Развитие лексической неоднозначности в сфере функционирования неологизмов-агентивов в русском языке конца ХХ - начала ХХI в

Как показывают исследования последних двадцати лет, языковая (лексическая и грамматическая) многозначность является одной из наиболее сложных и значимых проблем современной лингвистики. Основы теории лексической многозначности заложены в рамках семасиологического похода к изучению словесного состава языка в работах В.В. Виноградова, Д.Н. Шмелева, Ю.Д. Апресяна, Л.А. Новикова, М.В. Никитина и др. В последнее время решение проблем полисемии становится еще более актуальным, что связано со специфическими языковыми преобразованиями, произошедшими в русском языке в новейший период его существования.

В лингвистике принято разделять неоднозначность языковой единицы, многозначность и полисемию, однако при квалификации данных понятий наблюдаются значительные расхождения. Так, например, по мнению А.А. Зализняк, самым широким является термин «многозначность»: «он указывает просто на существование у некоторой единицы более одного значения» и «охватывает как сферу полисемии, так и сферу неоднозначности»; при этом термин «полисемия» применим только к явлениям лексической многозначности, а термин «неоднозначность» подразумевает наличие у языкового выражения или речевого произведения одновременно нескольких различных смыслов [1: 22 - 23]. Нам более близка позиция, изложенная в диссертационном исследовании Б.П. Коб-рицова [2], согласно которой неоднозначность представляет собой обобщенное понятие и подразумевает наличие у слова более одного значения, независимо от того, какие семантические связи существуют между отдельными значениями. Этим термином охватываются явления лексической многозначности (полисемии), когда у одного слова имеется несколько значений, связанных друг с другом семантическими отношениями, и омонимии, когда два слова с одинаковым внешним выражением семантически никак не связаны между собой. При этом разграничение случаев полисемии и омонимии, особенно в свете появления в русском языке значительного числа неологизмов, по-прежнему вызывает значительные трудности. Ср.: «В лингвистических теориях и даже в словарях полисемия нередко предстает как явление, имеющее сомнительные преимущества, но представляющее несомненные неудобства для лингвистического описания. Хуже полисемии может быть только омонимия - явный дефект языкового кода. Полисемия же нередко представляется как преддверие омонимии, а по способам описания в лингвистических работах и способам представления в словарях она иногда просто не отличается от омонимии» [4: 15].

Современная языковая ситуация, характеризующаяся как «неологический бум», не только показывает справедливость ряда положений сложившейся теории многозначности, но в ряде случаев демонстрирует их весьма противоречивый характер и варианты лингвистического описания существующих в современном русском языке явлений лексической неоднозначности.

Богатый материал для анализа лексической неоднозначности являют собой неологизмы-агентивы, т. е. новые словесные единицы, служащие для обозначения лиц. Наиболее яркими примерами развития лексической неоднозначности, возникающей в результате взаимодействия с уже бытовавшими в русском языке единицами, являются семантические неологизмы. Как отмечают исследователи, в большинстве случаев процесс образования семантических неологизмов состоит в переосмыслении слов, использовании уже имеющихся в языке лексических средств для обозначения новых явлений и понятий действительности, в результате чего происходит расширение семантической структуры слова за счет появления в ней новых лексикосемантических вариантов.

Многие семантические неологизмы со значением лица, появившиеся в русском языке в конце XX - начале XXI в., следует рассматривать как примеры, характеризующие развитие лексической многозначности, когда у слова выявляется несколько семантических связанных значений. Связь между значениями многозначного слова (семемами или ЛСВ) определяется исследователями по-разному: это могут быть импликационные и классификационные связи, расширение и сужение значения, семантический сдвиг, семантический перенос и т. д. На наш взгляд, вопрос о связи значений внутри многозначного слова может решаться по-разному, при этом концептуально значимым является сам факт установления иерархических отношений между семемами внутри одной лексемы. Другими словами, для того чтобы признать слово многозначным, важно убедиться в том, что новые значения образуются в результате внутрисловной семантической деривации, т. е. производное значение семантически связано с производящим в рамках одной лексемы (звуковой оболочки слова).

В результате семантической деривации расширение семантической структуры слова наблюдается у таких словесных единиц, как архитектор, камикадзе, гастролер, зомби, банкрот, аутсайдер и др. Например, в семантеме камикадзе в настоящее время выделяются новые ЛСВ: «террорист-самоубийца, смертник (обычно о шахидах)» и «человек, приносящий себя в жертву кому, чему-л.; заложник обстоятельств» [8: 436 -437]; в семантеме гастролер новым является ЛСВ «преступник, совершающий преступления за пределами территории своего обычного проживания» (Там же: 236) и т. д. Особенностью семантических неологизмов данного типа является наличие обязательных иерархических отношений между новым и исторически предшествующим значениями слова, основывающихся на семантической мотивированности, что позволяет отнести все подобные случаи к явлениям полисемии.

Однако, как показывает практика, возникновение нового ЛСВ в русском языке новейшего периода может происходить в процессе семантического калькирования, который не всегда четко отграничивается от процесса семантической деривации. Трудность в квалификации подобных языковых фактов обусловлена тем, что при калькировании достаточно часто «исконное слово получает новое значение под влиянием иностранного со сходным первичным значением у обоих» [7: 175]. Кроме того, лексикографические источники не во всех случаях указывают язык-источник при заимствовании значения.

Расширение семантической структуры слов за счет включения в состав семантемы новых семем, представляющих собой результат семантического калькирования, происходит в словесных единицах типа пират с новым ЛСВ «перен. Лицо или организация, занимающиеся незаконным копированием и распространением чужой аудио- и видеопродукции, компьютерных программ, книг и т.п.» [8: 732] (ср. с семантемой английского слова pirate - 1. robber at sea; 2. ship used by sea robbers; 3. somebody using copyrighted material without permission; 4. somebody who takes part in or manages the unauthorized or illegal broadcasting of TV or radio programs [9: 578]); президент с новым ЛСВ «глава организации, учреждения или какого-л. мероприятия» [8: 784] (ср. с семантемой president - 1. the head of state. 2. highest-ranking member of association. 3. the highest-ranking executive officer of a business or corporation. 4. the highest-ranking executive officer of some universities, colleges, government departments, legal divisions, and other public offices [9: 654]) и др.

Интересным примером расширения семантической структуры словесного знака является семантема команда с новыми семемами «полит. Ближайшее окружение какого-л. политического лидера или должностного лица, работающее над реализацией его программы» и «рабочая группа, коллектив, занятые совместной деятельностью» [8: 471]. Существует мнение, что значение «окружение политического лидера» также является результатом семантического калькирования: первоначально данная лексема употреблялась исключительно в репортажах, где речь шла о группе помощников американского президента, и лишь впоследствии стало употребляться для номинации реалий российской жизни.

«Иноязычный» характер новых семем во многих случаях не заметен носителям русского языка, связывающим новый ЛСВ с другими ЛСВ слова. Новые ЛСВ, являющиеся результатом калькирования, как правило, обнаруживают объяснимую семантическую связь с другими ЛСВ словесных единиц русского языка на данном синхронном срезе, что сближает их с семантическими неологизмами, образованными в результате внутрисловной семантической деривации. Подобные случаи, на наш взгляд, демонстрируют общие черты процессов семантической деривации в разных языках, проявляющиеся в установлении схожих ассоциативных связей между предметами и явлениями действительности, и в связи с этим, несмотря на непрямую связь с производящей семемой, могут рассматриваться как факты лексической многозначности.

Особые случаи проявления полисемии демонстрируют неологизмы-заимствования, которые, являясь многозначными словами в языке-источнике, входят в процессе заимствования в русский язык не в одном, а сразу в нескольких значениях. К подобным многозначным неологизмам-заимствованиям с агентивным значением относятся словесные единицы типа аниматор - «1) художник-мультипликатор; 2) работник туристического бизнеса, профессионально развлекающий публику» [8: 65]; серфер - «1) спортсмен, занимающийся серфингом; серфингист; 2) пользователь, занимающийся серфингом (последовательным просмотром содержимого Всемирной паутины при помощи ссылок с одной ее страницы на другую)» (Там же: 908) и др. Связь между разными ЛСВ указанных заимствованных агентивов-неологизмов может иметь для носителей русского языка разную степень выраженности. Тем не менее, поскольку эта связь устанавливается и в ряде случаев имеет метафорический или метонимический характер, анализируемые примеры квалифицируются как новые полисеманты современного русского языка.

Лексическая неоднозначность в русском языке новейшего периода может возникать в результате появления словообразовательных неологизмов, которые имеют идентичную форму с уже существу ющими в языке словесными знаками. Как новые образования, функционируют в современном русском языке слова аппаратчик в значении «работник аппарата (органов центрального или местного управления» [8: 82 - 83]; аграрий, аграрник - «член Аграрной партии России» (Там же: 44); чеченец - «российский воин, принимавший участие в военных действиях на территории Чеченской Республики в 1995 -1996 гг.». В ряде случаев совпадение внешней формы может наблюдаться у нескольких словообразовательных неологизмов, каждый из которых имеет собственную словообразовательную модель. Например: альтернативщик - 1) «военнослужащий, проходящий альтернативную службу взамен обязательной военной» [8: 59]; 2) участник или последователь альтернативного направления в искусстве (кино, музыке); надомник - 1) работник предприятия, артели и т. п., выполняющий работу на дому; 2) ученик, с которым учителя проводят занятия на дому.

Многие исследователи рассматривают подобные языковые явления в разряде семантических неологизмов, подчеркивая тот факт, что новое значение лексемы возникает в этом случае в результате внеслов-ной семантической деривации, т. е. на основе действия морфолого-словообразовательных средств русского языка. Появившаяся таким образом в языке лексическая единица присоединяется «к фонетически тождественному исторически предшествующему слову, усваивается как очередное значение полисеманта за счет фонетического тождества, общности дифференциальных (хотя бы одной) сем, общности форм словоизменения, словообразования» [5: 12].

На наш взгляд, в полной мере согласиться с данным утверждением нельзя. Рассматривая подобные примеры как семантико-словообразовательные неологизмы, в настоящей работе мы обращаем внимание на тот факт, что объединенные общностью формы словесные знаки, значение которых мотивировано одним или разными значениями родственной в словообразовательном отношении лексической единицы, не обладают всеми признаками ЛСВ и, представляя собой случаи лексической неоднозначности, не могут быть рассмотрены как примеры полисемии. В то же время следует обратить внимание на то, что новые лексикографические из- дания, фиксирующие лексические и семантические инновации в русском языке, представляют семантико-словообразовательные неологизмы в одной словарной статье со сходными по форме и родственными в словообразовательном отношении словесными знаками. И в этом нам видится глубокий смысл, поскольку между значениями, включенными в одну словарную статью, имеется опосредованная семантическая связь, которая обнаруживается при сравнении производящих семантических баз.

Неологизмы-агентивы, существующие в настоящее время в русском языке, могут служить также демонстрацией явления омонимии как разновидности лексической неоднозначности. Причиной новых фактов омонимии могут стать как внешние, так и внутренние заимствования.

Среди новых иноязычных заимствований можно выделить такие омонимичные лексемы, лишь одна из которых актуализирует значение «человек». Например: свингеры¹ «супружеские пары, практикующие свободный обмен половыми партнерами» и свингер² - «расклешенное книзу короткое женское пальто» [3: 695]. Среди внутренних заимствований (заимствований в общелитературный язык единиц из жаргонной, профессиональной, терминологической лексики) обнаруживаются омонимы, каждый из которых имеет агентивное значение. Например, чех в значении «чеченский боевик», дух в значении «душман», не имеющие никакой семантической связи со словами чех в значении «представитель нации, составляющей основное население Чехии» [6: 884] и дух в значениях «1. Сознание, мышление, психические способности. 2. Внутренняя, моральная сила. 3. В религии и мифологии: бесплотное сверхъестественное существо. 4. Содержание, истинный смысл чего-н.» (Там же: 183).

В результате вышеизложенных замечаний можно сделать вывод о том, что неологизмы-агентивы, существующие в современном русском языке, демонстрируют различные уровни лексической неоднозначности. Во-первых, среди проявлений лексической неоднозначности выделяются факты полисемии, характерные для большей части собственно семантических неологизмов русского языка, возникших в соответствии с внутренними законами русского языка или под влиянием семантических процессов, про исходящих в другом языке, послужившем источником нового значения. При этом значения слова-полисеманта связаны непосредственной семантической связью, которая реализуется в процессах метафо-ризации, метонимизации, семантического сдвига и др. Во-вторых, особое место среди явлений лексической неоднозначности занимают семантико-словообразовательные неологизмы, являющие собой примеры внесловной семантической деривации и демонстрирующие опосредованную связь разных значений идентичных по форме словесных единиц. В-третьих, в связи с появлением в русском языке неологизмов разных типов фиксируются новые факты лексической омонимии, которая также является одним из вариантов лексической неоднозначности.

Таким образом, анализ современных неологизмов-агентивов с позиций теории языковой многозначности показал сложность и неоднозначность процессов развития русского языка в новейший период его истории, а также принципиальную значимость разработки вопросов о сущности данного явления в сфере неогенной лексики для решения целого ряда лексикологических, семасиологических и лексикографических проблем.