Социальная тревожность и социальная адаптация психотравматизированной личности

Введение . С первой четверти XIX века тревога рассматривалась в науке как функция эго, предупреждающая личность о возникающей угрозе и определяющая выбор адаптивных способов реагирования на ситуацию¹. В социальной психологии в связи с этим укоренился термин «социальная тревожность» как показатель социального неблагополучия личности (Айзенк, 2008). Под ним понимается внутренняя напряженность, запускающаяся в условиях социального и межличностного общения (Левченко, Кравцов, 2011). Триггером социальной тревожности выступают ситуации внутри социальной системы (Особенности социальной тревожности при аффективных расстройствах личности …, 2019: 707). К числу таких ситуаций можно отнести различного рода события, которые являются личностно-значимыми и могут субъективно идентифицироваться как психотравмирующие факторы, влияющие на социальную адаптацию личности, на ее психическое здоровье и социальное благополучие в целом (Защиринская, 2021).

А.В. Петровский подчёркивает, что тревожность обычно распространена при нервно-психических и тяжёлых соматических заболеваниях, отмечается у здоровых людей, переживающих психотравму или стойкое личностное неблагополучие2. Конструкт, который подразумевает склонность субъекта к переживанию дестабилизирующего характера, актуализируется индивидуальными переживаниями травматического события. Следовательно, опыт психотравматизации в ракурсах эмпирического нарратива может анализироваться во взаимосвязи с проявлениями тревожности.

В данном контексте важно, что тревожность как свойство личности выступает одним из пусковых механизмов коммуникационной деструкции. Она не позволяет субъекту адекватно оценивать и интерпретировать собственные эмоции, а также чувства включенных в ситуацию социального взаимодействия людей, блокирует использование социально приемлемых форм эмоционального реагирования, провоцирует коммуникационные проявления социальной дезадаптации человека. Изучение формирования и развития данных механизмов во взаимосвязи с отдельными видами психических травм является значимым для анализа проявлений дезадаптивных способов реагирования в межличностном взаимодействии.

Организация и методы исследования . Эмпирическую базу исследования, проведенного в феврале – марте 2023 г., составили 168 анкет женщин в возрасте от 23 до 45 лет (M = 32,7). Профессиональная деятельность – работники умственного труда (наемные сотрудники среднего и высшего звена). Образование – высшее. Более половины 58 % респондентов состоят в браке, 49 % – имеют одного ребенка или более.

Предмет исследования – проявления тревожности во взаимодействии с системой психологических защит и социально-психологической адаптацией личности в контексте психотравмирующего опыта. Цель исследования состоит в анализе социально-психологических проявлений психотравматизации взрослых. Гипотеза исследования заключается в том, что существует взаимосвязь между субъективным восприятием опыта виктимизации с видом психотравмирующего события и личностными особенностями женщин, к числу которых относятся социальная тревожность и социальная адаптация.

Математико-статистическая обработка первичных данных производилась в программе «Microsoft Office Excel». Сравнительный анализ с использованием непараметрического статистического критерия U Манна – Уитни и корреляционный анализ с применением коэффициента ранговой корреляции r Спирмена выполнены с помощью пакета статистических программ SPSS 26.0.

По результатам анализа социально-биографических анкет и данных авторского опросника, составленного на основе эмпирической классификации психических травм О.В. Защиринской3, выделены основная и контрольная группы участников исследования. Первую составили люди с опытом психотравматизации во взрослом возрасте (126 человек), вторую – респонденты, не имеющие такового (42 человека). В рамках основной группы по видам психотравматических событий в жизни опрашиваемых были сформированы три подгруппы: «Психическая травма вследствие моббинга на работе» (далее по тексту – «Моббинг»; 40 человек); «Психическая травма после дорожно-транспортного происшествия» – субъективно экстремальная ситуация с витальной угрозой для её участников (далее по тексту – «ДТП»; 38 человек); «Психическая травма утраты» (далее по тексту – «Утрата»; 46 человек). Гендерный состав, возраст, образование, семейное положение и трудовой статус выделенных подгрупп сопоставимы.

Количественная оценка выраженности индивидуальных свойств личности проводилась с применением «Индивидуально-типологического опросника» Л.Н. Собчик. Измерение личностных показателей и психических состояний осуществлялось также с использованием следующих психодиагностических методик: опросника «Способы совладающего поведения» Р. Лазаруса, «Шкалы учета реакций после нагрузок» Г. Фишера (PTSS-10), «Шкалы оценки качества травматического события» М.Д. Горовца1. Это позволило сделать выводы о преобладающих социально-психологических тенденциях возможного влияния психотравмы на особенности личности обследуемых.

Результаты исследования и их обсуждение . У опрашиваемых, имеющих психотравмирующий опыт (основная группа), в сравнении с контрольной по «Шкале оценки качества травматического события» М.Д. Горовца более выражены механизмы избегания и возбудимости (различия статистически значимы по критерию U Манна – Уитни, p ≤ 0,05). Значимых различий между группами в параметре «вторжение» не выявлено (табл. 1). Можно предполагать, что опрашиваемым свойственны такие реакции, как способ совладания с возрастающей тревогой. Это также подтверждается выявленными значимыми различиями между основной и контрольной группой в копинг-стратегиях по опроснику Р. Лазаруса: опрашиваемые с психотравмирующим опытом существенно чаще прибегают к стратегиям «Бегство – избегание» (p = 0,002) и «Поиск социальной поддержки» (p = 0,042).

Таблица 1 – Показатели оценки качества травматического события

Параметры	Основная группа	Контрольная группа	p, по критерию U Манна – Уитни
Вторжение	11,84 ± 6,86	8,48 ± 5,84	0,052
Избегание	24,52 ± 10	10,8 ± 7,23	0,000*
Возбудимость	25,2 ± 7,62	11,6 ± 8,14	0,000*

Примечание: ^* – уровень значимости р < 0,05 (критерий U Манна-Уитни); ^** – уровень значимости р < 0,001 (критерий Манна – Уитни)

Субъективный опыт отдельных видов психотравматизации был оценен по «Шкале учета реакций после нагрузок» с использованием U критерия Манна – Уитни (табл. 2). Выявлены статистически значимые различия в оценке отдельных параметров в сравнении с контрольной группой:

• -    по подгруппе опрашиваемых с психической травмой вследствие моббинга на работе в параметре «Пугливость» (p ≤ 0,05);

• -    по подгруппе опрашиваемых с психической травмой утраты в параметрах «Депрессивность» и «Пугливость» (p ≤ 0,05).

• У    опрашиваемых с психической травмой вследствие дорожно-транспортного происшествия статистически значимые различия в сравнении с контрольной группой не отмечены.

Таблица 2 – Результаты сравнительного анализа по отдельным параметрам «Шкалы учета реакций после нагрузок»

Сравниваемые параметры		Вид психической травмы
		«Утрата»	«Моббинг»	«ДТП»
Депрессивность	значение	1,25 ± 0,73	0,88 ± 0,27	0,9 ± 0,22
	данные контрольной группы	0,82±0,14
	критерий U Манна – Уитни	13	16,5	56
	р	0,029	0,36	0,62
Пугливость	значение	4,5 ± 0,75	3,13 ± 0,52	2,96 ± 0,44
	данные контрольной группы	2,47 ± 0,33
	критерий U Манна – Уитни	11	83	22
	р	0,014	0,031	0,54

Выявлена статистически значимая разница в личностных особенностях по результатам сравнительного анализа основной и контрольной групп по отдельным параметрам «Индивидуально-типологического опросника»:

• –    опрашиваемые с психотравматическим опытом более склонны к тревожности (5,81 ± 0,27) в сравнении с контрольной группой (4,92 ± 0,12) на уровне статистической значимости (p ≤ 0,05);

• –    опрашиваемые с психотравматическим опытом более склонны к интроверсии (5,64 ± 0,65) в сравнении с контрольной группой (4,88 ± 0,27) на уровне статистической значимости (p ≤ 0,05).

Таким образом, можно сделать вывод, что опрашиваемые с опытом психотравматизации менее ориентированы на межличностное взаимодействие и проявляют тревожность, в том числе в отношении социальных контактов, то есть в данном случае речь может идти о проявлении социальной тревожности и ее отражении в социальной адаптации. У человека, пережившего психотравмирующий опыт, постепенно возвращаются представления о случившемся. Вспоминание повторно вызывает активизацию чувства тревожности. Систематичность стрессовых ситуаций стимулирует формирование типичных неконструктивных механизмов психологической защиты (Norton, Weiss, 2008).

При сравнительным анализе личностных особенностей опрашиваемых с использованием критерия U Манна – Уитни по отдельным видам психических травм выявлены следующие значимые различия с контрольной группой:

• –    по подгруппе опрашиваемых с психической травмой вследствие моббинга на работе в параметрах «Тревожность» и «Ригидность» (p ≤ 0,05);

• –    по подгруппе опрашиваемых с психической травмой утраты – в параметрах «Тревожность», «Интроверсия», «Агрессивность» (p ≤ 0,05);

• –    по подгруппе опрашиваемых с психической травмой вследствие дорожного-транспорт-ного происшествия в параметрах «Тревожность» и «Агрессивность» (p ≤ 0,05).

Для отдельных видов анализируемых психических травм с использованием коэффициента корреляции r-Спирмена был проведен анализ связей между параметрами применяемых в исследовании психодиагностических методик и показателем «Тревожность» по «Индивидуально-типологическому опроснику»:

• –    в подгруппе опрашиваемых с психической травмой вследствие моббинга отмечены значимые (двусторонние) положительные корреляционные связи между тревожностью и параметром «Ригидность» «Индивидуально-типологического опросника» (p ≤ 0,05, r = 0,820), избеганием пош-кале «Оценка влияния травматического события» (p ≤ 0,05, r = 0,485), пугливостью по «Шкале учета реакций после нагрузок» (p ≤ 0,05, r = 0,493), копинг-стратегией «Поиск социальной поддержки» (p ≤ 0,05, r = 0,416). Отрицательные двусторонние корреляционные связи были выявлены между тревожностью и копинг-стратегией «Принятие ответственности» (p ≤ 0,01, r = –0,560). То есть, чем выше тревожность, тем более человек с данным психотравмирующим опытом проявляет желание уклониться от анализа своего поведения, выделяя причины актуальных трудностей в поведении окружающих людей и ожидая поддержку со стороны. При этом отмечается стремление фиксироваться в определенном эмоциональном состоянии, преимущественно в негативном;

• –    в подгруппе опрашиваемых с психической травмой утраты отмечены значимые (двусторонние) положительные корреляционные связи между тревожностью и депрессивностью по «Шкале учета реакций после нагрузок» (p ≤ 0,05, r = 0,552), копинг-стратегией «Бегство – избегание» (p ≤ 0,05, r = 0,622), агрессивностью «Индивидуально-типологического опросника» (p ≤ 0,05, r = 0,512), пугливостью по «Шкале учета реакций после нагрузок» (p ≤ 0,01, r = 0,689), интроверсией «Индивидуально-типологического опросника» (p ≤ 0,01, r = 0,854). Таким образом, чем выше тревожность, тем больше человек с данным психотравмирующем опытом стремится к отрицанию проблем и уклонению от их решения. Его действия ориентированы преимущественно на краткосрочный эффект по снижению психического дискомфорта, в том числе путем сокращения социального общения;

• –    в подгруппе опрашиваемых с психической травмой вследствие дорожного-транспортного происшествия выявлены значимые (двусторонние) положительные корреляционные связи между тревожностью и параметром «Агрессивность» «Индивидуально-типологического опросника» (p ≤ 0,05, r = 0,632), возбуждением по шкале «Оценка влияния травматического события» (p ≤ 0,05, r = 0,572), избеганием по ней же (p ≤ 0,05, r = 0,612). Отрицательные корреляционные связи отмечаются между тревожностью и копинг-стратегией «Самоконтроль» (p ≤ 0,05, r = –0,855). Таким образом, чем выше тревожность, тем больше человек с данным психотравмирующим опытом проявляет раздражительность, обусловленную в том числе воспоминаниями о событии, и менее стремится к самоконтролю.

Обобщая результаты проведенного исследования, отмечаем, что нами выявлены значимые корреляционные связи, специфичные для отдельных проявлений психотравмирующего опыта. Результаты по отдельным шкалам у обследованных женщин значимо отличаются для каждого из анализируемых видов психических травм и отражают уникальную структуру личностных изменений в связи с ними. Психологические защиты трансформируют понимание реальности с целью сохранения устоявшихся представлений о самом себе – «Я-концепции» (Типы отношений и психологические защиты …, 2014). Конфликт между «Я-реальным» и «Я-идеальным» у людей порождает хронизированную тревожность (Роджерс, 1994). Состояние тревожности как своеобразный динамический стереотип протекания психоэмоциональных процессов становится длительным и устойчивым на фоне определённых доминантных эмоций или чувств (Riskind et al.,

2006). Результатом этих личностных изменений могут далее стать существенные трансформации таких социально-психологических конструктов, как ценностные ориентации, представления о себе, весь комплекс отношений личности, который является принципиально важным стержнем социальной адаптации и целостного социального благополучия личности (Бардиер, 1996).

Выводы . Результатами исследования подтверждена выдвинутая гипотеза. В ситуации личностно значимого переживания, возникшего как в результате непосредственной угрозы индивиду (психическая травма после дорожно-транспортного происшествия или утраты), так и когда в контексте социальной коммуникации подвергаются изменениям его ценностные ориентиры и представления о себе (психическая травма вследствие моббинга на работе), актуализируются личностные особенности, специфичные для данного опыта. Тревожность как показатель внутреннего дискомфорта становится устойчивым психическим проявлением у женщин. Психический дисбаланс сопровождается ощущениями различной интенсивности или длительности внутреннего напряжения (Лапкина, 2011), что может далее оказаться существенным фактором формирования социального неблагополучия личности, отрицательно влиять на психическое здоровье человека и ход его социально-психологической адаптации (Петрова, 2011).

Выявленные специфичные для отдельных видов психотравматического опыта характеристики личностных процессов, свойств и состояний могут быть использованы в практической деятельности психологов-консультантов, стать базисом формирования теоретических моделей комплексной психотравматизации и социально-психологического благополучия/неблагополучия личности. В качестве перспективных направлений продолжения исследований нам видится методологическое развитие практики применения эмпирической классификации психических травм О.В. Защиринской1 и эмпирическое обоснование операциональной модели личностного благопо-лучия/неблагополучия Г.Л. Бардиер (Бардиер, 1996).