Традиции и новации в методике исследования кочевой культуры

История кочевого мира охватывает около трех тысячелетий, но вплоть до начала ХХ века мир кочевых народов представлял весьма сложный и мало притягательный для науки объект. С легкой руки известного историка А.Тойнби, кочевники на долгое время были отнесены к «тупиковой ветви развития человечества». Это глубоко укоренившееся в сознании европейцев оценка долгое время определяла негативное или, в лучшем случае, снисходительное отношение к кочевым народам.

На рубеже 80-90 годов ХХ века в гуманитарной науке значительно возрос интерес к кочевничеству с позиций активно применяемого цивилизационного подхода. Напомним, что цивилизационный подход стал активно внедряться в гуманитарную науке на смену безраздельно господствовавшему в советской науке формационному. Данная методология организующим фактором сложных социальных систем определила экономический базис, который в свою очередь определял все иные, прежде всего политические и идеологические структуры общества. Попытка наложения данной схемы на кочевые общества со временем продемонстрировала ее ограниченность и несостоятельность. Кочевники никак не укладывались ни в одну из моделей доиндустри-альных общественно-экономических формаций, выделяемых исследователями [1].

Примерно со второй половины 80-х годов ХХ века в отечественной гуманитарной науке разразился общеметодологический кризис , связанный с резкой критикой теории общественноэкономической формации. В научных кругах развернулись дискуссии относительно сущности и содержания понятия «цивилизация» и правомерности его применения по отношению к кочевым культурам [2]. Дефицит сведений, особенно по номадам, не дает реальной возможности для сопоставления по одним и тем же критериям классических земледельческих и кочевых культур. В большинстве исследований ощущается стремление расширить понятие «цивилизация» до предела, чтобы «уложить» в него кочевые народы, при этом оно теряет свое конкретное содержание, а значит, и свою эвристическую ценность [3].

Следует признать, что сегодня в исследовании культуры номадизма все еще сохраняются методологические проблемы, и ключевые понятия «формация», «цивилизация» по отношению к кочевникам применялись чаще всего с позиций представлений западноевропейской культуры и европоцентристского мировоззрения. Указанная методологическая проблема проявилась в необъективном использовании и применении одних и тех же критериев при оценке двух совершенно разных культур.

В исследовании культуры номадизма сегодня целесообразно актуализировать концепцию кочевничества как самобытного типа культуры, предложившего свой способ и метод видения мира, свои ценности и базовые характеристики.

Само понятие «кочевая культура» получило официальное признание у большинства ведущих историков и культурологов сравнительно недавно. Последние исследования в этой области значительно расширили наши представления о культуре и истории кочевых народов, и позволили рассматривать номадное общество не только как особый исторический феномен, но и как целостное культурное образование, обладающее определенными социокультурными признаками [4].

В нашем понимании номадизм представляет собой более открытую и подвижную систему, чем многие земледельческие. Это означает, что при всей своей относительной замкнутости и автономности по отношению ко всему внешнему, она испытывает на себе активное воздействие природного и социального окружения. Кочевое скотоводство, требовавшее постоянного перемещения в пространстве, нуждалось в товарообмене с земледельческими народами, и, наконец, частые военные походы способствовали активному проникновению в материальную и духовную культуру кочевников инокультурных факторов. Это общество имело возможность развиваться полнее, чем многие иные сообщества оседлых народов.

Кочевники создали мобильные системы коммуникаций, которые по скорости и расстоянию передачи различной информации, были недосягаемы для земледельческих цивилизаций, например, Великий шелковый путь. Именно поэтому их культурные достижения очень быстро распространялись на огромных пространствах Евразии, населенных неоседлыми скотоводами.

Другая очень важная, на наш взгляд, особенность данной цивилизации, которая была обусловлена ее более гибким и «открытым» характером – суперэтничность . Необходимо уточнить, что суперэтность – это не простая совокупность, а система этносов, связанных между собой не только в синхронническом, но и в диахроническом аспектах. Иначе говоря, это явление, которое может характеризоваться исторической устойчивостью, преемственностью, инвариантностью ряда ведущих признаков [5]. Подвижный образ жизни номадов, рост военной активности приводили к активизации процессов интеграции племен различного происхождения и этнической принадлежности.

Одной из принципиальных черт кочевничества является его жесткая зависимость от природно-климатических колебаний. Возникнув в критических условиях природной среды, кочевое общество приобрело способность длительное время поддерживать гармоничный баланс в системе человек-экономика-природа. Поэтому к важнейшим и определяющим особенностям кочевой культуры необходимо отнести и ее высокую экологичность.

Кочевник не отделял себя от природы, природа и человек в его мировоззрении представляют единое целое – это некая естественная гармония, где Природа представляется земным воплощением величия Вселенной, а человек мыслиться сыном Вселенной. На природу кочевник проецирует нравственные принципы человеческого бытия, природные ориентиры жизни доминируют в иерархии его ценностей. Экологические представления древних номадов нашли отражение в традиционной системе архаических верований и культов – культе Земли, гор, водоемов, пещер, деревьев и т.д. Наряду с архаическими верованиями и культами мощное влияние на развитие экологической культуры в период средневековья оказали мировые религии, особенно буддизм.

Сегодня вполне очевидно, что кочевники создали особый, специфический тип отношения человека к природной среде, то есть уникальную экологическую культуру, характерные черты которой обусловлены особенностями традиционных форм природопользования. Сложившись на основе этнических, конфессиональных и социокультурных традициях многочисленных кочевых народов, которые внесли свой вклад в формирование кочевой общности, этот тип отношения человека к природе не представлял собой чего-то раз и навсегда заданного и универсального. На каждой этнической территории он имел свои региональные и локальные вариации, в каждом отдельном случае, функционируя в виде специфического набора конкретных норм, идеалов и стереотипов экологического мышления и поведения, регулирующих взаимодействие человека с природной средой [6].

Суровые условия кочевого образа жизни способствовали формированию еще одного важного для менталитета кочевника качества – рационализма, которому подчинено было все: убранство юрты, порядок землепользования, традиции, обычаи и мировоззрение и т.д. Материальная культура кочевников бедна, они производили только то, что было жизненно необходимо. Ко- чевнику было не понятно стремление оседлого населения, особенно горожан, к накопительству и комфорту – это противоречило его образу жизни и мировоззрению. Кочевой рационализм – преобладание идеального над материальным, главная ценность для него – это духовное начало человека.

Как видим, кочевничество – это чрезвычайно сложное явление, требующее дальнейшего комплексного и междисциплинарного исследования. Многие вопросы истории и культуры кочевых народов еще далеки от разрешения, но новые разработки в области методологии и методики их изучения не только позволили освободиться от штампов и стереотипов советской исторической науки, но и дали возможность номадизму занять достойное место в типологии мировых культур.