Уголовно-правовые аспекты скулшутинга в контексте обеспечения национальной безопасности

Акты скулшутинга носят неконтролируемый характер, несмотря на принимаемые меры предупреждения. Все чаще исследователи связывают термин «скулшутинг» с терроризмом. Массовые убийства в образовательных учреждениях отражаются на состоянии преступности в целом, и вполне обоснованно можно утверждать, что скулшутинг является угрозой национальной безопасности.

В юридической науке скулшутинг рассматривается как совершение массовых убийств учащихся и персонала образовательных организаций, иных лиц, находящихся в образовательном учреждении, эти действия проводятся учащимися, выпускниками или посторонними лицами, проникшими в учебное заведение с оружием. Следует согласиться с мнением авторитетных ученых, профессора В. В. Меркурьева, П. В. Агапова и Д. А. Соколова, о необходимости выработки рекомендаций по борьбе с такими криминальными явлениями [1, c. 61].

В правовой литературе не сложилось единого мнения относительно сущности скулшу-тинга (колумбайна). Его относят к радикальным субкультурным течениям, отождествляют с молодежной субкультурой, предлагают считать новым видом терроризма, именуют проявлением криминальной идеологии.

Так, В. Д. Никишин, проведя исследование по данному вопросу, утверждает, что скулшу-тинг (колумбайн) вполне обоснованно следует отнести к радикальным субкультурным течениям как одной из крайних форм поведения несовершеннолетних [2, c. 63]. А. Ю. Карпова и Н. Г. Максимова считают, что в действиях скулшутеров не наличествуют признаки террористической и (или) экстремисткой деятельности [3]. Н. Г. Максимова относит скулшутинг к молодежной субкультуре и вводит термин «субкультура скулшутинга», выделяя ее признаки, связанные с интересами, ценностями и поведением [4, c. 133]. Ю. В. Суходольская предлагает ввести в науку криминологии «…понятие скулшутинга или массового убийства в образовательной организации как самостоятельного криминологического феномена» [5, c. 120].

И. Л. Лукашкова и А. А. Ященко раскрывают природу скулшутинга через делинквентную молодежную субкультуру, имеющую и систему ценностей, и нормы поведения, в основе которых лежит пропаганда вооруженного насилия как единственного способа демонстрации своей значимости и превосходства над другими [6, c. 339].

Иной позиции придерживается Л. А. Гончаров, предлагая считать скулшутинг новым видом терроризма, политически немотивированным, но держащим в страхе большие группы людей [7, c. 29]. Д. В. Акельдов и И. А. Гатауллина приходят к выводу, что все деяния скул-шутеров объединяются чувством ненависти не только к какому-то конкретному лицу, но и ко всему обществу, поэтому возникает необходимость ведения войны с обществом и, как следствие, принятие мер против ненавистных им людей [8, c. 8]. О. Н. Штаб отмечает схожесть скулшутинга с так называемым суицидальным терроризмом [9, c. 185].

Есть еще мнения. А. С. Ильницкий говорит о скулшутинге как о самостоятельной форме проявления криминальной идеологии, имеющей, однако, отличие от экстремизма [10]. А. В. Пучнин и М. Ю. Пучнина связывают идеологию колумбайна с экстремистской и террористической угрозой национальной безопасности Российской Федерации [11].

Авторы данного исследования считают, что рассмотренные взгляды ученых на правовую природу и понимание колумбайна, или скулшутинга, не исключают друг друга, а, наоборот, раскрывают его сущность и помогают сформировать меры предупреждения этих криминальных проявлений. Крайности во взглядах и связанные с ними негативные социальные явления всегда находили и находят свое отражение в неформальных объединениях молодежи, являются серьезной проблемой для безопасности общества и государства.

По мнению авторов, влияние актов скулшутинга на национальную безопасность государства выражается в следующем:

• 1.    Акты скулшутинга посягают на охраняемые уголовным законом общественные отношения, блага, интересы и ценности, которым причиняется вред или относительно которых создается реальная угроза причинения. Следует отметить, что скулшутинг считают криминальным феноменом, влекущим вред, поскольку его последствия проявляются не только в сфере охраны прав и интересов личности, но и в различных сферах общественной жизни. Огромный вред наносится социальной сфере. Образовательные организации являются социальными институтами, в которых предоставляются образовательные услуги, создаются общественные блага, они, в свою очередь, определяют экономическое и социальное развитие региона, общества и страны в целом. Следовательно, можно заключить, что от проявлений скулшутинга «страдают» не только отдельные граждане, но и интересы общества и государства.

• 2.    Повышается уровень насильственной преступности, поскольку одним из основных способов совершения массовых убийств в образовательных учреждениях является применение насилия, опасного для жизни и здоровья, либо угроза его применения.

• 3.    Причиняется вред экономическим отношениям. Последствия проявлений скулшу-тинга деформируют бюджеты, поскольку приходится изыскивать дополнительные расходные средства на устранение негативных последствий.

• 4.    Нарушаются основные принципы обеспечения безопасности, а именно, приоритет предупредительных мер. Несмотря на принимаемые в образовательных учреждениях меры, акты скулшутинга продолжаются. Заметим, что вопросы предупреждения скулшутинга поднимают после очередного инцидента, но через некоторое время они перестают всех волновать.

• 5.    Причиняется вред общественным отношениям, связанным с обеспечением нормального физического развития и нравственного воспитания несовершеннолетних. Так, после стрельбы 7 декабря 2023 г. в гимназии № 5 г. Брянска началась травля одноклассников. По словам учеников гимназии, стрелявшая девочка была замкнутой и не очень общительной. Одной из причин ее действий мог стать буллинг [12].

Приведенные выше обстоятельства еще раз подчеркивают, что скулшутинг является общественно опасным феноменом, оказывающим негативное влияние на компоненты национальной безопасности. Именно поэтому противодействие ему, в том числе и уголовно-правовыми мерами, имеет большое значение. В практике правоприменения много вопросов по квалификации содеянного скулшутерами, по подготовке совершения нападений и массовых убийств в образовательных организациях, по несообщениям о готовящихся актах и т. д.

Анализ зарегистрированных официальной статистикой актов скулшутинга с 2014 г., правоприменительной практики и их криминологической характеристики позволил сделать вывод о том, что круг объектов посягательств данных действий значительно шире, чем вмененных скулшутерам. Следует отметить еще тот момент, что ввиду латентности приготовления к нападениям на учащихся и образовательные организации общественная опасность этих деяний значительно возрастает.

Главные непосредственные объекты актов скулшутинга – общественная безопасность и общественный порядок в части обеспечения спокойных условий образовательной деятельности. Эти акты являются многообъектными деяниями, так как посягают также на жизнь и здоровье обучающихся и персонала, собственность образовательных организаций.

Действия скулшутеров необходимо классифицировать следующим образом:

• –    действия, направленные на общественную безопасность,

• –    действия, направленные на жизнь и здоровье с применением насилия,

• –    действия, направленные на право собственности образовательных организаций.

Уголовное законодательство не содержит конкретных норм, за нарушение которые была бы установлена уголовная ответственность за акты скулшутинга. Ранее ученые высказывались о том, что в этом нет нужды. По мнению А. С. Чунина, необходимость разработки уголовной ответственности за скулшутинг отсутствует, так как действующий Уголовный кодекс Российской Федерации (УК РФ) без труда позволяет квалифицировать такого рода преступления, и появление новых норм только усложнит работу следственных органов [13, с. 54]. Данная позиция была озвучена до признания неформального молодежного движения «Колумбайн»1 (и его проявлений скулшутинга) террористическим и запрещения его деятельности на территории Российской Федерации [14].

До настоящего времени в федеральном законе от 6 марта 2006 г. № 35-ФЗ «О противодействии терроризму»2 не выделены формы терроризма, а также понятия «колумбайн» или «скулшутинг», нет указания на виды преступлений террористического характера. Между тем в ст. 2 федерального закона от 25 июля 1998 г. № 130-ФЗ «О борьбе с терроризмом»3 данное понятие раскрывалось путем приведения перечня преступлений, предусмотренных ст. 205– 208, 277 и 360 УК РФ. Указывалось также, что к преступлениям террористического характера могут быть отнесены и другие преступления, предусмотренные УК РФ, если они совершены в террористических целях.

Данная коллизия была решена постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 9 февраля 2012 г. № 1 «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях террористической направленности», где указано 16 видов преступлений, за которые в РФ установлена уголовная ответственность, как подчеркивает законодатель, «в целях уголовно-правового обеспечения противодействия терроризму»4.

Однако квалифицировать деяния скулшутеров по ст. 205 УК РФ не всегда представляется возможным. Вышеназванное постановление Пленума Верховного Суда РФ обращает внимание правоприменителей на обязательный признак субъективной стороны – цель. Целями же совершения террористического акта являются дестабилизация деятельности органов власти или международных организаций либо воздействие на принятие ими решений, это обязательный признак террористического акта. Например, дестабилизация органов власти заключается в принятии ими определенных решений: совершить какие-либо незаконные действия или воздержаться от выполнения законных действий, в результате чего органы власти вынуждены идти на уступки лицам, совершающим преступления по ст. 205 УК РФ, ради обеспечения безопасности граждан и общества.

Первоначально цель преступления формируется на основе подсознательного, а потом осознанного влечения к удовлетворению своих потребностей, составляющего мотив преступления. В связи с данным обстоятельством возникает вопрос: совпадают ли цель и мотивы скулшутеров с указанными в диспозиции ч. 1 ст. 205 УК РФ?

Исходя из анализа уголовных дел о вооруженных нападениях на образовательные организации, рассмотренных городскими (районными) судами субъектов Российской Федерации с 2018 по 2022 г., можно сделать вывод о наличии личностных мотивов (стремление утвердить себя, желание заявить о себе, олицетворение себя с человеком, который решает за других, жить им или умереть, и т. п.), это может быть месть за ранее произведенную травлю со стороны одноклассников или учителей, из-за собственного внутреннего ощущения себя жертвой вследствие нанесенных ровесниками обид или безразличия педагогов к проблемам [15, c. 119]. В то же время указываются и попытки нападения на образовательные учреждения в террористических целях [16, c. 140].

Таким образом, правовая квалификация схожих деяний (массовых убийств, взрывов, поджогов в образовательных организациях) при установлении цели, отличной от указанной в диспозиции ч. 1 ст. 205 УК РФ, будет неоднородна. Исследователи отмечают, что в одних случаях осуществляется квалификация деяния в качестве террористического акта (ст. 205 УК РФ), в других – в качестве убийства двух и более лиц, совершенного общеопасным способом (пп. «а», «е» ч. 2 ст. 105 УК РФ). При этом по совокупности нередко вменяются незаконные приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка или ношение оружия, его основных частей, боеприпасов и (или) взрывчатых веществ или взрывных устройств и (или) незаконное изготовление взрывчатых веществ, незаконные изготовление, переделка или ремонт взрывных устройств (ст. 222, 222.1, 223.1 УК РФ) [2, c. 69].

Сложность квалификации рассматриваемого криминального феномена заключается еще в том, что установить истинную цель скулшутера не всегда представляется возможным из-за самоубийства. Так, 7 декабря 2023 г. в гимназии № 5 г. Брянска в результате стрельбы погибли две девочки: одна из них – жертва, другая – сама стрелявшая, которая покончила жизнь самоубийством. В Ижевске в сентябре 2022 г. выпускник школы № 88 пришел в это учебное заведение и убил 15 человек. Еще 24 человека пострадали, получив ранения. Два охранника на входе погибли сразу же. Нападавший покончил с собой. Один из самых громких актов скулшутинга произошел в 2018 г. в Керчи. Студент четвертого курса политехнического колледжа устроил взрыв и стрельбу в учебном заведении. В результате погибли 17 человек, сам нападавший также покончил с собой [17].

В целях установления внутренней согласованности законодательства об ответственности за террористическую деятельность колумбайна в проявлении актов скулшутинга следовало бы указать в ч. 1 ст. 205 УК РФ на место совершения преступления.

Авторы предлагают внести изменение в ч. 1 ст. 205 УК РФ и изложить ее в следующем виде: «Совершение взрыва, поджога или иных действий, устрашающих население и создающих опасность гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных тяжких последствий, в целях дестабилизации деятельности органов власти или международных организаций либо воздействия на принятие ими решений либо совершение указанных действий в образовательных организациях , а также угроза совершения указанных действий в целях воздействия на принятие решений органами власти или международными организациями либо угроза совершения указанных действий в образовательных организациях...».

Современные реалии таковы, что подросткам и молодым людям свойственно восприятие мира через призму социальных сетей. Для молодежи важен виртуальный мир, общаться друг с другом не хочется, это эмоционально затратно. Игры, пропагандирующие насилие, убийство, увлекают в большей мере, чем чтение книг, посещение библиотек, спортивных мероприятий. После очередного инцидента скулшутинга несовершеннолетние проявляют интерес к массовым нападениям на образовательные организации, просматривая сообщения, интернет-сообщества, высказывания иных лиц.

По данным Генеральной прокуратуры Российской Федерации более 700 сообществ создано в сети для пропаганды идеологии запрещенного в РФ террористического движения «Колумбайн»1 [18].

В связи с этим вопрос о привлечении к уголовной ответственности по ст. 205.2 УК РФ требует пристального рассмотрения. Объективная сторона преступления состоит из трех альтернативных действий: публичных призывов к осуществлению террористической деятельности, публичного оправдания терроризма, пропаганды терроризма. В данной статье обратим внимание на публичные призывы к осуществлению террористической деятельности.

В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 9 февраля 2012 г. № 1 публичные призывы определяются как «выраженные в любой форме обращения к другим лицам с целью побудить их к осуществлению террористической деятельности». Причем призывы могут осуществляться в любой форме – устной, письменной, с использованием технических средств, в социальных сетях, сети Интернет, в средствах массовой информации.

При квалификации призывов к актам скулшутинга по ст. 205.2 УК РФ необходимо выяснять: причисляет ли себя преступник к движению «Колумбайн»1, какова его роль в данном движении, каковы намерения в дальнейшем, какие методы он использует (постоянно выкладывает на своих страницах в социальных сетях соответствующие высказывания, устно выступал и выступает перед другими, распространяет листовки или памятки, ранее участвовал в каких-либо акциях, посвященных колумбайну и скулшутингу, и т. п.). Как видим, необходимо установить конечный результат таких призывов, заключающийся в побуждении других лиц к осуществлению скулшутинга.

Важно отметить, что субъективная сторона анализируемого деяния характеризуется прямым умыслом, то есть полным осознанием того, к чему преступник призывает пусть даже и неопределенный круг лиц. Публичные призывы необходимо отличать от субъективных высказываний, подчас необдуманных, ибо подросткам свойственно копирование поведения «мнимых героев», где отсутствует направленность на противоправную деятельность иных лиц.

На практике оценить вероятность нападения в образовательных организациях, выявить лиц, призывающих к актам скулшутинга, непросто. Такая оценка должна носить комплексный, объективный характер, учитывать объективные и субъективные признаки поведения личности.