах гражданского права могут существовать различные стандарты добросовестного поведения, которые должны быть учитываны в процессе правоприменения.

Другим вопрос является то, кем должны быть выявлены модели противоречивого поведения. Ответ кроется в самой сущности принципа добросовестности. Treu und Glauben – делегирование судам правотворческой функции, которая осуществляется в тех случаях, когда наличествует явное нарушение принципа справедливости, однако норма права не предусматривает защиты пострадавшей стороны либо такой нормы вообще нет. Принцип добросовестности – это не норма – принцип, а метод разрешения спора с учетом справедливости и разумности. Поэтому анализ недобросовестного поведения в той или иной сфере гражданского оборота возможен только после накопления определенного объема судебной практики. На данный момент данная задача трудновыполнимая, так как судебная практика не умеет отличать принцип добросовестности от приемов толкования нормы права.

При анализе принципа добросовестности в контексте выявления моделей противоречивого поведения судебная практика выступает в роли делегированного органа правотворчества, который вмешивается в случаях, когда законодательство не устанавливает защиту пострадавшей стороне. Принцип добросовестности, в отличие от нормы, представляет собой метод разрешения споров с учетом справедливости и разумности. Анализ недобросовестного поведения возможен только после накопления определенного объема судебной практики.

Развитие судебной практики и реформы гражданского законодательства в России привели к созданию единой категории эстоппеля, понимаемой как правовая конструкция, направленная на стабилизацию гражданского оборота и устойчивость правовых ожиданий. Эстоппель формируется на основе судебного правотворчества и толкования принципа справедливости, а не является самостоятельным механизмом разрешения правовых конфликтов.

Под эстоппелем в российской доктрине и судебной практике понимаются различ- ные нормы, принципы и доктрины, направленные на обеспечение устойчивости гражданского оборота и защиту добросовестных участников правоотношений. Эстоппель вытекает из принципа добросовестности и служит средством предотвращения противоречивого поведения, однако сам по себе не является проявлением этого принципа.

По итогу, мы можем сделать следующие выводы: принцип добросовестности в гражданском праве является важным механизмом обеспечения справедливости и разумности в правовых отношениях. Он выражает требование действовать честно и добросовестно при установлении, осу- ществлении и защите гражданских прав и обязанностей. Однако принцип добросо- категориями, такими как эстоппель, запрет злоупотребления правом и обход закона.

Эстоппель, вытекая из принципа справедливости, является результатом судебного правотворчества и служит для обеспечения стабильности гражданского оборота. Он представляет собой правовую конструкцию, направленную на защиту добросовестных участников правоотношений и предотвращение противоречивого поведения.

Запрет злоупотребления правом и обход закона также являются важными механизмами регулирования гражданских отношений, но они охватывают узкий спектр ситуаций и направлены на борьбу с недоб- росовестными практиками, противоречащими целям и нормам общества.

вестности не следует путать с смежными