Социокультурный кризис современности и его отражение в массовой культуре

ЮДАНОВА МАРИЯ ВАСИЛЬЕВНА — кандидат культурологии, старший преподаватель кафедры теории культуры, этики и эстетики Московского государственного университета культуры и искусств

YUDANOVA MARIYA VASIL'EVNA — Ph.D. (Cultural Studies), senior teacher of the Department of Theory of culture, ethics and aesthetics, Moscow State University of Culture and Arts

Сегодня «социальные структуры во всем мире подверглись переплавке и мутируют. Впереди нас ждут Мак Деревни, мозг планеты Гея и полный хаос. Да здравствует Их Величество Науки-и-Техника! Этот король покорил, наконец, целый мир, хотя его платье к настоящему моменту стало куда более прозрачным. В некогда благородном костюме Прогресса появились прорехи, через которые можно наблюдать гораздо более приземлённые амбиции хозяина» [3, с. 11], — горько иронизирует Э. Дэвис в начале своего исследования, посвящённого параллельному анализу истории техники и истории мистики.

Столь ироничное изречение, приведённое нами, как нам кажется, недалеко от истины. На всей планете пытается утвердиться информационная фаза, разрушающая базовые основы прежних сообществ; человек находится в промежутке: между органической и синтетической жизнью, между реальным и виртуальным мирами, между локальными и глобальными потоками информации, товаров, капиталов, трудовых ресурсов, между элитарной и массовой культурой и т.п.

Большинство обывателей называют массовой культурой тот вид культурной продукции, который производится ежедневно в больших количествах. Предполагается, что независимо от национальности, страны проживания и возраста массовую культуру потребляют все люди. Средства массовой коммуникации и информации ежечасно транслируют эту культуру повседневной жизни по всем каналам. Таким образом, массовая культура стала одним из наиболее ярких проявлений современного социального бытия и цивилизации в целом. Но, несмотря на обилие публикаций о массовой культуре, её феномен на данный момент является малоосмысленным с точки зрения социальной философии, психологии, культурологии и других гуманитарных наук. Здесь возникает много вопросов, так как нет чёткой систематизации фактов, порождающих массовую культуру, и нет чёткого определения терминов «массовая культура» (масскультура), «популярная культура» (поп-культура). Соответственно, противопоставление «массовая культура — элитарная (высокая) культура» тоже является не совсем верным, так как понятие «массовая культура» — это не только оценочная эстетическая категория, расслоение культур на «культуру для всех» и «культуру для избранных» существовало всегда, начиная с архаических времён. Например, шаманы составляли культурную элиту, выходящую за пределы общеплеменной культуры.

Массовая культура (в современном понимании) — это образ жизни индустриального и информационного (постиндустриального) общества, нуждающийся в воспроизводстве специфического типа сознания, позволяющий человеку ориентироваться в стандартных ситуациях массового общества. Как отмечает в своём исследовании О. Биричев-ская, «массовая культура — проблема в первую очередь социальная и антропологическая, “по ту сторону” эстетического — на стыке экономики, политики, искусства, конкретных социальных технологий и морали… что исторически ограничивает данный тип культуры, связанный с определёнными технологиями производства, тиражирования и потребления культурных артефактов» [2, с. 12].

Предпосылки такого явления, как «массовая культура», появились, по мнению Х. Ор-теги-и-Гассета, ещё в конце XIX — начале XX века, так как именно с этим временем исследователь связывает появление феномена массы, а соответственно, и массового общества, наделённого своей культурой.

Феномены массы и человека массы, появившиеся в начале ХХ столетия, открыли новое проблемное поле для исследователей культуры, философов и социологов. Эти вопросы ставили в своих работах такие учёные, как Н . Бердяев, С. Франк, Г. Лебон, З. Фрейд, Г. Тард, Э. Фромм, Г. Маркузе, О. Шпенглер, А. Тойнби, Р. Вагнер, Х. Ортега-и-Гассет, Т. Адорно, К. Теплиц, А. Я. Фли- ер, Д. Белл и другие.

Опираясь на работы вышеперечисленных исследователей, мы полагаем, что явление массовой культуры — это существенное изменение культуры в целом. Культура изменяется под воздействием развития средств массовой информации и коммуникации, индустриально-коммерческого типа производства и распределения стандартизированных духовных благ. При относительной демократизации культуры и повышении уровня образованности масс парадоксальным образом происходит постоянное снижение духовных запросов.

Если говорить о самых ранних формах проявления массовой культуры, то следует отметить появление в середине XIX века детективного жанра, который в начале ХХ века завоевал огромную популярность, не снижающуюся до сих пор. В конце XIX века появляются произведения, получившие впоследствии названия «индустрия грёз», «сердечная пресса» и т.п. Эта литература публиковалась еженедельными СМИ, а сейчас в огромных количествах выходит в мягкой обложке в серии «Любовный роман». Ещё одной формой массовой культуры стали комиксы, появившиеся в США в конце XIX века. Этот жанр изначально предназначался детям, но постепенно завоевал и взрослую аудиторию.

Стремительное появление других форм массовой культуры можно отнести к середине ХХ века, когда эта культура становится тотальной и экспансивной.

На сегодняшний момент массовая культура проникла во все сферы жизни общества, где и сформировала своё единое семиотическое пространство. А. Я. Флиер предложил наиболее точную классификацию сфер влияния и проявления массовой культуры. Он выделяет девять сфер:

• 1)    индустрия «субкультуры детства»;

• 2)    массовая общеобразовательная школа;

• 3)    система национальной (государственной) идеологии;

• 4)    массовые политические движения;

• 5)    массовая социальная мифология, упрощающая сложную систему ценностных ориентаций человека до элементарных дуа-листичных оппозиций;

• 6)    индустрия развлечений и досуга, которая включает в себя массовую художественную культуру (кроме архитектуры), массовые постановочно-зрелищные представления, профессиональный спорт, структуры по проведению организованного развлекательного досуга и т.п.;

• 7)    индустрия оздоровительного досуга;

• 8)    система организации, стимулирования и управления потребительским спросом на вещи, услуги, идеи как индивидуального, так и коллективного пользования (реклама, имиджмейкерство и т.п.);

• 9)    разного рода игровые комплексы от механических игр, электронных приставок, компьютерных игр и т.д. до систем виртуальной реальности [9, с. 138].

Из классификации А. Я. Флиера мы видим, что массовая культура — явление далеко не однородное. Но для самых различных проявлений культуры характерен общий ряд черт:

• •    массовая культура создаётся для масс, а не является творением массы;

• •    продукты массовой культуры всегда носят коммерческий характер, массовая культура не аутентична, не может возникнуть органически. По словам Э. Тоффлера [7], малая семья, обучение фабричного типа и гигантские корпорации в совокупности стали определяющими социальными учреждениями всех обществ индустриальной фазы . Даже в искусстве этого периода можно найти принципы, типичные для фабричного производства, где ценностные аспекты смещаются в сторону материальных благ. Например, большинство музыкантов, писателей, художников работают не для какого-то покровителя, как это было принято в аграрную и средневековую фазы , когда помимо материального благополучия процесс творчества приносил духовное удовлетворение, теперь их творчество напрямую зависит

от популярности, которая, в свою очередь, влияет на продажи их творений. (Примером служит история музыки. В конце XVIII — начале XIX века вплоть до середины ХХ века театральные кассы и импресарио практически «заказывали» музыку. Большие концертные залы и театры требовали усиления звука, так симфоническая музыка стала массовой и, в итоге, почти заменила камерную.) Здесь уже следует говорить о творческом человеке как о «торговце», где «товаром» выступает творчество. Фактически, в конце XVIII столетия произошёл переход от аристократической культуры к демократической, что и явилось одной из первых явных предпосылок будущей масскультуры середины ХХ века и первой четверти XXI столетия, где свобода творчества (творчество для масс) продаётся и покупается;

• •    продукты массовой культуры предназначены для общедоступного, зачастую дешёвого удовольствия массовой публики, удовлетворяющей потребности, порождённые урбанизацией, демократизацией и индустриализацией (занимательность, быст-родоступность, быстрозабываемость);

• •    все удовольствия, предлагаемые массовой культурой, не носят активного характера. Участвующий в процессе приобщения к этой культуре находится в пассивной позиции, прежде всего без обращения к собственному сознанию, а уровень языка, как правило, относится к средней языковой семиотической норме;

• •    массовая культура вытесняет рациональные формы смыслообразования и апеллирует к бессознательному компоненту психики (эмоциональное, иррациональное, коллективное). Массовая культура ориентирована на аудио- и визуальные образы, позволяющие отрешиться от реальности (эскапизм);

• •    массовая культура рассчитана на утилитарные требования большинства, соответственно, духовно ограничена и, несмотря на традиционность и консерватизм, «телесна» и эротизирована.

Массовая культура как явление имеет свою структуру и уровни.

Современная культурология обычно выделяет три основных уровня массовой культуры:

• •    кич-культура (низкопробная, вульгарная культура, включающая в себя упрощённую подачу проблематики, опирающаяся на стереотипные образы, идеи, сюжеты, ориентированная на обывателя, чья жизнь протекает скучно и однообразно);

• •    мидл-культура (культура «средней руки», имеющая двойственный характер, обладающая некоторыми чертами традиционной культуры, но в то же время включающая в себя черты массовой культуры. По отношению к кич-культуре эта форма массовой культуры оказывается более высокой);

• •    арт-культура (не лишённая определённого, иногда даже высокого художественного содержания и эстетического выражения. Её главной задачей является максимальное приближение массовой культуры к нормам и стандартам традиционной культуры) [6].

Из вышеизложенного можно сделать вывод, что массовая культура — космополитична и распространяется вместе с глобализацией. Большинство исследователей этого явления склоняется к тому, что массовая культура — явление общечеловеческое, никак не связанное с социальной структурой общества.

В отличие от традиционной культуры, продукция массовой культуры недолговечна. Массовая культура в значительной мере культура потребительская, она мгновенно реагирует на появляющийся спрос на ту или иную её продукцию. С исчезновением спроса исчезает и продукция, предназначенная для его удовлетворения.

Но здесь следует выделить особую категорию «культовых» произведений, особенность которых заключается в их глубоком проникновении в массовое сознание и приобретении ими знаковой для потребителей устойчивости (впоследствии эта знаковая устойчивость используется той же массовой культурой, но уже в других сферах, например в рекламе). К таким «культовым» произведениям исследователи С. Р. Аблеев и С. И. Кузьминская относят «Двенадцать стульев» И. Ильфа и Е. Петрова, тексты песен и музыку рок-группы «Битлз», художественный фильм «Семнадцать мгновений весны» (реж. Т. Лиознова, СССР) [1] и др.

Так как массовая культура — явление далеко не однозначное, то и отношение к ней двоякое:

• 1)    негативная оценка этого феномена (Т. Адорно, Г. Маркузе, Э. Фромм и др.). Представители этой группы утверждают, что массовая культура формирует пассивное отношение к жизни, предлагая готовые ответы на все вопросы. Под влиянием массовой культуры изменяется система ценностей, где духовное развитие уходит на задний план, а главными становятся эмоциональные и душевные развлечения, оторванные от действительности (эскапизм). Массовая культура ориентирует общественное сознание на систему имиджей, воздействующих на бессознательную сферу человеческой психики. Массовая культура реанимирует низшие аспекты сознания и инстинкты, которые, в свою очередь, стимулируют этическую, эстетическую и интеллектуальную деградацию личности;

• 2)    позитивные стороны массовой культуры как явления усматривают К. Т. Теплиц, Д. Белл, Е. Н. Шапинская [8, с. 267]. Массовая культура создаёт своё семиотическое пространство, в котором могут тесно взаимодействовать все члены высокотехнологичного общества. Она вбирает в себя массы, не умеющие продуктивно использовать своё время, то есть выполняет функции «отвлекающего» свойства, чтобы человек массы не становился агрессивным, не прибегал к насилию и не особенно задумывался о причинах и последствиях этой агрессии. Массовая культура даёт возможность познакомиться с произведениями традиционной культуры, то есть отчасти рекламирует вы-

• сокую культуру, а отчасти переводит её на усреднённый язык массы.

В настоящий момент массовая культура популярна именно по нескольким причинам: 1) относительная асоциальность индивида, пассивность сознания (нежелание участвовать в общественных, политических, социальных процессах и явлениях ни духовно, ни интеллектуально); 2) желание поддаться эскапизму (уйти от повседневных забот, проблем, отрешиться от обыденности); 3) обострённое чувство одиночества, неразрешимости собственных проблем, безысходности (желание сопереживания со стороны другого человека и общества); 4) заполнение духовной пустоты, как правило возникающей на месте отсутствующих религиозных чувств.

Псевдоценности массовой культуры все же слишком опасны и разрушительны для личности и общества. Поэтому необходима идейная трансформация массовой культуры через её наполнение более возвышенными идеями, социально значимыми сюжетами и эстетически совершенными образами. Трансформационное воздействие в аксиологической сфере, по нашему мнению, необходимо производить изнутри массовой культуры с помощью литературы, музыки, живописи и других видов искусства. Эта трансформация не должна быть насильственной и поучительной. Для повышения духовности в массовой культуре необходимо повышать духовность конкретных произведений.

Человек, погребённый под спудом массовой культуры, не желает знать историю, он не способен «перерабатывать» прошлое, он живёт только сегодняшним днём. Понимание того, что «сегодняшний день» — это аккумуляция в сжатом виде всей истории и культуры, определяющих «сегодня», для массового человека практически невозможно. В отрицании исторического и культурного опыта человек сегодняшний обречён повторять ошибки, уже свершённые его предшественниками, терпеть сходные с ни- ми поражения, то есть постоянно наступать на одни и те же грабли, а главное — ничему никогда не учиться. Так, «СССР, вторгшийся в Афганистан, — как будто не было опыта неудачных попыток Великобритании завоевать эту страну; ничему не учиться могут США, насаждающие “демократию” в Афганистане и Ираке, — как будто не было опыта Вьетнама; ничему не учиться может Европа, желающая “жить в мире” с исламскими террористами, — как будто не обращался вскормленный “с лучшими намерениями” терроризм против своих же спонсоров и хозяев; ничему не учиться может современная Россия, продающая новейшее оружие Китаю, — как будто не было в истории многочисленных случаев, когда проданное оружие и военные технологии обращались в итоге против того, кто их продаёт» [5, с. 252—253].

Человек сегодняшний (массовый) похож на дурно воспитанного подростка, не отягощённого моральными нормами, не имеющего общечеловеческих ценностей (в силу воспитания), не желающего учиться, но считающего себя взрослым, сильным, поэтому «право имеющим» быть таким, каким ему заблагорассудится.

В обществе, где нормы нравственности выполняются только номинально, постепенно исчезает убеждение каждой личности в невозможности нарушения тех или иных заповедей. Метафизический хаос в душе индивида и общества, нежелание учиться на ошибках прошлого приводят к духовной деградации.

Ещё в 30-е годы ХХ века Ортега-и-Гассет утверждал, что «…Европа утратила нравственность. Прежнюю массовый человек отверг не ради новой, а ради того, чтобы, согласно своему жизненному складу, не придерживаться никакой. Чтобы ни твердила молодёжь о “новой морали”, не верьте ни единому слову. Утверждаю, что на всем континенте ни у кого из знатоков нового ethos нет и подобия морали. И если кто-то заговорил о “новой” — значит, замыслил новую пакость и ищет контрабандных путей. Так что наивно укорять современного человека в безнравственности. Это не только не заденет, но даже польстит. Безнравственность нынче стала ширпотребом, и кто только не щеголяет ею… Европа пожинает горькие плоды своих духовных шатаний. Она стремительно катится вниз по склону своей культуры, достигшей невиданного цветения, но не сумевшей укорениться» [4].