Пространство как методологическая категория лингвистики

С. Лем проницательно заметил: «Даже устремляясь к абстракции, люди <…> не способны примириться с утратой наглядности, и изложение, лишенное подпорок чувственности <…> оставляет чувство неудовлетворенности; занимаясь даже крайне отвлеченными построениями, [люди] ищут опору в чем-то вещественном» [2, c. 118]. Сенсорные представления дают ученым возможность моделировать строение чувственно не наблюдаемых объектов в виде разного рода визуальных схем и вербально выраженных наглядных аналогий, а также во внутренней форме тех терминов, которые носят образный характер. Так, в рамках одной из метафор теории психоанализа личность уподобляется закрытому бутерброду, нижний пласт которого составляет область бессознательного (id), верхний – область культурных предписаний и запретов (super-ego), а промежуточный – Я (ego) субъекта, подверженное давлению сверху и снизу. Подчеркнем, что это модель не мозга (материального объекта), а психики – идеального объекта, не обладающего пространственнофизическими параметрами. Фрейдовская топическая модель – это пространство психическое, а не физическое. Со временем такие аналогии настолько глубоко укореняются в научном мышлении, что их метафоричность перестает ощущаться, а их чувственный компонент ослабевает; это позволяет мышлению вырываться за рамки созданной схемы и вырабатывать новые модели рассматриваемого объекта.

Сенсорные представления, которыми оперирует научное мышление, делятся на группы; одна из них – группа пространственных представлений. Категория «пространство» – важный конструктивный элемент понятийнотерминологического аппарата целого ряда научных дисциплин, в том числе лингвистики. На нынешнем этапе ее развития трудно представить себе сколько-нибудь обширный научный труд, в котором не использовались бы те или иные термины с «пространственной» внутренней формой. Помимо термина пространство , в языкознании применяются понятий-но связанные с ним термины и терминоподобные наименования: расстояние ( дистанция ), уровень ( ярус ), ряд , сфера , поле , область , участок , зона , окрестность , центр / периферия (поля), смежность / близость / удаленность (каких-либо единиц в поле), шкала , вектор , континуум , дискретность (пространства), глубинная / поверхностная / подповерхностная (структура), протяженность , граница , измерение / мерность (пространства), координаты / вехи (пространства) и др. (ср. англ. space ,

ВОПРОСЫ ОБЩЕГО язЫКОзНАНИя field, distance, level, sphere, vector, scale, dimension, continuum, co-ordinates etc). В лингвистических трудах пространственные представления о строении языка выражаются не только вербально, но и графически: в виде диаграмм, кривых в декартовых координатах, графов, имеющих форму разнообразных геометрических фигур (треугольника, куба, тора и др.), а также схем типа «дерево» и т.п. [6]. Они насквозь пронизывают лингвистическую теорию и служат реляционным каркасом исследовательского мышления, теми «рельсами», по которым оно движется. «Пространственные отношения становятся как бы всеобщим языком» [ 4], т.е. универсальным кодом, лежащим в основе моделирования действительности, в том числе действительности языка.

Применение перечисленных категорий по отношению к нефизическим объектам называют пространственной метафорой (например, семантическое пространство , метафорическим прототипом которого выступает пространство физическое). Но мы полагаем, что такие термины являются метафорическими лишь по происхождению, а в синхронии термин пространство имеет не метафорическое, а расширенное значение. Приведем пример. Английское существительное wave (волна) первоначально обозначало колебание только в о д н о й поверхности; сема ‘водяная’ была категориальным его признаком, поэтому не было необходимости специально оговаривать, что имеется в виду именно в одя н ая волна. Словосочетание water wave (водяная волна) первоначально характеризовалось семантической избыточностью; для выражения данного понятия было достаточно существительного wave (волна). Позднее, когда были открыты воздушные, эфирные, электромагнитные, гравитационные и другие колебания, они получили наименования air waves (воздушные волны), ether waves (эфирные волны), electromagnetic waves (электромагнитные волны), gravitation waves (гравитационные волны) и т.д. В результате возникло гиперо-гипонимическое отношение:

wave water wave air wave ether wave electromagnetic wave gravitation wave

Словосочетание water wave перестало быть семантически избыточным; ныне оно десигни-рует понятие, которое ранее означивалось отдельным словом wave. В нем появилась коммуникативная потребность; оно оказалось в одном ряду с другими гипонимами слова wave (волна), которое, в свою очередь, стало в рам- ках науки обобщающим термином со значением «колебание». Сема ‘водяная’ в составе его значения из категориальной (интенсиональной) превратилась в субкатегориальную (им-пликациональную). Иными словами, у существительного wave возникло производное значение, по своему объему р асшир енн ое по сравнению с исходным. Это видно по данным словарей: wave (n) – 1) ridge of water between two depressions («водяной [категориальная сема] вал между двумя углублениями»); 2) disturbance of the particles of the medium, e.g. water, air, ether, … heat, light, electricity, etc. wave («возмущение частиц "физической" среды, например, водяная [субкатегориальная сема], воздушная, эфирная, … тепловая, световая, электрическая и т.д. волна») [5]. Иное дело – сочетание wave of anger (волна гнева), которое не может быть включено в этот гипонимический ряд в силу онтологической разнородности такого психического явления, как гнев, и таких физических объектов, как вода, воздух, свет и т.д. Wave of anger – метафора; сема ‘водяная’ в ней не перешла в разряд субкатегориальных, а легла в образную основу нового значения, способствуя возникновению «сюрреалистического» зрительного представления «водяная волна ≡ приступ гнева». Перед нами не расширение значения, а подлинный метафорический перенос, который «сталкивает несоединимые порядки, утверждая тождество нетождественного» [3, c. 164]. Это иной тип транспозиции смысла, отраженный в пункте 3 словарной статьи: «временный подъем какого-л. чувства» [5].

Возвращаясь к терминам с «пространственной» семантикой, отметим, что, как и в примере со словом wave, их значения метафорические лишь по происхождению, а в синхронии они являются расширенными: пространство физическое ментальное социальное культурное лингвистическое.

Дифференциальная сема ‘физическое’ в этом ряду не имеет приоритета перед другими семами. Она рядоположена им и на нашей схеме могла бы занимать не первое, а любое другое место в ряду дифференциальных сем. Иными словами, в научной терминологии пространство не является в п ер ву ю о ч е -редь и преимущественно физическим. Так, математическое пространство – это модель не только физического, но и любого другого пространства.

Что же такое пространство как методологическая категория? Русское существительное пространство производно от прилагательного пространный, что значит «протяженный». Пространство в широком смысле – это протяженность, т.е. последовательность неких единиц, измеримых количественно. Если протяженность понимать не только физически – как длину, ширину и высоту изучаемого объекта, – но широко, как всякое его градуальное свойство, то в этом качестве может выступать любой параметр объекта. В этих терминах разные параметры объекта предстают как разные измерения пространства (англ. dimension < лат. di(s)- «из-» + mensus «мера»). Различают одно-, дву-, трех- …, n-мерные пространства, т.е. характеризующиеся энным числом измерений. Каждое измерение можно представить как шкалу с делениями (мерными величинами). Таким образом, в широком смысле пространство – это моно- или полиметриче-ская система, т.е. совокупность взаимосвязанных измерений, образующая единое целое. На практике монометрическую (одномерную) систему (одну шкалу) обычно не называют пространством, так что de facto пространство – это, как правило, перекрестье двух и более шкал, характеризующих сущностные, количественно изменяемые и измеримые свойства (параметры) того или иного объекта. Например, в метеорологии параметры климата – это годовые диапазоны температур воздуха, влажности воздуха, атмосферного давления, скоростей и направлений ветра, интенсивности солнечного излучения. Таким образом, климат той или иной местности можно представить как секстаметрическое (шестимерное) метеорологическое пространство, а погоду на определенный день – как синхронный плоскостной срез такого пространства, совокупность конкретных значений климатических параметров (параметрическое состояние системы).

Возвращаясь к языкознанию, отметим, что применение пространственных категорий в его рамках является эффективным способом моделирования самых разнообразных лингвистических объектов. Например, традиционная система языковых уровней представляет собой двумерную (плоскостную) топическую модель строения языка, в которой единицы каждого уровня располагаются в ряд по горизонтали, а сами уровни – друг над другом по вертикали. Это неполная модель. Как справедливо отметил А.В. Кунин, синтаксис в нее не входит, т.к. он по своему наполнению не однороден с фонемным, морфемным, морфологическим (словоформным) и лексическим уровнями: они содержат единицы, а синтаксис – модели [1]. Он принадлежит третьему измерению лингвистического пространства, содержащему также словообразовательные, фонотактические, семантико-комбинаторные и др. модели. Они образуют собственую иерархию в своем измерении. Просодические средства языка образуют его четвертое измерение и т.д. Дальнейшим шагом в разработке модели языковых уровней должна стать схема, в рамках которой языковая система предстанет не как «вертикальная плоскость», а как n-мерное языковое пространство.

Что касается п о л я в лингвистике, его в общем случае можно определить как участок языкового пространства, который содержит упорядоченную совокупность языковых единиц, объединенных теми или иными формальными и / или содержательными парадигматическими отношениями. Любую языковую парадигму можно представить как поле, в котором р а с с т о я н и я между членами определяются степенью сходства / различия между ними по тому или иному параметру / комплексу параметров. Так, в консонантном поле английского языка расстояние между фонемами [d] и [t] минимально, т.к. они различаются лишь по одной паре дифференциальных признаков (звонкость / глухость), а расстояние между фонемами [d] и [h] гораздо больше (они различаются по нескольким парам дифференциальных признаков). Аналогичным образом в английском семантическом поле “Musical Instruments” значения “violin (скрипка)” и “cello (виолончель)” находятся б л и ж е друг к другу (т.е. различаются меньшим числом дифференциальных сем), чем значения “violin” и “trombone”.

«Пространственная» репрезентация языковых подсистем и микросистем позволяет на практике реализовать важнейшие достоинства метода моделирования – компактность и наглядность отображения объекта. В сущности, любая полиметрическая система в языке представима как пространство (или его участок – поле). Так, одно из пространств образуется пересечением шкал «парадигматика – синтагматика»; другое – пересечением шкал «синхрония – диахрония»; третье – пересечением шкал «план содержания – план выражения» и т.д. С этой точки зрения язык предстает не как одно, а как множество «вставленных» друг в друга пространств. Это легче понять, если принять во внимание, что «пространство» – это не собственно онтологическая, но и инструментальная категория, операциональная мо-

ВОПРОСЫ ОБЩЕГО язЫКОзНАНИя И.И. ЧЕСНОКОВ

дель, находящаяся в весьма опосредованной связи с реальностью языка. Исследователь постулирует различные языковые пространства, исходя не только из объективного строения языка, но и из тех конкретных задач, которые он перед собой ставит. Характер, границы и число лингвистических пространств определяются не только онтологическим, но и – в определенной мере – прагматическим фактором. Описывая факты языка, исследователи не выявляют (как объективную данность), а постулируют (как операциональный объект, т.е. модель) очередное пространство. Это не непосредственно сам изучаемый объект, а, так сказать, его «препарат», созданный для удобства изучения объекта.

Такова в общих чертах, специфика применения пространственных категорий в науке вообще и в языкознании в частности. Изложенное в нашей статье толкование этой специфики призвано способствовать повышению методологической корректности использования пространственных категорий и устранению многих связанных с ними полемических недоразумений.