Символика в рассказе И. А. Бунина "Господин из Сан-Франциско": особенности рецепции и изучения

Творчество И. А. Бунина занимает в истории русской культуры свое, особое положение, завершая период взлета русской классической литературы, воплотив всю сложность и все перипетии рубежа эпох. Писатель отразил в своем творчестве не только общественно-политические, историко-культурные реалии начала XX в., но и обратился к вечным темам, поэтому его художественные поиски не теряют своей актуальности. Философская проблематика в произведениях писателя-реалиста И. Бунина продолжает привлекать внимание исследователей, немаловажную роль в ее реализации играет символический пласт художественной образности. Как отмечал еще А. Ф. Лосев, «<…> иррациональный и трансцендентный (в математическом смысле) символ не только не мешает реализму отражения объективных вещей в человеческом сознании, не только не мешает образному отражению этих величин в действительности с целью ее закономерного и системного изучения и сознательно-творческого ее переделывания, но это отражение и обратное отображение только и возможно при помощи иррациональных и трансцендентных моментов» [3, с. 14].

Идейно-художественная структура рассказа И. А. Бунина «Господин из СанФранциско» не раз становилась объектом внимания литературоведов и литературных критиков, произведение, включенное в обязательную программу школьного изучения, осознается сегодня хрестоматийным, возможность же его новых интерпретаций обусловлена многоплановостью художественной образности, в частности, его символики. Исследователи, отмечая особую роль мотива смерти в творчестве И. А. Бунина, полагают, что данный бунинский рассказ по своему сюжетно-мотивному комплексу может быть отнесен к морским мортальным сюжетам: «<…> большая группа сюжетов о смерти выделена нами на основе сочетания мотивов смерти с водными мотивами. Водная стихия, «формы и меры не знающая», почти неизбежно концентрирует в себе хтонические смыслы» [2, с. 124]. Сам сюжет — это «смерть на корабле, корабль-смерть» [2, с. 142]. Ситуация рассказа получает символическое осмысление, в котором — предчувствие гибели цивилизации, вечная история и ощущение, создаваемое эсхатологическим мифом.

Рассказ И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско» изучают по программе в 11-м классе, что обусловлено сложностью идейно-художественного замысла произведения, для постижения которого требуется широкий кругозор и понимание закономерностей исторического времени. Знакомство с творчеством писателя в школьной программе по ФГОСу имеет следующий порядок: в 6-м классе изучают рассказ «Антоновские яблоки», в 7-м классе — рассказ «Сны Чанга», в 8-м классе — рассказы «Лапти», «Цифры», в 9-м классе — цикл «Темные аллеи», в 11 классе — рассказы «Господин из Сан-Франциско», «Легкое дыхание», «Чистый понедельник».

Сложность рецепции и изучения рассказа «Господин из Сан-Франциско» обусловлена его философской проблематикой. В читательском опыте учащихся к этому моменту преобладают произведения с социальной проблематикой, поэтому первоочередная задача учителя при изучении этого произведения раскрыть произведение во всей полноте его идейно-художественного смысла, создать условия для эстетического восприятия.

Как известно, «символ является не просто функцией (или отражением) вещи, но функция эта разложима в бесконечный ряд, так что обладая символом вещи, мы, в сущности говоря, обладаем бесконечным числом разных отражений…, могущих выразить эту вещь с любой точностью и с любым приближением к данной функции вещи» [3, с. 12]. Многозначность и многослойность символики бунинского рассказа воспринимается и осознается при соотношении самых различных уровней произведения, образов и деталей художественного мира, к ним относится семантика заглавия, образ парохода и морской стихии, образ влюбленной пары в начале повествования и в его финале, описание декабрьской погоды также может быть истолковано в символическом ключе, образ дьявола. Весь символический пласт рассказа связан с центральным мотивом смерти, предчувствие которой осеняет и самого героя, таков, например, мотив сна-предвидения в рассказе. «Вежливо и изысканно поклонившийся хозяин, отменно элегантный молодой человек, встретивший их, на мгновение поразил господина из Сан-Франциско: он вдруг вспомнил, что нынче ночью, среди прочей путаницы, осаждавшей его во сне, он видел именно этого джентльмена, точь-в-точь такого же, как этот, в той же визитке и с той же зеркально причесанной головою. Удивленный, он даже 56

чуть было не приостановился. Но как в душе его уже давным-давно не осталось ни даже горчичного семени каких-либо так называемых мистических чувств, то сейчас же и померкло его удивление: шутя сказал он об этом странном совпадении сна и действительности жене и дочери, проходя по коридору отеля. Дочь, однако, с тревогой взглянула на него в эту минуту: сердце ее вдруг сжала тоска, чувство страшного одиночества на этом чужом, темном острове» [1]. Когда в реалистическом повествовании чувства раскрываются через призму сознания какого-либо героя, неизбежно появляется многоплановость, так, при прочтении этого эпизода сопоставление восприятия «рыхлой субстанции» сна господином из СанФранциско и его дочерью, и авторской оценки позволяет увидеть «сигнал», готовящий читателя к дальнейшим событиям.

Как известно, в основе глубокого усвоения художественного произведения — организация процесса чтения, и при раскрытии этого рассказа, по нашему мнению, важно произвести анализ символических деталей, предварив его осмыслением поэтики заглавия и сюжетно-композиционной структуры рассказа. Учащиеся могут самостоятельно или с помощью учителя сформулировать центральную ситуацию рассказа как историю жизненного фиаско человека буржуазного общества, выявить значение мотива странствия как физического перемещения без каких-либо внутренних изменений, искать причины душевной «омертвелости» героя, приблизиться к проблеме поисков смысла жизни. Работа над сюжетом предполагает также осознание пространственно-временной организации рассказа, определение его своеобразия и роли в создании общей тональности.

Рецепция символического уровня произведения формирует представление о времени рубежа веков как о кризисном времени перехода между двумя эпохами: Нового и Новейшего времени. Понятие кризиса должно толковаться как в историческом, социальном, так и в широком философском смысле, эта идея прослеживается на разных уровнях. Циклическая композиция рассказа с повтором в начале и конце одного и того же эпизода с влюбленной парой может получить толкование как социального явления — обличения лжи и фальши буржуазной жизни, и на этой основе вести к постижению философского смысла этого рассказа, к осознанию кризиса цивилизации. Авторская позиция выявляется на основе сопоставления различных эпизодов: «<…> была изящная влюбленная пара, за которой все с любопытством следили и которая не скрывала своего счастья: он танцевал только с ней, и все выходило у них так тонко, очаровательно, что только один командир знал, что эта пара нанята Ллойдом играть в любовь за хорошие деньги и уже давно плавает то на одном, то на другом корабле <...>. [3, с.368]; «И опять мучительно извивалась и порою судорожно сталкивалась среди этой толпы, среди блеска огней, шелков, бриллиантов и обнаженных женских плеч, тонкая и гибкая пара нанятых влюбленных: грешно-скромная девушка с опущенными ресницами, с невинной прической, и рослый молодой человек с черными, как бы приклеенными волосами, бледный от пудры, в изящнейшей лакированной обуви, в узком, с длинными фалдами, фраке — красавец, похожий на огромную пиявку. И никто не знал ни того, что уже давно наскучило этой паре притворно мучиться своей блаженной мукой под бесстыдно-грустную музыку <…>. [1, с. 369] Художественное обобщение в этом бунинском рассказе отличается лаконичностью и емкостью изображения чувств.

Таким образом, рецепция и изучение символического уровня рассказа «Господин из Сан-Франциско» существенно дополняет духовный опыт читателей, их ценностную картину мира, позволяет задуматься о смысле человеческой жизни и смерти, учит осознанию философской проблематики литературы.