"Слова указующие" и их функционирование в организации вербально-семантического уровня языковой личности персонажа художественного произведения (на материале романа А. Белого "Котик Летаев")

парадигмы в языкознании на антропоцентрическую привела к возникновению особого интереса у лингвистов к термину языковая личность (ЯЛ) – наиболее актуальному и наименее однозначно дефинируемому понятию лингвистической персонологии.

Наш исследовательский интерес связан с автобиографическим романом А. Белого «Котик Летаев», представляющим собой внутренний монолог заглавного персонажа, жизнь которого наполнена рефлексией. Большая часть из всех произнесенных героями произведения текстов принадлежит заглавному персонажу и представляет собой дискурс Котика Лета-ева. Анализ дискурса с целью воссоздания содержания ЯЛ персонажа предполагает несколько уточнений: 1) речь идет о единичном объекте, приложимом к конкретному персонажу, сфера бытования которого ограничена рамками романа; 2) неправомерным является отождествление объекта с личностью автора. Индекс частотности (ИЧ) и особенности функционирования эгоцентрического местоимения я в индивидуальном лексиконе персонажа позволяют отнести Котика Летаева к типу монологических героев или «героям, склонным к самовыражению в виде развернутых высказываний» [7].

Методологическую основу данной статьи составляют принципы анализа вербально-семантического уровня организации ЯЛ персонажа художественного произведения, апробированные в работах А.Ю. Богомолова и Л.Н. Чурилиной [3; 8]. Цель данной статьи состоит в выявлении и последующем анализе лексикосемантического подмножества «слов указующих» как элемента вербально-семантического уровня организации ЯЛ персонажа.

Вербально-семантический уровень организации ЯЛ представляет собой уровень языковых единиц, обнаруживающий тесную связь с их семантикой. «Индивидуальный лексикон, организованный по сетевому принципу, признается основной единицей данного уровня <…> Отношения между словами здесь представлены во всем разнообразии их грамматико-парадигматических, семантико-синтаксических и ассоциативных связей, образующих вербальную сеть» [5].

Основу классификации отобранного лексического материала составил подход, предложенный авторами «Русского семантического словаря» [6] и нашедший практическое применение в монографии Л.Н. Чурилиной «Языковая личность в художественном тексте». Согласно этому подходу, весь словар- ный состав языковой личности распределяется по четырем макроклассам: 1) слова указующие; 2) слова именующие, или слова, за лексическими значениями которых «стоит понятие о предмете, признаке, состоянии или процессе»; 3) слова собственно связующие (союзы, предлоги и их аналоги); 4) слова собственно квалифицирующие (модальные слова, частицы, междометия) [6]. В нашей статье объектом внимания становится первая группа (слова указующие), необходимость рассмотрения которой обусловлена важной ролью составляющих ее единиц в процессе познания персонажем окружающей действительности. По мнению Н.Ю. Шведовой, «местоименное слово является полифункциональной единицей», т. к. «оно обращено как в область высших абстракций, так и в мир бесчисленных языковых сущностей» и способно не только обозначить «глобальные понятия физического и духовного мира», но и «отразить уровень их познанно-сти субъектом» [9].

В состав текстового лексического объединения «слова указующие» вошло 95 единиц с общей частотностью употребления 2 601. Выявленное в рамках персонажного дискурса лексико-грамматическое множество «слова указующие» составляет три подмножества слов, указывающих:

• 1)    на предмет (все живое, вещь, явления);

• 2)    непроцессуальный признак;

• 3)    признак другого признака или на состояние.

Наивысшим ИЧ в пределах рассматриваемого текстового лексико-грамматического множества обладают «слова, указывающие на предмет». Единицы данного лексико-грамматического подмножества представлены в 1 849 употреблениях, что составляет 71% от общей частотности «слов указующих», причем в состав подмножества входит 21 единица, или 22% от общего числа выявленных местоименных слов. Считаем целесообразным обратиться к их рассмотрению.

Лексико-грамматическое подмножество «слов, указывающих на предмет» классифицируется по двум параметрам – «смысловой исход кто» (указание на одушевленное существо) и «смысловой исход что» (указание на предмет). «В основе распределения местоименных слов на группы в плане указания на знание: “указание на «уверенное» знание”, “указание на «неуверенное» знание” и “указание на «незнание»” лежит семантическая классификация местоименных слов, представлен- ная в трудах Шведовой и Белоусовой» [9]. Так, группу «уверенное знание» составляют слова, означающие «определенность указуемого, знание о нем», группу «неуверенное знание» – слова, означающие «неопределенность указу-емого, неуверенность в его существовании, неполноту знания», группу «незнание» – слова, означающие «отсутствие указуемого или его непознанность» [9]. Состав и количественное соотношение этих единиц в рамках дискурса персонажа нашли отражение в табл. 1.

Таблица 1

Слова, указывающие на предмет

8 О В “ В § я 8 S о U к	ш И „ я 5 s - 5" сз й 5 К >> Y со 8	S и к Ч S эт й я S	а я a g а
Смысловой исход «кто»	Я (1 120), мы (190), ты (14), он (114) / она (68), они (24), сам (3), себя (27), все (38)	Кто (4), кто-то (14), кто-нибудь (4)	Никто (4)
Смысловой исход «что»	Всё (70), оно (9), что (1), фразеологическое сочетание что бы ни было (1)	Что (1), что-то (24), что-нибудь (1), нечто (9)	Ничто (29)

Слова, объединяющиеся вокруг смыслового исхода « КТО », насчитывают 13 единиц с общим ИЧ 1 624. Смысловой исход « ЧТО » объединяет 8 местоимений с общей частотностью 144. Таким образом, количественное соотношение лексических единиц и общее число их употреблений свидетельствуют о превалировании в индивидуальном лексиконе Котика Летаева « КТО -указателей» и позволяет выдвинуть предположение о преобладании «Человека» (существа одушевленного) в сфере интересов персонажа.

Распределение слов – указателей на предмет выглядит следующим образом: группа «уверенное знание» представлена 14 единицами с общим ИЧ 1 683; «неуверенное знание» и «незнание» в индивидуальном лексиконе персонажа – 7 местоимений, общая частотность которых составляет 85 употреблений.

Отдельного внимания в рамках данной статьи заслуживает употребление личных местоимений в составе индивидуального лексикона Котика Летаева. Лидирующее положение по ИЧ среди «слов, указующих на предмет», принадлежит личному местоимению я (ИЧ 1 120), что дает основание отнести персонажа Котика Летаева к монологическим героям. Использование данного местоимения в индивидуальном лексиконе персонажа связано с особенностями повествовательной формы, представляющей собой внутренний монолог заглавного героя. Большой объем инте-риоризованной речи в дискурсе Котика Летае-ва дает основания характеризовать его как человека, ведущего интенсивную внутреннюю жизнь*, наполненную рефлексией, насыщенную нравственными переживаниями. Прием самоотстранения персонажа (именование себя в третьем лице) свидетельствует о его способности к самооценке, высокой степени рефлективности ЯЛ. Приведем несколько подобных примеров из текста:

• 1)    Почему это так: вот я – я; и вот – Котик Летаев … Кто же я? Котик Летаев? .. А – я? Как же так? И почему это так, что – я – я? ** (здесь и далее выделено нами. – Ю.Р. );

• 2)    В прежде бывшей вселенной, в «Москве», – вспоминаю я, – мое «я» было связано с лабиринтами комнат;

• 3)    Сребрится изливами пруд: а из него на меня смотрит малюсенький мальчик; он – в платьице, с кружевом; беспокойные кудри упали на плечики;

• 4)    Это кажется мне ненормальным: и – странный мир поднимается во мне – из меня: набегает во мне – на меня самого. – Как же так? Кто тут «Я»? Я – не я: я – не Котик Летаев!;

• 5)    Котик Летаев, оставленный нами, сидел, проседая во тьму своим креслицем; может быть, видел он : белоснежные блеск и ресниц – свет из глаза! – и может быть: лебединые перья по нем проходили сияющим ощущеньем тепла: сквозь него самого .

В дискурсе Котика Летаева отсутствует личное местоимения вы, что вполне закономерно и может быть объяснено следующими причинами: во-первых, подчеркнутой установкой на монологичность (персонаж не вступает в коммуникативные отношения), во-вторых, отсутствием склонности персонажа к публичной речи в виду возрастных особенно- стей (вы как форма обращения к нескольким лицам).

Личное местоимение ты (ИЧ 14) в индивидуальном лексиконе Котика Летаева используется в обращении к самому себе и в обобщенном значении (представляет любое лицо). Персонаж вступает в диалог с самим собой, акцентируя внимание на собственных ощущениях и переживаниях. В подтверждение сказанного обратимся к примерам из текста:

• 1)    Этот шип слышал ты – в тихий час по-лудневный, когда все замирает, а солнце стреляет лучами… Ты этот свист уже слышал: свист сосен;

• 2)    Невыразимости, небывалости лежания сознания в теле, ощущение, что ты – и ты, и не ты, а какое- то набухание, переживалось теперь приблизительно так: – ты – не ты, потому, что рядом с тобою старуха – в тебя полувлипла; шаровая и жаровая; это она набухает; а ты – нет: ты – так себе, ничего себе, ни при чем себе...

Местоименное слово мы (ИЧ 190) используется в индивидуальном лексиконе персонажа в качестве средства указания «на группу лиц, среди которых находится и сам говорящий» и не обозначает множественности. Это сближение Котика себя с другими (осознание себя в «группе») ограничено рамками конкретной коммуникативной ситуации.

Считаем необходимым схематично представить и прокомментировать функционирование местоименного слова мы в индивидуальном лексиконе Котика Летаева (см. схему ниже).

Более гармоничным и естественным, а потому и наиболее частотным, является для Котика мы , адресованное няне, которой отводится роль наставника и друга Котика одновременно:

• 1)    Каждый день мы идем: на Пречистенский бульвар погулять;

• 2)    Мы однажды весной шли гулять: было страшно;

• 3)    По вечерам, над столом, под открытым окном: мы сидим; и – молчим;

• 4)    Мы над ямой пройдем: еще раз – с ней вдвоем; мы идем уже;

• 5)    Мы любили, обнявшись, сидеть, протянув свои личики в зорьку.

Котик Летаев видит в Раисе Ивановне близкого человека, с которым он готов отправиться на прогулку по городу, впервые посетить неизвестное Касьяново, разделить чувства радости и грусти, вместе помолчать в вечерней тишине комнаты.

Отметим, что на страницах романа А. Белого почти отсутствуют другие персонажи – дети, исключение составляют, во-первых, шумные дети Ветвиковых, посещающие профессорскую квартиру; во-вторых, Соня Дадарчен-ко в эпизодическом появлении в шестой главе романа. В первом случае Котик с настороженностью говорит о детях Ветвиковых, нарушающих покой его «тихого мира»; во втором – повзрослевший персонаж (Котику исполнилось пять лет), напротив, пытается подружиться с девочкой. На наш взгляд, данная особенность соответствует авторскому замыслу – подчеркнуть одиночество героя, впоследствии оказавшее влияние на его становление и взросление как личности: с раннего возраста он окружен преимущественно взрослыми людьми – представителями интеллигенции и домочадцами. Котик «преждевременно» развивается под воздействием такого окружения и невольно становится причиной конфликта между родителями.

Местоименное слово мы может быть также адресовано матери и отцу Котика:

• 1)    Изредка берет меня мама. И на саночках, мимо саночек, пролетаем мы – в саночки: в белом шипне метелицы; из метелицы – в вьюгу; из переулков и улиц – переулками, улицами: в переулки и улицы;

• 2)    Мы выходим; мы – вышли; и – видим уже, что взлетел подкидной огонек; что на улицах поредел людоход;

• 3)    Вновь на саночках, мимо саночек, пролетаем мы в саночки; приморозило, а тепло – мне под полостью;

• 4)    С мамочкою оба боимся мы: придут «математики»;

• 5)    Мы бросаемся с папой спасать его;

• 6)    С папочкою выручаем мы «молодых людей» и прислугу .

Отдельное выделение объединений «я+мама = Мы», «я + папа = Мы», вопреки традиционному «я + папа + мама = Мы», подсказано самим текстом: мать и отец находятся в состоянии постоянной конфронтации – они придерживаются диаметрально противоположных взглядов относительно воспитания Коти- ка (неслучайно одна из подглав романа получила название «Не папин, не мамин»). Таким образом, контекст романа, его авторская установка обусловили необходимость автономного построения данных частей схемы.

Местоименное мы , представленное объединением «я + домочадцы = Мы», используется в лексиконе Котика Летаева в той ситуации, когда профессорскую квартиру посещают незнакомые люди, представители интеллигенции, т. е. чужие для него люди. Возникновение подобного объединения в качестве средства указания «на группу лиц, включая говорящего» связано с необходимостью установить дистанцию между «миром Мы» (миром профессорской квартиры с ее обитателями) и «миром Они» (остальным миром за пределами профессорской квартиры) в целях сохранения «мира Я» (внутреннего мира Котика Летаева):

• 1)    И вот снова звонится к нам Валериан Валерианович Блещенский, как ни в чем не бывало;

• 2)    Говорилось у нас: собирает все какие-то данные Помпул;

• 3)    И когда к нам звонится, кряхтя, головастый Брабаго, то боюсь я Брабаго;

• 4)    Городовой Горловасов был у нас недавно на кухне, в тулупе;

• 5)    Оттого-то они все у нас: и обедают, и ночуют.

Значение местоименного слова они (ИЧ 24) в индивидуальном лексиконе персонажа определяется как «все, посещающие нас», или «не мы». Восприятие квартиры Котиком Летае-вым амбивалентно: с одной стороны, он находится в детской, предстающей в его воображении внутренним миром, где он может осмыслить увиденное и услышанное; с другой – посещает гостиную – внешний мир, который населяют взрослые. Представление о далекой, малоизвестной профессорской среде связано с построением мифологических аллюзий, позволяющих Котику сохранять связь с Вечностью, отсылающей к времени образования сознания младенца:

• 1)    Подозрительно я встречаю гостей – профессоров и директоров казенных гимназий, потому что я знаю про них: – все они – Украшения; и потом еще: все они – изваяния; они украшают Империю: это слышал я от тети Доти и бабушки; а о том, что они крепколобы, я слышал от дяди Ерша: бьются лбами о стены они;

• 2)    Профессора и «доценты» – бывало, сойдется к нам славная стая их (со всех московских карнизов); и рассядется: в красных креслах гостиной: горластые дымогоры взле-

• тают – ударяя пальцем по креслу, бывало, плетет Грохотунко – изветы: и – ветви изветов – а я не пойму; дрожу – от бессмыслицы громких слов и таимого ужаса «профессорской жизни»; и старинные бреды подымутся: – сам «профессор» есть прощупь в иную вселенную.

Подводя итоги проведенному нами исследованию, отметим, что мир персонажа делится на три неравные части: « МИР Я », включающий только одного субъекта – самого персонажа и связанный с внутреннею жизнью индивида, насыщенной нравственными переживаниями и мыслями; « МИР МЫ », подразделяющийся на четыре неравные части, каждая из которых включает няню, маму, отца и домочадцев; « МИР ОНИ » – все остальные, посещающие нас (чужие).

Анализ функционирования в индивидуальном лексиконе Котика Летаева лексикограмматического множества «слова указующие» (табл. 2) подтверждает предположение о преобладании лексич- уверенности персонажа в своих знаниях о действительности: текстовое смысловое объединение представлено 69 единицами (73% от общего числа указующих слов) в 2 406 употреблениях (92,5% от общей частотности указующих слов).

Таблица 2

Слова указующие как фрагмент индивидуального лексикона Котика Летаева

о ° g § s s U С	О о У К л Я о О 5 & S $ g я «5 ® 2 щ	о о щ О у Я Ч у	1) S
1	2	3	4
Слова, указывающие на предмет	14 (1764)	5 (52)	2 (33)
Слова, указывающие на непроцессуальный признак	11 (274)	7 (70)	2 (4)
Слова, указывающие на признак другого признака или на ситуативное состояние	44 (368)	8 (23)	2 (15)
Общее число слов	69 (2406)	20 (143)	6 (52)

Анализ особенностей функционирования в речи Котика Летаева лексико-грамматического множества «слова указующие» сопровождался выходом за пределы вербально-семантического уровня организации ЯЛ. Данное обстоятельство объясняется рядом причин: во-первых, своеобразием значения местоименных слов, в которые изначально «встроено указание на относительные статусы говорящего и адресата в социальной, возрастной и иной иерархии, на существующую между ними степень близости, на разделяющую их дистанцию» [1]; во-вторых, отношением говорящего к действительности и содержанию сообщения; в-третьих, уникальностью повествовательной формы и учетом контекста.

В рамках данной статьи можно выдвинуть некоторые предположения относительно специфики прагматического уровня организации ЯЛ «Котик Летаев»:

• –    основным предметом интересов Котика Летаева является Человек (на это указывает частотность КТО -указателей);

• –    Котик Летаев является монологическим героем, склонным к рефлексии (функционирование эгоцентрического личного местоимения я с общим ИЧ 1 120);

• –    особенностями коммуникативного поведения персонажа являются четкое разделение ролей между людьми, входящими в « МИР МЫ » (функционирование местоимения мы (ИЧ 190); стремление к уединению, нежелание вступать в коммуникативные отношения (функционирование местоимений ты, мой , отсутствие в индивидуальном лексиконе персонажа местоимения вы );

• –    социальное поведение ЯЛ определяется желанием занять позицию созерцателя и наблюдать за происходящим вокруг и другими людьми.

Дальнейшее исследование индивидуального лексикона персонажа направлено на рассмотрение «слов именующих», позволяющих составить наиболее полное представление об организации вербально-семантического уровня организации ЯЛ персонажа художественного произведения.