Специфика дискурсивной концепции понимания художественного текста



39]. Очевидно, что удивление необходимо так же, как и мечта об осуществлении несбыточного и свидетельствует о существовании непредсказуемого. Эти свойства находятся в основе его функции, как и фантазия, которая будит мысль, сохраняющую равновесие между потребностями личности и реальностью, ставящей ограничения. Элементы воображения сочетаются с фактографическими и биографическими данными, которые отвечают за объективный характер любого художественного произведения. Их переплетение взаимосвязано и взаимообусловлено, как причина и следствие, как внутреннее и внешнее, которые обусловливают друг друга так же, как область фикции репродуцируется референциальным отношением к действительности. Размышления в этом направлении приводят нас к констатации факта, что фикцию от реальности отличает объективность, которая в художественном произведении зачастую завуалирована.

И вновь мы возвращаемся к вопросу об объективности в романе Смилевского, которая нарушается за счет использования различных нарративных приемов. Так, весь роман написан в виде диалога между читателем и литературным образом Спинозы. Стратегия игры личностями читателя и героя усиливает субъективность всего текста, позволяет достичь максимальной открытости в восприятии и интерпретации. Каждый абзац романа подчеркивает обращение к Другому, к читателю, который является активным свидетелем событий. Роман начинается с повествования от первого лица, чтобы продолжиться в форме диалога с читателем, который свободно может вписать собственное имя в специально предназначенные для этого свободные места. Эта бахтинская идея диалогичности, свободной коммуникации с читателем, предоставляет возможность дополнения текста, которая всегда сопровождается сомнением в его достоверности.

Это колебание усиливается за счет использования нескольких стратегий. Это прием одновременного убеждения и разубеждения читателя в достоверности приведенных фактов. А также прием переработки одной и той же темы, с одними и теми же репликами, в драматический текст, включенный в роман под тем же названием, что открывает возможности для различных интерпретаций и дает постмодернистский эффект сомнения в достоверности повествования и в потенциале обозначения. В драматическом тексте повторяются все основные особенности первичного романного уровня, однако тексты отличает сам жанровый подход к теме. В ходе эксперимента исследуются идентичные, но все же различающиеся повествования на уровне их литературного статуса и языкового выражения. Игра фактографией и фикцией продолжается и в третьей части произведения - в рецензии автора под названием «Почему Спиноза? Вместо послесловия», которая придает автореферентную окраску всему проекту и усиливает сомнение в достоверности. Именно автореферентность подчеркивает глубокий дисбаланс между жизнью и искусством, между реальностью и фикцией, которая всегда воспринимается как конструируемая форма. Сознательно рассказывая об используемых художественных приемах, автор обнаруживает сознательный подход и к созданию художественного дискурса вообще.

На основании всего вышесказанного мы приходим к заключению, что размышление над проектом «Разговор со Спинозой», включая авторецензию и драматический текст, не только подводит нас к сомнению в достоверности изображаемого, но и подтверждает широко известное утверждение Карла Поппера о произвольности историзма и ненадежности фактографии.

¹ Марко Цепенков (1829-1920, род. в г. Прилеп, Македония) - известный собиратель македонского фольклора и автор собственных стихотворений и прозаических текстов, например, «Автобиография». Произведения, собранные и написанные М.Цепенковым, изданы в 10 томах (прим, переводчика).

Перевод с макед. Н.В. Баранниковой Список литературы

Kordic, R. Autobiografsko pripovedanje. Beograd: Narodna knjiga, 2000.

De Man, P. Autobiografija kao raz-oblicenje //Knjizevna kritika. br.2. Beograd: Rad, 1988.

Смилевски Гоце. Разговор co Спиноза. Скоп]е: Ди]алог, 2002.

Г.И. Фазылзянова (Казань) СПЕЦИФИКА ДИСКУРСИВНОЙ

КОНЦЕПЦИИ ПОНИМАНИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА

Актуальность проблемы понимания художественных текстов обусловлена как социальнокультурными факторами, так и неоднозначностью трактовок и интерпретаций информации, получаемой с помощью традиционных методов культурологического исследования. Последние можно определить как совокупность аналитических приемов, операций и процедур, используемых в процессе анализа текстов культуры. Поскольку культурология - интегративная область знания, вбирающая в себя результаты исследования ряда дисциплинарных областей (социальной и культурной антропологии, этнографии, социологии, психологии, языкознания, истории и др.), анализ реализуется посредством комплекса познавательных методов и установок, группирующихся вокруг некоего смыслового центра, что позволяет переосмыслить многие представления и понятия, существующие в рамках каждой из составляющих дисциплин.

В процессе культурологического анализа конкретные методы разных дисциплин, как правило, используются выборочно, с учетом их способности разрешать аналитические проблемы общекультурологического плана; нередко они применяются не в качестве формальных операций, а как подходы в социальных или гуманитарных исследованиях. Все это дает основание говорить об определенной трансформации дисциплинарных методов, об их особой интеграции в рамках исследований культу-

ры, что в итоге стимулирует развитие культурологического познания в целом.

Признание общества и культуры специфическим объектами научного анализа, требующими особых методов синтезирующего плана, не раз высказывалось за рубежом в рамках таких научных направлений, как понимающая социология (Ф.Знанецкий, У.Томас), феноменология (А.Шюц), социология культуры (Ф.-Х.Тенбрук, П.Бурдье), а в отечественной науке сторонниками социальной культурологии, социологии культуры. В рамках указанных школ и направлений культуроведения в последние десятилетия заявляет о себе стремление исследователей преодолеть ограниченность и этнографичность опи-сательности и формализма структурнофункционалистских методов и выработать аналитические способы познания культуры, позволяющие перейти к социологической интерпретации историко-культурного материала. Постановка вопроса о необходимости решения подобных сложных задач подготавливалась всем предыдущим периодом развития культурологического знания: в нем отчетливо прослеживается ряд последовательных этапов, в рамках которых вырабатывались специализированные методологические конструкты, в соответствии с которыми разрабатывались методы анализа культуры и создавались определенные познавательные модели. Такой теоретической мета-рамкой стала дискурсивная концепция понимания.

Дискурс - объект междисциплинарного изучения. Помимо теоретической лингвистики, с исследованием дискурса связаны такие науки и исследовательские направления, как компьютерная лингвистика и искусственный интеллект, психология, философия и логика, социология, антропология и этнология, литературоведение и семиотика, историография, теология, юриспруденция, педагогика, теория и практика перевода, коммуникационные исследования, политология. Каждая из этих дисциплин подходит к изучению дискурса по-своему, однако некоторые из них оказали существенное влияние на лингвистический дискурсивный анализ.

При изучении дискурса, как и любого естественного феномена, встает вопрос о классификации типов и разновидностей дискурса. Самое главное разграничение в этой области - противопоставление устного и письменного дискурса. Это разграничение связано с каналом передачи информации: при устном дискурсе канал - акустический, при письменном - визуальный. Иногда различие между устной и письменной формами использования языка приравнивается к различию между дискурсом и текстом (см. выше), однако такое смешение двух разных противопоставлений неоправданно.

Несмотря на то, что в течение многих веков письменный язык пользовался большим престижем, чем устный, совершенно ясно, что устный дискурс -это исходная, фундаментальная форма существования языка, а письменный дискурс является производным от устного. Большинство человеческих языков и по сей день являются бесписьменными, т.е. существуют только в устной форме. После того как лингвисты в XIX в. признали приоритет устного языка, еще в течение долгого времени не осознавалось то обстоятельство, что письменный язык и транскрипция устного языка - не одно и то же. Лингвисты первой половины XX в. нередко считали, что изучают устный язык (в положенном на бумагу виде), а в действительности анализировали лишь письменную форму языка. Реальное сопоставление устного и письменного дискурса как альтернативных форм существования языка началось лишь в 1970-е гг.

Различие в канале передачи информации имеет принципиально важные последствия для процессов устного и письменного дискурса (эти последствия исследованы У.Чейфом). Во-первых, в устном дискурсе порождение и понимание происходят синхро-низированно, а в письменном - нет. При этом скорость письма более чем в 10 раз ниже скорости устной речи, а скорость чтения несколько выше скорости устной речи. В результате при устном дискурсе имеет место явление фрагментации: речь порождается толчками, квантами - так называемыми интонационными единицами, которые отделены друг от друга паузами, имеют относительно завершенный интонационный контур и обычно совпадают с простыми предикациями, или клаузами (clause). При письменном же дискурсе происходит интеграция предикаций в сложные предложения и прочие синтаксические конструкции и объединения. Второе принципиальное различие, связанное с разницей в канале передачи информации, - наличие контакта между говорящим и адресатом во времени и пространстве: при письменном дискурсе такого контакта в норме нет (поэтому люди и прибегают к письму). В результате при устном дискурсе имеет место вовлечение говорящего и адресата в ситуацию, что отражается в употреблении местоимений первого и второго лица, указаний на мыслительные процессы и эмоции говорящего и адресата, использование жестов и других невербальных средств и т.д. При письменном же дискурсе, напротив, происходит отстранение говорящего и адресата от описываемой в дискурсе информации.

Несколько тысячелетий назад письменная форма языка возникла как способ преодолеть расстояние между говорящим и адресатом - расстояние как пространственное, так и временное. Такое преодоление стало возможно лишь при помощи особого технологического изобретения - создания физического носителя информации: глиняной дощечки, папируса, бересты и т.д. Дальнейшее развитие технологии привело к появлению более сложного репертуара форм языка и дискурса - таких, как печатный дискурс, телефонный разговор, радиопередача, общение при помощи пейджера и автоответчика, переписка по электронной почте. Все эти разновидности дискурса выделяются на основе типа носителя информации и имеют свои особенности. Общение по электронной почте представляет особый интерес как феномен, возникший 10-15 лет назад, получивший за это время огромное распространение и представляющий собой нечто среднее между устным и письменным дискурсом. Подобно письменному дискурсу, электронный дискурс использует графи- ческий способ фиксации информации, но подобно устному дискурсу он отличается мимолетностью и неформальностью. Еще более чистым примером соединения особенностей устного и письменного дискурса является общение в режиме Talk (или Chat), при котором два собеседника «разговаривают» через компьютерную сеть: на одной половине экрана участник диалога пишет свой текст, а на другой половине может видеть побуквенно появляющийся текст своего собеседника. Исследование особенностей электронной коммуникации является одной из активно развивающихся областей современного дискурсивного анализа.

Помимо двух фундаментальных разновидностей дискурса - устной и письменной - следует упомянуть еще одну: мысленную. Человек может пользоваться языком, не производя при этом ни акустических, ни графических следов языковой деятельности. В этом случае язык также используется коммуникативно, но одно и то же лицо является и говорящим, и адресатом. В силу отсутствия легко наблюдаемых проявлений мысленный дискурс исследован гораздо меньше, чем устный и письменный. Одно из наиболее известных исследований мысленного дискурса, или, в традиционной терминологии, внутренней речи принадлежит Л.С.Выготскому.

Более частные различия между разновидностями дискурса описываются с помощью понятия жанра. Это понятие первоначально использовалось в литературоведении для различения таких видов литературных произведений, как, например, новелла, эссе, повесть, роман и т.д. М.М.Бахтин и ряд других исследователей предложили более широкое понимание термина «жанр», распространяющееся не только на литературные, но и на другие речевые произведения. В настоящее время понятие жанра используется в дискурсивном анализе достаточно широко. Исчерпывающей классификации жанров не существует, но в качестве примеров можно назвать бытовой диалог (беседу), рассказ (нарратив), инструкцию по использованию прибора, интервью, репортаж, доклад, политическое выступление, проповедь, стихотворение, роман. Жанры обладают некоторыми достаточно устойчивыми характеристиками1.

Проблемы языковой специфики жанров разработаны пока недостаточно. В исследовании американского лингвиста Дж.Байбера показано, что для многих жанров выделить устойчивые формальные характеристики весьма затруднительно. Байбер предложил рассматривать жанры как культурные концепты, лишенные устойчивых языковых характеристик, и дополнительно выделять типы дискурса на основе эмпирически наблюдаемых и количественно измеримых параметров - таких, как использование форм прошедшего времени, использование причастий, использование личных местоимений и т.п.

Центральный круг вопросов, исследуемых в дискурсивном анализе, - вопросы структуры дискурса2. Следует различать разные уровни структуры - макроструктуру, или глобальную структуру, и микроструктуру, или локальную структуру. Макроструктура дискурса - это членение на крупные составляющие: эпизоды в рассказе, абзацы в газетной ста тье, группы реплик в устном диалоге и т.д. Между крупными фрагментами дискурса наблюдаются границы, которые помечаются относительно более длинными паузами (в устном дискурсе), графическим выделением (в письменном дискурсе), специальными лексическими средствами (такими служебными словами или словосочетаниями, как а, так, наконец, что касается и т.п.). Внутри крупных фрагментов дискурса наблюдается единство - тематическое, референциальное (т.е. единство участников описываемых ситуаций), событийное, временное, пространственное и т.д.

Широкое распространение он получает в системе культурологического знания, приоретая там новые оттенки значения. Если ранее в объем понятия «дискурс» включалась лишь языковая практика, то по мере становления дискурсного анализа как специальной области исследований значение дискурса не стало ограничиваться письменной и устной речью, но обозначает и внеязыковые семиотические процессы. Акцент в интерпретации дискурса ставится на его интеракциональной природе. Дискурс -это речь, погруженная в социальный контекст (по этой причине понятие «дискурс» редко употребляется по отношению к древним текстам). Дискурс не является изолированной текстовой или диалогической структурой, ибо гораздо большее значение в его рамках приобретает паралингвистическое сопровождение речи, выполняющее ряд функций (ритмическую, референтную, семантическую, эмоционально-оценочную и др.). Дискурс - это существенная составляющая социокультурного взаимодействия. Философско-культурологическое звучание термин приобрел благодаря работам М.Фуко. Дис-курсия понимается им как сложная совокупность языковых практик, участвующих в формировании представлений о том объекте, который они подразумевают. В «археологических» и «генеалогических» поисках М.Фуко дискурсия оказывается своеобразным инструментом познания, репрезентирующим весьма нетрадиционный подход к анализу культуры. Философа интересует не денотативное значение высказывания, а вычитывание в дискурсе тех значений, которые подразумеваются, но остаются невысказанными, невыраженными, притаившись за фасадом «уже сказанного». В связи с этим возникает проблема анализа «дискурсивного события» в контексте внеязыковых условий возникновения дискурсии, которые способствовали его появление. Пространство «дискурсивных практик» обусловлено возможностью сопрягать в речи разновременные, ускользающие из-под власти культурной идентификации события, воспроизводя динамику реального. В дискурсии М.Фуко обнаруживает специфическую власть произнесения, наделенную силой нечто утверждать.

Сегодня анализ дискурса представляет собой междисциплинарную область культурологического знания, а теория дискурса развивается в лингвистике, психолингвистике, семиотике, риторике, культурологии.

В каждой дискурсивной сфере эпистемические сущности различаются как в плане аксиологической ценности, так и субъектной распределенности. Так, в сфере религиозной дискурсивной практики вера как глобальная мировоззренческая категория представляет собой наивысшую интерсубъектную ценность. В то же время в сфере научной дискурсии, индифферентной к вере, оказывается частично востребованной вера в своем сугубо гносеологическом аспекте, причем данная семантическая разновидность веры, как правило, редуцируется к неполноценному, недоверифицированному мнению, к тому же локализованному в концептуальной сфере другого. Позиция я-субъекта научного дискурса идиосин-кратична по отношению к вере. Нетождественными для разных дискурсивных сфер являются и принятые стандарты верификации. Так, верификация в научном дискурсе опирается на стандарты как эмпирического, так и логического доказательства: подразумевается, что суждения должны согласовываться как с опытными данными, так и с доказанными теоретическими положениями. В сфере религиозной дискурсии истинность понимается не как соответствие действительности, а как соответствие высшему, сакральному носителю истинности - Тексту, и соответственно операция верификации, по сути дела сплавленная в единое целое с операцией объяснения, носит отсылочный текстуальный характер. При этом попытки применения в сфере религиозной дискурсии чуждых ей логизированных, подчеркнуто рациональных верификационных процедур расцениваются как бесполезные и бессмыслен-ныеТ

Таким образом, для адекватного анализа эписте-мических параметров речевой и мыслительной деятельности весьма важным оказывается требование четкой фиксации границ дискурсивной сферы, в которой эта деятельность осуществляется. Текст, создаваемый в ходе акта интерпретации, вторичный по отношению к оригиналу, будучи культурным явлением, в силу своей значимости для интерпретирующего реципиента, является свободным творческим актом и, следовательно, несет в мир некий собственный смысл. Расширение списка контекстов интерпретационным контекстом позволяет осуществить «выход в экстралингвистическую область, в условия текстовой деятельности субъектов общения» и «дополнить это анализом текста как целостной единицы общения в связке «автор - текст - реципиент».

Культурологический дискурс чаще всего опирается на методы философии, логики, социологии, языкознания, психологии, семиотики, исторические методы, включает аналитические процедуры междисциплинарного плана - структурнофункциональный подход, метод моделирования и др. В рамках этого уровня анализа отдельные характеристики и описания феноменов культуры еще остаются как бы отделенными, не связанными друг с другом в силу своей неоднородности. При этом разрабатываются такие познавательные модели культуры, как ассоциативная и функциональная. Каждый метод теряет прежний характер самодостаточности, но приобретает качество взаимодополнительности, особой сопряженности с другими познавательными принципами, процедурами, приемами анализа, что позволяет культурологическому исследованию адекватно интерпретировать такой сверхсложный объект, которым является текст культуры.

’Например, рассказ, во-первых, должен иметь стандартную композицию (завязка, кульминация, развязка) и, во-вторых, обладает некоторыми языковыми особенностями: рассказ содержит каркас из упорядоченных во времени событий, которые описываются однотипными грамматическими формами (например, глаголами в прошедшем времени) и между которыми есть связующие элементы.

Исследованиями, связанными с макроструктурой дискурса, занимались Е.В.Падучева, Т. ван Дейк, Т.Гивон, Э.Шеглофф, А.Н.Баранов и Г.Е.Крейдлин И др.

^Например, если в сфере научной дискурсии суждение «Бог создал человека» относится к классу неве-рифицируемых пропозиций и не удовлетворяет требованиям, предъявляемым к факту, то в рамках религиозной дискурсии приведенное суждение рассматривается как доказанный факт, соответствующий содержанию сакрального Текста и тем самым прошедший вполне адекватную верификационную процедуру.