Психолого-педагогические аспекты формирования художественного сознания при изучении истории искусства

Определяя развитие как универсальное свойство материи и всеобщий принцип объяснения истории природы и цели е ё существова-ния¹, мы выделили искусство как один их основных видов жизнесохраняющей деятельности человека, который обеспечивает сохранность развития homo sapiens на протяжении многих тысячелетий². Основной акцент в исследованиях о происхождении искусства ставился на выяснении соотношения между материальной деятельностью и началом новой «интеллектуальной» активности палеоантропа, которая в историческом контексте явилась основой «художественной индустрии», положившей начало формированию особого исторического типа художественного сознания³.

Однако данные работы не раскрывали сущностных механизмов и причин возникновения уникальной деятельности, приводящей человека к наивысшему гуманизирующему отношению к миру. В совокупности множественных подходов в истории психологии4 к проблеме происхождения искусства, нам представляется необходимым выделить следующие основные направления, которые объясняют данное явление: тео-

Бондаренко Александр Иванович, кандидат педагогических наук, доцент кафедры изобразительного и декоративно-прикладного искусства.

рию эмоциональных состояний и распределения энергии, теорию парадоксальных оценок, теорию экспансии пространства, теорию «сворачивания» в информационные знаковые системы.

Теория эмоциональных состояний и распределения энергии включает следующие положения. Прежде всего, необходимо сказать об инстинктах и побудительных мотивах, заложенных в генотипе человека и служащих фундаментом поддержания жизни и сохранения развития. Благодаря им воспринимаемый извне перцептивный образ служит инициатором бессознательного процесса, в ходе которого происходит мобилизация неосознаваемой индивидом инстинктивной энергии. Данная энергия имеет так называемое «легальное» приложение с выплескиванием вовне через соответствующие каналы в виде непроизвольной активности5. Таким образом, происходит процесс «разрядки», в течение которого проявляется одновременное или поочерёдное явление «эмоциональной экспрессии» или «эмоционального переживания». Результат «разрядки» ощущается индивидом как чувство эмоции. Эмоциональная экспрессия оценивается количественно, а также воспринимается в качественных категориях. Данный механизм распределения энергии в различные состояния присущ всему биологическому стволу живой материи. Далее, согласно теории «сворачивания» единичных элементов в информационные знаковые системы, весь огромный спектр возникающих эмоций за различные промежутки времени сливается, или «сворачивается» в те или иные качества, чувства и состояния, в которых человек может прибывать достаточно длительный период. Драйвы, или побуждающие мотивы, а также рефлексы и инстинкты ригидны, они жёстко привязаны к стимулу, и их явно недостаточно, когда требуется принятие решения в ситуации выбора или в ситуации, требующей гибкости поведения.

Поэтому весь эмоциональный фон, переживаемых человеком чувств, формирует функциональные состояния, которые мотивируют, организуют и направляют его восприятие, мышление и действия. Огромный исторический период эволюции эмоциональных реакций и фиксации различных состояний в сознании палеоантропа привели к тому, что его поведение стало обуславливаться не только физиологическими мотивами и драйвами, вызванными утилитарными потребностями, но впервые в его действиях, уже в нижнем палеолите, что зафиксировано многочисленными исследованиями6, стало возможным проследить такие свойства сознания, которые указывают на присутствие ценностно-смысловой оценки действия.

Итак, заложенные в генофоне человека нейрофизиологические энергетические программы изменения и трансформации эмоциональных состояний привели к формированию устойчивого фундаментального процесса, заключавшего в себе реакцию «приближения – отстранения» внешнего объекта. Механизм проявления указанной реакции объясняется и следующей теорией – теорией экспансии пространства.

Концепт человека как субъекта бытия был предложен и теоретически оформлен ещё в работах С.П.Рубинштейна7. Эта позиция связана с утверждением того, что понимание поведения человека не достигается только пониманием структурной организации его внутреннего мира и мотивационной сферы, выделением основных внешних детерминант, обуславливающих становление содержания внутреннего мира. Важной движущей силой является, также заложенная в генофоне человека, способность к активному выбору, селекции детерминирующих влияний, способность создавать эти детерминанты, т.е. способность преобразовывать то, что его детерминирует. Развитие этой способности в процессе антропогенеза привело неоантропа к осознанию потребности в самоактуализации, что в дальнейшем стало одним из главенствующих побуждающих мотивов его поведения. Суть этого поведения, как подтверждается ис-следованиями8, заключается в овладении человеком пространствами бытия, переструктурированием его в соответствии с собственными по- требностями и импульсами развития. Поэтому суть развития живой субстанции, выделенной в биологический ствол приматов, состояла в экспансии личностных смыслов на внешние пространства бытия через овладение этим пространством и расширением сферы «моё». Таким образом, начинало формироваться новое качество психологического пространства hоmo sapiens, которое в поведенческой реакции «приближение – отстранение» перевешивало в сторону «присвоения». Это пространство и заключённая в него предметная среда, приобретала для человека особую значимость и представлялась как особая ценность, которую можно контролировать, защищать от воздействий и ощущать как созданное им самим. В этой ситуации у неоантропа формировался новый психологический механизм «отчуждение – присвоение», который в близкой по качеству реакции «приближения – отстранения» порождал совершенно уникальную форму отношения к предмету и среде, форму, которая объяснима через следующую теорию: теорию парадоксальных оценок. Прежде всего, необходимо отметить, что аффективно-когнитивная структура эмоции проявляется в форме определённой реакции на стимул, которая состоит в любопытстве и интересе субъекта к данному выделенному стимулу. Более того, в этой реакции заключена ценностно-смысловая оценка, т.е. заложен механизм, который определяет качественную ценность стимула, а в дальнейшем приводит к целеполагающему действию.

Таким образом, огромный энергетический импульс, возникающий при взаимодействии со стимулом, приводил к определённому напряжённому состоянию, величину сдерживающего порога которого у неоантропа определил и поддерживал генетический фон. Прорыв этого генетического порога мог привести к серьезным психическим нарушениям. Но этого не произошло, но не благодаря разуму, а благодаря гибкой мотивационной системе, её подвижности, пластичной изменчивости и способности приспосабливаться к случайным, неожиданным; хаотичным превращениям стимулирующей среды. Корреляция в реакции «принятие – отвержение» состояла в следующем. В процессе восприятия стимула у неоантропа формировалась оценка, которая представляла собой неопосредованный, мгновенный, интуитивный акт, не связанный с размышлением. Интуитивная оценка стимула побуждала к действию, которое эмоционально переживалось и выражалось различными соматическими изменениями, вызывавшими экспрессивные или поведенческие реакции. Кроме того, что очень важно, возникший эмоциональный фон давал остаточный или пролонгированный эффект. Он порождал тенденцию к дальнейшему восприятию и оценке, т.е. «завораживал и захватывал» неоантропа. Интуитивная оценка и эмоциональный отклик приобретали постоянную основу и каждый раз вызывали туже реакцию. Более того, оценка стимула, объекта или ситуации и эмоциональные реакции имели тенденцию к генерализации – переносились на весь класс объектов. Физиологические возбуждения также подвергались внутренней оценке и интуитивно переживались неоантропом как радость, гнев, страх или отвращение. Давление со стороны заложенной в генотипе способности к селекции внешних детерминант привело hоmo sapiens к экспансии стимула, его «принятию», т.к. в результате «отбора» и генерализации («сворачиванию») всех негативных состояний – отвращения, гнева, страха, горя – оставалась одна беспорядочная, произвольная активность, направленная на изучение стимула (объекта) или окружающей среды9. Возбуждение трансформировалось в новые состояния: надежды и любопытства. Любопытство являлось главным фактором «приятия» стимула. В то же время, на смену отрицательному фону пришло чувство удивления: стимул (поверженный дикий зверь) получил у неоантропа определение «моё», сняв побудительный мотив удовлетворения голода. Однако детерминанта ожидания и страха ещё не исчезли совсем, и стимул (часть туши и головы), как хранитель внешней «присвоенной» детерминанты, стал сохраняться для «пролонгации» позитивной эмоции.

Другим подтверждением вышеуказанных теорий являются исследования Г.Селье (1925 г.),10 который выделил основные этапы функционирования приспособительных реакций. В частности, учёным был отмечен факт резкого снижения уровня активности защитных систем в человеке, после стрессовой ситуации в течении суток и более, и преобладания состояния тревоги. При длительном возбуждении и мощном раздражителе наблюдается полное угнетение эмоциональной энергии, что приводит к истощению и гибели организма. Результаты исследований Г.Селье были значительно расширены и дополнены в 80-е гг., работами Биологического центра АН СССР (Л.Х.Гаркави, М.А.Уко-лова, Е.Б.Квакина)11, в которых были определены механизмы «реакции активации», уточнены скорость и интенсивность деятельности нервной и эндокринной систем человека в пе- риод глубоких внешних стрессовых реакций. Учёные доказали, что регулярное повторение даже среднего раздражителя может длиться от нескольких суток до многих лет. Возможно, что именно этот факт содержит в себе ответ на вопрос о происхождении множества костяных «натюрмортов» из останков зверей в нишах пещер, которые неоантроп накапливал и хранил на протяжении тысячелетий. Именно эту «пролонгацию» действия пытался разгадать ещё А.Д.Столяр. Эту же проблему эмоциональной устойчивости успешно разрешали Акофф, Амери (1974)12, Д.С.Чернавский (1990), А.А.Реан (2006). Исследователи видели процесс «адаптации» как направленную реакцию на активное взаимодействие человека с раздражителем. Таким образом, было выделено интегративное свойство психики, заключающее в себе эмоциональную устойчивость как способность к длительному противостоянию и стрессоустойчи-вость как умение преодолевать трудности.

Чувство парадоксальности, возникшее у древнего человека, заключалось в следующем. Динамический стереотип тревоги и ожидания страха неоднократно прерывался положительными эмоциями, причём, в иерархии стимулов побеждал наиболее интенсивный, неожиданный, незнакомый, который значительно менял аффективно-когнитивную ориентацию неоантропа. Две основные биологические системы – ретикулярная и висцерально-эндокринная, помогающие организму подготовиться к направленному действию, должны иметь тот постоянный позитивно стимулирующий объект, который обеспечит хотя бы временный, или относительно долгосрочный баланс всего организма человека. Поэтому, внутренняя детерминанта самосохранения привела древнего человека к заместителю стимула: сначала к сохранению части туши зверя, а потом к созданию «чучела» и «макета» из его останков. Однако было бы упрощением сводить возникновение искусства только к биологической детерминанте. Археологические исследования показали, что на протяжении тысячелетий проходил процесс «генерализации» стимулов-заместителей, которые позже в жизни неоантропа стали выполнять иную функцию, уже не связанную напрямую с пролонгацией эмоционального состояния. В результате селективного характера работы мозга при каждом новом восприятии множества стимулов неоантроп расставлял необходимые и важные для него акценты, причём в ходе эволюции и становления базовых эмоций (состоя- ний), эти акценты не всегда совпадали друг с другом даже при анализе одного и того же стимула. В этот момент, в период возбуждения эмоции интереса, и производилась парадоксальная оценка стимула, совершенно не похожая на все предшествующие. Кроме того, важно отметить, что если все жизненные потребности человека удовлетворены и он не испытывает отрицательных эмоций, то он способен действовать в соответствии с позитивным мотивационным побуждением, исходящим от аффективнокогнитивных структур, аффективная часть которых представлена эмоцией интереса-возбуждения. Таким образом, возрастающее количество парадоксальных оценок усиливало информационную экспансию внутреннего «Я» неоантропа и расширяло его представления о стимуле. В сознании формировались чёткие параметры положительных характеристик новых состояний: удовольствия-приятности, гедонистической окрашенности переживаний, позитивного напряжения, повышающего мышечный тонус, адекватности внешней реакции.

Итак, внешний стимул, вернее его новый заместитель и объёмный макет, барельеф (а в дальнейшем изображение), приобретали новое качество и наполнялись новым позитивным эмоциональным содержанием. На рубеже верхнего палеолита механизмы «сворачивания» информационного потока в знаковые системы на всех уровнях – от эмоции до селективной оценки качества стимула – стали одними из ведущих в формировании художественного сознания hоmo sapiens. Теория «сворачивания» в информационные знаковые системы на макроуровне в космической детерминанте материальных сущностей (веществ и полей), закономерно имела своё продолжение в обобщении чувств, эмоций, состояний в микроструктурах, что привело к устойчивой динамике сознания по «логи- зированию» эмоциональной ткани, образованию когнитивных схем, выделению существенных признаков отношения к объекту и превращению этого отношения в эмоциональное знание.

Часть теоретических положений рассмотренных нами в рамках исследования происхождения искусства, определяют фундаментальную основу в методологии преподавания творческих дисциплин и формирования художественного сознания. Важной проблемой является выявление причин возникновения субъективного содержания сознания и его связи с нейрональной активностью мозга. В настоящее время в научных исследованиях, посвящ ё нных проблемам деятельности мозга¹³ закрепилось понятие «поток сознания», что подтверждает материализацию субстанциональной сущности воспринимаемой информации, «объективацию» знаковых систем в нейроносителях. Эксперементально доказано, что количество каналов, «носителей» информации и «отделов хранения» человеческого мозга превышает количество зв ё зд в нашей галактике. Миллиарды материализованных единиц формируют «поток сознания». Ресурсы мозга неограниченны, как неограниченно количество форм и системных образований сознания. Прич ё м, как показали результаты вышеуказанных исследований, системные образования сознания не есть полная копия внешней среды и внутренних процессов человека, а в значительной степени является переработанным новым ценностно-смысловым качеством этой среды. Можно предположить, что сознание – хранитель ценностных качественных характеристик, оценочных символов, ориентиров отбора, способствующих жизнесохранности и развитию человека.

PSYCHOLOGICAL-PEDAGOGICAL ASPECTS OF ART CONSCIOUSNESS FORMATION

IN STUDIES OF ART HISTORY