«Российскость» как базовая парадигма человека культуры

Одним из интереснейших научных событий, произошедших на Юге России в последние годы, стал Международный педагогический форум «Воспитание гражданина, человека культуры и нравственности – основа социальной технологии развития современной России», проводимый научно-педагогической школой академика Е.В. Бондаревской. Форум обозначил ряд важных идей, осмысление и решение которых – задача ближайшего будущего. В выступлении основателя научно-педагогической школы Е.В. Бон-даревской было подчеркнуто возрастающее противоречие между российской культурнопедагогической традицией, где духовное и нравственное воспитание всегда рассматривалось как базовая часть образования, и современным уровнем образовательной практики, утрачивающим, в силу ряда причин, одно из своих главных смыслообразующих звеньев – духовно-нравственное воспитание учащихся и студентов [5, с. 8]. Решение этой важнейшей для развития российского образования проблемы, по мнению Е.В. Бондаревской, лежит в плоскости смены существующей методологической парадигмы образования, актуализации онтологического подхода к воспитанию, где главными проблемами воспитания современного человека «становятся духовность, гражданская, культурная, национальная, индивидуально личностная, наконец, глобальная идентичность и его совесть, способность и желание жить по совести» [Там же, с. 13]. Не случайна и конкретизация данной идеи из гносеоло- гической сферы для сферы реального человеческого бытия, выраженная в названии самого форума: «Воспитание гражданина, человека культуры и нравственности – основа социальной технологии развития современной России». В этой связи хотелось бы остановиться на центральной, на наш взгляд, фигуре данной коннотации – «человек культуры» и определиться с его приоритетами в содержательном наполнении с учетом российской культурнопедагогической традиции.

Кто он – «человек культуры» в научнопедагогической рефлексии современных педагогов-исследователей? Беглый обзор названий работ по проблематике «человека культуры», представленных в сборнике статей IV Международного педагогического форума «Воспитание гражданина, человека культуры и нравственности – основа социальной технологии развития современной России», дает нам такие срезы: «глобальный класс», «сетевая социализация», «языковая личность», «мульти-культурная личность», «гражданин мира», и лишь в некоторых статьях становление человека культуры связывается, например, с воспитанием патриотизма.

Данная тенденция весьма характерна для российского образования. В педагогических исследованиях последних лет обсуждаются новые проблемы, связанные с воспитанием у выпускников школ и вузов таких качеств «человека культуры», которые породила глобализация. Это свободоспособность, практико-ориентированность, конкурентоспособность, мобильность, компетентность, корпоративность, деловитость, ориентация на результат. При этом нередко забывается тот непреложный факт, что «глобализация инициирует необходимость их воспитания на основе ясно выраженной моральной позиции личности и в единстве с нею» [22, c. 29]. Именно духовнонравственная составляющая всегда отличала российское образование, и при всех настоятельных попытках приспособить его к западноевропейскому образовательному тренду однозначности в этом вопросе в современном обществе нет. В российской образовательной ситуации обостряются споры вокруг одного из коренных методологических противоречий российской культуры – диалектики традиционного и того, что пытается прийти к нам под видом инновационного, неся, зачастую, явный разрушительный эффект [Там же, c. 38– 49]. В российской исторической ретроспекти-

ве данная парадигма выражается в известном противостоянии западничества и почвенничества [21]. Модернизация отечественной системы образования в соответствии с Болонской декларацией встречает в российской действительности естественную преграду на уровне ментальности общества, оформившуюся в виде российской (советской) образовательной традиции, выступающей в данном случае некой «почвенной» основой. Следует отметить, что если модернистская составляющая современной образовательной парадигмы довольно четко рефлексируется и позиционируется (в образовательную систему, например, настоятельно внедряются вестернизированные образчики формирования мировоззрения, оценки знаний, педагогических технологий и т.д.), то традиционная основа образования не в особом почете у современных теоретиков и практиков образования (количество значимых исследований в этой области исчисляется единицами). Во многом такое положение вещей объясняется тем, что в России традиционный преемственный опыт и ценности, передаваемые из поколения в поколение, за последнее столетие неоднократно подвергались не только девальвации, но и полному остракизму. В связи с этим в российском социуме сложились все предпосылки для детрадиционализации общества, т.е. искажения содержания и ослабления роли традиций в его жизни: «…Традиции в современном мире слишком слабы, чтобы быть источником сопротивления», – отмечает известный российский теоретик образования А.Г. Бермус [14, c. 114].

В качестве одной из значимых особенностей социального развития, противостоящей тенденции культурной унификации и де-традиционализации, является обращённость в прошлое – характерная черта постсовременного общества, ибо возврат к достижениям прошлых эпох, переосмысление накопленного опыта дают человечеству шанс на подлинный прогресс [13]. Понимание этой проблемы с особой остротой присутствует сегодня в российском обществе. При всех педагогических новациях для современной культурнообразовательной парадигмы весьма значимо обращение к мудрости прошлого, к традиции, ибо «нельзя забывать, что воспитание призвано удерживать национальную традицию, которая является фундаментом восстановления культуросообразных форм бытия современного нам общества» [2, c. 19]. К этому следует добавить, что культура и традиция – взаимодополняющие друг друга категории. Без тра- диции невозможно представить само существование человеческого общества. Культура без традиций – это нонсенс, несуществующее понятие, ибо только на основе традиций осуществляется самоидентификация человека и культурных сообществ, в них аккумулируется квинтэссенция знаний, опыта и духовной энергетики.

Обращение к истории, культуре и российской традиции особенно значимо в сложный период современного геополитического развития, когда наша страна стойко и последовательно борется за становление многополярного мира. В условиях современных цивилизационных вызовов Россия остается одной из немногих стран, которые, по выражению Президента России В.В. Путина, «не торгуют своим суверенитетом», проводя независимую политику. Выступая на совещании Совета безопасности России 3 июля 2015 г., Президент России подчеркнул: «Необходимо в короткие сроки провести анализ всего спектра потенциальных вызовов и рисков — и политических, и экономических, и информационных, и других, и на этой основе скорректировать стратегию национальной безопасности России» [10].

На современные вызовы глобального мирового сообщества должна, без сомнений, реагировать и система российского образования. За последнее время в этом отношении российское образование сделало уверенные шаги вперед, определив, в частности, целевые ориентиры в федеральных государственных образовательных стандартах: «Современный национальный воспитательный идеал – это высоконравственный, творческий, компетентный гражданин России, принимающий судьбу Отечества как свою личную, осознающий ответственность за настоящее и будущее своей страны, укоренённый в духовных и культурных традициях многонационального народа Российской Федерации» [23]. Стандартами определено, что основным содержанием духовнонравственного развития, воспитания и социализации являются базовые национальные ценности, хранимые в социально-исторических, культурных, семейных традициях многонационального народа России. К числу базовых национальных ценностей федеральные государственные образовательные стандарты в том числе относят:

– патриотизм — любовь к России, своему народу, малой родине, служение Отечеству;

– социальную солидарность — свободу личную и национальную, доверие к людям, институтам государства и гражданского об- щества, справедливость, милосердие, честь, достоинство;

– гражданственность — служение Отечеству, правовое государство, гражданское общество, закон и правопорядок, поликультур-ный мир, свободу совести и вероисповедания.

Образование, выступая детерминантом социально-экономического состояния страны, улавливает всю остроту мегазадач, стоящих перед Россией, перспективы и цели социальных парадигм, призванных работать на объединение россиян. Российское образование в поисках новых смыслов устремляет свой взор к смежным наукам. «Концептосфера современного воспитания должна обогащаться целым рядом понятий, которые до сих пор разрабатывались в смежных областях гуманитарного знания и не имели своего педагогического содержания», – пишет Е.В. Бондаревская [3, c. 7]. В этой связи понятно и естественно обращение педагогики к историческому ре-гионоведению и появление идеи «культурноисторической педагогики» (Е.В. Бондарев-ская). Действительно, без исторической реги-оноведческой ретроспективы культурных процессов невозможно осуществление ни культурной самоидентификации, ни определения смыслопорождающих ориентиров содержания изучаемых знаний, т. е. всего того, что является базовым в идеях личностно ориентированного воспитания. С опорой на российскую культурно-историческую педагогическую традицию, а также на такие базовые общероссийские ценности, как гражданственность, патриотизм, справедливость, и следует обратиться к содержательному анализу тех идей, которые составляют единую ткань российской культуры, «работают» на целостность, на «россий-скость» нашей державы, сплачивая нацию в единое целое. Именно на этом поле, в первую очередь, и следует искать содержательное наполнение понятия «человек культуры». Очень важно, чтобы эти идеи не были искусственными, а произрастали из российской специфики, увязывались с российской ментальностью и региональным своеобразием. В исторических условиях юга России такой культурологической образовательной ценностью обладает концепция «российскости», предложенная кавказоведческой научно-педагогической школой академика В.Б. Виноградова [9]. Под идеей «российскости» понимаются, прежде всего, обретение народами, входящими в состав Российского государства, российского самосознания, их интеграция в общекультурное российское поле, признание России своим Отечеством, выработка общих культурно- воспитательных парадигм. Концепция базируется на постулатах существования наряду с официальной «имперской» Россией другой России – всегда готовой к взаимодействию с регионами, бережно хранящей свое главное богатство – многонациональный состав. Поле «российскости» – богатейшее и благодатнейшее пространство для исторического, философского, этнопсихологического, педагогического понимания российской цивилизации, и оно ждет своего осмысления в дискурсе этих наук. Ярким выражением парадигмы «россий-скости» выступает культура российского феномена – казачества.

В процессе своего развития казачья культура выработала некие социальные парадигмы, которые обрели метакультурный характер и вышли в своих ценностных основаниях за пределы субэтнической и сословной сущности казачества, сделавшись центрами общенационального единения и сплочения россиян [6; 11; 12]. Казачество как особое военное сословие, носитель государственной и, в определенной мере, мессианской идеи, несло еще в своем статусе и все признаки «российскости», выступая первым проверенным в деле алгоритмом «совместничества» России и включаемых в ее орбиту народов. Российское государство в концепции «российскости» выступает зачастую как опосредованный фактор, а ведущее значение приобретают непосредственные контакты народов между собой, их воздействие и взаи-мовоздействие. «Если официальная “державность” диктовала и признавала одну (“верноподданническую”) тональность, то РОССИЙ-СКОСТЬ воплощалась в куда более пёстрых и гибких формах взаимодействия и даже взаимо-воздействия» [8, c. 5]. В этом плане казачество, выступающее авангардом движения России на Юг и Восток, брало на себя с успехом миссию «российскости», успешно позиционируя российскую культуру и осуществляя культурные заимствования у новых народов. Наиболее ярко этот процесс наблюдался в культуре терских и кубанских казаков, заимствовавших элементы быта, одежды, оружия у горцев. Однако и горцы переняли у казаков немало: способы ведения сельского хозяйства, сельскохозяйственную технику, усовершенствовали строительство домов и т.д. Взаимопроникновение происходило не только на уровне быта и ментальности. Известны примеры, когда, попадая в среду другого народа, казаки, беря в жены местных женщин, быстро приобретали автохтонные черты, привнося в новую среду идеи православия, социального единства, служения Отечеству [19]. «Интеграция и партнёрство в со- циокультурной и иных сферах дополнялись… формированием с XVIII в. у народов… российского самосознания, осознания себя россиянами на основе общей государственности и интеграции, выработки общих культурных черт», – отмечает С.Л. Дударев [16, c. 12].

Примечательно, что некоторые казачьи войска – Терское, Оренбургское, Сибирское, Забайкальское, Якутский казачий полк – к началу XX в. являли собой многонациональные образования, что позволило отдельным исследователям говорить о собственно «русском казачестве» как этносоциальной части русского народа и о российском казачестве, в которое могли входить казаки разных национальностей и вероисповеданий [1]. И хотя роль «инородной» составляющей казачьих войск оценивается как незначительная, важно обозначить общую тенденцию, вводящую народы России в культурно-историческое поле казачества, выполняющего роль своеобразного «плавильного котла» в формировании российской национальной идентичности.

Другим несомненным достижением казачьей культуры явилось то, что она внесла свою весомую лепту в консолидацию общественного сознания вокруг формирования совершенного образа человека российской национальной культуры. Идеалы казачьего образа жизни в XIX в. находят своих сторонников среди представителей разных сословий: крестьян, мещан, дворянства и даже высшей аристократии [4; 12]. Великие русские писатели в поисках примеров лучшей народной доли обращаются к казачеству, его социальному устройству, его ценностям и идеалам, видя в них приемлемые формы и смыслы жизни для русских людей. Л.Н. Толстой в своих дневниках писал: «Будущность России – казачество: свобода, равенство и обязательная военная служба каждого… Всемирно-народная задача России состоит в том, чтобы внести в мир идею общественного устройства без поземельной собственности…. Эту истину понимает одинаково ученый русский и мужик, который говорит: пусть запишут нас в казаки и земля будет вольная. Эта идея имеет будущность» [7].

К середине XIX в. в общественном сознании впервые, во многом благодаря высоким оценкам казачьих идеалов и социальных ценностей со стороны таких российских писателей-гуманистов, как А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов, Н.В. Гоголь, Л.Н. Толстой, формируется совершенный образ-идеал человека российской национальной культуры. Основу самосознания такого человека – па- триота своего края и Родины-России, характеризующегося высокой степенью духовнопсихологической и практической готовности к защите Отечества, приверженного демократическим формам устроения жизни и свободному землепользованию внутри общины, экономически самодостаточного, с высоким личностным статусом, в то же время с православной духовно-соборной ментальностью, ответственного за свою жизнь перед Богом и обществом (казачьим миром) – составляли воспитательные ценности, идеалы и смыслы казачьей культуры [20].

Таким образом, рассматривая казачество как российский феномен, с точки зрения этнологии и социальной педагогики, правомерно говорить о культуре казачества как об интегрирующей составляющей российской нации. В своем российском культурогенезе казачество, выступая как этносоциальное явление, выполняло еще и чрезвычайно важную объединительную функцию в создании некой евразийской общности – российского суперэтноса (российской нации или россиян – как принято говорить сегодня). Подобный посыл весьма значим, поскольку устанавливает историкосоциальные связи и объединительные парадигмы, работающие на целостность российской государственности и единение россиян, что является важным фактором общественногосударственного строительства современной России. Такие стержневые ценности казачьей метакультуры, как «служение Отечеству не за страх, а за совесть»; народовластные, демократические основы мироустройства; свободное личностное развитие; патриотизм и державность; труд как основа казачьего жизнеустройства, чрезвычайно востребованы в социальной жизни современного российского общества, пытающегося найти адекватные ответы на вызовы современности. Вполне правомочно в этой связи говорить о воспитательном потенциале казачьей культуры, рассматривая его как общенациональную российскую культурно-образовательную ценность, воплощающую парадигму «российскости», народовластный вектор российского социального развития и образующую плодотворное воспитательное пространство для трансформации традиций прошлого в инновации сегодняшнего дня [Там же].

Ценностные парадигмы культуры казачества во многом способствовали научному оформлению педагогики казачества – социокультурной концепции воспитания, основанной на традициях и инновациях культуры ка- зачества Юга России. В образовательном пространстве Юга России педагогика казачества как инновационный процесс за последнее десятилетие заняла достаточно прочное место [15; 20]. В Ростовской и Волгоградской областях, в Краснодарском и Ставропольском краях во всю силу проявился поистине народный феномен педагогики казачества. Сегодня это тысячи классов казачьей направленности; десятки школ, профессиональных училищ, лицеев со статусом «казачьи»; многочисленные кадетские казачьи корпуса; молодежные клубы; детские дошкольные учреждения, реализующие региональный «казачий» образовательный компонент. Это десятки тысяч учащихся и их родителей, учителей казачьих классов, казаков – кураторов, священнослужителей, объединенных в едином воспитательном пространстве педагогики казачества. Все эти люди, используя, как правило, авторские разработки, методом проб и ошибок торят дорогу в непростой социально-педагогической среде Юга России, сталкиваясь зачастую с непониманием и пессимизмом окружающих.

В педагогике казачества приоритет в воспитании принадлежит российским культурнонациональным индентификаторам – смыслам, ценностям, идеалам, ментальности. Сила педагогики казачества – в ее актуальной для развития современного российского социума аксиологической основе, в которой представлен живой истинно народный опыт российского народовластия; идея осмысленного служения Отечеству; парадигма справедливости, выражающаяся в адекватном вознаграждении за результаты человеческого труда; идея воспитания свободной личности, укорененной в своей малой родине; идея защиты, сбережения жизненного пространства с ценностями народовластия, свободного развития личности, патриотизма, державности.

Воспитательной целью в педагогике казачества, реализуемой в современном российском образовательном пространстве, выступает человек российской национальной культуры, воплощающий в себе традиции «российскости», открытый для восприятия других культур, активно реализующий себя в различных профессиональных, гражданских, общественных, семейных и иных отношениях, соизмеряющий свои действия с ценностями, исторически присущими казачьей культуре, как то: свобода, народовластие, патриотизм, социальная ответственность, культурный плюрализм, служение Отечеству «не за страх, а за совесть».

Символично и то, что идея «российско-сти» – одна из основ педагогики казачества – оценивается некоторыми учеными как кросс-научная парадигма. Так, президент Академии истории политологии Л.И. Кузеванов подчеркивает: «Думается, что понятие “россий-скость”, выработанное школой В.Б. Виноградова, имеет комплексное значение и может войти в систему понятий ряда наук и, прежде всего, российской педагогики. Воспитание “рос-сийскости” – важнейшая задача всех уровней российской школы, всех социальных институтов общества». Ее реализация поможет воспитать гражданина XXI в., во многом будет содействовать укреплению стабильности российской цивилизации [18]. В изложенном контексте нам представляется весьма важным определиться с приоритетом в содержательном наполнении понятия «человек культуры», коим, по нашему мнению, выступает кроссна-учная парадигма «российскости».