Синтаксические средства создания экспрессивности (на примере судебных речей русских юристов второй половины ХIХ в.)

° В настоящее время представлено несколько трактовок термина «экспрессивность», которые отличаются друг от друга разным представлением об объёме данного понятия. Применительно к синтаксису экспрессивность понимается тоже по-разному. Со стороны семантического содержания синтаксическую экспрессивность расценивают следующим образом. Во-первых, как выражение в предложении эмоциональных проявлений и волевых усилий говорящего; во-вторых, как свойство синтаксических структур иметь эмоциональную направленность, то есть служить средством логического усиления изобразительности; в-третьих, как способность синтаксических форм усиливать прагматический потенциал высказываний сверх той степени, которая достигнута лексическим значением элементов, наполняющих эти синтаксические формы.

Последнее определение представляется наиболее оптимальным, поскольку здесь проведена граница между синтаксическим и лексическим уровнем экспрессивности. Выступая на лексическом уровне как компонент значения слова или как значение слова в целом, на синтаксическом уровне экспрессивность проявляется в «способности синтаксической конструкции усиливать как прагматическую, так и собственно грамматическую информацию, заложенную в высказывании или в каком-либо его компоненте» 1 .

Таким образом, понятие экспрессивности в синтаксисе связано с характеристикой конструкции. Существует понятие «экспрессивной конст-

рукции» 2 . Оно применяется и к так называемым фразеосхемам. Вместе с тем, однозначное понятие экспрессивной конструкции на сегодняшний день отсутствует, что в значительной мере связано с недостаточно согласованным и последовательным применением самого термина ' конструкция ' . Приводя в своей работе явно экспрессивные конструкции типа « Прелесть, а не женщина! », « Звери, а не люди! », « Это не почерк, а отчаяние », Д.Н.Шмелёв справедливо замечает, что в конечном счёте их экспрессивность создаётся лексикой. При ином лексическом наполнении конструкция реализует своё «прямое значение» (ср.: « Это пруд, а не озеро », но « Это тряпка, а не мужчина ») 3 . Среди примеров «экспрессивных конструкций» не так много действительно специфических типов синтаксического построения, которые именно как грамматическая модель характеризовались бы признаком экспрессивности. Речь идёт о таких фразах, когда сама конструкция задавала бы это значение. Следует отметить, что подобные конструкции не систематизированы. Большинство из них приобретают свою экспрессивность за счёт частиц (т.е. всё-таки лексических элементов) или интонации, а, не следуя принципу формальной организации.

Наряду с подобными высказываниями, в филологии существует понятие особой сферы «экспрессивного синтаксиса». К нему относятся некоторые приёмы построения текста речевые преобразования языковых структур, а именно: инверсия, парцелляция, эллипсис и др. Данные синтаксические явления (иногда они интерпретируются как «новый» синтаксис и рассматриваются в аспекте развития языка) объединяют в понятие «экспрессив- ные конструкции» авторы многих работ, посвящённых речевому синтаксису, функциональной стилистике, грамматике текста, а также живых тенденций в синтаксической системе русского литературного языка. Предлагаем рассмотреть следующие экспрессивные синтаксические явления: инверсию, эллипсис, усечение (незавершённость структуры), позиционно-лексический повтор и парцелляцию.

Инверсия в узком понимании «такое отклонение от порядка членов предложения, которое не связано с изменением синтаксических связей и актуального членения предложения» 4 . Особый интерес представляет один из типов инверсии – постановка ремы перед темой в целях эмфазы. Установлено, что восприятие книжно-литературной речи ориентировано на «стилистически нейтральный ритмико-интонационный строй» 5 , то есть на ряд высказываний типа «тема – рема». Высказывания с инверсией темы и ремы приобретают экспрессивный характер в связи с нарушением нейтральной ритмико-интонационной структуры и на её фоне.

Механизм экспрессивности в расположении слов тесно связан с интонацией. Как отмечалось выше, восприятие речи ориентировано на стилистически нейтральный вариант высказывания, акцентная структура которого соответствует ритму прозаической речи: «наиболее сильное ударение в любой конструкции падает на её последний член» 6 . При инверсии членов конструкции сильное фразовое ударение оказывается в начале (или середине), а слабое - в конце высказывания. В связи с этим нарушается автоматизм ритма, и интонационный рисунок высказывания приобретает экспрессивный оттенок.

Угрюм и мрачноват Сергей Тимофеевич. Да и как ему быть другим? Безрадостными были последние, перед встречей с Туркиной, годы его жизни … (С.П.Карабчевский) 7

В данном высказывании подлежащее несёт на себе фразовое ударение, но в результате инверсии оно оказывается в конце предложения, таким образом, интонационный рисунок фразы приобретает экспрессивную окраску, выделяющуюся на общем нейтральном фоне.

Эллипсис – «пропуск в речи или тексте подразумеваемой языковой единицы, структурная неполнота синтаксической конструкции» 8 . В нашем исследовании термины «эллипсис», «эллиптическое предложение», «эллиптическая конструкция» используются в значении «синтаксическая неполнота», «неполное предложение», «неполная конструкция».

Для объяснения причин эллипсиса и его специфики как экспрессивного речевого приёма необходимо отметить связь эллиптических конструкций и актуального членения предложения: эллипсис служит дополнительным средством актуального членения, так как способствует подчёркиванию его отдельных элементов (ремы, части ремы, темы, части темы) или их одновременному выделению.

Экспрессивность эллиптических конструкций обеспечивается их способностью, во-первых, составлять социальную или психологическую характеристику; во-вторых, выполнять композиционнохарактерологическую и изобразительную функции. Эллиптические конструкции участвуют в создании такой речевой композиции, которая является либо приёмом построения образа автора или персонажа, либо способом соотнесения их точек зрения и речевых планов. Необходимо отметить тот факт, что изобразительная функция эллипсиса заключается в его способности создавать или усиливать наглядно-образные представления, картины, а также изображать энергичные, стремительные действия.

Экспрессивности высказывания способствует вкрапление усечённых конструкций, которые, чаще всего, выполняют психологическую функцию, обеспечивая выражение эмоций и эмоциональных состояний аффективного характера, а также изобразительную.

Позиционно-лексический повтор – «такая разновидность повтора, которая предполагает однородность повторяемых синтаксических позиций и тождество их лексического значения»9. Другими словами, сущность позиционно-лексического повтора заключается в том, что в предложении, либо в синтаксически сложном целом, повторяется синтаксическая позиция (или комбинация синтаксических позиций) с одним и тем же лексическим зна- чением. Позиционно-лексический повтор, как стилистико-синтаксический приём, отличается от грамматического повтора тем, что повторение элемента использует не для передачи основной семантики, а для создания экспрессивной окраски высказывания. В этом смысле конструкции позиционно-лексического повтора относятся к избыточным, так как в них имеет место неоднократная передача одной и той же информации. Подобная избыточность объясняется выражением дополнительной информации экспрессивного характера:

Вот он, приведенной на место экзекуции и пораженный известием о том позоре, который ему готовится; вот он, полный негодования и думающий, что эта сила негодования даст ему силы Самсона, чтоб устоять в борьбе с массой ликторов, исполнителей наказания; вот он под массой пудов человеческих тел, насевших ему на плечи, распростертый на полу, позорно обнаженный несколькими парами рук, как железом, прикованный, лишенный всякой возможности сопротивляться… (А.Ф.Кони)¹⁰.

Парцелляция – особый приём речевой выразительности, когда единая синтаксическая структура предложения представляется «несколькими коммуникативно самостоятельными единицами – фразами»¹¹. Парцелляция, как известно, с одной стороны – явление динамического аспекта предложения, с другой – стилистический приём, подразумевающий вычленение частей высказывания в самостоятельное предложение в целях создания экспрессии.

Вводные слова по семантическому основанию можно разделить на метатекстовые (между прочим, кстати, скорее, тем не менее, и т. п.) и оценочные. Оценочные вводные обороты чаще всего являются показателями субъективной модальности. Среди них различаются такие, которые выражают оценку факта, достоверность информации, соответствие ожиданию. Выразительная функция вводных слов, таким образом, заключается в том, что они вносят в предложение оценку, которая может распространяться на весь его состав или на какую-либо его часть. Следовательно, посредством вводных слов выражается модальная, экспрессивная и эмоциональная оценка сообщения.

К выразительным средствам синтаксического уровня традиционно относится сочинительная связь , играющая немаловажную роль при воплощении текстовых эмотивных смыслов или в целях воздействия на читателя. Действительно, конструкции с сочинительными союзами (особенно повторяющимися) отличаются особой экспрессивностью и являются ярким способом стилизации. С другой стороны, в подчинительной бессоюзной связи заложены богатые экспрессивные возможности:

…обвинитель должен уметь подняться над этим фактом в высоту общих государственных соображений: он должен уметь нарисовать картину общества, где царствует самосуд и где от ума, а следовательно, и от глупости каждого частного человека зависит признать другое лицо виновным и привести над ним в исполнение свой произвольный, узкий, подсказанный озлоблением приговор (А.Ф.Кони)¹².

В качестве вывода можно сказать следующее. Общеизвестно, что экспрессивность свойственна всем уровням языка. Однако именно экспрессивные синтаксические средства помогают судебному оратору, не выходя за границы официальноделового стиля, придать особую выразительность своему выступлению.

SYNTACTIC MEANS OF EXPRESSIVITY CREATION (ON THE EXAMPLE OF COURTROOM SPEECHES OF RUSSIAN LAWYERS IN THE LATTER HALF OF THE ХIХTH CENTURY)

Samara Law Institute of the Federal Penitentiary Service of Russia