Влияние промышленной модернизации на развитие сельского хозяйства Коми края в XVIII - первой половине XIX в

Представленная точка зрения долгое время оставалась основной при рассмотрении аграрной проблематики. Сегодня в исторической науке появился ряд интересных подходов и методик, посвященных данной теме. Основная их цель - представить изучаемый исторический феномен во всем многообразии и полноте. Как показано в монографиях В. В. Алексеева, И. В. Побережникова, Г. Е. Корнилова и других ученых, развитие любого производства, в том числе сельскохозяйственного в XVIII - первой половине XIX в., невозможно осмыслить без учета модернизации страны. Под модернизацией понимается процесс цивилизационного масштаба, охватывающий как локальные типа Российской, так и мировую цивилизации. Это всеобъемлющий, многомерный процесс, протекающий на различных уровнях (мировом, цивилизационном, страновом, региональном, локальном, индивиду- альном). При этом механизмы модернизации «не являются идентичными, не совпадают, действуют в соответствии с разными логиками» [12, 9].

Опыт осуществления модернизации на низовом, локальном, уровне в настоящее время недостаточно исследован. Его анализ поможет в определенной мере обогатить историческое знание объемом конкретных примеров эффективных или, напротив, неэффективных разрушительных импульсов, взаимодействия экономических, политико-правовых структур и индивидуальных волеизъявлений. Ведь «именно низовой уровень порождает “большую” историю» [12, 10 ].

Цель данной работы – рассмотреть влияние российской модернизации на развитие сельского хозяйства, а также попытаться выявить закономерности взаимодействия аграрной и промышленной сфер в контексте региональной протоиндустриализации. В связи с этим был использован корпус опубликованных и неопубликованных источников, находящихся в различных архивохранилищах страны. В первую очередь это материалы Российского государственного архива древних актов, Национального архива Республики Коми, Государственного архива Вологодской области и других. Неопубликованные документы представлены как краткими погодными записями о рассмотренных делах, так и конкретными делами. Практически все архивные © Гагиева А. К., 2016

документы включают не один, а несколько сюжетов. Их универсальность и комплексность, а также хорошее состояние не раз были использованы исследователями, занимающимися аграрной проблематикой [1; 5; 7–9; 11; 13].

Как уже было показано в ряде работ, Коми край в изучаемое время представлял собой обширную территорию, где шли процессы не только освоения новых пространств, но и индустриализации, которая сопровождалась изменением структуры национального и конфессионального состава населения. Край включал бассейны рек Лузы, Вычегды, Печоры, Двины и их притоков на северо-востоке страны, был частью Европейского Севера России. Климат здесь отличался суровостью: долгая холодная зима и короткое лето. Земли были малопригодны для ведения сельского хозяйства, сезонного и находившегося в сильной зависимости от климатических колебаний. Это не могло не отразиться на складывавшихся социальных и экономических отношениях, приводило к «разорению и нищете». Вместе с тем, согласно Л. В. Милову и другим авторам, отсутствует жесткая взаимосвязь между природно-климатическими условиями и уровнем экономического развития. Иногда прогресс «достигается в неблагоприятной географической среде, и, наоборот, стагнация и регресс при благоприятных природно-климатических условиях» [10, 22 ].

В административном отношении изучаемая территория включала в себя Усть-Сысольский и Яренский уезды Вологодской губернии, Мезенский - Архангельской, Орловский – Вятской и Чердынский уезды Пермской губернии. На протяжении исследуемого периода население края постоянно возрастало практически во всех районах. Так, с 1799 по 1856 г. численность жителей Усть-Сысольского уезда увеличилась на 93 %, Яренского - на 38, Мезенского - на 68 %. Наиболее высокий прирост зафиксирован на территориях, прилегающих к Верхней Вычегде (26 %), р. Сы-соле (20 %), рекам Печоре, Ижме, Циль-ме и Пижме. По социальному составу это были государственные крестьяне, по национальному - коми, русские, а на севере - ненцы [4, 63-69]. Их основными занятиями, по данным официальных источников XVIII - первой половины Х1Х в., являлись земледелие и животноводство. 98 % всей земли в Коми крае находилось в собственности государства.

По Генеральному межеванию 1784– 1786 гг. северные крестьяне должны были получить по 15 дес. земли на душу. В Ярен-ском уезде 10 %, а в Усть-Сысольском около 20 % селений получили в распоряжение более 15 дес. При этом угодья отводились «дачами» и имели в своем составе леса, болота, реки и др. Пригодной для хлебопашества земли оставалось мало. В частности, в Усть-Сысольском уезде она составила 0,37, а в Яренском – 0,76 %. В основном это были пашня и сенокос. Расчищенные же за 20 верст от селения крестьянами сенокосы либо отходили к другой волости, либо поступали в распоряжение казны. Крестьяне должны были выкупать эти земли или доказывать в суде право собственности на них. Всего же на одну ревизскую душу пашни и сенокоса в конце XVIII в. приходилось в Усть-Сысольском уезде 3, 66 дес., а в Яренском – 3,41 дес. [8, 304 ] .

Уже в начале XVIII в.

сложилась отраслевая структура домохозяйства: земледелие, животноводство и промыслы.

К концу изучаемого периода ситуация с землеобеспечением не улучшилась. Положение усугублялось тем, что правительство запрещало расчищать земли от леса для пашни и сенокосов. Только в 1821 г. северным крестьянам разрешалось производить расчистку от леса с правом сорокалетнего пользования. Для того чтобы был выделен такой участок, требовалось прошение мирского схода, где указывались место расчистки и ее размер (не более 1 дес.). Документ рассматривался в губернской казенной палате. После получения разрешения крестьянин мог ис- пользовать землю, но не мог ею распоряжаться (продавать, дарить, отдавать в залог и др.). В течение льготного срока с расчисток не платили податей, а по его окончании земля переходила в пользование крестьянской общины. Процедуры подачи челобитных и получения разрешения на расчистки были длительными и затратными для крестьянства, видимо, поэтому население самовольно решало проблему малоземелья. Об этом свидетельствуют многочисленные дела «о самовольных расчистках» в Яренском и Усть-Сысольском уездных судах за 30– 50-е гг. XIX в. [8, 305]. Причем ответчиком обычно выступал не только крестьянин, но и весь крестьянский «мир» [5]. К сожалению, не сохранилась информация об общем количестве расчищенных земель, но можно предположить, что расчистки были популярны и среди крестьянских обществ, и среди крестьянских домохозяйств. Косвенно это подтверждается появлением новых выселков и населенных мест на реках Печоре, Верхней Вычегде, Ижме, Цильме и их притоках, что сопровождалось освоением новых земель. Здесь также наблюдалась разработка старых, уже бывших в сельхозобо-роте земельных угодий, оставленных по каким-либо причинам [6, 15].

Под влиянием промышленной модернизации на развитие сельского хозяйства в домохозяйствах центральных и северных районов края наблюдалось перепрофилирование земледелия на животноводство.

Трудовым коллективом домохозяйства была семья. Чередование в семейном цикле двух- (супруги и их дети) и трехпоколенных (супруги и женатый сын с детьми или супруги с детьми и одним женатым сыном) структур стало устойчивой традицией. Однако, в связи с тем что на данной территории мужчины довольно часто оказывались вне пределов домохозяйств, проблема рабочих рук решалась за счет труда женщин. Они нередко занимались «муж скими» занятиями, например рыболовством, охотой и др. Женщина в Коми крае имела также исключительные права при наследовании земли, имущества и т. д. [3, 282–289].

Уже в начале XVIII в. сло ж илась отраслевая структура домохозяйства: земледелие, животноводство и промыслы. При этом наметилась дифференциация домохозяйств различных территорий. В южных и центральных районах края в отраслевой структуре преобладали пашенное земледелие в сочетании с животноводством; промыслы и огородничество играли вспомогательную роль. Так, посевы зерновых в Яренском уезде составляли в озимом клине от 0,12 до 0,14 четверти на человека, в яровом поле от 0,22 до 0,26 четверти [8, 309–311 ]. В яровом клине преобладал ячмень. Однако на юге культивировали озимую рожь, овес, а в ряде домохозяйств – горох и пшеницу [8, 310 ]. Небольшой яровой и озимый клин не мог удовлетворить потребности крестьянской семьи, поэтому большое значение имело животноводство. Однако оно не было основным в крестьянском домохозяйстве южных районов края. К концу изучаемого периода земледелие и животноводство потеряли свои позиции, и на первый план начали выходить промыслы в виде кустарного ремесла и отхода как внутри края, так и за его пределы. Наблюдалась активизация ухода на заработки не только на железоделательные (Кажымский, Нювчимский и Нюч-пасский) и солеваренный (Сереговский) заводы, но и в Пермь, сибирские города и т. д. В целом внеземледельческие занятия крестьян стали более разнообразными. Появились их новые виды: сопровождение грузов, изготовление речных судов, заготовка сырья для заводов и др.

Эволюция структуры внеземледельче-ских занятий показывает высокие адаптационные свойства крестьянского домохозяйства к изменяющимся условиям. Это подтверждает развитие домохозяйств у жителей заводских округов, сформированных у вышеназванных заводов. Здесь полевое хозяйство активно развивалось наря- ду с огородничеством. Первое давало производству сено, а последнее – овощи. Как в центре, так и на юге края получили распространение огородные культуры – репа, морковь, капуста, редька, а также парниковые огурцы, появившиеся в 80-х гг. XIX в. [8, 314-315]. Принадлежавшие заводам сенокосы и леса, а также сенокосы и леса соседних с заводами волостей являлись одновременно средствами производства и для заводского, и для домашнего хозяйства. В семьях местных жителей происходило воспроизводство рабочей силы как для домохозяйств, так и для заводов. Семейное хозяйство брало на себя заботу о лошадях, которые служили тягловой силой и на заводе, и на домашних работах. Летом рабочим предоставлялся оплачиваемый отпуск в связи с распорядком работ в домохозяйстве, и заводское производство (полностью или частично) останавливалось. Домохозяйствам было невыгодно занятие хлебопашеством, и большинство управляющих заводами были вынуждены взять на себя организацию снабжения населения хлебом. Так, по первой ревизии 1719-1725 гг., на заводе жили 64 крепостных («домовых людей», «дворовых людей») [5]. В 1767 г. они о себе сообщали: «Мы гостя Панкратьева дворовые люди живем в Сереговском Усолье в доме помянутого гостя Панкратьева изстари. А пашенные земли от него, Панкратьева, мы не пашем и с своей собственной пашенной земли промыслов не имеем, а живем в доме ево и отправляем ево дела при соляном промысле и питаемся денежным и хлебным ево жалованием» [5].

Несколько иначе проходила отраслевая специализация домохозяйств во вновь освоенных северных районах. Здесь на первый план вышли животноводство, затем следовали промыслы и землепашество. Причем варианты ведения хозяйства были различными. На начальной стадии расселения землепашество занимало первое место, впоследствии, когда переселенцы уже достаточно хорошо чувствовали себя в новой среде, они постарались приспособиться к условиям климата и ландшафта. Как показывают историче- ские источники, процесс освоения северных территорий требовал формирования различных хозяйственных типов. В частности, в Мезенском уезде активно развивались землепашество и скотоводство. Здесь с 1801 по 1806 г. посевной клин заметно расширился и посевы ржи увеличились с 325 до 578 четвертей, а ячменя – с 6 605 до 9 061 четверти. С 1808 г. начались неблагоприятные для земледелия годы, что привело к неурожаям, падению производства [8, 311 ]. Выжить в таких условиях можно было, лишь использовав потенциальную культуру мигрантов. Внимание было обращено на скотоводство, которое в северных районах края приобрело определенную самостоятельность. Так, в Ижемской волости «.. .лошадей было довольно, в среднем – на двор приходилось две лошади», а в Усть-Цилемской – по три лошади. Крупного рогатого скота в вышеназванных волостях в 1840 г. бедные крестьяне имели до пяти голов на двор, средние – до десяти, а богатые – до тридцати [6, 15]. Животноводство удовлетворяло потребности крестьянской семьи в пище и одежде. Продукты животноводства поступали на местные и российские рынки. Особенно ценилось коровье масло, которое считалось одним «из лучших в губернии» [6].

К концу изучаемого периода земледелие и животноводство потеряли свои позиции, и на первый план начали выходить промыслы в виде кустарного ремесла и отхода как внутри края, так и за его пределы.

Для расширения ресурсной базы животноводства крестьянство северных районов занялось оленеводством, которое было основным занятием ненцев. Первые контакты с ними, по данным исторических источников, относятся к концу X V I - началу XVII в. Коми переселенцы, приобретая оленей, перенимали опыт и навыки ненцев по уходу за животными. К 30-м гг. XIX в. оленеводством занимались 130 семейств (16,2 %), в 40-е гг. – 245 (30,6 %). Всего же

® Финно – угорский мир. 2016. № 3 у коми-ижемцев в 30-е гг. ХІХ в. насчитывалось 120 тыс. оленей, а к концу исследуемого периода – от 150 до 175 тыс. голов [2, 68 ]. Взаимоотношения между коми-ижемцами и ненцами не были мирными: «…концентрация оленей у ижемцев проходила не всегда праведным путем. Они спаивали и обманывали ненцев при заключении торговых сделок, отбирали оленей за долги, просто воровали их…» [8, 323 ]. На начальном этапе развития оленеводства мясо, мех, языки, кожа оленей использовались в домашнем хозяйстве, являясь прибавкой к пищевому рациону. Однако постепенно, с расширением сферы деятельности здесь формируется новое производство – замшевое. По данным исторических источников, к 30–40-м гг. ХІХ в. в Иж е м-ской волости уже насчитывалось 150 «замшевых заводов» – хозяйств, где не только содержали оленей, но и обрабатывали шкуры. Большинство из них были устроены самостоятельно «без дозволения начальства» и представляли собой мануфактуру с внутрицеховым разделением труда, ориентированную на рынок. Почти все владельцы мануфактур закупали оленьи шкуры, формировали крупные стада, нанимали работников и т. д. Общие ежегодные доходы от продажи замши в 40–50-е гг. ХІ Х в. составляли 50–70 тыс. руб. [2, 69 ].

Домохозяйства, объединенные в крестьянские общины, обладали высокой степенью приспособляемости к изменяющимся условиям.

Потенциал их возможностей был безграничен, что определялось природой крестьянской организации, которая являлась самоорганизованной, самообеспечивающейся и всегда была готова оказать помощь своим членам.

Несмотря на то, что пашенное земледелие не играло определяющей роли, нельзя говорить об отсутствии у крестьян на севере пахотного клина. Его структура была связана с природно-климатическими условиями, составом и качеством почв и т. д. Основной культурой выступал ячмень, посевы овса и гороха были мизерными, озимая рожь не высевалась вообще. Из огородных культур на севере предпочитали репу и редьку. В 1792–1796 гг. урожайность зерновых в Ижемской волости составляла сам-6,61, в Усть-Цилемской – сам-3,35; в 1801–1806 гг. – соответственно сам-5,90 и сам-5,15, в 1847 г. – сам-4,63 и сам-1,96 [8, 311].

Домохозяйство северных волостей не могло обойтись без промыслов. Одними из главных оставались охота и рыболовство. Они играли большую роль в организации жизнеобеспечения. Так, в 1855 г. чердынские купцы закупили у крестьян Ижемской волости 10 тыс. пудов семги и 20 тыс. пудов белой рыбы. Всего в Печорском крае Мезенского уезда в 1839–1842 гг. вылавливалось от 10 до 15 тыс. пудов семги и от 20 до 39 тыс. пудов речной и озерной рыбы, которая шла на продажу на местные и российские рынки [4, 18 ]. Естественно, для получения еще больших улова и прибыли необходимо было осваивать новые речные пространства. Это, с одной стороны, увеличивало ресурсы для хозяйственного развития и способствовало складыванию обширного внутреннего рынка, с другой – создавало предпосылки для консервации крестьянской жизни, формирования замкнутого общества.

Под влиянием промышленной модернизации на развитие сельского хозяйства в домохозяйствах центральных и северных районов края наблюдалось перепрофилирование земледелия на животноводство. Если у приписных крестьян Урала в ХVІІІ – ХІХ вв. эта отрасль стала основой «…сельского хозяйства… несмотря на недостаток сенокосов и их меньшую по сравнению с пашней площадь» [12, 190 ] в связи с приспособлением хозяйств к нуждам развивающейся металлургии, то для Коми края это была вынужденная мера. Необходимо было не только выжить в данных природно-климатических условиях, но и обеспечить жизнедеятельность и воспроизводство крестьянской семьи.

Крестьянские домохозяйства не могли развиваться и вести сельское хозяйство в одиночку. Они, как уже было отмечено, исстари объединялись в поземельные крестьянские коллективы – крестьянские общины. Государство как верховный собственник земли в крае наделяло их землей, требуя от населения «исправной выплаты» денежного налога и выполнения в пользу государства натуральных повинностей. Все земли, как показывают исторические источники, условно делились на две группы: «природные», «дедовские», «мирские» и «приобретенные», «личные». Община не вмешивалась в крестьянское землевладение, но распоряжалась общими для всех землями – под улицами, дорогами, «мирскими» выпасами, фондом оставленных земель. Кроме того, «мир» старался «не допускать крестьян до разорения», решать «полюбовно» поземельные конфликты среди односельчан, а также следил за сохранностью земель от посягательств извне (в лице купцов и заводчиков) [5]. При этом земельные крестьянские наделы на протяжении изучаемого периода находились в личном, индивидуальном, пользовании. Крестьянин мог свой участок продать, купить, обменять, подарить и т. д. [5].

Несмотря на ряд указов, запрещавших отчуждать землю, коми крестьянин, как и государственный крестьянин Севера и Сибири, продолжал свободно распоряжаться своим земельным наделом. Так, в документе первой половины ХІХ в. отмечалось: «…некоторые крестьяне позволяют себе продавать и закладывать доставшиеся по разделу общественные земельные участки и другие угодья совершенно вопреки закону» [8, 306–307 ]. Если в конце ХVІІ І в. наиболее р а с п ространенной формой отчуждения был «заклад земель» за определенную плату, то к середине ХІХ в. таковой стала ее продажа. Наиболее ярко это прослеживается на территориях, прилегавших к железоделательным заводам [5]. Строительство новых предприятий, расширение и освоение новых территорий при-

Коми край в изучаемое время представлял собой обширную территорию, где шли процессы не только освоения новых пространств, но и индустриализации, которая сопровождалась изменением структуры национального и конфессионального состава населения.

водило к созданию здесь инновационных центров индустриализации.

Все вышесказанное в определенной мере противоречит тому, что, указывая как основные отрасли хозяйства коми крестьян земледелие и животноводство, авторы утверждают: «…земледелие не обеспечивало даже минимальной потребности в продуктах питания» [8, 323–325 ]. Земледелие на данной территории в силу объективных причин невозможно рассматривать как единственную отрасль сельского хозяйства. Даже вместе с животноводством оно не могло полностью удовлетворить потребности в продуктах питания. Для того чтобы выжить, крестьянство использовало весь имеющийся у него опыт и смекалку. Домохозяйства, объединенные в крестьянские общины, обладали высокой степенью приспособляемости к изменяющимся условиям. Потенциал их возможностей был безграничен, что определялось природой крестьянской организации, которая являлась самооргани-зованной, самообеспечивающейся, и всегда была готова оказать помощь своим членам. Занятия коми крестьян несельскохозяйственными промыслами были давней традицией. Они входили в отраслевую специализацию практически всех домохозяйств и прочно вписались в их структуру. Происходившие здесь протоиндустриализация и модернизация, сопровождавшиеся появлением новых промышленных анклавов, способствовали изменениям в сельскохозяйственном производстве и появлению новых сельскохозяйственных культур и отраслей.