Семантика эргативной формы личного местоимения в ингушском языке

«Лицо говорящее» и дейксис – это два наблюдаемых компонента, определяющие лексическое значение местоименного существительного в номинативно-абсолютивной фор- ме имени, которое может быть соотнесено с личным местоимением номинативных языков. Структура и иерархия ограниченной, но релевантной информации, отраженной в лексическом значении личных местоимений первого лица, дают основание отнести их к первичным словам, организующим пресуппозицию.

Под пресуппозицией здесь понимаются «предпосылки и предварительные условия, не входящие в языковое значение высказывания, но создающие основу для него и позволяющие достигнуть коммуникативной цели» [3, с. 90]. Эгоцентричное со /(я) и а з /(я) отражается в различных структурах системы ингушского языка.

Импликативные отношения: аз (ERG) оал х1аьта со (NOM) лув/ (если я произношу, значит, я говорю) (т.е. обладаю способностью) экспонируют генерацию понятийной категории постулированности и приобретенности в ингушском языке, при которой интенциональным антецедентом будет «лицо говорящее», на поверхностном уровне представленное номинативной формой имени. Интенциональность понимается нами как направленность сознания на объект, которая, как и интенция, должна «иметь языковые средства представления, или языковую репрезентацию, и в этом статусе составляет объект лингвистического описания» [8, с. 48]. Термины антецедент и консеквент использованы в следующих значениях: «(от лат. antecedent – предшествующий, предыдущий и consequens – следствие)» [9, с. 22]. Лингвистическое понимание данного термина таково: «2. Антецедент. лингв. Элемент предложения (обычно слово, сочетание слов), предшествующий указательному местоимению (или слову типа “данный”, “указанный”) и соотносящийся с ним по смыслу и грамматически» [10, с. 23].

На глубинном уровне «лицо говорящее» когнитивно маркируется как постулированная единица, как данность, т.к. представляет наличную базу, на которую направляется сознание и которая понимается. «Лицу говорящему» в ингушском языке противопоставляется «лицо произносящее» как приобретенность непосредственно здесь и сейчас в момент осуществления речевого акта в одно первое слово.

Дейксис как лексический компонент, указывающий на реальный объект действительности (на «лицо говорящее», антецедентность «лица говорящего» и его интенциональность, обусловленная наличием «наблюдателя» (или

созерцателя хоалу саг/homo sensus) ), порождает понятие априорности «лица говорящего» в ингушской речемыслительной деятельности, запуская механизм генерации понятийной категории постулированности. Термин наблюдатель , введенный Ю.Д. Апресяном [1, с. 25], в нашем случае коррелирует с одной из функций х1ама хоалуча сага/homo sensus /(челове-ка чувствующего) [12, с. 6–8], в упаковку (т.е. комплекс качеств и свойств, присущих одушевленному денотату, маркированных речевым сознанием как данных априори) которого входит и функция «слышания» «лицом говорящим» самого себя.

Дейксис, указывающий на «лицо произносящее» в прямом смысле этого слова, его кон-секвентность, интенсиональность, заключающаяся в том, что «лицо произносящее» зависит от значения «лица говорящего», порождает понятие апостериорности «лица произносящего», запуская механизм генерации понятийной категории приобретенности в ингушском языке. Общим в значении «лица говорящего» и «лица произносящего» является дейксис, указывающий на дихотомию лица. Именно общность данного дейксиса является семантическим основанием субъектной квалификации и «лица говорящего», и «лица произносящего» на поверхностном уровне:

Со (NOM) лув /(я говорю);

Аз (ERG) оал /(я произношу).

Противопоставленность компонентов лексического значения постулированных и приобретенных единиц – интенциональность / интенсиональность, антецедентность / кон-секвентность, дейксис – указывает в первую очередь на референт, с которым соотносится «лицо говорящее». Общий, единый дейксис указывает также и «на лицо произносящее», актуализируя проблему референтнореференциальных отношений, возникающих между двумя синонимичными единицами языка: «лицом говорящим» и «лицом произносящим», морфологически обозначенными в языке номинативной формой имени со (я) и эргативной формой имени аз (я).

Референтом выступает единица постулированной семантики, дифференцированная семемой интенциональности, антецедентной отнесенности, выделяемая на базе дейксиса, указывающего на реальный предмет объективной действительности – на носителя «лица говорящего».

Референт в данном случае – это актуализированный денотат реальной действительности, материальный предмет мысли, именуе- мый в речевом акте, состоящем из одного первого слова – личного местоимения со (я). Данный языковой знак, т.е. слово в абсолютивной форме со (я), именует внеязыковой объект, верифицируемый родовой отнесенностью (со (NOM) в (я есть мужчина)), в то время как субъект в эргативной форме аз (я), возникающий на базе общего с абсолютивной формой имени дейксиса, является языковым знаком, именующим референцию (аз (ERG) в – невозможно!), коррелирующую с абсолютивной формой имени (ср.: аз язду (я пишу) и со яз-деш ва (я пишущий есть)).

Из двух функций, вызванных речевым актом в одно короткое слово со (я), «говорение» осознается как данность референту априори, а «произнесение» – как свойство референции, «референта, впервые введенного в дискурс именной составляющей» [15 с. 166–170]. Референция представляется как «отношение ак-туализованного, включенного в речь имени или именного выражения (именной группы) к объектам действительности» [2, с. 6]. Прагматически ситуация складывается таким образом, что речевой акт состоит из одной озвученной интенциональной именной составляющей со (я). Сам факт совершения действия – «произнесения» – имеет место быть, однако данное действие при этой ситуации осуществлено, но еще не именовано. Кроме того, факт задей-ствованности интенсиональной субстанции аз (я) также свершился, однако эта субстанция в данной прагматической ситуации, обозначенная дейксисом, еще не названа: названа лишь номинативная форма, обозначающая наблюдаемый денотат (именован произнесением референт « со (я)», а не референция « аз (я)»).

Исходя из принципа эгоцентризма, местоименные существительные первого лица осознаются первичными словами, связанными с восприятием и познанием человеком самого себя. Речевой акт в одно слово личное местоимение со / (я) обусловливает пресуппозицию: аз аьлар – хьаьта со лув (я произнес, значит, я говорю). Со (я) – это референт, т.к. он интенционален, аз (я) – это референция, генерированная на базе обозначения референта наблюдаемого. В момент произнесения первого слова обозначается интенциональная сущность, которая наблюдается и на которую указывается, что она «говорящая». Другой информации при данном акте познания нет. Сам факт произнесения, т.е. осуществления свойства «говорение», генерирует интенсиональную субстанцию, зависимую от «говорящей», т.е. ту, которая произнесла первое слово, вызвав к жизни свойство «говорения», присущее интенциональной созерцаемой субстанции (со (я)).

Таким образом, интенциональная субстанция, обозначенная дейксисом как «лицо говорящее», есть реальный наблюдаемый объект действительности, представляющий собой упаковку свойств и качеств, из которых при речевом акте произнесения личного местоимения со (я) экспонировано на начальном этапе лишь свойство «говорение». Последнее представлено посредством произнесения, точнее каузировано (вызвано к жизни) лицом произносящим, выраженным на грамматическом уровне эргативной формой имени ( аз / (я)). Произнесение связано с интенсиональным «лицом», совершившим свое первое каузативное действо в пространственно-временной действительности, характеризующим его как динамическую, действующую языковую единицу, именованную А. Гандалоевой активной, делающей [6, с. 73]. Таким образом, в языке возникает эргативное имя ( эргативный – от греч. ergates ‘действующее лицо, деятель) [11, 498].

Структура и иерархия информации, отраженной в лексическом значении личных местоимений первого лица, дают основание отнести их не просто к первичным словам, организующим пресуппозицию и потому отражающимся во всех структурах системы языка, но и квалифицировать их как актуализаторов, прежде всего, не грамматических категорий [4, с. 21–22], а понятийных (семантических): по-стулированности / приобретенности.