Речевые акты предостережения в русских и немецких паремиях

Вопросу определения статуса пре-вентивов в императивной парадигме уже уделялось внимание некоторых ученых (Д.Н. Шмелев, A.B. Немешай-лова, B.C. Храковский, А.П. Володин, T.B. Булыгина, Л.А. Бирюлин, Ц. Са-ранцацрал и др.). B последнее время появляются отдельные диссертационные исследования, направленные на изучение семантической структуры речевых актов (РА) предостережения и способов выражения превентивной семантики в данных типах регулятивных высказываний (см.: [6; 7; 8] и др.), в которых излагаются основания для выделения РА предостережения в особый структурно-семантический и коммуникативный тип волеизъявительных предложений. Таким образом, целью настоящей статьи является рассмотрение РА предостережения в коммуникативнопрагматическом аспекте с последующим выявлением специфики способов отражения превентивной семантики в текстах русских и немецких народных примет (НП), что имеет немаловажное значение для лингвопрагматической интерпретации культурных сценариев* в различных языках.

В самом общем виде РА предостережения, или превентивные предложения ** , выражают «предостережение против действий, которые либо не могут, либо не должны совершаться преднамеренно» [9, с. 213] и направлены на информирование о негативных последствиях определенных явлений, процессов, действий, либо на их предотвращение с целью предупредить неблагоприятные для человека ситуации (см. также: [4, с. 268]).

С одной стороны, превентивы в некоторых моментах сближаются с прохиби-тивами, подразумевая наложение запрета на определенное действие, выражаемое на морфологическом уровне преимущественно сочетанием «не + V». «B таких случаях Прескриптор, желая помешать возникновению в будущем некоторого последствия действия P / не-P, адресует исполнителю превентивное высказывание со значением пожелания ‘пусть не произойдет последствие Q действия P / не-P!’ ... Прескрип-тор имплицитно обязывает Исполнителя не совершать само это действие (более точно – изменить это действие на противоположное), которое может привести к наступлению нежелательного последствия» [1, с. 25]. Нередко грань между превентивной и прохибитивной семантикой бывает размыта ввиду обнаружения многообразных оттенков в значении рассматриваемых регуляти-вов, например: Землю согрело – не опоздай с посевом; Земляника красна – не сей овса напрасно. Несмотря на кажущееся сходство формальной структуры, прагмасемантиче- ский анализ высказываний позволяет установить, что в первом случае перед нами – РА предостережения, содержащий импли-катуры запрета и наказа («Не медли с посевом», «Начинай сев»), во втором случае – РА запрета, смягченный постпозитивным положением запретительной части в высказывании, а также присутствием наречия напрасно и тем самым приближающийся к превентивному высказыванию.

С другой стороны, рассмотрение аспектуальных и коммуникативнопрагматических характеристик превентивных культурных сценариев способствует выявлению множества отличий их от запрещающих РА. Различия на лексикоморфологическом уровне касаются в первую очередь аспектуальных характеристик глаголов в рассматриваемых типах высказываний. B превентивных РА прямым способом экспликации императивной семантики выступает сочетание отрицательной частицы не и императивной формы СB глагола, в то время как за прохибитивными РА закреплено сочетание не с императивной формой НСB глагола. Причина данной закономерности кроется в наличии/отсутст-вии признака активности, или агентивно-сти субъекта предикации [3, с. 68 – 82].

РА предостережения менее категоричны, чем РА запрета, что обусловлено приоритетным значением интересов реципиента сообщения, а не интересов продуцента, что имеет место в прохибитивах. Кроме того, раздельное обращение к РА предостережения и запрета подкрепляется различной расстановкой смысловых акцентов при интерпретировании данных высказываний. Так, в случае реализации коммуникативнопрагматического фрейма «запрет» отправитель информации привлекает основное внимание адресата к процессу запрещаемого им действия, а случае реализации фрейма «предостережение» – к нежелательным последствиям совершения адресатом действия (см.: [1, с. 24]).

Превентивная семантика находит отражение в паремиях в виде различных способов представления повелительности – как прямого, так и косвенного. B первом случае мы имеем дело с категориальной, или прямой императивностью*, реализующейся в языковом плане в виде императивных форм (глагол во 2-м л. ед. и мн. ч.), во втором случае речь идет о некатегориальной, или косвенной императивности, отражающейся в виде неимперативных форм, используемых в условиях специального контекста в императивном значении.

Необходимо отметить, что случаи употребления прямой императивности в текстах русских и немецких НП отличаются крайне низкой частотностью. Таким образом, косвенные формы проявления императивности в сопоставляемых языках выступают основным средством репрезентации превентивной семантики в текстах НП. Специфика народной паремио-логии в языковых способах представления и распределения побудительной модальности в различных культурных сценариях отражается в том, что предостережение как некатегоричный тип регулятивных высказываний «берет на себя» наименьшую иллокутивную нагрузку, используя в своем арсенале лишь наиболее деликатные средства побуждения к действию дескриптивного характера: перифраза, намек, ирония.

Итак, прямым способом передачи значения предостережения служит отрицательная форма императива СB. Инвариантное значение превентива заключено в смысловой формуле «Помня о последствиях A, не соверши действия B».

B немецком языке прямым средством выражения превентивной семантики также служит отрицательный императив: Gehst du im April bei Sonne aus, la^ den Regenschirm nicht zu Haus . Однако в отличие от русского языка в немецком языке выявление РА предостережения на основе аспектуальных характеристик глагола затруднено в связи с отсутствием категории вида как грамматической категории (см.: [11, с. 168]). Таким образом, в немецком языке правильная интерпретация высказывания возможна лишь на основе анализа лексического наполнения предложения и контекстуального окружения.

Bслед за А.B. Бондарко, мы различаем в рамках актуализации косвенной императивности (КИ) ее эксплицитную и имплицитную разновидности. Случаи имплицитной императивности превентивов представляют косвенные речевые акты (КРА), извеСтия вгпу в которых императивный смысл присутствует лишь в косвенной форме и может быть вычленен в результате семантикопрагматической трансформации.

Например, в русской примете В новолуние порез или рана не скоро заживают имплицированный превентивный смысл <Не порежься! Не поранься!> в ситуации нереализованного факта распознается благодаря выявлению референтной ситуации с негативными для человека последствиями «Долгое заживление раны в случае ее возникновения в новолуние». Однако в ситуации реализованного факта при интерпретировании данного высказывания акцент смещается в другую сторону: <Терпи! Процесс заживления раны будет долгим>, либо интерпретатор останавливается на простой констатации факта. Таким образом, фактор ситуативности играет ведущую роль при интерпретации косвенного высказывания.

Инвентарь эксплицитных средств актуализации КИ в превентивных культурных сценариях русского лингвокультурного общества отличается многообразием лексикоморфологических средств и синтаксических конструкций. Превентивная семантика может проявлять себя на лексическом уровне разнообразно, начиная с употребления лексем с негативной коннотацией «опасно», «плохой», «тяжелый» и заканчивая использованием аналитических конструкций типа «не советуют + инфинитив»: Лед ломается хрясно - ходить опасно ; Гроза на Федора летнего - плохая уборка сена; Високосный год тяжелый , на людей и на скотину; После Ильина дня не советуют есть землянику, иначе будешь дремать. Частотным индикатором превентивной ситуации выступает императив береги в русских приметах, например: Трещит Варюха - береги нос да ухо! B немецком языке отмечается использование императива, furchte (‘бойся, остерегайся’) в превентивных высказываниях, например: Solange der Kuckuck schreit, furchte die Trockenheit ’.

B русских приметах частотны случаи употребления индикативных форм глагола 2-го л. ед. ч. в предложениях со значением условия. Несмотря на свободное сочетание времен в указанных конструкциях, отмечается преимущественное употребление будущего времени в текстах НП. Например: Запоздаешь с севом - упу стишь урожай; Весной пролежишь - зимой с сумой побежишь; На Еремея непогода -всю зиму промаешься; Не уродится рожь -по миру пойдешь и т.д.

B превентивных культурных сценариях немецкого этнокультурного общества популярны бессоюзные условные предложения, в которых настоящее время используется в значении будущего (Prasens futur-alis): Sast du im Marz zu fruh, ists oft vergebe-ne Muh '; 1st sehr rau der Hase, frierst du bald in der Nase .

Параллельно с положительными индикативами используются отрицательные формы индикатива с различной временной перспективой. Например, наст. вр. : Осенью землю не лелеешь - летом пожалеешь ; прош. вр. : Не отсеялся до Бориса - с Бориса и сам боронися; Не отсеялся до Афанаса - не поешь хлеба до спаса ; буд. вр. : Коли до Фрола (31 августа) не отсеешься, фролки (цветочки) и родятся; Из пустой соломы пшеницы не намолотишь; Сложа руки снопа не обмолотишь .

Интерпретационный анализ предложений с императивной семантикой позволяет отнести к превентивным РА и высказывания, содержащие положительные императивные формы глагола 2-го л. ед.ч. От РА наказа данные высказывания отличаются употреблением предикатов в переносном значении в иронических, шутливых высказываниях: Дай волю осоту - и огурцов на белом свете не станет; В месяце апреле держи одежду ближе к телу.

Особой популярностью в текстах русских НП пользуется конструкция «Кто ... - тот » и ее модификации «кто ... , у того ... ; кто ... , тому ... и т.д.»: Кто сеет овес с Егория (6 мая), тот убирает не зерно, а солому; Кто на Палия (9 августа) работает, у того гроза спалит хлеб; Кто в лесу поет и увидит ворона, тому наткнуться на волка.

B немецком языке указанная конструкция (wer ... , der ... ; wer ... , dem ...) также находит широкое применение в паремиях: Wer Hafer sat im Mai, der hat viel Spreu; Wer noch sat nach Sankt Vit (15. Juni), wird die Saat und Ernte quitt * ; Wer sein Schaf vor Ser-vaz (13. Mai) schert, dem ist Wolle lieber als das

Schaf; Wer im Winter keine Reusen flicht, kann im Sommer keinen Fischzug halten.

Не менее популярны в русских превентивных паремиях условные конструкции «Если ... , (то) ... », являющиеся базовыми в языковых средствах оформления модуса прогнозирования в НП: если при посеве подсолнуха сеятель ест семена, то высеваемые подсолнухи выклюют воробьи; если мужчина берет яйца из гнезда, то куры перестают нестись; если пчельник на первый Медовый Спас (14 августа) не заломает соты, соседские пчелы вытаскают у него весь мед; если в конце жатвы, зажиная последний сноп, люди будут болтать или ссориться, скотина зимой будет хворать и реветь; если охотнику перебежит дорогу заяц, то охота будет неудачной и т.д.

B немецких паремиях зафиксированы похожие конструкции с квалификатором условной ситуации «wenn» и без него в высказываниях с перифрастическим изображением превентивной ситуации: Wenn im Juni der Schnitter nicht schwitzt, der Juli dem Bauern auch nichts mehr nutzt; Ist der Winter warm, wird der Bauer arm; Ist der Juli heifi und schwul, braucht der Bauer der Han-de viel; Treibst du auf schlechte Weid die Kuh, so verlierst du die Milch und den Mist dazu.

Еще одним эксплицитным средством актуализации КИ в паремиях русского языка являются инфинитивные конструкции, которые в некоторых случаях справедливо рассматривать в качестве КРА запрета: Лапти плести – родится кривой; шить на Рождество – уродится слепой <Не плети лапти и не шей на Рождество>. B немецком языке существует похожая примета, превентивный смысл в которой выражается конструкцией в виде сочетания глагола в форме 3-го л. ед.ч. и неопределенно-личного местоимения man : Wenn man an Weihnachten naht, wird ein Blinder geboren .

Таким образом, ведущую роль при интерпретационном анализе превентивов играет не столько рассмотрение формальных признаков превентивных высказываний, сколько ориентация на конситуацию, т.е. учет контекстуального окружения пре-вентива, визуально-чувственного фона коммуникативной ситуации, а также возможностей частно-апперцепционной базы реципиента, представляющей его фоновые знания.