Словосочетание и предложение в аспекте функционально-коммуникативного синтаксиса современного русского языка (на примере выражения локативных смыслов)

Лексикой определяется субстанциальный, материальный характер языка, но его содержательную сторону образует сочетаемость слов. Лексика в составе синтаксиса, речевое функционирование слов – этот аспект менее изучен, нежели другие, и находится в центре внимания функционально-коммуникативной грамматики. «Вся совокупность смыслов, которые могут быть переданы средствами данного языка (его семантическое пространство), определенным образом структурирована; смыслы объединены и одновременно противопоставлены друг другу, образуя сложные системы значений, которые мы только начинаем познавать. Они носят объективный характер в силу объективности самого языка, но, являясь результатом познавательной деятельности человека, отражают специфику человеческого сознания и в этом отношении национально субъективны», – пишет М.В. Всеволодова [1, с. 12].

Тогда как в лексике и морфологии слово может рассматриваться изолированно, в синтаксисе оно функционирует в системе других форм, в сочетаемости с другими словами, выражающей определенные отношения. Форма проистекает из отношений, в результате чего рождается новый смысл, приобретаемый в связях слов. В данной статье рассмотрена локативная семантика в синтаксисе.

Методология функционально-коммуникативной грамматики позволила нам изучить языковой материал «от функции к форме», использовать, кроме наблюдения и описания, различные виды анализа: компонентный, трансформационный, оппозитивный, контекстологический, дистрибутивный.

В своем исследовании мы опираемся на концепцию В.В. Виноградова, согласно которой словосочетание является самостоятельной синтаксической единицей низшего уровня. Это непредикативная номинативная конструкция, выражающая единое, хотя и расчлененное понятие о предметах, признаках, действиях и состоящая не менее чем из двух знаменательных слов, связанных подчинительной связью согласования, управления или примыкания. В словосочетании выражаются определенные синтаксические отношения между словами, оно представлено системой форм, опирающихся на формы главного, стержневого слова [2].

Три типа словосочетаний – объектные, атрибутивные и обстоятельственные – могут, по нашим наблюдениям, выражать локатив-ность:

• –    объектные ( пройти сквозь тоннель, положить в ящик, пригнуть к земле и др.);

• –    атрибутивные ( тропинка вверх, вид из окна, дорога в лесу и др.);

• –    обстоятельственные ( повернуть направо, отдыхать в Италии, жить в деревне и др.).

При глаголах сильного управления возникают восполняющие отношения. В таких конструкциях также возможно выражение семантики пространства, например: добраться до базы, завернуть за угол, зайти в дом.

Названные смыслы, взаимодействуя, образуют синкретичные семантические типы. Например, восполняюще-обстоятельственные

(находиться в укрытии, выбежать из квартиры, отправиться в путь) , восполняюще-объектно-обстоятельственные (доехать до поворота, наткнуться на айсберг, забежать за дом) .

Все виды подчинительной связи в словосочетании интересны в плане выражения лока-тивности. Как мы ранее уже отмечали, согласование представляет интерес в плане выражения пространственных обозначений, управление и примыкание – пространственных отношений [3, с. 114–115]. Согласование реализует присубстантивную связь, словосочетание в этом случае имеет назывную функцию: оно, подобно существительному, называет место действия, выражая семантику пространства лексически (непроходимый лес, большое село, снежная вершина) . При управлении словосочетание выражает локативность лексикограмматически, в качестве стержневого слова здесь могут употребляться слова различных частей речи: глагол ( жить в лагере, ехать в санаторий и др.) – глагольное управление; существительное ( дом в лесу, поликлиника при заводе и др.) – субстантивное управление; прилагательное ( невидимый из-за угла, заметный вблизи и др.) – адъективное управление, наречие ( вниз по тропинке, слева от школы и др.) – наречное управление. Подобные смыслы могут передаваться и в случаях примыкания: приглагольное ( идти назад, вглядываться вдаль и др.), присубстантивное ( взгляд назад, огни впереди и др.), принумеративное ( пятый слева, первый справа и др.), принаречное ( далеко впереди, очень далеко и др.).

Синонимия в системе подчинительных связей проявляется в вариативности: разными формальными средствами выражаются близкие смысловые отношения, в том числе пространственные. Ср.: перейти дорогу – перейти через дорогу, обошел дом – обошел вокруг дома. Широкое распространение этого явления объясняется наличием в языке соотносительных форм подчинения, в том числе с локативным значением.

Подчинительная связь трактуется лингвистами и с семантических позиций [4, с. 20]. В этом случае выделяются три вида подчинительных связей: сильное управление, слабое управление и падежное примыкание. Первая группа содержит словосочетания, в которых наблюдаются объектно-восполняюще-обстоятельственные (локативные) отношения ( доплыть до берега, завернуть за угол, врезаться в дерево и др.), вторая группа реализует выражение объектных и обстоятельственных

(локативных) отношений ( ехать на работу, идти на свидание, двигаться к границе и др.). Падежное примыкание находим в словосочетаниях с восполняюще-обстоятельственными связями ( располагаться на стоянке, числиться в отряде, влезть на вершину и др.).

Определенные структурные типы словосочетаний могут (в разной степени) передавать локативность:

• –    субстантивно-инфинитивные ( приглашение ужинать, стремление учиться и др.);

• –    адъективно-наречные ( черный внутри, белый снаружи, видимый вдалеке и др.);

• –    глагольно-субстантивные ( ехать на море, жить в доме, расположиться у камина и др.);

• –    глагольно-наречные ( идти домой, смотреть вниз, бежать вверх и др.);

• –    глагольно-инфинитивные ( пригласить завтракать, стремиться уйти и др.);

• –    наречно-наречные ( чуть вперед, немного влево, слегка назад и др.);

• –    наречно-субстантивные ( далеко от деревни, низко над землей, справа от калитки и др.);

• –    субстантивно-субстантивные ( чай из Индии, обувь из Европы, кофе из Бразилии и др.).

Последний тип словосочетаний Н.С. Вал-гина трактует как случай синтаксической компрессии, при которой «опускается внутреннее звено конструкции при сохранении крайних, но именно в них и заключается нужный, искомый смысл. Обе позиции членов конструкции оказываются актуализированными, причем в результате контактного расположения оставшиеся члены конструкции функционально преобразуются, что сказывается на характере их синтаксической связи» [5, с. 228–229]. По мнению ученого, глагольная зависимость словоформ типа из Бразилии (привезенный из Бразилии) вытесняется зависимостью субстантивной, т. е. обстоятельственная функция заменяется определительной. «В результате – никакой потери в смысле, речевая экономия и видоизменение грамматической функции и синтаксической связи» [Там же, с. 229]. Такая квалификация подобных конструкций в целом вполне оправданна, но возражение вызывает утверждение о якобы полной замене обстоятельственной функции словоформы типа из Бразилии на определительную. Мы видим здесь синкретичное значение, что подтверждает и авторская ремарка: «Ср. функциональную схожесть определений согласованного и несогласованного – бразильский кофе, кофе из Бразилии, однако во втором случае все-таки ощущается вторичность синтаксической связи, тем более что такие параллели не всегда оказываются корректными, например относительно словосочетаний шашлык по-карски или встреча у обелиска, где обстоятельственный оттенок достаточно сильный и замена практически невозможна» [5, с. 229].

По нашим наблюдениям, наиболее активно выражают локативность глагольно-субстантивный и глагольно-наречный структурные типы словосочетаний [3, с. 231–232]. Семантику пространства реализуют несколько семантических видов глаголов: экзистенциальные, реляторы, акциональные и др. – в сочетании с наречиями, именами существительными ( жить в деревне, плыть к берегу, стоять у крыльца, смотреть вдаль, расположиться поблизости и т. д.). Как главный, так и зависимый компонент при этом может быть ключевым для выражения данного значения: замена одного из них в определенных конструкциях приводит к утрате словосочетанием локативной семантики. Ср.: зайти в холл – превратить в холл, пойти в парк – вложить в парк, выставить за дверь – держаться за дверь, ввести в дом – ввести в заблуждение, жить в городе – жить в любви, выйти из аудитории – выйти из себя. Таким образом, семантика отношений, выражаемая словосочетанием, часто определяется семантикой слов, в него входящих. Наблюдается и обратный процесс: словосочетание вовлекает в область выражения локативности имена существительные, принадлежащие к другим лексико-семантическим группам ( отправиться в поездку , поехать в отпуск , положить в сумку и т. д.), т. е. синтаксическая семантика может превалировать над лексической.

Рассмотрим простые предложения, односоставные и двусоставные, на предмет их способности передавать локативные смыслы. Как мы уже ранее отмечали, определенным потенциалом в данной сфере обладают номинативные и сказуемные односоставные конструкции [Там же, с. 232–233].

Номинативные предложения в данной сфере представлены бытийными (описательными) и указательными. Первые, утверждая наличие либо существование предмета или явления в пространстве, не могут не содержать идею локативности. Например : Ночь, улица, фонарь, аптека, бессмысленный и тусклый свет (А. Блок). Указательные предложения, содержащие частицы вот, вот и , выражают локативность более выразительно, т. к.

кроме идеи бытия в них есть еще указание на предметы или явления при их наличии или появлении. Например : Вот парадный подъезд (Н. Некрасов).

Односоставные сказуемные и двусоставные предложения передают пространственную семантику благодаря входящим в их состав обстоятельствам места, которые обычно сочетаются с непереходными экзистенциальными (бытийными) и акциональными глаголами, прежде всего глаголами движения. Рассмотрим их структуру.

Односоставные предложения с глаголами движения могут быть по структуре одночленными, нераспространенными, и двучленными, распространенными. Например: Идем; Идем в парк. Двусоставные предложения бывают двучленными и трехчленными. Ср.: Она едет; Она едет в аэропорт. Благодаря варьированию обстоятельств предложения имеют переменный состав. Ср.: Спешу в больницу – Спешу на почту – Спешу в магазин; Сестра поехала в Москву – Сестра поехала на родину – Сестра поехала домой. Возможно распространение этих предложений до трех-, четырех- и многочленных. Ср.: Спешу с работы на почту; Сестра поехала из Петербурга в Москву. Глаголы-реляторы (располагаться, находиться, размещаться, помещаться, соседствовать, ютиться, пробыть, населять, водиться, тянуться, простираться , раскинуться) , экзистенциальные глаголы (бывать, жить, существовать, наличествовать, иметься, присутствовать, отсутствовать) в качестве сказуемых образуют минимально трехчленные двусоставные конструкции. Например: Ребенок находится в яслях ( в яслях – переменный элемент, ср. вместо этого: в школе, дома и т. п.); Отец живет в Казани ( там, далеко, здесь и т. п.). Эти глаголы требуют при себе обстоятельств, участвуя в комплетивных отношениях.

Односоставные простые предложения, в которых сказуемым является безличный глагол или слово категории состояния, нередко содержат обстоятельства места. Например: Сколько раз приходилось ходить в лес просто на прогулку (В. Солоухин); Не спится, няня: здесь так душно! (А. Пушкин). По структуре такие предложения бывают как двучленными, так и многочленными. Ср.: Там светло; В той комнате очень светло.

По нашим наблюдениям, сложные – бессоюзные и сложносочиненные – предложения, а также конструкции со смешанным ти- пом связи выражают идею локативности благодаря входящим в их состав и содержащим обстоятельства места простым предложениям [3, с. 233–234]. Ср.: В избах красным огнем горят лучины, за воротами слышны заспанные голоса (И. Тургенев); В лесу было совершенно черно и душно, и я не подозревал, что в открытых долинах поднялся уже предрассветный ветер (Н. Телешов). Здесь мы наблюдаем преобладание лексических и морфологических средств передачи пространственной семантики над синтаксическими. Кроме того, смысловые отношения частей сложного предложения часто противоречат их формальному равноправию, выраженному сочинительными союзами. Нельзя не согласиться с трактовкой подобных конструкций П.А. Лекантом: «В таких случаях наряду с формальным значением равноправия развиваются более конкретные коммуникативно-грамматические значения, показывающие известную соотнесенность одной части предложения к отдельным словам другой: ...стоял дом, но в этом доме..., расположились в лесу, а там... Но такая соотнесенность обеспечивается не сочинительными союзами, а средствами лексического наполнения частей предложения. Она близка к подчинительной связи» [6, с. 351].

Таким образом, возможности передачи локативной семантики средствами словосочетания, простого и сложного предложения обусловлены лексическим и морфологическим составом конструкций. В данном случае над синтаксическим превалирует лексико-морфологический аспект. В то же время синтаксические связи благодаря вариативности обладают широкими возможностями репрезентации ло-кативности.

Благодаря функционально-семантическому подходу стал возможным новый взгляд на связь лексики и грамматики: лексика интегрирует грамматические процессы разных языковых уровней в сфере смыслов, а грамматика вовлекает в область определенных значений (в данном случае локативных) большее количество лексики. Это позволяет говорить о связи лексических, морфологических и синтаксических средств выражения различных функционально-семантических категорий.

Речевая реализация языка, которая в данном случае выступает предметом изучения, очень важна для его преподавания. Семасиологический, т. е. структурно-семантический, подход, который идет от формы языкового знака к его значению, не вполне оправдан в дидактике. Так, исследователи отмечают, что он «перестал удовлетворять лингвистов-практиков применительно к обучению продуктивным видам речевой деятельности – говорению и письму» [7].

Наоборот, ономасиологическое описание материала – от функции к средствам – дает хорошие результаты: языковые явления группируются по смыслу, что поддерживается психолингвистикой, т. к. движение мысли в сознании говорящего происходит так же – от понятий к средствам их выражения. Возникающие при этом ассоциативные парадигматические связи обеспечивают более полное осмысление семантики языковых средств, что в результате приводит к более точной, всесторонней оценке языковых явлений, их функциональносмысловой дифференциации.

Таким образом, функционально-семантический подход к языковым фактам интегративен, он позволяет охватить разноуровневые единицы языка, явления, которые относятся к области грамматики и составляют в значительной мере идиоматику языка [ 8 ] . Для лингвистики очень важно и то, что изучение языка с функционально-семантических позиций позволяет ответить на вопрос о том, как отдельные категории реализуются в языке [ 9 ] .

Многоаспектность языковых единиц, признаваемая функциональной грамматикой, имеет дидактическую ценность: позволяет вычленить те признаки, стороны понятий, которые в наибольшей степени отвечают задачам обучения русскому языку и могут быть использованы в учебно-методических целях. Особенно важно это в преподавании русского языка как иностранного. Изучение материала по функционально-семантическому принципу позволяет заполнять смысловые лакуны лексикограмматическими структурами (словосочетаниями и предложениями), что отвечает задачам коммуникативности, обеспечивает гарантированный выход в речь.

Функционал определенной языковой единицы всегда связан со смыслом, а особенности его выражения невозможно понять без структурно-семантического подхода. Таким образом, современная лингвистика не должна отказываться от испытанного десятилетиями взгляда на язык как на особым образом организованную систему, структуру, но при этом во главу угла в дидактике, на наш взгляд, должны ставиться функции (что обозначается), а затем уже – средства и формы (каким способом это обозначается).