Шиитский фактор в отношениях арабских стран Персидского залива и Ирана

DOI:

Уже в VII в. обозначилось принципиальное различие в подходе к вопросу о передаче верховной власти в Арабском халифате: из-

брание или наследование. На основе этого различия сформировались два направления в исламе: суннизм и шиизм. Шииты (от шиа – партия, группа) считали, что право на власть должно передаваться от Мухаммеда по наследству. Так как у пророка не было потомства мужского пола, согласно шиитской доктрине стать имамом имели право только потомки Али ибн Абу Талиба (двоюродного брата и зятя пророка Мухаммеда) и Фатимы (дочери пророка). Сунниты же считали, что имам может быть избран членами мусульманской общины [9, c. 241].

Формируясь в основном на иранской национальной и культурной почве, шиизм постепенно вырос в самостоятельное течение. Несмотря на определенную близость ряда обычаев, со временем в шиизме возобладал национальный иранский подход к исламу. В частности, образ халифа Али (в шиизме – имама Али) воплотил в себе черты иранского народного героя. Постепенно обрастая новыми противоречиями, противостояние между шиитами и суннитами приобрело перманентный характер.

В данной статье мы попытаемся ответить на вопрос: как наличие шиитского населения в государствах Персидского залива отражается на отношениях этих государств с Ираном, являющимся крупнейшей страной, где большинство населения исповедует ислам шиитского толка? Власти ряда арабских государств рассматривают шиитов как агентов влияния Ирана и часто обвиняют эту страну в провоцировании политической нестабильности на Ближнем Востоке. Одновременно в некоторых государствах Персидского залива фактически замалчивается сам факт наличия в них собственных шиитов. Большая или меньшая степень умолчания их присутствия обернулась отсутствием точной статистики на этот счет, поэтому все приводимые ниже данные о численности шиитов в данных странах оценочные и приблизительные.

I

Коротко охарактеризуем положение шиитов 1 во всех государствах Персидского залива.

Ирак . В Ираке шииты-имамиты предположительно составляют 60 % населения. Исторически власть в Ираке находилась в руках суннитов, несмотря на тот факт, что в

XIX–XX вв. шииты сделались большинством в населении этой страны [19]. Не исключением был и период правления суннита Саддама Хусейна (1979–2003), когда власть была сосредоточена в руках его приближенных и суннитов из Партии арабского социалистического возрождения (БААС). Заручившись поддержкой шейхов племен и подавив влияние духовных лидеров, иракское руководство добилось раскола в верхушке шиитов. Ситуация изменилась в 2003 г. после вторжения в Ирак США и их союзников и падения баасистского режима. Созданная Хусейном система управления страной была разрушена, и шииты, на которых сделали ставку американцы, впервые получили шанс стать значимой политической силой. Однако отстраненные от власти сунниты были недовольны таким ходом событий, что усугубило кризисную политическую ситуацию.

Обстановка в Ираке обострилась летом 2014 г., когда боевики организации «Исламское государство Ирака и Леванта» (ДАИШ) начали полномасштабное наступление на северные и западные районы страны. В составе ДАИШ воюют сунниты, разделяющие взгляды исламских радикалов, а также добровольцы из числа девиантных и криминальных элементов разного этнического происхождения. Боевики этой организации считают шиитов «неверными», поэтому для шиитского населения агрессивные действия ДАИШ представляют особую опасность.

Бахрейн . В этой стране удельный вес шиитов значительно больше: на их долю приходится 60–65 % всего населения. Тем не менее здесь они тоже подвергаются нападкам и дискриминации со стороны властей [24]. С 1999 г. Бахрейном правит шейх Хамад бен Иса Аль-Халифа (р. 28 января 1950 г.) – представитель суннитской династии, важные государственные посты занимают также сунниты. Как и в Саудовской Аравии, в Бахрейне шииты не могут получить образование и высококвалифицированную работу, им приходится зарабатывать на жизнь в основном физическим трудом. В бахрейнских СМИ освещаются исключительно суннитские религиозные мероприятия, по пятницам по телевидению транслируются проповеди только из суннитских мечетей.

В марте 2011 г. шииты организовали марш протеста на улицах Манамы, столицы Бахрейна, требуя прекращения притеснений со стороны властей. Для подавления протестов власти страны обратились за помощью к Саудовской Аравии и ОАЭ. Те откликнулись, и в Бахрейн был введен корпус военнослужащих Саудовской Аравии и ОАЭ численностью в 1,5 тыс. человек. С помощью этих внешних сил восстание оппозиции было подавлено. В результате погибло 34 человека, около 1,4 тыс. было арестовано [5, с. 52].

Кувейт . В этой стране шиитов тоже немало – примерно 30 % населения [18]. Среди них есть потомки уроженцев Восточной провинции Саудовской Аравии и Бахрейна. Часть кувейтских шиитов имеет иранское происхождение и поддерживает деловые/се-мейные связи со своей родиной. Шиитская община представлена в кувейтском парламенте, занимает важное положение не только в политическом истеблишменте, но и в экономике страны. Особенно заметны шииты среди крупных и средних предпринимателей в сфере торговли [8].

Кувейтские шииты пользуются религиозной свободой, но это свобода относительная. Собрания по случаю ашуры (поминальный день, когда происходят специальные церемонии в память Хусейна ², внука пророка) им разрешены, а устраивать поминальные шествия не позволяется. В отличие от суннитских мечетей строительство шиитских мечетей не финансируется правительством. Не допускается создание учебных центров для подготовки шиитского духовенства. Шиитам, которые хотели бы стать имамами, приходится получать образование за рубежом, прежде всего в Ираке и Иране, что также не приветствуется. Таким образом, из-за политики властей, хотя и более мягкой, чем в Саудовской Аравии или Бахрейне, но по сути все равно дискриминационной шииты Кувейта чувствуют свою второсортность.

ОАЭ. Положение шиитского меньшинства в ОАЭ, где оно составляет 16 % населения, почти такое же, как в Кувейте. Они пользуются религиозной свободой, но их мечети не получают государственного финансирования [23]. Также здесь, как и в других странах, входящих в Совет сотрудничества арабс- ких государств Персидского залива (ССАГПЗ), шииты не могут занимать высшие государственные должности, стать госслужащими и работать в силовых ведомствах.

Саудовская Аравия . Шииты составляют от 10 до 15 % всего населения королевства, что при общей его численности в 31 млн человек дает цифру в 3,1–4,6 млн. Из них 80 % – это имамиты [20]. Данное направление шиизма наиболее распространенное в мире. Има-миты признают своими духовными руководителями 12 имамов из рода Али ибн Абу Талиба, двоюродного брата и одного из ближайших соратников пророка Мухаммеда.

Помимо имамитов в стране есть незначительное число шиитов- зейдитов, населяющих провинцию Джизан на саудовско-йеменской границе. Зейдиты выбрали своим имамом Зейда ибн Али, внука третьего шиитского имама Хусейна. В отличие от представителей других шиитских течений, зейдиты не придерживаются принципа такыйа , в соответствии с которым дозволяется, находясь во враждебном окружении, скрывать свою веру [9, с. 246].

Руководство Саудовской Аравии с подозрением относится к шиитам, рассматривая их как нелояльных королевству и даже как потенциальных предателей. В стране осуществляется негласная дискриминация шиитов, выражающаяся в первую очередь в фактическом запрете на их участие в органах государственного управления и на службу в элитных частях вооруженных сил и органах безопасности. У шиитов Саудовской Аравии нет возможности получить религиозное образование [16, p. 170].

Катар . В эмирате шииты составляют свыше 10 % населения. Они пользуются религиозной свободой. У шиитов есть свои мечети и джафаритские суды, многие шиитские кланы занимают ведущие позиции в строительстве, торговле, сфере услуг и банковском секторе этой богатейшей арабской страны [3].

Оман. Шииты составляют лишь 0,3 % населения страны, однако столь незначительное меньшинство играет видную роль в торговых связях султаната с зарубежными государствами. Оманские шииты не подвергаются репрессиям со стороны правящего режима, который в целом характеризуется терпи- мостью по отношению к представителям различных течений внутри ислама [13].

II

Арабо-израильский конфликт и арабоизраильские войны 1967 и 1973 гг. повсеместно вызвали рост политического самосознания в арабских странах. Определенным раздражителем являлась и великодержавная политика шаха, тревожившая арабских соседей Ирана. С победой Исламской революции 1979 г. отношения Ирана с большинством арабских стран стали еще более напряженными. Стремление оградить Ирак от экспорта исламской революции было одной из причин ирано-иракской войны 1980–1988 гг., в те же годы монархии Персидского залива также опасались проникновения бациллы шиитского «революционаризма» в свои страны. И нельзя отрицать, что, воодушевившись успехами единоверцев в Иране, арабские шииты стали более активно участвовать в политике. В то же время следует отметить, что на отношение к шиитам сказывается соперничество Ирана и арабских стран Персидского залива за политическое и экономическое влияние в регионе.

Из всех стран ССАГПЗ наиболее дружественные отношения с Ираном установились у Омана. Это можно объяснить тем, что в Омане правящая верхушка и большинство населения являются не суннитами, а ибади-тами (умеренное течение в хариджизме), и поэтому лояльно относятся к шиитам [2]. Власти султаната не опасаются «иранской угрозы», у Омана и Ирана хорошие торговые, экономические связи, общие проекты по освоению месторождений углеводородов [12].

После событий «арабской весны» 2011 г. шииты вновь стали объектом подозрений со стороны суннитских властей. Одновременно усилились и опасения насчет Ирана. Как минимум правящие круги большинства арабских стран Персидского залива были убеждены в том, что после окончания войн в Афганистане и Ираке региональные амбиции Ирана усилились и он активнее, чем прежде, поддерживает арабские шиитские религиозные и идеологические организации, занимающие заметное положение в арабских обще- ствах и действующие легально [1]. Приведем в этой связи только один, но весьма показательный факт: в апреле 2011 г. министры иностранных дел ССАГПЗ обвинили Иран во вмешательстве во внутренние дела Кувейта. Обвинения прозвучали после высылки из страны трех иранских дипломатов, обвиненных в шпионаже. По этому поводу было принято специальное заявление; в нем «министры иностранных дел ССАГПЗ осудили неприкрытое вмешательство Ирана во внутренние дела Кувейта, осуществляемое при помощи создания на его территории шпионских сетей» [11]. ССАГПЗ обещал содействовать спецслужбам Кувейта в принятии мер для обеспечения безопасности.

III

Насколько обоснованы претензии к Ирану его арабских соседей по Персидскому заливу?

Безусловно, определенные основания для обвинений в адрес Ирана имеются. Государства Персидского залива наверняка помнят и о претензиях шахского Ирана на региональное лидерство, и о попытках властей Исламской Республики Иран поднять иракских шиитов против режима Саддама Хусейна во время ирано-иракской войны, и о поддержке Ираном исламистских шиитских сил во время обострения политического кризиса в Ливане в 2008 году. Однако эти же примеры активизации прошиитской политики говорят и о том, что не Иран – во всяком случае не республиканский Иран – инициировал возникновение ситуаций, побудивших его к такой активизации. Ирано-иракскую войну развязал Саддам Хусейн, а ливанский кризис во многом был обусловлен конфессиональной системой, на которой в этой стране базируется власть. Так, в Ливане резко выросло шиитское население, а пропорции шиитов во власти остались прежними.

В целом политика Ирана, как представляется, носит характер скорее оборонительный и прагматичный, нежели экспансионистский. Иран в первую очередь ориентирован на формирование безопасной среды у своих границ, с одной стороны, и на создание экономических возможностей для достижения своих стратегических целей – с другой [14, р. 97]. Даже в годы президента Ахмадинеджада, большого любителя разного рода громких заявлений, в практической политике Ирана, по мнению западных экспертов [15, p. 66], не было выраженных признаков осуществления какого-то плана по свержению арабских режимов в странах Персидского залива силами шиитской оппозиции. Можно исключить и возможность военного вторжения Ирана в эти страны. О нежелании иранского руководства вступать с кем-либо в противоборство говорит и тот факт, что военные расходы Ирана снизились с 25,7 млрд долларов в 2011 г. до 17,7 млрд долларов в 2012 году [17, p. 74]. Как отмечает отечественный исследователь В. Сажин, несмотря на то что Иран стремится стать супердержавой региона, это не означает, что его военно-политические цели носят агрессивный характер [6].

Следует подчеркнуть, что периодически встречающаяся в речах иранских политиков антиарабская риторика в значительной степени обусловлена тем, что арабские монархии Персидского залива являются союзниками «родового» врага Ирана – США. И дело не только в том, что Исламская революция совершалась, помимо прочего, под антиамериканскими лозунгами. Наличие в Бахрейне базы Пятого флота США позволяет Вашингтону контролировать регион Персидского залива. Крупная группировка американских военных остается в Кувейте, базы США находятся в Саудовской Аравии. Американское присутствие в регионе можно объяснить желанием властей этой страны обеспечить контроль над путями транспортировки нефти из стран ССАГПЗ. Тем самым американцы стремятся обеспечить себе доминирующее влияние на мировую энергетическую политику, что противоречит интересам Ирана как одного из крупнейших экспортеров углеводородного сырья в прошлом, после отмены санкций рассчитывающего вернуть утраченные позиции на рынке нефти и газа.

Отношения Ирана с арабскими странами вновь обострились после того, как 2 января 2016 г. МВД Саудовской Аравии объявило о казни 47 человек, обвиненных в террористической деятельности и подстрекательстве к ней. В числе казненных был и шиитский про- поведник Нимр ан-Нимр, арестованный в 2012 г. в ходе акций протеста в населенной шиитами Восточной провинции. Участники акций выступали против дискриминации со стороны саудовских властей [21]. Власти Ирана осудили казнь шиитского проповедника, а недовольные казнью шиитского лидера иранцы осуществили погром саудовского посольства в Тегеране и попытались атаковать консульство в Мешхеде. Следует отметить, что президент Ирана Хасан Роухани осудил эти действия [4]. Акции протеста шиитов по поводу казни ан-Нимра прошли также в Ираке, Бахрейне, Йемене и Ливане. В ответ на нападения на посольство и консульство Эр-Рияд заявил о разрыве дипломатических отношений с Ираном. В официальном заявлении МИД Саудовской Аравии обвинил Тегеран во вмешательстве во внутренние дела королевства. Бахрейн и Судан тоже разорвали дипломатические отношения с Ираном, а ОАЭ понизили их уровень. Роухани заявил 5 января 2016 г., что разрыв дипотношений не поможет Саудовской Аравии скрыть «преступную» казнь ан-Нимра [10].

Столь резкие действия и заявления с обеих сторон позволяют предположить, что в ближайшее время улучшения отношений Ирана и Саудовской Аравии ждать не приходится. В то же время есть основания полагать, что перехода противостояния в вооруженную фазу не будет, так как это невыгодно ни Тегерану, ни Эр-Рияду. Обострение ситуации не в интересах Ирана, особенно сейчас, на начальном этапе снятия санкций по иранской ядер-ной программе. Военная операция может затормозить этот процесс. Эр-Рияд в случае начала боевых действий может серьезно испортить отношения с США, поскольку Вашингтону невыгодно вовлечение Саудовской Аравии, своего крупнейшего союзника в регионе, в новый вооруженный конфликт.

***

Затяжное геополитическое противостояние Ирана со странами Персидского залива, прежде всего с Саудовской Аравией, обострилось. Во-первых, этому способствовало то, что интерес, проявляемый иранским руководством к судьбе единоверцев-шиитов в Персидском заливе, воспринимается руководством арабских стран как вмешательство во внутренние дела. Во-вторых, есть основания полагать, что само существование по соседству с ними современного Ирана, как государства с республиканской формой правления, установленной к тому же революционным путем – путем свержения «легитимного» монархического режима, расценивается элитами арабских монархий крайне негативно и влияет на их восприятие иранской внешней политики.

Подводя итог, следует отметить, что дискриминационная политика монархий Персидского залива в отношении проживающих в них шиитов не только чревата дестабилизацией внутриполитической ситуации в этих странах, но и вредит их отношениям с соседним Ираном. Данная политика не конструктивна: она не способствует консолидации общества; предубеждения против шиитов и их преследования со стороны властей Персидского залива, значительно осложняя положение шиитского меньшинства, по сути, подталкивают его к политической радикализации и открытому неповиновению. Неконструктивна она и потому, что, вызывая дипломатические демарши Ирана и антиарабские настроения в Иране, она вносит весомый вклад в воспроизводство в странах Персидского залива преувеличенных представлений об «иранской угрозе». В действительности эта угроза не идет ни в какое сравнение с той, которую представляет группировка ДАИШ.