Тендерное измерение продолжительности жизни (на примере Иркутской области)

Демографический кризис в России выражен различными социально-экономическими индикаторами, среди которых отдельного внимания заслуживает гендерный индикатор (ГИ) – разница в продолжительности жизни мужчин и женщин (РПЖ). Самый высокий показатель РПЖ в мире имеет Россия – 12,5 лет [1]. Вопрос заключается в том, почему в России различия в смертности по полу столь велики, несмотря на то, что оба пола живут в одних и тех же политических, экономических и социальных условиях?

Сравнивая разброс значений разницы в продолжительности жизни (РПЖ) по странам мира и субъектам Российской Федерации (данные Госкомстата, ежегодного доклада о развитии человека ООН, глобального отчета о гендерном неравенстве Высшего экономического форума, отчет об индексе материнства), в работе обосновывается гипотеза, что РПЖ зависит от уровня гендерного конфликта. Группа стран мира (как и субъектов РФ) со слабо выраженным уровнем гендерного конфликта характеризуется либо патри-архатным укладом в сочетании с низким уровнем занятости и образования женщин, либо гендерным равенством (страны – лидеры рейтингов индекса развития с учетом гендерного фактора, показателя расширения возможностей женщин, Индекса гендерного неравенства ( gender gap index ), индекс материнства). Такие страны имеют минимальное значение РПЖ (3-4 года) [2].

Иркутская область входит в число субъектов РФ со средним уровнем развития и сильной депопуляцией. Хотя динамика уровня средней продолжительности жизни за 2004-2008 гг. имеет положительную тенденцию (увеличилась для мужчин на 5,26 года, для женщин на 2,95 года), за последние 15 лет в области идет убывание численности мужчин более стремительно, чем женщин. Несмотря на превышение показателя соотношения мужчин к женщинам в возрастной группе «моложе трудоспособного» над средним по РФ (1,054), уже в трудоспособном возрасте ниже (1,018), в группе «старше трудоспособного» существенно ниже (0,360), чем по РФ. Поскольку показатели в трудоспособном возрасте считаются Госкомстатом некорректно (у мужчин добавлен огромный массив в возрасте 54-59 лет из-за разного пенсионного возраста), на самом деле в трудоспособном возрасте количество женщин значительно превышает количество мужчин [3].

Сравнение ГИ, связанных с продолжительностью жизни в Иркутской области на фоне других субъектов РФ, указывает на рост региональной поляризации. Население Иркутской области существенно моложе, чем в РФ, и несколько менее, чем в СФО, особенно выделяются на общем фоне сельские женщины, для которых средний возраст на 4 года меньше, чем по РФ, и почти на 2 года, чем в СФО [3]. Эти показатели вселяли бы оптимизм, если бы в сельской местности были высокие показатели рождаемости и продолжительности жизни, что не соответствует реальности. В сравнении с субъектами РФ наблюдается более низкий показатель продолжительности жизни для женщин (на 3 года, чем в среднем по РФ, на 9,6 года – в южных республиках, на 6,6 года – в Москве), мужчины живут и того меньше (на 3,9 года – по РФ, на 15,4 года – в южных республиках, в Москве – на 10,7 лет). Обращает на себя внимание тот факт, что РПЖ слабо зависит от качества жизни, т.к. в субъектах РФ с высоки- ми социально-экономическими показателями этот показатель очень высок. На этом фоне выделяются южные республики (РПЖ меньше почти вдвое), а также г. Москва (РПЖ меньше в полтора раза) [4; с. 202-203]. Таким образом, межрегиональное сравнение (как и межстрановое) подтверждает гипотезу о сравнительно низком уровне РПЖ либо в регионах с патриархатным укладом (южные республики), либо в регионах с менее выраженным гендерным конфликтом (ГИ в Москве сравнимы с европейскими странами) [2], [4; с. 198-199].

Основной причиной ухудшения соотношения полов и большой РПЖ является преждевременная смертность мужчин трудоспособного возраста. При соотношении мужчин и женщин в общем числе умерших в 2006 г. в Иркутской области всех возрастов 58 и 42% аналогичное соотношение в числе умерших в возрасте 15-59 лет составляет 72,5 и 27,5% соответственно (в 2,6 раза). Доля молодежи в возрасте от 15 до 29 лет в числе умерших в 2006 г. составила 6,6%, из них 24,2% - женщины и 75,8% (втрое больше) -мужчины [5; с. 6].

Из массы факторов, влияющих на мужскую сверхсмертность и РПЖ, отечественные ученые выделяют следующее: биологический (В.А. Гео-дакян, Б.Ц. Урланис); исторический (Е.М. Андреев); место жительства (город или село), труд и занятость, брачный статус, образование, национальность (В.М. Школьников, Е.М. Андреев, Т.М. Малева); употребление алкоголя (в большей степени крепких алкогольных напитков) и наркотиков (Д.А. Халтурина, А.В. Коротаев, А.В. Немцов); насильственная смертность, от устранимых причин: ДТП, нездоровый образ жизни, рискованное поведение, массовые стрессы (Д. Шапиро). Для Иркутской области из перечисленных факторов особо актуальны: климатический (резко континентальный климат), экологический (Государственная экологическая экспертиза выявила 12 городов чрезвычайной экологической опасности, 3 из которых в Иркутской области - Братск, Ангарск и Шелехов) [6], высокий уровень потребления крепких спиртных напитков, наркомания, ВИЧ/СПИД, туберкулез (традиционно край ссыльных и заключенных), насильственная смертность (высокий уровень преступности). Остальные факторы мало отличаются от средних по РФ, однако выделяется благоприятный фактор образования (в области достаточно высокий уровень образования и количество вузов).

Особое внимание следует обратить на гендерный фактор (традиционный мужской стиль жизни, психологические свойства мужчины не соот- ветствуют современным социальным условиям), описанный научным сообществом понятиями: «кризис маскулинности», «полоролевое напряжение», «полоролевой стресс», «гендерноролевой конфликт», «несостоявшаяся маскулинность» (И. С. Кон, С.А. Орлянский, А. Синельников, С. Ашвин, И. Тартаковская, С. А. Ушакин, Е. Мещеркина, Е. Здравомыслова, А. Темкина, Ш. Бурн). Данный фактор еще недостаточно изучен и в основном игнорируется при рассмотрении демографических, социальных, экономических, политических проблем.

В наших исследованиях опрос женщин-лидеров (руководителей предприятий, бизнеса, госучреждений) на мероприятиях Союза женщин «Ангара» с участием автора (1050 женщин, 1996 - 2004 гг., Иркутская область) показал, что потеря доминантного положения мужчин в семье приводила к распаду семьи и деградации мужчин. Выяснилось также, что мужчины переживают стресс не только когда считают себя неспособными осуществить требования своей мужской роли (например, сделать успешную карьеру), но и когда ситуация требует от них «немужского» поведения (домашняя работа, уход за детьми). Приведем также высказывания мужчин в фокус-группах (2003 г., 6 групп по 10 чел. с высшим образованием, возраст 25-35 лет), которые показывают, что мужчины более, чем женщины, консервативны в семейной сфере: «Мужчина не может дома сидеть вообще», «Полное гендерное равноправие невозможно, только что-то близкое к нему. Пройдет очень много лет, может быть сотен лет, когда мы этого достигнем». Типичные высказывания мужчин в аналогичной фокус-группе шесть лет спустя (2009 г.) уже не настолько категоричны: «...я уверен, что большинство нормальных людей не видят разделения на мужские и женские роли в семье». Хотя практически все мужчины сходятся по-прежнему во мнении, что социальные роли мужчин - это «профессионал» и «кормилец». Снижение/ потеря профессионального статуса и ухудшение материального положения, по мнению респондентов, в основном ведет к потере своей маскулинной идентичности, приводящей к поло-ролевому стрессу. Социальные роли «мужчины-домохозяина» и «отца-одиночки » являются скорее исключением из правил и могут быть соотнесены только какими-то драматическими событиями в их жизни. Маскулинность, проявляющаяся в антисоциальной форме (в бесшабашной удали, склонности к риску, пьянству, дракам и т.п.), рассматривается интервьюируемыми мужчинами исключительно с биодетерминистских позиций.

Таким образом, в приведенных результатах исследования также подтверждается тезис о кризисе маскулинности. Гендерное измерение продолжительности жизни позволяет сделать следующие выводы:

• -    РПЖ минимален либо в странах/регионах РФ с патриархатным укладом в сочетании с низким уровнем занятости и образования женщин, либо в странах/субъектах РФ «победившего гендера», где гендерный конфликт слабо выражен;

• -    рост региональной поляризации проявляется также и в гендерном измерении, при этом Иркутская область отличается крайне неблагоприятными показателями;

• -    большинство факторов, влияющих на мужскую сверхсмертность, актуальны для Иркутской области, также как и гендерный фактор, который еще мало изучен и часто игнорируется научноэкспертным сообществом и представителями органов власти при принятии жизненно важных решений.

Приведенные выводы требуют дальнейшего междисциплинарного изучения и уточнения, а также совершенствования методик сбора и обработки эмпирического материала.