Сложные окказиональные субстантивы в публицистике А.И. Солженицына

миру. Публицистика Солженицына» замечает: «…Солженицын недооценивает значение своей публицистики и ее достоинства. В публицистических жанрах <…> взгляды писателя выражаются в прямой внеобразной форме, декларативно …» [15, с. 5], а литературовед Т.Д. Куликова приходит к выводу о том, что все творчество А.И. Солженицына публицистично [2, с. 13], т. е. содержит выявление, анализ и оценку общественно значимых фактов с целью актуализации их для общественного мнения [6, с. 29]. Вслед за учеными мы считаем, что анализ публицистического наследия А.И. Солженицына исключительно важен для раскрытия глубинных доминант мировоззрения писателя. Актуальность обращения к языковому уровню при исследовании публицистики А.И. Солженицына обусловлена малой степенью разработанности этого направления его творческой деятельности (отдельные проблемы языка публицистики писателя освещаются в работах Е.Г. Липатовой [3], Л.В. Лукьяновой [4]).

Ярким выразителем индивидуально-авторского начала в речи является окказиональное слово. Подробное изучение неузуальных единиц способствует определению типических черт языковой личности их создателя. Мысль о тождестве в публицистике языковой личности и личности самого публициста аргументирована И.М. Сугян. Ученый отмечает продуктивность исследования публицистики конкретного автора с целью выявления его личностной позиции и прояснения некоторых аспектов позиции автора в его художественных произведениях [11, с. 14]. Продолжая идею И.М. Сугян, приходим к выводу: анализ языка публицистики (в частности окказионального словообразования) способствует познанию языковой личности, которая в текстах общественной направленности идентична личности самого писателя, а также способствует прояснению позиции автора в текстах художественных.

В качестве исследуемой взята группа субстантивных композит. Выбор части речи обусловлен богатством и разнообразием способов деривации имен существительных. Интерес к сложениям объясняется увеличенной семантической, образной и ассоциативной емкостью этих лексем по сравнению с простыми единицами.

Структурно сложные неузуальные имена существительные составляют 34% (23 ед.) от общего числа авторских субстантивов (68 ед.), отобранных из публицистического наследия писателя. Неузуальным авторским субстан- тивом мы называем окказиональное имя существительное. При этом термин «окказионализм» определяется нами как единица речи, созданная в процессе индивидуального творческого акта по деривационным типам разной степени продуктивности (потенциализм), а также с нарушением этих типов или с помощью специфических способов и приемов (собственно окказионализм) и незафиксированная в лексикографических источниках. В ходе нашего исследования было установлено, что авторские композиты из публицистики А.И. Солженицына образуются с помощью способа чистого сложения (61% от общего числа структурно сложных субстантивов), сложносуффиксальным способом (35%), а также способом сращения с суффиксацией (4%).

Отметим особенности индивидуального словотворчества имен существительных, образованных способом чистого сложения . В группе примеров данного типа обращает на себя внимание частотное употребление компонента само- в качестве первого элемента сложения (самопадение, самоослаб-ление, самовыклик, самовосхищение, само-достойность, самоответственность). Рассмотрим пример: Поразительная история 17-го года - это история самопадения Февраля. Либерально-социалистические тогдашние правители промотали Россию в полгода до полного упадка. <._> Так что не только не было никакой Октябрьской революции – но даже не было и настоящего переворота. Февраль - упал сам [9, с. 259] (сам + -о- + падение → сам-о-падение). Первичная семантика новообразования самопадение поясняется в контексте предложения (Февраль – упал сам), при этом под Февралем публицист понимает в первую очередь Временное правительство, а глагол используется в значении однокоренной лексемы пасть – «быть свергнутым, смещенным (о правительстве)» [13, с. 664]. С помощью высокопродуктивного деривационного типа порождается потенциальный субстан-тив (высокая продуктивность типа отмечается авторами Русской грамматики–80, в которой приводятся многочисленные примеры, подтверждающие способность типа служить образцом для производства слов, например, самообслуживание, самообразование, самоуслаждение, окказиональное самоковыряние (И. Тургенев)). Заметим, что компонент само-важен в публицистических произведениях А.И. Солженицына (об этом свидетельствует, в частности, факт вынесения компонента само- в название программной статьи пи- сателя «Раскаяние и самоограничение как категории национальной жизни» (1973г.)). Идея доминирования субъекта действия как первопричины отрицательных или положительных изменений в мире и обществе проходит через многие сочинения А.И. Солженицына, а компонент само- («лицо как источник действия») своей частотностью подчеркивает эту мировоззренческую доминанту. В итоге новообразование, с одной стороны, служит для авторской номинации процесса свержения Временного правительства (реализует номинативную функцию), а с другой – открывает авторское понимание причин его падения как обусловленных внутренними мотивами (реализует экспрессивную функцию). Экспрессия неузуала также связана с коннотацией, которая наследуется им от субъекта речи – «Февраля» (Временного правительства). Обращение к расширенному контексту позволяет обнаружить уничижительное отношение автора, постоянно присутствующее при описании Временного правительства: Временное правительство <...> те самые либеральные деятели, которые годами кричали, что они - доверенные люди России, и несравненно умны, и все знают <…>, а оказались паноптикумом безвольных бездарностей [9, с. 258].

Еще одной особенностью авторской деривации окказиональных композит-существи-тельных является сознательное изменение морфонологической структуры аффикса в соответствии с характером авторской экспрессии, например: … высшее богатство народа сейчас составляет земля. Полвека мы занимались <…> чем угодно, кроме развития и благовозделания главного богатства нашей страны - Северо-Востока. <...> Сибирь и Север – наша надежда … [9, с. 75] ( благ -( ой ) + -о- + + воздела-н’j-[э] // -ниj-[э] → благ-о-воздела-ниj-[э] ). В качестве опорной основы автор использует единицу пассивного запаса языка – субстантив возделание , который фиксируется в толковом словаре В.И. Даля в морфонологическом варианте возделанье . В процессе производства слова писатель заменяет стилистически окрашенный суффикс -н’j- («разговорность») на книжный -ниj- , гармонично вписывая единицу в окружающий контекст ( высшее богатство , наша надежда ). Предельное внимание к звучанию слова, стремление к максимальному подчинению формы вкладываемому в нее содержанию характерны в целом для прозы А.И. Солженицына (в частности, на это указывает А.В. Урманов [13, с. 120]).

Сознательная трансформация облика слова отмечена нами и при суффиксальной деривации. Рассмотрим два примера: И эта великая Угроза [ядерная] еще тоже остановила и развитие человеческого духа и опоминание о смысле нашей жизн [7, с. 566] ( опомин-а -( ть-ся ) + -ниj- → опомин-а-ниj-[э] ); Дележ чужого готов был взреветь в крестьянстве без памяти о прежних устоях, без опоминанья , что все худое выпрет боком и вскоре так же точно могут ограбить и делить их самих [9, с. 428] ( опо-мин-а- ( ть-ся ) + -н’j- → опомин-а-н’j-[э] ). В зависимости от стилистической принадлежности алломорфа меняется окраска всего новообразования. Книжный вариант -ниj- привносит в требующий того контекст ( великая угроза , развитие человеческого духа , смысл жизни ) оттенок возвышенности, а разговорный вариант -н’j- согласуется с окружающими лексемами сниженной тональности дележ , взреветь , выпрет боком и служит для воссоздания общественной атмосферы конкретного исторического периода и для передачи негативного отношения автора к явлениям действительности. Таким образом, выбор того или иного варианта суффикса -ниj- обусловлен общей экспрессией высказывания: книжный вариант подчеркивает патетический характер фразы, а разговорный – ее сниженную тональность.

Имеет свои особенности и сложносуффиксальная деривация окказиональных субстантивов. В частности, к ним относится использование специфического приема порождения окказионализмов – образования по конкретному образцу [1, с. 194], например: ... в разных ветвях нашей Церкви решились только <...> простить их, гонимых [после церковного раскола], и снять с них анафему. Одна эта историческая борозда обнажает, насколько же мы негибки сознанием и насколько же не созрели до широкодушия [10, с. 335] (широк-(ая) + -о- +душ-(а) + -иj- → ши-рок-о-душ-иj-[э]). С помощью высокопродуктивного деривационного типа создается неу-зуал, который можно отнести к группе потенциальных единиц (ср.: остроумие, косоглазие, сладкозвучие) со значением «явление или состояние, характеризующееся наличием того, что названо в опорной основе и конкретизировано в первой основе» [5, с. 248]. Наличие в языке слова великодушие («свойство характера, выражающееся в бескорыстной уступчивости, снисходительности, отсутствии злопамятства» [13, с. 64]), семантически сходного с авторским образованием, позволяет нам причис- лить его к группе неузуалов, произведенных с помощью приема «образование по конкретному образцу» (велик-одушие → широк-одушие). Каждая из возможных мотиваций базируется на устойчивом сочетании широкая душа – непременном атрибуте русского национального характера. Замена компонента велико- на компонент широко- позволяет А.И. Солженицыну с помощью деривационных средств расширить семантику новообразования, привнести в высказывание тон назидательности (насколько же [мы] не созрели до широкодушия [10, с. 335]), выразить упрек современному русскому обществу в неготовности проявить традиционно присущее ему свойство характера. Таким образом, неузуал выполняет номинативно-апеллятивную функцию.

Среди примеров данной группы выделяются случаи употребления в качестве мотивирующей основы устойчивого оборота, например: Верхи столичной образованности почти не знают нашей эпохи XX века и особенно 1917 года, особенно. Ну а дальше началось больше-вицкое головомороченье , когда вообще нельзя было правду откопать, все заморочили [10, с. 388] ( голов-(у) + -о- + мороч-(и-ть) + -еньj- → голов-о-мороч-еньj-[э] ). В качестве производящей основы композиты используется устойчивое сочетание морочить голову со значением «намеренно вводить в заблуждение, дурачить кого-либо» [14, с. 379]. Контекст содержит актуализатор значения окказионализма – лексему заморочить с присущим ей значением «ввести в заблуждение, сбить с толку, запутать». Автор использует разговорный вариант суффикса -ениj- – ен’j- , который, как было отмечено ранее, усиливает экспрессию авторского осуждения. Меткость основы фразеологизма в сочетании с коннотативной маркированностью форманта («осуждение») делают авторское новообразование мощным экспрессивным средством.

Анализ особенностей окказионального словообразования сложных имен существительных позволяет обнаружить ряд авторских приемов, способствующих повышению эффективности воздействия публицистики на адресата, т. е. достижению ее главной цели ( Публицистики потому и много, что я пытался воздействовать (выделено нами.– Е.С. ) [10, с. 539]):

• 1)    повтор значимых для автора морфем ( самопадение, самоответственность ), в результате которого создаются лаконичные номинации, передающие авторское отношение

к субъектам речи или объясняющие причины конкретных событий;

• 2)    сознательное чередование стилистических вариантов суффиксов ( благовозделание, головомороченье ), обусловливающее приобретение новообразованием разного рода экспрессии (патетика, осуждение);

• 3)    образование неузуалов по образцу конкретного слова ( широкодушие ), отличающихся полифункциональностью (выполнение номинативной, экспрессивной, стилистической, апеллятивной функций);

• 4)    образование неузуалов на основе устойчивых выражений ( головомороченье ), позволяющее изменить синтаксическую конструкцию фразы на более простую и емкую.