Сказки Г.Х. Андерсена в романе М. Петросян "Дом, в котором…"

Во многих исследованиях, посвященных роману М. Петросян «Дом, в котором...», отмечается, что изображенный в нем интернат для подростков с ограниченными возможностями является особым миром, который живет по своим особенным законам [Галина 2010; Соловьева 2011; Ремизова 2012]. Пространство Дома имеет отчасти мистическую природу, но во многом его моделируют сами подростки с помощью законов, поведенческих моделей и нарративных стратегий. В качестве элементов нарратива используются надписи и рисунки на стенах как разновидность медиа, а также сказки как особый способ коммуникации. Некоторые сказки, сочиненные и рассказанные героями, в романе присутствуют в виде вставных текстов и являются, таким образом, его особым конструктивным элементом. Однако сказочный дискурс актуален не только для персонажей, но и для автора и оказывает влияние на построение отдельных сюжетных линий. Частным случаем такого использования сказочного дискурса являются отсылки к литературным сказкам Г.Х. Андерсена.

В тексте романа явно названы две сказки датского писателя: «Русалочка» и «Снежная королева», последняя фигурирует в формате радиоспектакля. Также в романе имплицитно присутствует отсылка к сказке Г.Х. Андерсена «Красные башмаки». Обращаясь к перечисленным сказкам, М. Петросян вступает в диалог с андерсеновской интерпретацией взросления, которое является сюжетообразующим мотивом как в указанных сказках, так и в романе. Во всех перечисленных сказках Г.Х. Андерсена взросление связано с пробуждением любви, чувственности, страсти, однако героини всех трех сказок отказываются от новой открывшейся перед ними сферы. Русалочка, сохранив детскую чистоту, не может пробудить любовь в принце, но это же качество делает ее неспособной на убийство, в результате она получает шанс обрести бессмертную душу Герда бросает в реку красные башмачки, символизирующие страсть, она так же чиста и тем сильна, и побеждает Снежную Королеву; в финале сказки Герда и Кай «взрослые, но дети сердцем и душой». Карен отказывается от красных башмаков, уже будучи проклятой, но этот отказ дает ей возможность спасти свою душу

В максимальной степени андерсеновские ценностные установки сохраняются в сюжетной линии Шакала Табаки. В тексте романа «Дом, в котором...» присутствуют фрагмент сказки «Снежная королева» и размышления героя по поводу этого фрагмента. Табаки слушает радиопостановку сказки и возмущается тем, что текст озвучивает «грудной женский голос с сексуальными придыханиями и постанываниями», от которых «история приобретает совсем не свойственные ей оттенки» [Петросян, 2012, 452], т.е. обращает внимание на принципиальный для Андерсена отказ от чувственности. В. Ледерер отмечает, что Герда ради спасения Кая подавляет в себе чувственность и выбирает чистоту: «Gerda makes the crucial - and Christian - decision to remain pure. Nor is the decision an easy one: when she casts the red shoes into the stream, they come back. We now understand what a breath-holding matter it is whether she will become a wanton or whether she will have the strength of character to remain pure - to rid herself of a sexuality that has already threatened to become a habit» [Lederer, 1986, 37]. Несоответствие художественной аксиологии Андерсена и радиоинтерпретации приводит Табаки к размышлениям о собственном взрослении, которого фактически не происходит: у него, в отличие от соседей по комнате, не растет борода, впоследствии Табаки видит в зеркале «рожу четырнадцатилетнего, с которой меня, надо полагать, и похоронят» [Петросян, 2012, 823]. Табаки не растет, и эта фиксация в определенном возрасте имеет принципиальное значение в контексте романа: все герои должны покинуть Дом, в котором прошло их детство, - единственный знакомый им мир. Выход из Дома для многих сопоставим со смертью, но Табаки может навсегда остаться подростком в Доме, вернувшись в прошлое. При этом герой осознает, что теряет возможность любить и быть любимым: «Но лишь один Шакал не растет и не женится он никогда!» [Петросян, 2012, 827]. Отказ от взросления и связанных с ним возможностей дает Шакалу власть над временем, как и Герде из сказки Андерсена отказ от собственной чувственности позволяет обрести силу, достаточную, чтобы спасти Кая. Размышления Шакала по поводу сказки в сочетании с его рефлексией над собственной судьбой позволяют увидеть, что этот герой в аспекте отношения к взрослению совпадает с героиней Андерсена, а М. Петросян заимствует андерсеновскую концепцию невинности и чистоты как высшей ценности.

Сюжет «Русалочки» становится основой для сюжетных линий, связанных с двумя героями романа - Русалкой и Лордом. Линия Русалки отсылает к тексту Андерсена более явно: героиня носит соответствующее имя, у нее «волосы сказочной длины». Единственной главе, в которой Русалка является субъектом речи и переживания, предпослан эпиграф: «Знаю, знаю, зачем ты пришла! - сказала русалочке морская ведьма. - Глупости ты затеваешь» [Петросян, 2012, 516]. Как и героиня Андерсена, Русалка прибегает к колдовству, чтобы привлечь возлюбленного, хотя жертвенность в данном случае редуцирована: в «колдовском обряде» фигурирует лишь отрезанная прядь волос, в то время как андерсеновской русалочке отрезали язык. Также минимизируется неспособность ходить: при первом появлении Русалки в тексте романа говорится, что она «из бывших Колясников». Главным, после имени, качеством, объединяющим героиню М. Петросян с героиней Г.Х. Андерсена, является юность. Сказочная русалочка младшая из шести сестер, ей всего 15 лет, в связи с чем ее образ «как бы лишен плоти и того женского начала, которое может участвовать в земном браке» [Дорофеева 2017, 50]. Романной Русалке 16, но она «выглядит двенадцатилетней», у нее есть «умение растворяться в воздухе, как только в том появляется необходимость». Наряду с юностью и некоторой бестелесностью Русалку и русалочку объединяет история любви: в обоих случаях девочки влюбляются в человека, которого видят издалека, и эта любовь оказывается главным событием в их жизни.

Вторая сюжетная линия, на которую оказала влияние «Русалочка» Андерсена, связана с Лордом. Сопоставление с русалочкой персонажа мужского пола закономерно и ожидаемо в свете того, что Лорд имеет андрогинную внешность. По мнению одного из героев, он похож на молодого Дэвида Боуи, по мнению самого Лорда - на престарелую Марлен Дитрих, при этом он хочет походить на боксера Майка Тайсона, т.е. отмечает в себе женские черты и мечтает стать более мужественным. С Лордом связаны отсылки к наиболее драматическим мотивам из сказки о русалочке. Будучи влюбленным, Лорд тяжело переживает свою неспособность ходить, ощущая, что в его парализованных ногах слишком медленно, «как в русалочьем хвосте», течет кровь. С ногами Лорда связана сильная физическая боль: «Сфинкс его гонял. Шел сзади и наступал на ноги, как только он останавливался. Лорд так и ползал, визжа от злости. Плакал и полз...» [Петросян 2012, 249] (ср. у Андерсена: «каждый шаг причинял русалочке такую боль, будто она ступала по острым ножам и иголкам»). Есть в романе М. Петросян и волшебный напиток, хотя Лорд готовит его для себя сам: «заваривает кофе и мешает его с кока-колой, сыплет туда дробленый миндаль и корицу, а потом вытряхивает в чашку содержимое амулета со скорлупой василиска и выпивает, не поморщившись» [Петросян 2012, 514]. Косвенно связывает линию Лорда со сказкой Андерсена мотив утраты прекрасных волос (в сказке волосы отдают сестры русалочки). Кроме того, Лорда из-за его необыкновенной красоты сравнивают с эльфом, а иногда и называют Эльфом, т.е. воздушным духом, в этом можно видеть отсылку к финалу сказки, где русалочка становится одной из дочерей воздуха. Андрогинная внешность и отмеченная принадлежность к воздушной сфере делают героя отчасти бесполым и бестелесным и сближают его с образами русалочки и Русалки.

Русалка и Лорд влюбляются и преодолевают ряд препятствий на пути к избраннику / избраннице. Образование пар Русалка - Сфинкс, Лорд -Рыжая и переселение девушек в комнату к парням, на первый взгляд, противоречит андерсеновскому финалу, однако эти отношения между героями романа не являются подобием брака. Такую близость скорее можно сопоставить с тем, как русалочка остается невинной, пройдя через колдовской обряд и превращение: «Nowhere else in classic children’s literature is there so terrified a vision of sex, seen through the eyes of innocence» [Griffith 1984, 81]. Но если у Андерсена сексуальность подавляется, у Петросян она игнорируется: в силу физической и умственной неполноценности многих обитателей Дома их личные границы гораздо более проницаемы, чем у обычных людей: они вынуждены помогать друг другу совершать гигиенические процедуры и одеваться. После обретения взаимной любви герои не приобретают новых черт, свойственных взрослым. Русалка читает «Камасутру» и по-детски наивно акцентирует внимание на том, что возлюбленного нужно оплести гирляндами цветов. С возлюбленной Лорда (Рыжей) устойчиво связан мотив наготы, однако он объясняется не сексуальностью, а, напротив, полным пренебрежением к своему телу, и Лорд совершенно равнодушен к возможным связям своей девушки с другими мужчинами. Их отношения не развиваются, но именно неослабевающая любовь заставляет Лорда сделать выбор между прошлым и будущим и просить о возможности вернуться в прошлое. В отличие от других героев, которые хотят вернуться в прошлое, чтобы снова стать детьми, Лорду это нужно только для повторения встречи с любимой. В каком-то смысле этим решением Лорд предает сам себя, и его готовность пожертвовать собой ради любви вызывает у Шакала ассоциацию со сказкой Андерсена: «Он -как русалочка, что пришла обменять свой хвост на совершенно не нужные ей ноги, а заодно отдала и голос, а попроси у нее ведьма еще что-нибудь, отдала бы и это что-то, и другое, и третье» [Петросян 2012, 850].

Примечательно, что сравнение с русалочкой возникает не в сознании Лорда, сам он не осознает сходства. В данном случае М. Петросян последовательно сближает своих героев с героиней сказки Андерсена, и они не размышляют о проблеме взросления теоретически, но на эмоциональноволевом уровне воплощают андерсеновскую систему ценностей. Лорд и Русалка, в отличие от Шакала Табаки, не совершают осознанного отказа от взросления и чувственности, напротив, их мечты связаны исключительно с обретением любви, однако они не способны построить отношения, подобные браку двух взрослых людей. М. Ремизова отмечает, что Дом «здорово напоминает так называемый “мужской дом”, куда в примитивных культурах помещают недавно прошедших инициацию юношей и где они живут закрытым коллективом» [Ремизова 2012, 149]. Однако в свете имеющихся в романе М. Петросян отсылок к «Русалочке» Андерсена, можно утверждать, что Дом - это детство героев, независимо от того, какую жизнь они ведут. Настоящей инициацией становится выпуск: неслучайно среди покидающих Дом подростков есть жених и невеста; ушедшие «на изнанку» Дома забирают с собой «неразумных» (умственно отсталых) и заботятся о них, как о детях; у членов группы, которая уехала на автобусе и основала колонию, также много детей, об этом упоминается в эпилоге. Взросление в романе М. Петросян связано не с пробуждением чувственности, а с принятием на себя родительской роли. Примечательно, что Лорд и Русалка исчезают после выпуска, как будто растворяются в воздухе, и их «половинки» растят приемных детей в одиночку.

Еще одна сказка Андерсена, отсылки к которой присутствуют в романе М. Петросян, - «Красные башмаки». Название сказки не упоминается в тексте, однако роман начинается с того, что Курильщик, которого М.Ю. Сидорова называет центральным персонажем первой части [Сидорова 2014, 75], надевает красные кроссовки, из-за чего подвергается остракизму со стороны своей группы. Эта группа отличается от других групп Дома высоким уровнем формальных требований, которым подчиняются все ее члены, поэтому коллективное обсуждение обуви Курильщика можно сопоставить с тем, как все в церкви, включая портреты, смотрели на красные башмаки Карен, героини сказки Андерсена. Красные бальные башмаки, в которых нельзя посещать церковь, являются символом спонтанности, неуправляемой страсти: «red is and has always been the color symbolic of sexuality» [Lederer 1986, 35], «the traditional color of unruly passion» [Griffith 1984, 81]. В романе Петросян красные кроссовки становятся символом бунта героя против навязанных ему правил. Парализованные ноги Курильщика заставляют вспомнить отрубленные ноги Карен, и этим сходство не исчерпывается.

Как и Карен, Курильщик поначалу сосредоточен на своей новой обуви и не размышляет о тех запретных сферах, которые она символизирует. Он так же не может и не хочет отказаться от своих красных кроссовок и в результате теряет контроль над ситуацией. Как и заколдованные сказочные башмаки, красные кроссовки «приводят» героя в принципиально иное пространство - в четвертую группу. При переходе из привычного мира в новый Курильщик испытывает сильный страх, даже опасается за свою жизнь. Однако в отличие от героини «Красных башмаков», перед которой только бесконечная пляска и смерть, Курильщик открывает для себя новые возможности: в четвертой группе собрались «истинные носители духа Дома» [Сидорова 2014, 87], которые понимают мистическую сущность Дома и умеют переходить в иную реальность. Но Курильщик не может воспользоваться этим шансом, в первую очередь из-за того, что он, в отличие от остальных членов четвертой группы, обладает традиционными морально-нравственными ценностями. «Я нормальный», - говорит Курильщик, объясняя отвращение, которое испытывает по отношению к убийце. В сказке Андерсена возвращение Карен к традиционной, христианской системе ценностей, от которой героиня ранее отказалась, дает ей возможность спасения. Но выбор, который был бы правильным в сказочной реальности «Красных башмаков», оказывается ошибочным в романе «Дом, в котором...» Утверждая свои принципы, Курильщик интуитивно чувствует утрату: «что-то закончилось в ту ночь, и это оказалось больнее, чем могла бы стать целая жизнь, прожитая среди Фазанов» [Петросян 2012, 286]. В данном случае перед нами ценностная инверсия и переосмысление сказки Андерсена: выбор, сделанный героем романа, не только лишает его новых возможностей, но и не дает ему полноценно жить в обыденной, посюсто- ронней реальности. Курильщик, в отличие от других жителей Дома, не боится выпуска и готов повзрослеть, но у него это не получается. В эпилоге у большинства героев есть дети, а Курильщик остается в сыновней роли: в тексте фигурирует его отец. На картинах Курильщика как знак неосознанной тоски по Дому и детству присутствует плюшевый мишка, хотя сам герой пытается его скрыть: «на последних картинах он замазан». Этот герой демонстрирует неполное взросление: он теряет преимущества ребенка и не приобретает новых возможностей взрослого.

Итак, в романе М. Петросян «Дом, в котором...» можно видеть отсылки к трем сказкам Г.Х. Андерсена, которые влияют на сюжетные линии, связанные с четырьмя разными героями. В разных случаях в тексте романа может присутствовать название андерсеновской сказки, фрагменты текста или отдельные мотивы, может приниматься или подвергаться переосмыслению авторская система ценностей. Вариативность обращения со сказками обусловлена разницей между героями романа, с которыми связаны эти сказки. Шакал Табаки, благодаря своей глубокой рефлексии и включенным в текст романа размышлениям о сказке «Снежная королева», реализует в своем осознанном выборе андерсеновский идеал, не сливаясь при этом ни с Гердой, ни с кем-либо другим из персонажей «Снежной королевы». Лорд и Русалка, действуя во многом интуитивно, проходят путь андерсеновской русалочки, связанные с ними аксиологические установки напрямую соотносятся с системой ценностей, заложенной в сказке датского писателя. Однако сказка «Красные башмаки» кардинально переосмысляется, в результате чего Курильщик, который также проходит путь сказочной героини, приходит к совершенно иному результату. Произошедшая подмена системы ценностей, которую герой не осознает, обусловливает в дальнейшем его безуспешные попытки дать рациональное объяснение иррациональной реальности Дома.